Сохраняйте спокойствие!

Глава 21 По обе стороны закона

Вроде все дела тут сделаны, жалкие трофеи собраны, можно ехать?

— Ярл, из твоих кто-то умеет водить?

— Да вот Гунар и водит. Я ему доверку выписал на свою тачку. Иногда пригождается. — Гунар это Никита с дырочкой в левом боку.

— Мудро. Сажай тогда этого Гунара за руль, и пусть едут. А мы чуть позже на моей.

— Ага, понял.

А чего тут не понять, когда мясо неприбранное лежит в тепле. Завоняет так, что по всей Москве духан пойдет. Здесь пока к таким запахам не принюхались люди. Особенно в погонах, обязательно искать начнут в соответствии со своими прямыми обязанностями. Я одного за ноги, Ярл второго — тащим тела к обрезу причала. Вон как раз и чалки тросовой кусок, нормально получится. Для нас нормально, а этим уже всё равно. Пока пушечное мясо в отключке, обмотали оба тела стальным тросом, хватит, чтоб не всплыли. Эх, руки мыть поторопился я — что значит не та квалификация. Как в перестрелку влезать, так это пожалуйста, а вот улики прятать пока не приучен.

— Локи, думаешь их там не найдут? У самого причала.

— Тут глубоко, под груженые баржи дно углубляли, верных пара метров есть. Дно чёрное, они черные, и не всплывут поди. Нормально будет. К тому времени, как дно углублять станут, уже никто ничего не разберет.

— Блин, ты так рассуждаешь, словно ничего не случилось.

— Ты тоже не сблеванул, молодец! Знаешь, о чём я думаю?

— Даже не догадываюсь.

— Я вот думаю, вспомнят эти уроды, что здесь было или напрочь забудут?

— А какие варианты?

— Контролить и на дно за командиром.

— Контролить — это как?

— Ярл, ведь умный, мог догадаться.

— Локи, ты совсем охренел?

— Что, думаешь, не надо добивать? Ну ладно, пойдем на поводу у твоего человеколюбия. Тем более, что если пойдут по следу, в меня упрутся. На том и ниточке конец, кто не вылез — молодец. Тебе тоже совет: не спрашивай с богов, не будешь повергнут в прах до срока.

На самом деле я тоже слегка растерян. Два наглухо уроненных во время переговоров — это как бы норма, Жора-Два трупа — моё шутливое погоняло в Комитете. Но вот так запросто убить еще восемь человек стрёмно. Бессознательные тела или притворяющиеся таковыми, все с серьёзными травмами… Убивать вот так немного за гранью. Разве что жертвоприношение организовать, такое бойцы поймут. Но всё равно могут осудить. Кто-то даже бросит клуб безумных реконструкторов. Ладно, пусть живут все, включая вон того хитрого, который так настойчиво мёртв, что даже ухо шевелится.

— Локи, а ты что со стволами делать планируешь?

— Вы с какой целью интересуетесь? Да ладно, Ярл, всё с тобой ясно. Тёмная сторона силы затягивает. Проверю на криминал, если окажутся чистыми — один твой. Надеюсь, хватит мозгов не спалиться с ним.

— Спасибо, буду признателен.

Азиз и вправду был не мёртв, хоть и понял это не сразу. Какое-то время было так больно, что думалось: «Лучше бы умер». А потом ничего, перетерпел, накрыло туманом. И сквозь этот туман слышались голоса врагов, бубнившие о непонятном. Бандит старался вслушиваться, вдруг пойдут имена, которые можно запомнить, а потом назвать старшим. Но вместо имен были какие-то клички, которые совершенно не хотели запоминаться. Зато было понимание — это не такие русские, с какими он пересекался раньше. Не урки, не спортсмены, не лохи или фраера. Все или сдавали назад, или лебезили, или пытались базарить по понятиям. Даже спортсмены не беспределили, хотя и практически ничего не секли в криминальных раскладах. Но вот такого хладнокровного избиения и расстрела никто никогда не ждал, подумать о таком не мог. Был один давнишний рассказ, еще из уст деда, что сразу после войны так вели себя военные, воюя с преступностью. Типа, приезжали на хазу и без переговоров расстреливали всех, не взирая ни на что. Только это были не военные. Молодые все, равнодушные что ли? Во, без азарта они были. Словно старшаки детей били, выгоняя с площадки. И главный их тоже не то что без опаски, без уважения к людям говорил, как с дерьмом ослиным. Так курице голову рубят. Вот! Азиз понял, какое слово вертелось в его затуманенном мозгу — палачи.

От так и не заметил, что его опять накрыло и отключило. Очнулся от того, что кто-то трепал по щекам, пытался поднять на ноги. Какое там! Дали бы просто посидеть и не качали. Глаз открылся — а это свои. Свои, тогда можно еще поспать. И он позорно обрубился, наплевав на всех. Ругань товарища, который почти привёл Азиза в сидячее положение ценой боли и бешенного напряжения, прошла мимо его ушей. Вся банда представляла из себя жалкое зрелище: переломы, сотрясения, ушибы — это неполный перечень травм, оставшихся после жестокого наезда. Опять же непонятно, куда Магомет делся, который стоял в сторонке и ждал окончания разборок. Кто-то вроде слышал выстрелы, но не точно. Кто-то утверждал, что не то из автомата стреляли, не то на мотоцикле подъехали. Сильно всем досталось, крови много потеряли.

В надвигающейся темноте никто не заметил кровавые дорожки на асфальте, ведущие к обрезу причала. А утром уже ничто не намекало на произошедшее — горцы кое-как уковыляли до двух машин, оставленных у погрузочной стенки. А дорожка… она оказалась засыпана очередным конуса песка, по утру выгруженным с баржи. Склад инертных навалочных грузов никогда не пустует. Кстати, одна из машин, ведомая пострадавшим водителем, была остановлена для проверки документов — уж очень неуверенно ею управлял битый жизнью и неведомыми беспредельщиками водила. Проверили документы, а потом приняли всех четверых. Им даже первую помощь оказали в обезьяннике. Посильную. Кого-то перевязали, одному еще раз засандалили по печени. На всякий случай, когда выяснилось, что он проходит по ориентировке. А вторая машина добралась до пункта назначения без приключений. Азизу опять повезло, он был в ней. И даже смог внятно рассказать всё, что видел и помнил. Но через пару суток. И без подробностей. Оказалось, что запомнил он немного, а когда пытался вспомнить услышанные клички, голова начинала прямо раскалываться от боли. Только одно погоняло он запомнил твёрдо:

— Палач. Да, все его звали Палачом. Молодой высокий с усами, свои его все боятся.

— Сколько их было?

— Много, в сумерках не разглядели. Одни сразу пришли, вторая группа напала из укрытия сзади. Всех покрошили.

— А Мага? Куда Магомет делся? Вспоминай, Азиз.

— Он тоже прятался за кучами. Вышел, выстрелил, потом… Потом я уже ничего не видал, по голове ударили чем-то.

— Ладно, отдыхай. — Вор повернулся к подручному, — вы место осматривали?

— Ну да. Мы тебе что, ищейки? Нет там следов никаких. Куча, еще куча, много куч! Там в песке город закопать можно, и никто не найдет. Денег дали местным, они полопатили грейфером там. Бесполезняк.

— Еще скажи, бесперспективняк. — Аскер выговорил это почти не напрягаясь.

— Чего?

— Ничего, надо опять оружие искать. Два ствола чистых Мага таскал с Гаязом. Зачем? Пригодились они им? Говорил, не бери, не воевать идёшь.

— Думаешь, грохнули их?

— Не знаю. Но если бы пошли без оружия, оно бы сейчас было у нас. А так нету.

Как бы я не хотел скрыть свой косяк, а докладывать надо. Вообще, если чувствуешь, что накосорезил серьёзно, если понимаешь, что проблемка выпала за круг твоих компетенций — надо сразу докладывать. И чтоб проблема не стала бедой, и чтоб начальство включало голову и начинало думать. А то сидит, понимаешь, щеки дует да указания раздаёт. И два раза в месяц в окошке кассы деньжищу гребет несуственую. Пусть впрягается.

И Онегин впрягся. Минут десять орал как резаный, а ничего по существу не изрёк. Одни эмоции со слюнями вперемешку летели. Хорошо хоть не на меня. То есть эмоциями он как раз в мою душу целил, но не попадал. Нефиг ранить мою нежную душу, для этого Жана есть.

— Вот чего ты орёшь, а? Ты хочешь, чтоб я начал тебя бояться? Чтоб перестал всю правду докладывать? — Это я так успокоить Петра хотел, не вышло почему-то. Не успокоил.

— Суууу… Милославский, ты скажи, ты это всё нарочно делаешь⁈ Ну хоть раз признайся, мол да, я специально хреначу как вздумается, я положил болт на вас, на дисциплину, на Управление, на приказы… — Вон, аж задыхаться начал. А я чего сделал?

— А я чего сделал? Ну остался в живых, ну не стал умирать в порту. Сократил количество мразей в Москве на пару штук. И что с того?

— У тебя какое задание?

— Организовать бригаду, крышующую кооператоров. Набрать авторитет, связи, знакомства. Стать значимой фигурой в этом бизнесе. Что не так?

— Убивать и калечить задание было?

— Я не нарочно же. Какой такой авторитет и связи, если бы нас положила в песок первая же мразь? Так это не работает, товарищ подполковник.

— Всё. Я снимаю тебя с операции.

— Завершация опирается?

— Чего?

— Операция завершается? Или ты наших дуболомов вместо меня пошлешь? Строем с песней в криминал? Тогда пусть под афганцев косят.

— Афганцы свою нишу уже заняли. Ты не в теме, они тоже присели на криминал.

— Я в теме. У вас наверняка есть пара-тройка офицеров, кто через Афган прошёл. Им строем простительно. Если свои бывшие сослуживцы не раскопают, куда парни перевелись из частей.

— Да, могут раскопать, там разведка поставлена почти по-армейски. Не вариант.

— Так что, я распускаю викингов?

— Погоди ты. Мне что, уже и пар нельзя выпустить? Как тебя там называют?

— Локи. Бог обмана.

— Подходяще для тебя. А настоящее имя все знают?

— Угу. Я в их среде знаковая фигура.

— Криминалу не сдадут?

— Уже повязаны все. И деньги получают от кооператоров, и в крови испачкались чуток. Теперь это моя команда.

— Кстати, по поводу денег. Ты в отчете планируешь указывать суммы?

— Тысяча в месяц. Всё трачу на оперативные расходы. Чеки прикалывать и расписывать не буду, оперативные нужды.

— А на самом деле сколько?

— Я пять тысяч в месяц задвинул, я сразу тебе говорил, что буду настаивать на этой ставке.

— Что, Гуревич даже сотку не сбил?

— Пытался. Потом решил, что пятёра — это здорово. — Я честно говорю Онегину обо всём, а если что-то звучит слегка не так, как оно выходит… Искажение звуковых волн — забавная штука. Патроны сами себя не купят, а затариваться маслятами для ППС-43 через КУОС мне не хочется. Узнают, начнут приставать: «Дай пострелять, дай погонять, дай прикинуть…» Есть разработки у Комитета, пусть их и выцыганивают, а не это старьё. Точно знаю, что есть. И вообще, бензин — на свои, ремонт в Замке проспонсируй, Жанку — накорми. Мало ли трат у мужчины в самом расцвете сил. Погодите, разговор кончился не на этой ноте.

— Пётр, так я и не понял, мне сворачиваться или как?

— Или как. Прервём процесс твоего врастания, получится, что сыны солнечного Азербайджана погибли напрасно. — Вот и индульгенция готова для Милославского.

— На это мы пойти не можем! И Долгову ничего не расскажем по поводу моей возни с клубом?

— Зачем человека расстраивать. Пусть хоть у кого-то из тех, с кем ты служишь в одной конторе, будет хороший сон. Короче, наплети ему что-нибудь. Но достоверно, как ты умеешь. Хм, Локи.

Вот потому и Корчагин в Замке, и Долгов не лезет в это мутное дело. Понимает, что что-то я недоговариваю, но не лезет вглубь.

В ОВД по району Нагатино, к которому относился Южный торговый порт, через пару-тройку дней поступил сигнал о нездоровой активности на грузовой площадке. Не мог не поступить, опера там на земле сидят плотно, а не просто на заднице, имеют и уши, и глаза в полукриминальной среде. Вроде как залётные бандиты устроили новую нелегальную забаву под названием «стрелка». Это когда в назначенный час под открытым небом собираются воры, авторитеты, «торпеды» и прочие асоциальные элементы противоборствующих группировок и решают вопросы не по понятиям, а по праву силы. Новое слово в политике, понимаешь. То на суровый взгляд кого возьмут, то на горло, а то и мутузят друг дружку на радость честным людям. В этот раз, если верить источнику, не обошлось без стрельбы. И те, которые совсем залетные, то есть этническая группировка (новое понятие), были безжалостно отмудоханы тоже неместными, но русскими.

Понятно, что просто так верить источнику нельзя, информацию предоставляет такой человек, что ради отработки денежного «довольствия» от милиции и сочинить может. Поехали, посмотрели, поспрашивали — глухо. Тот, кто забивал «стрелку», дело знал туго: уже на следующий день место рандеву преступников было засыпано сотнями тонн свежего песка. А свидетелей, которые что-то видели глазами, найти не удалось. Не готов народ помогать милиции. Даже не пока не готов, а как бы напрочь. Только один крановщик подтвердил — были выстрелы. Не просто стреляли, а как бы не из автомата очередями палили. Прямо трущобы Гарлема, а не Москва. Кстати, крановщик, если на самом деле что-то слышал, был в самой удачной точке для этого — во время перестрелки он сидел наверху и ждал команду на начало работы.

Дело открывать не стали, раз трупов не нашли, заяву никто не написал. А там и новое развлеченье подоспело — на оперативке до личного состава довели новость. В Москве начинается продажа новой молодежной газеты. Не «Комсомолка», а что-то совсем эдакое. И продавать её станут как в революцию — с рук на перекрестках. Типа, всё согласовано наверху, хватать не надо, документы проверять тоже, если будут замечены хулиганские проявления против разносчиков газеты — пресекать жестким образом. Во как! Один кадр спросил, не начнут ли в скором времени продавать баранки вразнос, и сразу нарвался на внеочередное дежурство в аквариуме. Было весело, тема Южного порта незаметно сошла на нет.

Да, акция получилась занятная, Корчагин сам не ожидал ни энтузиазма помощников, ни резонанса! В день «Д» весь факультет вместо занятий был направлен на распространение первого номера газеты «Чёрным по белому». По сути, небольшая часть тиража, тысяча экземпляров, по полсотне газет в одни руки, но Москве хватило. Хватило, чтоб разговаривать об этом мероприятии целую неделю. Сразу договорились, вернее Михаил настоял: в метро никто не стоит. И толпу создавать нельзя, и не по-революционному получится. В семнадцатом году метро в городе не было, а хотелось именно революции, пожара, яркой новизны! Кто-то предложил приколоть красные банты на пальто и куртки, кто-то побоялся — «могут начаться проблемы».

Преподаватели решили, что да — могут. Но вам ли, молодежи бояться проблем! Ленин, Революция, Вся власть Советам! Даёшь! Кто у вас вожак? Корчагин! Равнение на Корчагина! Маяковского сильно не хватало с его лысиной, он бы гармонично смотрелся в этом дурдоме. И маленьких грузовичков, в которых стоя едут красногвардейцы с винтовками за плечами. И…

— Да хорош сочинять! Газеты привезли, на руки раздали? А чего сопли жуем⁈ — Корчагин как председатель общественной редколлегии командовал парадом и правил твердой рукой. — И не дай бог, кто-то забудет принести выручку! Сгною!

— Так точно, товарищ редактор! Будет исполнено! — Боевое настроение передалось даже тем, кто ныл по поводу незапланированного субботника в среду.

Пятьдесят газет по пятаку за штуку — это два с полтиной с носа! Такие деньги потом устанешь инкассировать. Каждый притащит к вечеру по четверти кило меди, пять килограмм выйдет — нормально. Унести не проблема, а пересчитывать в банке не станут, весом возьмут. Так и вышло, Корчагин даже удивился, насколько беспроблемно прошла акция. Хотелось немножко скандала, но не вышло. Никто никого не хватал, никто не бился в очереди за новой газетой. Ну и ладно, почитают — заговорят. «Но как же удобно работать с таким толкачом, как Контора! Как хорошо, что его нашли и поставили на процесс. А если не его, то кого? А вот некого, честно говоря» — Михаил ложился спать в самом радужном настроении. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что пару газет надо отослать родителям, чтоб погордились, но до мозга она не докричалась — мозг заснул раньше.