В эти годы братья Подеста колесили по провинции Буэнос-Айрес, представляя пьесы из жизни гаучо. Почти во всех селениях в первый вечер ставили «Хуана Морейру», но, приехав в Сан-Николас, решили, что будет уместно объявить «Черного Муравья». Надобно вспомнить, что одноименный персонаж был в годы своей юности самым знаменитым разбойником в той округе. Накануне спектакля какой-то тип, низенький, в летах, одетый опрятно, хоть и небогато, появился в шатре. «Говорят, — заявил он, — что один из вас выйдет в воскресенье перед честным народом и станет утверждать, будто он — Черный Муравей. Предупреждаю: никого вы не обманете, потому что Черный Муравей — это я и всякий меня здесь знает». Братья Подеста обошлись с ним учтиво, как они это умеют, и постарались ему втолковать, что означенная пьеса играется именно в честь его легендарной персоны. Все было бесполезно, хотя в гостиницу и послали за можжевеловкой. Мужик твердо стоял на своем, заявляя, что никто никогда не осмеливался оскорбить его и, если кто-нибудь станет выдавать себя за Черного Муравья, он, старик и все такое, спуску наглецу не даст. Пришлось смириться с неизбежным! В воскресенье в назначенный час Подеста представляли «Хуана Морейру»...