Солдатская доблесть

ОН ЗАЩИЩАЛ СТАЛИНГРАД

Мумин Закирович Саламов родился в 1923 году в селе Хандайлык Ташкентской области. Окончил педагогический техникум. В Советскую Армию вступил добровольно в марте 1942 года.

В боях за Родину комсомолец Саламов дрался на Сталинградском, Центральном, Первом Белорусском фронтах. В КПСС вступил на фронте в феврале 1944 года. Помимо трех орденов Славы, награжден медалью «За боевые заслуги» и другими медалями.

Трижды ранен на поле боя.

В настоящее время работает старшим аппаратчиком на Чирчикском электрокомкомбинате.

Сентябрь в Заволжье — месяц сухой, пыльный.

Стрелковая дивизия третьи сутки на марше. День и ночь грохоча идут машины по степи. Пыль стоит над степью стеной. Воздух наполнился гулом, пылью, гарью; солнце — словно раскаленная тарелка.

Привалы — короткие. Солдаты еле успеют глотнуть водички, шоферы — долить радиаторы, как снова звучит команда: «По машинам!» Медлить нельзя: ждет Волга, ждет Сталинград.

Солдатские каски, лица, одежда, орудия, ящики с боеприпасами сделались серыми: все покрылось пылью.

Пусть пыль! Пусть усталость! Быстрее в Сталинград! Враг ворвался в город!

Волга еще далеко, а приметы ее намного ближе. Все чаще стали попадаться встречные машины с ранеными. А туда, в сторону Волги, бесконечным потоком двигалась техника, тянулись войска.

Далеко на горизонте темное облако. Стоит на одном месте, будто ухватилось за небо. Но это не облако. Это дым войны: горел город.

К столбам, к деревьям приколочены стрелы с надписью: «На переправу».

Во второй половине дня дивизия подошла к Волге. Вот она, река, воспетая в песнях! Но сейчас восхищаться нечем: вода горит. Горит Сталинград, горит Волга, горит степь…

Фашистские самолеты беспрерывно бомбят переправу. Тысячи тяжелых снарядов и мин с утра до ночи тоже рвутся у этой цели. Не переправа, а полоса смерти! Теперь только через нее осталось пройти солдатам.

Но Мумин и его друзья так и не увидели этой «полосы»: переправа прошла относительно удачно, потери были небольшие. Но были. Здесь Мумин впервые увидел убитых и раненых. Увидел, как под бомбами и артиллерийским обстрелом работали саперы на переправе, увидел генералов, руководящих переправой в огненном котле, увидел солдат, презирающих смерть…

Это была первая встреча Мумина Саламова с войной.

Ночью стрелковая рота входила в город. Мумин всматривался во все то, что осталось от этого уже легендарного «Утеса на Волге». Луна подсвечивала гигантской свечой: «Смотрите, молодые бойцы, что гитлеровцы сделали с городом!» Город лежит. Лежат дома грудами развалин, лежат деревья, срезанные снарядами, лежат люди, пытавшиеся закрыть их своей грудью.

Город горит. Гарь лезет в горло. И дикая ненависть к захватчикам-зверям, жажда мести тяжелым молотом стучит в сердце.

Город лежит, город притих, затаился, но он только кажется мертвым. В нем все живы, каждый камень в развалине живет! И у него есть защитник!

Бойцы заняли участок обороны. В него входило три дома, вернее, три бывших дома и участок бывшей улицы.

Оставшиеся в живых участники обороны отводились на отдых. Они только что чуть не по акту сдали свой объект, познакомили с тактикой фрицев и своими хитростями в обороне. Прошло пять-десять минут, рявкнули орудия, тонны несущего смерть металла обрушились на позиции защитников Сталинграда.

Мумин ничего подобного даже представить себе не мог. Земля дрожит, остатки домов рушатся, пыль, грохот, стоны… Сирены пикирующих бомбардировщиков, лязг танков, фырканье пулеметов, плевки противотанковых ружей, взрывы бомб — смешались в страшном огненном аду.

Страшно стало Мумину: «Скорее бы светало, все легче было бы».

Комсорг роты Саша Щетинин появился вовремя. Был недолго, сказал всего несколько слов и убежал, а сделал для солдат много.

Наблюдатель закричал пронзительным голосом: «Танки!»

— Не пищи, один танк, — невозмутимо отозвался командир минометного расчета. Из-за угла медленно выползало стальное чудовище. Охнула бронебойная пушка, просвистела мина — танк остановился. Тотчас со стороны фашистов заговорили орудия, минометы — началась дуэль.

Мумину уже не страшно — товарищи рядом. Но что произошло с ним? Летит, падает, в глазах метнулся синий огонь — и все. А что вывело его из забытья? Не приподнимаясь, осмотрелся. Вокруг — никого. Только зловеще зияла воронка от крупнокалиберного снаряда.

Рядом, как приведение, появился Щетинин: «Мумин, ты жив? Быстро за угол! Там фашисты просачиваются».

До утра оставшиеся в живых красноармейцы держали оборону…

С рассветом фашисты возобновили артобстрел. Тяжелые снаряды и мины рвались у развалин домов, в порошок перемалывая кирпич; металлические балки рвались, как нитки, бетон рассыпался песком.

Стало светать. Мумин взглянул в лица друзей и не узнал их: черные, осунувшиеся, окровавленные…

Фашисты снова перешли в атаку. Прут, с трех сторон атакуют «дом», кричат: «Рус капут!», «Рус, сдавайся!»

Мумин припал к ручному пулемету, подобранному тут же, но не стреляет, ждет: пусть подойдут поближе. Прямо к ним летит граната. Щетинин хватает ее на лету и — обратно.

Вот теперь можно…

В первый раз в жизни увидел Мумин, как падают убитые им люди. Жалости — никакой! Это не люди! Это звери!

— Огонь! Огонь! Огонь!

Две недели днем и ночью защищал Мумин славный волжский город. Для Сталинграда две недели — это много. А потом санитары понесли потерявшего много крови Саламова к Волге, на ту самую переправу, что полмесяца назад дала ему путевку в бой. Прощаясь, говорили:

— Ты в госпитале не задерживайся, а то без тебя рванем на Берлин. Наступление, оно все раны, брат, излечивает.

Наступление. Как ожидали его бойцы!

Оно началось!

Сталинград остался далеко позади. 280 стрелковый полк, в котором сражается Мумин Саламов, ведет бои за освобождение Польши. Фашистский зверь смертельно ранен, но он еще жив, огрызается, пытается пускать в ход клыки и когти. Выбьют советские бойцы гитлеровцев с одной линии обороны, те цепляются за следующую. Страшит расплата фашистских извергов!

Мумин со своим неразлучным «максимом» всегда впереди. Выдвинется на фланг, окопается, присмотрится к полю боя как следует. Его друзья-солдаты спокойны: «Мумин не подведет. И в атаку веселее идти, когда рядом Мумин с «максимом».

…Гитлеровцы накрыли минометным огнем пулеметное гнездо. Замолчал «максим». «Молчит русский пулемет?» В контратаку! Строча из автоматов на бегу, ревут: «Рус, рус, сдавайся!»

Вот это «сдавайся» и вернуло Мумину сознание. Грязно-зеленые мундиры совсем рядом. «А где пулемет?» Что может сделать один Мумин — раненный, контуженный, без «максима»? Ага, вот он! Лента… Затвор… Все в порядке… Не медли, Мумин, немцы в десяти шагах…» И нажал на гашетки. «Та-та-та-та», — радостно закричал «максим». Словно трава под острою косою, повалились фрицы на землю…

Вечером в медсанбат пришел командир полка, чтобы вручить награды отличившимся в бою.

— Кто из вас Саламов Мумин Закирович из Ташкента? — первым делом спросил он. Мумин встать не смог, только тихо отозвался: «Я».

— Товарищи бойцы! Саламов — герой сегодняшнего боя. Родина за подвиг наградила его орденом Славы второй степени.

Полковник поцеловал Мумина, к окровавленной гимнастерке прикрепил орден.

В Узбекистан пришло письмо с благодарностью командования за воспитание отважного воина-комсомольца.

Задача ясна: форсировать Вислу, захватить плацдарм на том берегу и расширить его, форсирование — на подручных средствах. «Что делать будем? — подумал сержант Мумин Саламов. — Хорошо стрелкам-автоматчикам. Найдут бревно или куль соломы и — пошел. А нам с «максимом» что делать?»

Второй номер был смекалистый парень из Курска.

— Не горюй, командир, смастерим плотик. Я их раньше делал. Есть у нас река Сейм, весной широко разливается. Так мы с ребятами смастерим плотик — и давай по воде между льдин. Хорошо получалось!

Плот «сработали», что и говорить! Поставили «максим», рядом Мумин занял место, а второй номер и подносчик толкали плот.

— Пусть и на воде работает, — бросил Мумин ребятам, — нечего ему бездельничать! Наш «максим» еще с воды фрицев не крошил. Может, сегодня придется.

Пришлось.

Немцы открыли бешеный огонь по десантникам. А с плота ответный огонь вел командир расчета Мумин Саламов. Вел, продвигаясь к берегу, занятому фашистами; друзья-пулеметчики продолжали подталкивать плот.

Пулеметный расчет первым в роте достиг правого берега, быстро занял позицию и открыл огонь по гитлеровцам.

Автоматчики, поддержанные пулеметным огнем, расширяли «пятачок». Фашисты бросились в контратаку, Саламов с фланга поливал их свинцом.

Атаки следовали одна за другой. Кончились патроны. И подносчика еще нет! На позицию роты двинулись три танка.

Сержант Саламов схватил связку гранат, пополз танку навстречу. Взрыв! Гусеница танка змеей поползла по земле.

Подносчик патронов толкнул Муминова в плечо: «Порядок! Есть патроны!»

Кинжальным огнем Мумин в упор расстреливал обезумевших гитлеровцев. Атака отбита. Плацдарм гвардейцы удержали. Богатырскую грудь отважного джигита Мумина Саламова украсил орден Славы первой степени — высший знак солдатской доблести.