Сочинения в трех томах. Том 3

V. Арсен Люпен задерживает разыскиваемого полицией убийцу

Массоль и Деливэ удалились, каждый в свою сторону. Как только они исчезли, я вошел в рощу, принимая всевозможные предосторожности, чтобы не быть замеченным. Роща, бережно сохранявшаяся для охоты, состояла из густого кустарника, прорезанного узкими тропинками, по которым можно было пробираться только согнувшись.

Одна из тропинок вела к прогалине, где на сырой траве были видны следы шагов. Я пошел по ним, осторожно прячась в кустах. Следы довели меня до подножия холма, на котором стояла наполовину развалившаяся каменная лачуга.

«Он наверное здесь, — подумал я, — обзорный пункт выбран удачно». Я прополз до самой лачуги. Легкий шорох удостоверил меня в присутствии беглеца, и, действительно, через отверстие в стене я увидел его: он стоял ко мне спиною.

В два прыжка я очутился возле него. Он попытался направить на меня револьвер, который был у него в руке, но я предупредил его, повалив на землю, так что он не мог двинуть рукою, и коленом придавил ему грудь.

— Послушай-ка, мой милый, — сказал я ему тихо, — я — Арсен Люпен. Ты сию минуту возвратишь мне мой бумажник и сумочку той дамы. За это я тебя избавлю от когтей полиции и запишу в число своих друзей. Ну, скорей, одно слово: да или нет?

— Да! — еле произнес он.

— Тем лучше. Твое сегодняшнее дело было прекрасно задумано. Мы с тобой поладим.

Я поднялся на ноги. Он, пошарив в кармане и выхватив внезапно широкий нож, хотел меня ударить.

— Глупец, — воскликнул я и одной рукой отразил нападение, а другой нанес ему сильный удар в то место, где находится сонная артерия. Он упал, оглушенный.

В своем бумажнике я нашел все документы и кредитные билеты; из любопытства я взял и бумажник вора. На конверте, адресованном на его имя, я прочел: «Пьер Онфрей».

Я вздрогнул. Пьер Онфрей — убийца нескольких людей на улице Лафонтен и г-жи Дельбоа с ее двумя дочерьми! Я нагнулся к нему. Да, это было лицо, уже виденное мною раньше, и немудрено, что в купе оно показалось мне знакомым.

Но время шло. Я положил в конверт два кредитных билета по сто франков с моей визитной карточкой, на которой написал: «В знак благодарности от Арсена Люпена его добрым товарищам Массолю и Деливэ».

Я положил конверт на видном месте, посреди лачуги, а возле него — сумочку мадам Рено. Мог ли я не возвратить ее такой милой спутнице, оказавшей мне помощь в критический момент? Впрочем, сознаюсь, я вынул из сумки все, что представляло некоторый интерес, оставив только черепаховую гребенку, палочку кармина для губ и пустой кошелек. Черт побери! Дело делом, и, откровенно говоря, ремесло ее мужа было не из почтенных!

Онфрей начинал шевелиться. Что мне было делать? Я не имел права ни спасти, ни осудить его. Я взял у него револьвер и выстрелил на воздух. «Сейчас придут мои помощники, — подумал я, — и пусть тогда он сам выпутывается, как знает. Пусть все совершится по воле судеб».

И я быстро скрылся тою же дорогой.