Образец иного сострадания явил собой Гимилькон,[37] который, одержав в Сицилии великие победы, но потеряв много людей от болезней, обрушившихся на войско, вступил в Карфаген не с триумфом, но в трауре, с распущенными волосами и в жалком одеянии раба; по приходе домой он, не говоря никому ни слова, наложил на себя руки.