Соблазненная горцем

Глава 38

Покои Тристана оказались совсем не такими, как ожидала Изобел.

Прежде всего она воображала себе его кровать покрытой мехами или шелками в угоду молодым леди, посещавшим Тристана в прошлом. Изобел с удивлением обнаружила, что скромное ложе ее возлюбленного не многим больше кровати Алекса. На двух узких окнах, прорезанных в западной стене, не было штор, которые сохраняли бы тепло и приглушали неумолчный шум волн, перекатывавшихся внизу, в заливе Камас-Фьонна-риг. Потертая шахматная доска лежала, забытая, на столе в углу, многих фигур не хватало.

На первый взгляд могло показаться, что живущий здесь человек небрежен и рассеян, но когда Изобел пересекла комнату и подошла к холодному, покрытому сажей камину, то заметила висевшие на стене старинные мечи и резные книжные полки из драгоценного орехового дерева, аккуратно заставленные рядами книг. Она улыбнулась, разглядывая сверкающее оружие. Тристан бережно заботился о вещах, которыми дорожил.

— Это мечи моего дяди, — сказал горец, встав рядом с Изобел.

— Я так и подумала.

Она повернулась и направилась к окну. Ее смущала близость Тристана, тепло его тела, нежные прикосновения, знакомый запах. Мысли Изобел путались, ускользали.

— Тристан, я… не могу позволить тебе лишиться семьи из-за меня.

Тристан не двинулся с места и остался стоять посреди комнаты, один, как всегда, ведь большую часть жизни он прожил в одиночестве.

— Ты моя семья, Изобел. Ты и твои братья. Вы для меня все, о большем нельзя и мечтать.

— Но это неправда. Ты жертвуешь слишком многим, пытаясь помочь моим близким. Тобой движет благородство. Но, я боюсь, тебя ждет неудача. В конце концов ты останешься один с нами…

— Ничего другого мне и не нужно.

— Нет. — Изобел повернулась к Тристану, в глазах ее блестели слезы. — Честь и благородство делают тебя тем, кто ты есть. Разве можешь ты предать свою семью? Ты ведь слышал, что сказала твоя матушка…

— Это их выбор, не мой. — Тристан бросился к Изобел, в два стремительных прыжка преодолев разделявшее их расстояние. — Только рядом с тобой я вновь становлюсь самим собой. Мне нужна лишь ты одна.

— Есть еще кое-что, о чем я тебе прежде не говорила. — Изобел отвела глаза, не в силах выдержать горящий взгляд Тристана. — И это меняет все.

— Я уже знаю, что стрелу в моего дядю пустил Камерон. — Тристан нежно обнял помертвевшую от ужаса Изобел. — Твой брат сказал мне об этом на постоялом дворе. Это не важно, поверь. — Обхватив ладонями мокрое от слез лицо Изобел, горец заглянул ей в глаза. — Я люблю тебя больше жизни, и ничто этого не изменит.

Тристан узнал ее тайну, но остался верен своей любви. Изобел улыбнулась, задыхаясь от счастья. Ни одна прекрасная дама из книг Тристана не любила своего рыцаря так сильно. Но…

— Но если твои родители узнают правду и снова ополчатся на нас, разве ты сможешь занять нашу сторону?

— Они не узнают. И никогда не выступят против вас. Мой отец вовсе не тот, кем представлялся мне. Но даже если я ошибаюсь, Изобел, я без колебаний встану на вашу защиту, ибо я сделал правильный выбор.

Тристан обещал развеять страхи Изобел, прогнать прочь печали, наполнив ее сердце радостью, и он сдержал слово. Наконец-то она вздохнула свободно, полной грудью, а ее любовь, не омраченная тревогой и подозрениями, засияла ярче самого солнца. Нет, теперь она не оставит Тристана и сразится с любым, кто попытается разлучить ее с любимым.

— Я сделаю все, чтобы ты был счастлив, Тристан.

— Ты уже сделала меня счастливым.

Он наклонился и поцеловал ее. Изобел обвила его шею руками.

— Я должен послать за священником, — прошептал Тристан, чуть отстраняясь.

— Священник подождет.

Глаза Тристана сверкнули, соблазнительная ямочка на щеке обозначилась резче. Его жаркое дыхание обожгло губы Изобел, а в следующее мгновение он уже целовал ее, страстно, неистово, словно бросая вызов всему миру. Его жадный язык скользнул в глубину ее рта, и из груди Изобел вырвался стон блаженства. Мысли ее путались, но Изобел это нравилось. Она вверила себя Тристану, зная, что он не позволит никому встать между ними.

— Я не могу ждать… — задыхаясь, простонала она.

Тристан рассмеялся и, подхватив Изобел на руки, отнес к кровати.

Он медленно раздел ее, осыпая поцелуями, шепча нежные слова, повторяя снова и снова, как она прекрасна и желанна. Страстные касания его губ заставили Изобел затрепетать. В мягком сиянии свечей искусные пальцы Тристана ласкали ее плоть, пробуждая огонь в ее крови. Желание отдать ему всю себя без остатка овладело Изобел. Густые волосы Тристана коснулись ее щеки, и Изобел обдало жаром, ненасытная жажда обладания бурлила в ней, словно кипящая лава. Она попыталась объяснить Тристану, что с ней творится, и из горла его вырвалось глухое рычание.

— Сколько мне еще ждать? — пролепетала она.

Тристан с улыбкой приподнялся над ней будто языческий вождь, готовый взять то, что принадлежит ему по праву.

— Не слишком долго, — пообещал он, развязывая пояс.

Под ее жадным взглядом он сорвал с себя одежду, и ладони Изобел легли на его поджарый живот. Робкое прикосновение к его восставшей плоти заставило ее замереть от восторга и смущения. Она никогда прежде не прикасалась к мужчине так смело. Ободренная вырвавшимся у него хриплым стоном, Изобел осторожно погладила его жезл. Тристан закрыл глаза и распростерся на простынях, закинув руки за голову. Его плоть вздымалась вверх, словно боевое копье, пробуждая в Изобел самые нескромные фантазии. Ей захотелось взобраться на него и оседлать, но она осмелилась лишь обнять ладонью его жезл, изумляясь удивительному сочетанию нежности атласа и крепости стали.

Тристан наблюдал за ней из-под полуприкрытых век. Его рука легла на ее ладонь и сжала. Когда на его плоти показалась шелковистая ниточка влаги, он вытянул ноги и запрокинул голову.

— Иди сюда, — прошептал он хриплым от желания голосом.

— Да, любовь моя.

— Иди ко мне.

Взяв Изобел за бедра, он привлек ее к себе.

Их тела сплетались и расплетались в исступленном страстном ритме. Губы Тристана ласкали соски Изобел, а руки, сжимавшие ее бедра, двигались вверх и вниз. Когда Тристан вытянулся и замер, Изобел окинула взглядом его гибкое мускулистое тело и приникла к нему теснее. Дрожь блаженства пробежала по его мышцам, вдоль выгнутой спины, и Изобел пронзила острая радость: она сумела доставить ему наслаждение. Она обвела языком сосок Тристана и горец улыбнулся, погружая пальцы в ее спутанные волосы. Притянув Изобел к себе, он властно поцеловал ее в губы. Его ладонь скользнула по ее спине, и их объятие стало еще теснее. Согнув колени, Тристан сделал выпад, глубже проникая в ее тугую плоть.

Волна блаженства захлестнула Изобел. Тяжело дыша, она беспомощно обмякла в руках Тристана, ощущая упругую твердость его бедер, мощь его объятий, жар жезла, пронзающего ее лоно.

Тристан запрокинул голову, стиснув зубы.

— Я люблю тебя, — шепнула Изобел, чувствуя, как внутри ее разливается его горячее семя, слыша его прерывистое дыхание, видя счастливую улыбку на его губах.

Позднее Тристан распорядился, чтобы им приготовили ванну в его покоях. Он забрался в воду вместе с Изобел, как и обещал. Усевшись позади нее, он нежно сжал ее в объятиях.

Положив голову ему на плечо, Изобел ласково провела пальцем по его голени, вспоминая, как ей пришлось разрезать на нем сапог, чтобы достать стрелу, пущенную Джоном. Рана давно зажила, остался лишь узкий шрам.

— Я однажды приснилась тебе, — улыбнулась Изобел, вернувшись мыслями к той ночи, когда Тристан, еще не оправившийся от удара… вернее, нескольких ударов по голове, звал ее по имени.

— Ты часто мне снилась.

Тристан отвел ее волосы и прижался губами к затылку. По спине Изобел пробежала приятная дрожь.

— Расскажи, почему ты затеял это опасное путешествие, явился ко мне в дом?

— Все из-за твоих лодыжек.

— Моих лодыжек?

Изобел подняла ногу над водой, выставив на обозрение стройную щиколотку.

— Да. — Тристан крепко обнял Изобел и поцеловал в шею. — Все наши беседы заканчивались тем, что ты убегала от меня, а мне оставалось лишь восхищенно любоваться твоими лодыжками.

Изобел на мгновение задумалась, а затем повернулась к Тристану, прильнув к нему грудью.

— Ты когда-нибудь бываешь серьезным?

— Только когда говорю о своей любви к тебе, Изобел.

— И я люблю тебя, Тристан.

Чуть позже Изобел проснулась одна в постели Тристана. Солнце за окном уже зашло за горизонт. Она села на кровати, натянув на плечи покрывало. Интересно, где Тристан? Хорошо бы он принес что-нибудь поесть. Изобел изрядно проголодалась, но мысль о том, чтобы выйти из комнаты и наткнуться на кого-то из Макгрегоров, а в особенности на мать Тристана, приводила ее в ужас.

Медленно тянулись минуты, а Тристан все не появлялся. Наконец Изобел собралась с силами и встала. Ей страшно не хотелось надевать грязное, запыленное платье. Оглядев комнату, Изобел обнаружила, что ее одежда исчезла.

Вместо ее дорожного наряда на спинке кровати висело платье из неокрашенной шерсти ягненка, на полу стояли кожаные туфли. Взяв платье, Изобел с восхищением погладила мягкую, шелковистую ткань и поднесла его поближе к одной из зажженных свечей, чтобы разглядеть вышивку. Изящные золотые стежки повторяли рисунок широкого плетеного пояса, который следовало носить низко на бедрах. Кто оставил ей этот восхитительный наряд? Отмахнувшись от этой мысли, Изобел поспешно надела платье. Никогда в жизни ей не доводилось примерять такую красивую одежду. Платье прекрасно подошло, туго обтянув талию. Нежная ткань приятно согревала кожу, и Изобел тотчас повеселела. Пригладив рукой темно-рыжие кудри, она проворно натянула туфли и вышла из комнаты.

— О, добрый вечер, миледи. — Женщина, сидевшая в огромном кресле возле двери, поднялась на ноги. — Я не знала, что вы уже проснулись. Меня зовут Элис. Я провожу вас в большой зал.

Большой зал. Все они будут там. Десятки, а то и сотни Макгрегоров. Ничего, она это выдержит. Ради Тристана она выдержит все. По крайней мере она успела смыть с себя грязь.

— Спасибо, Элис. Это вы оставили для меня платье?

— Нет, миледи. Его оставила Мэгги. Она сказала, что на вас этот наряд будет дивно смотреться, и оказалась права.

Тетя Тристана выбрала для нее платье? Изобел не знала, что и думать. В любом случае Мэгги совершила добрый поступок, и Изобел решила непременно поблагодарить ее при случае.

Она спустилась по лестнице вслед за Элис, но остановилась, увидев в конце длинного коридора Тристана, стоявшего рядом с отцом.

— Да, — добродушно рассмеялась Элис. — У многих при виде его перехватывает дыхание.

Изобел улыбнулась и кивнула, соглашаясь. В английском ли наряде или в облачении шотландского горца, как сейчас, Тристан казался воплощением мужской красоты.

— Все дети предводителя клана истинные красавцы, — добавила Элис с легкой дрожью в голосе. — Как и их отец. — Словно мысленно одернув себя, пожилая служанка отвела взгляд от лэрда и улыбнулась Тристану: — Но этот сынок лучше остальных сознает свое очарование.

Изобел снова кивнула. Она уже подумывала, не спросить ли Элис, сколько девушек в Кэмлохлине готовятся выцарапать ей глаза, но в это мгновение Тристан с отцом обнялись.

— Что я вижу? — послышался веселый голос Уилла у нее за спиной. Изобел сморгнула выступившие на глазах слезы и обернулась. — Ты обнимаешь мужчину, а твоя девушка, прекрасная, как само солнце, стоит рядом?

Тристан перевел взгляд на Изобел, и она тотчас забыла об Уилле и остальных. В наступившей тишине влюбленные смотрели друг на друга, вспоминая пережитые минуты близости. В спальне наверху им довелось испытать мгновения истинного счастья.

Улыбка Тристана стала шире, когда его затуманенный взор скользнул по стройной фигуре Изобел, облаченной в новое платье.

— Мой сын вернулся ко мне, Уилл, — сказал лэрд, обнимая Тристана за плечи. — Элис, скажи повару, пускай откроет еще одну бочку с элем. У нас сегодня двойной повод для веселья.

Взяв Изобел под руку, Уилл подвел ее к Тристану и лукаво подмигнул:

— Солнце кажется тусклым и бледным в сравнении с тобой, любовь моя.

Тристан поднес к губам ее руку и нежно поцеловал запястье.

Изобел покраснела, опустив ресницы, боясь поднять глаза. Больше всего на свете ей хотелось броситься в объятия Тристана, не заботясь о том, что о ней подумают.

— Кажется, нас ожидает какое-то празднество? — проговорила она, стараясь сдержать дрожь.

— Да, мы празднуем нашу помолвку. Отец О'Доннелл будет здесь завтра.

Изобел метнула на Тристана испуганный взгляд:

— Но твоя матушка…

— Она ждет вас за столом, — вмешался лэрд. — Поговорив с вашим братом, мы…

— С моим братом? — улыбнулась Изобел. — Что такого мог сказать Тамас…

— Это был Камерон, а не Тамас, — поправил ее Каллум. — Он рассказал нам, что случилось той ночью, мисс Фергюссон. Кейти поплакала, но…

Макгрегор продолжал говорить, но Изобел не слышала ни слова: все заглушал бешеный стук крови в ушах. Дыхание ее прервалось, грудь словно сдавило обручем.

Кам рассказал им правду? Признался во всем? И он еще жив? Повернувшись к Тристану, Изобел упала без чувств.