Сохраняйте спокойствие!

Глава 4 Странные визиты

Кофе был выпит, пирожные съедены, а Жанна, заранее уведомленная о деловой встрече в моем доме, решила не путаться под ногами и не появилась в квартире. Так что о делах можно было говорить без стеснений.

— Жорж, у тебя по жизни как вообще? — И Гуревич вперил в меня проникновенный взгляд опытного человека. Видимо, ему кто-то сказал, что он так выглядит. Пусть думает.

— Не знаю даже. Вроде, жив-здоров, не кашляю.

— А по работе? Ходит слух, тебя того…

— Вот это интересно, про меня уже слухи по столице ходить начали. Анекдоты еще не сочиняют?

— Да ладно тебе. Ну не слухи, но люди говорят, когда спрашиваю. Мол, турнули за развал идеологической работы в команде.

— Продолжай, Олег Петрович. Не работу же ты пришел мне предлагать. У вас и команды-то еще нет своей.

— У кого «у нас»? Ты сейчас про что?

— Гуревич, забей на свои привычки! Говори нормально, с чем пришёл?

— Да. непростой ты человек в плане общения, Милославский. Ладно, прямо давай говорить. У тебя была команда. А что сейчас? Помнится, ты обещал силовую поддержку мне.

— Врёшь. Я не обещал, я говорил о её возможности. Если мне это будет интересно. А что, уже кто-то наехал? У вас же своя крыша была, если я не ошибаюсь. Или крыша и наехала?

Судя по грустной физиономии Гуревича, я угадал или был близок к истине. Да, когда крыша не твои родственники, не тобой вскормленные барбоски, то неизбежно наступает момент, когда генералы пытаются поднять мятеж. Даже если они генералы песчаных карьеров. А самое смешное, он пытается решить проблему теми же методами, какими нажил её — сменой силового каркаса. Хотя, жук еще тот, вполне может держать в голове вариант аннигиляции двух группировок друг об друга. А когда волк с волкодавом сдохнут от ран, и овцы целы останутся, и собачку кормить не надо будет.

— Крыша, как ты выражаешься, есть. Но она всё больше просит за свои услуги. Типа, меняются условия работы, им больше требуется средств на нашу охрану.

— На вашу охрану? То есть вы с коллегами расширили бизнес?

— Да, скинулись средствами и открыли кооператив.

— Мдя, девяностые всё ближе.

— Не понял.

— Говорю, восьмидесятые заканчиваются. Или ты не согласен с этим тезисом? — Мы с Гуревичем давно перешли на «ты», еще когда он по первости начинал крутить носом, а я его за этот нос прищемил. Глупо выкать человеку, к которому не испытываешь никакого уважения кроме признания его профессиональных заслуг. А возраст, у меня тоже возраст, просто его не видно.

— Ты один приехал?

— Да. И про тебя никто не знает. Тем более, что я тоже не знаю, есть ли у тебя команда, на которую ты намекал.

— Брось, ни на что я не намекал. И команду собрать — это самое простое дело. Вопрос в другом — зачем это мне и зачем это вам. За копейки впрягаться я не стану, нормальных денег от вас хрен дождешься. А начни я требовать, так ты следующую крышу пойдешь искать. Сейчас тебя тоже охраняют тимуровцы? Или блатные?

— Тимуровцы, как ты выражаешься. Но я подозреваю, их скоро начнут воры под себя подминать.

— Кто знает… Тенденции неоднозначные в стране. Большими деньгами запахло, народ у таким еще не привык.

— Да откуда там большие? Кооперативы — это мелочь.

— Угу. Пока цеховики не начали обеляться. Прикинь, что будет, если они на легальный рынок выйдут?

— Не думал про такое. Так это… зачем им? Придется с государством делиться тогда.

— А сейчас с ворами. То на то же и выходит. Только тогда они в пространство закона выйдут, уважаемыми людьми станут, НЭПманами. Историю, чай, помнишь. И они помнят, все хотят легального статуса, все хотят на золоте кушать, в лимузинах ездить в оперу. А не в воронке к оперу. Согласен? Сам же говоришь, кооперативчик открыл, доходы обелять собрался. Или я не прав?

— Да что там моих доходов… Так ты не поможешь?

— Я ж не тимуровец, чтоб помогать. Только на коммерческой основе, только через кассу.

— Шутишь?

— Шучу. Мне с шефом надо посоветоваться. С Михал Иванычем! Опять шучу. — Ага, шучу я, как же. Просто вдруг в голову пришла мысль, что на самом деле надо вписываться в что-то подобное. Мир изменился, как говорила одна эльфийская королева. Даже Гуревич что-то чувствует, хоть и не эльф. И вписываться не мне лично, а всей Конторой. И не только ради финансирования, а чтоб держать руку на пульсе истории. И в некоторых случаях даже на горле, чтоб не шалила сильно.

— Жорж, так всё-таки, каково ваше решение? — Ого, уже Ваше… Или он не меня на «вы» величает, а мою предполагаемую бригаду?

— Олег Петрович, а давайте вы сначала напишете техническое задние, озвучите сроки сотрудничества и предложите гонорар. Мы прикинем, осметим, выкатим встречное предложение. Поторгуемся, так сказать…

— Насчет «напишете» это образно?

— Естественно. А всё прочее буквально. Разовая акция одно, постоянное сотрудничество — совсем другая тема. Опять же даже разовая акция с устрашением стоит одних денег, а полная ликвидация проблемных моментов обойдется в другую сумму. И так далее, и тому подобное. Вы же сами не дураки, и с дураками сотрудничать не станете, которые в блудняк впишутся, не зная раскладов. Так что, если хотите сотрудничать — жду от вас полную информацию.

— Жорж, вы точно спортсмены? Где этот молодой задор, готовность показать удаль, пренебрежение опасностью… Разговариваете как бригадир отделочников, который объект не видел.

— Не вижу никакой разницы между архитектурным проектом и любым другим. Цели, задачи, объемы, сроки. Соседи, контингент, инструмент, претензии по качеству исполнения, гарантии оплаты… Так в чем принципиальное отличие? — Говорю спокойно, словно у меня таких заказов уже за плечами не два и не пять. Клиенты любят солидных подрядчиков, им приятнее платить мастерам. Если не брать в расчет крохоборов, которые слишком скупы, чтобы заплатить один раз за качество без повторного геморроя.

— В твоих устах звучит убедительно, Жорж. Тогда я откланяюсь, оказывается, мы с партнерами недостаточно хорошо подготовились к встрече. И спасибо за кофе, он и впрямь хорош.

— Всего доброго, звоните, если надумаете сотрудничать.

— Еще вопрос, Жорж: у вас уже есть опыт успешного ведения таких проектов?

— Сделаю вид, что не услышал. До свидания.

Ага, стал бы я первому встречному рассказывать о случаях нарушения законодательства. Да и десятому встречному рассказал бы только при одном условии — если бы оно было моим начальством. Специфика службы такова, что иногда приходится нарушать законы, но с обязательным отражением в рапорте. Тогда если и накажут, то просто накажут, а не подвесят на крючок отложенной выплаты долга. Быть должным в нашей организации — это как заложить душу дьяволу. Притом, что с дьяволом еще можно как-то договориться, он индивидуальный предприниматель, по сути. А с конторскими поди договорись, там слишком много согласовывающих сторон. Пока всех с листом согласований обойдешь, в договор столько изменений внесут, крови не хватит всё записывать.

Тридцать первое августа заглянуло в окно с намеком, что у меня опять беседа, в этот раз уже не личная, а по производственному вопросу, с Корчагиным. Хотя и вчерашняя с Гуревичем вполне себе по службе. Я решил, что даже если он на меня не выйдет, я отражу тот разговор в рапорте с предложениями по развитию ситуации. Раз меня руководство так опекает, что даже дало Ваню Белова рассекретило, значит не просто так погулять отправило. Я тогда еще посмеялся, мол какова вероятность, что в комнате с моим интересантом поселится наш человек?

— Жор, хорош уже тупить! Старшекурсники живут по двое, значит, вероятность сотрудничества одного из них с Комитетом примерно десять процентов. а если бы младшие курсы, — Долгов беззвучно пошевелил губами — то всё равно примерно десять. Их же потом половина отсеивается.

— То есть пять сексотов на сотню будущих журналистов?

— Ну да, а что ты хотел-то? Небось не будущие мелиораторы, а личинки журналистов, когда оперятся в акул пера, то только держись — если наворочают, так наворочают. Взращиваем, как их, ловцов душ человеческих.

— Так это мы их взращиваем?

— А то! Думаешь, на самотёк всё пустили? Кстати, ты что, думаешь, наш человек случайно с ним в одну комнату попал? Один звонок, сделанный вчера, и план заселения слегка изменился. Пятикурсник Белов получил соседа, а студент четвертого курса Корчагин — долгожданную двухместную комнату.

— Теперь осознал, Андрей Владимирович.

— Еще вопросы есть?

— Есть. Почему я к отделу аналитики приписан, а не к четырнадцатому? Который оперативными играми промышляет. Логично было бы, раз Онегин там служит и меня всё время втравливает куда попало, чтоб я там и числился.

— Жорж, вот это уже не ко мне вопрос. Я вообще тебя хотел в НИИ «Прогноз» сплавить, отказали. Может, тебя тут от кого-то из нашей же структуры и прячут. Всё, не отвлекая меня, я тебе на все вопросы уже ответил.

Ага, ответил он. После тех ответов вопросов еще больше стало. Наше Второе Главное управление, занимающееся контрразведкой, оно вообще в какого-то монстра превратилось в результате череды пертурбаций. Подгребло под себя или поглотило несколько других управлений и отделов, кого-то пожевало и выплюнуло, кого-то скушало, кого-то приподняло как Онегина. А Маркелов, начальник Двойки, чуть ли не вторым человеком стал после Чебрикова, шефа КГБ СССР.

Пройти в студенческое общежитие молодому человеку всегда просто, нужно просто сделать целеустремленный вид, кивнуть вахтерше как старой знакомой и идти мимо вахты, не крутя головой. Осматриваться ты будешь уже в безопасной зоне, возле лестницы или лифта. Искомая комната находится на втором этаже, так что вперед и вверх, к цели! Стучаться? Да ну, свои же люди все, так что захожу без стука:

— Привет, Иван!

— Стучаться не учили? — Иван в гордом одиночестве разбирает сумку. Ладно, сейчас с ним самим разберемся, сумка подождет.

— Где сосед твой, Корчагин который?

— А ты кто? С какого курса? На третьем таких наглых не помню, четвертом вообще парней с гулькин хрен…

— Понятно. Комитет Государственной Безопасности, попрошу вас оказать содействие, товарищ Белов.

— Это шутка такая? Не смешно. — Но я уже показываю корочки в развернутом виде. Считаю неуважением мелькать закрытым удостоверением, если оно настоящее.

— Повторяю вопрос: твой сосед уже приехал, заселился?

— А, да. Михаил Корчагин, студент четвертого кур…

— Расслабься, я в курсе, с кем тебя заселили. Где он? — Судя по вещам, скучковавшимся около двух кроватей, второй жилец тоже уже в Москве.

— Бельё пошел получать, скоро придет. Там очередь, но старшекурсники вроде как без очереди.

— Тем более, отслужившие в армии.

— Ну да.

— А ты, Иван, собирайся-ка в магазин. За хлебом, за зубной пастой, еще чего прикупи. Часика два походишь. Угу?

— Так точно. А чего, Корчагин не…

— А тебя это не касается. — буду я еще всяким расклады давать по перспективным кадрам.

Михаил Корчагин так давно жил под этим именем и фамилией, что почти уже свыкся с тем, что он Миша. Вернее, сначала Миха, потом Михаил. Где-то в глубине души, один на один он величал себя настоящим именем: Дмитрий Лихарев. Это имя не только канатом привязывало его к своей настоящей личности, оно давало силы и вдохновение. Давало понимание, что он не шизик, прошлое было на самом деле, а не приснилось ему. Восемь лет в теле, подсунутом ему неизвестно какими силами, с такими скудными стартовыми показателями, что впору удавиться с тоски. Слабый, неавторитетный, ненужный никому пацан умел только что музицировать, да и то так себе. Его даже классная гнобила непонятно за что.

Упорный труд, уверенность в верности курса, опыт и харизма — несколько лет, и парня не узнать! Журфак МГУ как закономерное достижение на его пути. Мог ли он стать кем-то иным в своей второй жизни? А если и мог, то зачем? Стартовые условия, говорите, не очень? Это как сказать… Иметь за плечами такой опыт журналистики и ныть — это надо быть совсем тупым. Уже не говоря о послезнании.

Вот только с этим заладилось не очень. Лихарев-Корчагин был очень признателен себе именно за то, что никогда не строил из себя вещуна. Вроде тот СССР, в котором он рос, вроде и Брежнев, и Черненко с Андроповым ушли в назначенный час. Вот только потом что-то «сломалось» в истории, и самый молодой член политбюро отъехал в историю «после тяжелой и продолжительной болезни». А самое забавное, что не один, а вместе со своей супругой, с которой он любил советоваться. Какой-то Романов встал к штурвалу и начал рулить немного не в ту сторону. Вернее сказать, не в том направлении, куда плыл Союз на памяти Дмитрия. Да что говорить, даже выводить очень ограниченный контингент из Афганистана до сих пор не начали. На окраине заполыхало, как положено, точнее в строгом соответствии с тем, что помнил Дмитрий, а они войска еще не убрали из соседней страны. Эдак они и из Восточной Европы не уведут армию. Разве может история целой страны измениться?

Основоположники Марксизма-Ленинизма вещают со страниц учебников, что мир развивается в строгом соответствии с законами общественного развития. Но не угадывают, что социализм может перейти не на новую стадию, а вернуться к такому уютному и понятному для некоторых капиталистическому строю, где каждый за себя, один бог за всех. Ну или не один, тут всё сложно. А что об этом думает он? Он думает, что если бы всё шло тем же путем, то ему было бы легче ориентироваться в мире. А так… ему-то что, он себе на хлеб с маслом по-любому заработает.

Пахнущий прачечной комплект постельного белья радовал своим состоянием. А то бывает, выдадут белье, которое уже на ладан дышит. И самое поганое: когда его сдаешь, еще и претензии предъявляют: «Чего такое рваное⁈» Ладно, нефиг себя накручивать, завтра первый день предпоследнего курса, а потом свобода в известных пределах, знакомства, какой-никакой вес в тусовке, пусть и наилегчайший. И на стажировку обещают взять в не самую последнюю газету, а даже если бы она была и последняя — зато всесоюзная. «Иван, ты чего бельё не получаешь! Всё разберут, придется на коврике спать!» — закричал Михаил в открытую ногой дверь и погрузился в пучины своей, уже своей комнаты.

На Ивановой кровати сидел незнакомый студент, дембель, судя по усам и откровенно пялился на вошедшего.

— Здорова! А ты куда Ваньку дел?

— Привет, привет! В магазин послал за ластиком. А то сунулись последний день каникул обмывать, — незнакомец показал рукой на письменный стол без каких-то следов подготовки к распитию алкоголя, — а у нас ни одного ластика. Непорядок получается.

— Хорош ерунду говорить!

— Согласен, Михаил, в этом я чертовски хорош. Кстати, давай знакомиться. Жорж.

— Тьфу ты, а что, нормальные имена все кончились, что тебе это досталось?

— Так и ты не Павка, хоть и Корчагин.

— Павлом моего брата назвали.

— Ага, ну тогда два–ноль в твою пользу, Миша. — Имя Корчагина в исполнении этого Жоржа с усами прозвучало как-то похабненько.

— Слушай, Жорж, раз ты к Ивану пришёл, а его нету, может ты того, свалишь? Чего-то ты мне не нравишься, давай ты его в другом месте подождешь.

— Не, так не получится, я по твою душу пришёл, — гость встал с кровати, подошел к двери и запер её изнутри. — Комитет госбезопасности, капитан Милославский.

Первой реакцией было рассмеяться, что может быть нелепее, чем капитан-сверстник. Но удостоверение, развернутое и демонстрируемое на вытянутой руке достаточно долго, чтобы у Михаила была возможность с ним детально ознакомиться, это самое удостоверение делало ситуацию несмешной. Тут или провокация, или дурацкая шутка на грани фола. Особенно учитывая слухи, ходящие на журфаке, которые и слухами-то вряд ли были. Госбезопасность на факультете орудует в полный рост, вообще ничего не стесняясь. Говорят, на каждом курсе по сексоту, а то и не по одному. И да, ксива выглядела очень убедительно, видел Корчагин (именно Корчагин) такие уже, прямо точь-в-точь такие корочки показывал в одной газете товарищ, когда склонял Михаила к сотрудничеству. Он тогда стандартно обещал подумать, считай, отказался. Может, ОНИ не поняли или не приняли отказа? Тогда снова будут склонять. Жалко как, ведь всё вроде хорошо было до этого момента.

********** Дорогой Читатель, если ты мой давний читатель, то ты узнал в Михаиле Корчагине «демона-вселенца» Лихарева из цикла «Дневник восьмиклассника». Тому, кто не читал про него, вероятно, будет интересно узнать, что за гость вломился в цикл про Жоржа Милославского. Вот ссылка на книгу: https://author.today/work/298076

Но я попробую писать так, чтоб этот было не так уж обязательно. Если смогу, всё-таки я начинающий автор, уже два года как.