Солдатская доблесть

ОТЕЦ И СЫН

Тимур Гарафутдинович Нозмутдинов родился в 1924 году в селе Шушерма Татарской АССР. Окончил 10 классов. Работал бурильщиком в Ферганской геологоразведочной партии. Комсомолец. В августе 1942 года добровольно ушел на фронт. Воевал на Западном, Первом Прибалтийском и Третьем Белорусском фронтах.

Член КПСС с 1944 года, демобилизовался из армии в 1946 году. Награжден тремя орденами Славы, орденом Отечественной войны II степени, пятью медалями. В настоящее время живет и работает в поселке Палванташ Андижанской области.

В тылу он прошел основательную подготовку и в воинский эшелон садился уже со специальностью артиллерийского наводчика. На вокзал пришли родные, друзья; духовой оркестр исполнял марши; было весело и грустно. Перед отходом поезда подошел отец — обнял Тимура, поцеловал, прижал к груди.

— Тимур, мальчик мой, жалко с тобой расставаться, ведь идешь на смертный бой. Но я верю, что вот здесь, на этом вокзале, встречу тебя с победой! Береги Родину и себя!

Так в 437-м противотанковом артиллерийском полку появился наводчик 76-миллиметрового орудия рядовой Тимур Нозмутдинов.

После разгрома под Москвой гитлеровцы в спешном порядке стали укреплять Вяземский плацдарм, клином вбитым в нашу оборону. Целый год они кротами зарывались в землю, строили долговременные укрепления, стремясь во что бы то ни стало удержаться, накопить силы и вновь ударить по Москве.

Январь 1943 года. Прорвана блокада Ленинграда, фрицам «сделали капут» под Сталинградом, пришло время громить эту нечисть на Западном и Калининском фронтах.

Подразделение, в котором служил Тимур Нозмутдинов, было брошено под Ржев. С наступлением темноты орудийный расчет направился на огневую позицию.

Сначала — «дом» для орудия. Мерзлая земля с трудом поддавалась. Но разве могла она устоять перед солдатами, которым было по восемнадцать? Только искры сыпались из-под лопат. Вскоре орудийный окоп и ровки для расчета были готовы и замаскированы так, что в двух шагах ничего не заметишь.

Наводчик Нозмутдинов, прильнув к брустверу, изучал местность в секторе обстрела. Над линией обороны фашистов клубятся дымки, видно, как по ходам сообщения перебегают гитлеровцы. «А это что такое?» Над одним из участков обороны повисли белые облачка, донесся звук артиллерийского залпа. Командир расчета подал команду «К бою!» Тимур с затаенным дыханием стал наводить орудие. Выстрел!

Командир схватил его за плечи, затряс так, что шапка слетела с головы:

— Молодец! С первого выстрела накрыл.

Подбежал комсорг батареи Леша Иванов.

— Поздравляю, Тимур! Ты первый в батарее открыл боевой счет! Махни им еще!

И все потонуло в грохоте: началась артиллерийская подготовка нашего наступления. Позиции гитлеровцев застлала черная тяжелая пелена.

— На крюк! — звучит команда. — Вперед! — Артиллеристы вместе с пехотой по глубокому снегу рванулись к линии обороны врага.

Тимур сейчас не помнит сколько ему приходилось вот так, с пехотой, идти за огненным валом на врага, рвать линии обороны, отбивать контратаки. Но тот первый бой навсегда остался в памяти. Ведь тогда он впервые держал экзамен на звание солдата. Настоящего солдата!

Наступающие советские войска неудержимо катились на запад. Тимур не вел счет дням, не запоминал названия населенных пунктов, освобожденных им и его товарищами. Хоть бы города запомнить!

3 марта освободили Ржев, через два дня — Гжатск, которому впоследствии присвоят имя первого космонавта планеты.

…Не одного боевого друга потерял уже Тимур. Трудно. Тяжело. Но что поделаешь! Это война, она без смерти не бывает. Но вот зверства гитлеровцев в освобожденных селах и городах — этому нет никакого оправдания! Этому нет никакого прощения! Только месть! Святая месть!

Артиллеристы задержались в одной деревушке. Вернее, деревушки уже не было, немцы сожгли ее дотла. Осталось место да тлеющие угли пожарища… Из погребов, из развалин стали выползать оставшиеся в живых жители деревни — старики, дети. Тимур стоял у пушки, когда старушка бросилась к нему со слезами:

— Сынки мои, дети родные, — шептала она. — Пришли, Пришли… Спасибо, что не оставили нас извергам.

В другой деревне, тоже сожженной фашистами, их встретили дети. Раздетые, разутые, они стояли на снегу, и ручонки их тянулись к солдатам.

Тимур взял на руки девочку, расстегнул полушубок, укрыл дрожащего ребенка.

— Где мама твоя?

— Немцы в хате спалили.

— А отец твой где?

— На фронте фашистов бьет.

— Как тебя зовут?

— Варя…

Оставив детишкам что могли — одежду, хлеб, сахар, артиллеристы ушли навстречу новым боям. Но в сердце Тимура прочно и надолго осталась ненависть к захватчикам. Перед его глазами стояла на снегу босая девочка Варя, мать которой сожгли фашисты…

И посылая снаряд за снарядом по врагу, Тимур шептал сквозь стиснутые зубы: «За девочку Варю!»

Когда полк отвели на отдых, Тимур Нозмутдинов стал командиром орудия. Меткий глаз, мужественное сердце, твердая рука оказались у андижанского нефтяника.

Теперь, во время отдыха, почта приходила более регулярно. А треугольный конверт для солдат был второй жизнью. Порою ноют раны, холодно, сыро, враг не дает голову поднять. А передадут солдату письмецо от родных — раны перестают ныть, на душе — облегчение, сил прибавляется, воевать становится веселее.

Однажды получил письмо Тимур, прочел — большой радости не скрыть. Солдаты навалились на него.

— Тимур, читай, что там?

Пришлось прочесть, его слушал и командир батареи, сказал, что это письмо нужно всем прочитать.

В письме отец писал:

Далее отец сообщал, что Родина наградила его за бои на трудовом фронте. И добавил:

Здесь же решили всей батареей послать отцу ответ. И написали коллективное письмо.

…В армейской газете появилась корреспонденция о мужественном воине-артиллеристе, кавалере двух орденов Славы.

Когда сержанта Нозмутдинова наградили вторым орденом Славы, отец прислал ему поздравления.

Так писал буровой мастер своему сыну — артиллеристу. А через неделю Тимур получил второе письмо, которое с гордостью прочитал товарищам. Оказалось, что правительство наградило отца орденом Трудового Красного Знамени. Товарищи, разделяя радость Нозмутдинова, крепко жали ему руку. Тимур говорил:

— Очень хорошо, что отца наградили. Однако догоню я его. Мы ведь тоже буровые мастера. Только бурить нам приходится медные головы немцев да их танки…

Нозмутдинов не закончил своей шутки, как прозвучала команда: «К бою!»

Немцы пошли в контратаку. Впереди пехоты с грохотом ползли вражеские танки, с ходу обстреливая наши позиции. Снаряды рвались вокруг отважных артиллеристов, но что они для бывалых солдат! Нозмутдинов спокойно дожидался, когда танки подойдут ближе. Вот уже до ближней машины осталось метров 500.

— Огонь!

Первый снаряд пролетел над танком, разорвавшись в самой гуще фашистской пехоты. Вторым выстрелом Нозмутдинов угодил в основание башни. Танк стал разворачиваться, и в это время третий снаряд, пробив боковую броню, поджег фашистскую машину…

Метко поражал гитлеровцев в том бою молодой командир орудия. Десятки фашистских гадов полегли от его снарядов. Нозмутдинова наградили орденом Отечественной войны II степени.

Хорошо командовал артиллерийским расчетом Тимур Нозмутдинов. Во многих боях участвовал он, не одну сотню километров протопал солдатскими дорогами, преследуя отступающего врага. Встречался один на один с танками, отражал многочисленные контратаки пехоты. И ни он, ни боевой расчет, ни орудие никогда не знали устали…

Это было в ночь под Новый год… Такого гула даже фронтовым ветеранам не приходилось слышать. На большой скорости на позиции артиллеристов мчались хваленые фашистские «тигры».

Кое у кого из молодых солдат лица стали белые. Тимур, заметив это, решил подбодрить боевых друзей. Встал у орудия, поправил ремень и, не обращая внимание на вражеский огонь, заговорил: — Слава богу, хоть работа появилась. А то я, было, совсем заскучал.

И уже голосом командира:

— Приготовиться к бою!

Танки все ближе. 600 метров… 450… Командир батареи молчит, значит — бить в лоб и наверняка. Напряжение нарастает, вот-вот сомнут батарею танки. Уже есть раненые…

Команды не слышно, но видно как резко опустился в руках командира батареи красный флажок.

— Огонь!

Залп батареи сотрясает воздух. Передние танки гитлеровцев, словно наткнувшись на что-то, замедлили ход. А четырех «тигров» охватило пламя… Гитлеровцы перенесли артиллерийский огонь на батарею, снаряды рвутся у самого орудия. Появилась авиация фашистов. Кругом — сплошной ад, нет на земле такого места, где бы можно было укрыться от бомб. Грохот пушек, шум моторов, лязг гусениц, разрывы бомб, снарядов, стоны раненых, пыль, дым, гарь.

Убит наводчик, смертельно ранен заряжающий, подносчик стоит на коленях, вытирая окровавленную голову… Молчат другие пушки батареи, а «тигр» уже рядом.

— Только бы не промахнуться… Только бы не промахнуться… — шепчет Тимур.

Выстрел. «Тигр» дернулся, затрясся, застыл на месте и вспыхнул свечой.

«Горит! Горит!»

Через верхний люк стали выбираться гитлеровцы.

«А ну ка, снарядик туда! Вот теперь — порядочек!»

— Тимур, смотри, — крикнул кто-то. Справа ползет еще один тяжелый танк. Орудие развернуто, выстрел — танк остановился. Но ствол его пушки ищет Тимура, ищет его орудие. Выстрел — башня покосилась.

Гитлеровцы заметили, что одно-единственное орудие стало им преградой на поле боя. Свой последний выстрел по фашистскому «тигру» Тимур еще помнит. И больше ничего не помнит… Когда он очнулся, над полем стояла тишина, только дым расстилался кругом. Приподнял голову, услышал гул удаляющихся танков.

— Это наши! Идут в наступление! Значит устояли. Устояли!

— Поздравляем, Тимур, — услышал он первые слова в госпитале. — Ты теперь полный кавалер ордена Славы. И товарищи твои тоже все награждены орденами. Ваш дивизион в том бою остановил тридцать «тигров», и пять из них на вашем боевом счету.

По возвращении из госпиталя Тимур Нозмутдинов был назначен старшиной батареи. Но самая большая радость для него это то, что он стал членом Ленинской партии. Отважному воину рекомендации дали командиры батарей майоры Люльев и Конюхов, парторг их батареи капитан Белинский.

Закончилась война. Вернулся в свой Палванташ герой жестоких боев, воин-освободитель Тимур Нозмутдинов.

Трогательной была его встреча с отцом — старым бурильщиком. Собрались родные, друзья чествовать защитника земли Советской. За столом рядом сидели отец и сын, грудь у каждого золотилась от орденов. На груди отца — два ордена за героический труд в тылу, у сына — пять орденов за подвиги на поле боя. Отец, обнимая Тимура, говорил:

— Молодец, сынок, не испугался фашистов, наш наказ выполнил. Пришел в рабочий коллектив с победой.

На третий день Тимур пришел в управление.

— Дайте работу! Солдат без дела жить не может.

Ему советовали отдохнуть. «Ведь столько ран! Четыре года воевал, погуляй месячишко, а потом»…

— Нет, нет, давайте работу, четыре года я ждал этого дня!

И вот сегодня первый рабочий мирный день. Здравствуй, мирная жизнь!

Друзья поздравляли, улыбались: «Не разучился ли держать в руках молоток?»

Нет, руки воина-освободителя держат молоток так же, как автомат!

Прошло двадцать лет со дня великой Победы. Собралось много народу в клубе на торжественное собрание, посвященное этой славной дате. Бойцы вспоминали минувшие дни, говорили о своем «сегодня». И многие в своих выступлениях называли имя героя войны, ударника коммунистического труда Тимура Гарафутдиновича Нозмутдинова.