Снег на ладони

Я раб, я бог в обличье человека...

Я синий червь, я прошлогодний снег.

Я бригадир толпы презренных зеков,

И сам – презренный вымученный зек.

Как овцы соль, сознанье мысли лижет.

Что ты напомнишь мне, овечий пир?..

...Был пир в аду, а может, где-то ближе,

и я там был, и пил тяжелый спирт.

Вон людоед глодает чей-то палец,

Вон два фашиста пьют чужую кровь.

Полсотни харь мне дико улыбались,

И черный Вий ершил густую бровь.

Я придремнул, башку держа на лапах

И овеваем крыльями совы

И вдруг мой нюх рванул знакомый запах,

И закричал петух без головы.

Я пьяный взгляд сквозь всех гостей низринул,

И он меня, как дикий конь, понес...

Раскрылись двери с хрипом глухариным,

И два мента внесли златой поднос.

На том подносе в уксусе и луке

Лежала ты, заламывая руки.

И не успел я встать тебе навстречу,

как чей-то нож скользнул к тебе, как кречет[12].

И все, кто был на этом адском пире,

К тебе на грудь метнулись, как огни.

Тебя,

Мою,

Единственную в мире,

Давясь и ссорясь, слопали они.