Сочинения в трех томах. Том 3

X. Полиция подготавливает побег преступника

Дюдуи не без интереса вернулся в этот вечер в канцелярию Санте вместе со своим помощником. На печке в углу стояли три тарелки.

— Он обедал?

— Да, — ответил инспектор.

— Пожалуйста, разрежьте на мелкие кусочки остатки макарон и этот кусок хлеба… Ничего не нашли?

— Нет.

Дюдуи осмотрел тарелки, вилки, ложку, наконец, ножик, обыкновенный ножик с закругленным лезвием. Он повернул черенок сперва влево, потом вправо; черенок подался и отвинтился. Внутри ножа оказалась пустота и в ней — кусочек бумажки.

— Ага! — сказал Дюдуи. — Не очень-то остроумно для такого человека, как Арсен Люпен. Но не будем терять времени… Сходите в этот ресторан и поразведайте там, что можно.

«Полагаюсь на вас, — прочел он затем в записке, — Н.Р. будет следовать за вами издали. Я пойду навстречу. До скорого свидания, дорогая! Вы чудный друг!»

— Наконец-то, — воскликнул Дюдуи, потирая руки. — Дело, по-видимому, идет на лад. Еще один толчок с нашей стороны — и побег удастся… А тогда нам удастся захватить соучастников.

— А если Люпен ускользает от вас? — спросил директор тюрьмы.

— У нас будет достаточно людей…

Во время допросов на следствии от самого Люпена можно было добиться немногого. В продолжение нескольких месяцев Жюль Бувье, судебный следователь, напрасно напрягал все силы, чтобы заставить его говорить.

Из вежливости Люпен отвечал иногда:

— Да, конечно, я с вами согласен: кража в Лионском Кредите, кража на Вавилонской улице, дело о фальшивых кредитных билетах, о страховых полисах, кражи со взломом в замках Армениль, Гурель, Малаки, и т.д. — все это дела вашего покорного слуги.

— В таком случае объясните, пожалуйста…

— Это излишне. Я ведь во всем сознаюсь, во всем! Я даже признаю себя в десять раз виновнее, чем вы подозреваете.

Утомившись этими скучными допросами, следователь, наконец, прекратил их. Узнав о двух перехваченных записках, он возобновил допросы. Регулярно в полдень Арсена Люпена привозили из Санте в бюро в тюремной карете вместе с другими арестованными. Около трех или четырех часов их отвозили обратно в тюрьму.