Снег на ладони

У ходиков – задумчивая рожица...

И маятник, как галстук на груди...

Им, может быть, сейчас идти не можется,

но гирька заставляет их идти.

Моя задача не абстрактна:

взглянуть на мифы свысока –

дискредитировать Геракла

как диктатуру дурака.

Чтоб не разжечь в державе ссору,

вручает поровну страна

и патриоту, и филеру[1]

одни и те же ордена.

Тюрьма на улице Искусства

сбивает мысли на лету.

Колючей проволоки сгусток

застрял у времени во рту.

Ах, довольны звери-птицы,

рады села-города:

уезжает Солженицын

за границу навсегда!

Жует, сопит и топчется,

сморкается в кулак...

Толпа – еще не общество,

хоть над толпою – флаг.

Я перед ней не млею, не дрожу,

люблю ее, хоть будь она и строже...

Но если выбор – весело скажу:

"Россия – мать, но Истина – дороже!"

За что разбой, пожары, беды,с

лепых убийств девятый вал?..

...Не пожелай жены соседа,

чтоб он твоей не пожелал.

Ну что вы, в полет не годится!..

Дай бог, чтоб яиц нанесла...

Хоть курица все-таки птица,

но дело в устройстве крыла.

На сцену падал бутафорский снег...

С фальшивой болью всхлипнула валторна.

На сцене грубо "умер" человек,

а в зале кто-то плакал непритворно.

Я не поэт. Стихи – святое дело.

В них так воздушно, нежно и светло...

Мне ж дай предмет, чтоб тронул – и запело,

или хотя бы пальцы обожгло.

Деревня Н. не знала гроз.

Покой и тишь – ее основа...

Но в каждом доме был Христос

с лицом Емельки Пугачева.