Солдатская доблесть

НАГРАДА НАШЛА ГЕРОЯ

Сеит-Неби Абдураманов родился в 1919 году в Крыму, в деревне Биюк-Каралез Куйбышевского района. Вступил в комсомол до войны. Работал в районном финансовом отделе. Призван в ряды Красной Армии в 1940 году. Первый бой принял в июне 1941 года на западной границе. Воевал на Западном, Брянском, Сталинградском, Воронежском, Первом Украинском фронтах, командовал стрелковым взводом. Дважды контужен, три раза ранен.

За боевые подвиги награжден тремя орденами Славы, орденом «Красная звезда», медалью «За отвагу», значком «Отличник РККА».

В 1945 году демобилизовался из рядов Советской Армии. В наставшее время живет и работает в городе Намангане.

День был обычный, рядовой, каких на войне много. Солдаты лихо расправлялись с кашей, адресуя повару слова благодарности. Ну, а лучшей оценкой его мастерства служило то, что один за одним шли за добавкой. Повар никому не отказывал. Но опуская черпак в котел, вскидывал глаза на подошедшего: у него свои неписаные законы. Если ты отважный боец, знатный разведчик, или герой, или пулеметчик, — с самого дна, погуще и мяса побольше, если ты так, «серенький» да еще пулям кланяешься, плеснет чего-то там, иди жалуйся!

Но во взводе Сеита Абдураманова ребята как на подбор. Молодежь, комсомольцы! Самый «старый» — командир взвода — двадцать восемь имел за плечами. И все дерутся с фрицами, как тигры. Значит, «право на черпак со дна» все имеют. На чаек генеральский тоже. Из-за походной кухни показалась стройная, по-военному собранная фигура командира батальона капитана Лосева. Лицо у комбата посеревшее, усталое, на губах играет знакомая каждому бойцу улыбка.

Молодой, сильный, смелый офицер был любимцем солдат. Он всегда в боях появлялся там, где было трудно солдатам. Сразу становилось легче. Он никогда не обижал солдата. Даже мертвого… Как бы ни было тяжело. Но тела павших бойцов тут же преданы земле. А последняя дань солдату котируется на фронте. Война есть война. И, может быть, завтра над тобой дадут прощальный залп, как ты даешь его сегодня…

Завидев комбата, солдаты мигом привели себя в порядок и радостно приветствовали капитана. Абдураманов доложил о боевом состоянии взвода.

А рядом уже стоял повар с котелком каши — вещественным доказательством его философской концепции.

Ну разве можно отказаться от солдатской еды «номер один»? Расправившись с кашей, комбат взял под руку Абдураманова, и они отошли в сторону.

— Вот что, старшина! В батальон пришло много молодых бойцов, еще не обстрелянных, а бой не за горами. Давай, собери их сегодня, поговорим. Расскажешь о своих делах боевых, особенно — разведке. Соберись с мыслями, подготовься. Начальник штаба соберет бойцов прямо здесь, у вас, к кухне поближе, — усмехнулся он, — вот разговор и получится под аккомпанемент ложек с тарелками.

Сеит отошел в глубь леса, окунулся в лесную чащу, ощутил ее дыхание и забыл о войне, о боях, забыл, зачем пришел… Шелест деревьев, птичий гомон, зелень листвы… Как хорошо, когда нет войны! Расстегнув воротничок гимнастерки, присел Сеит на пенек. А пока война есть, значит, нужно воевать! Так о чем рассказать молодым бойцам? Прошло три года войны. Каждый день — бой. Сколько их было! И сколько еще осталось? Закурил Сеит. Вот разве об этом рассказать?

…Дивизия вышла к Висле. Командиру полка срочно потребовался сведущий «язык». Надо было знать, что там за оборона у фрицев, много ли их, чем они дышат. За сутки четыре группы разведчиков ходили на тот берег и возвращались без «языка». И не все…

Командир полка пришел в первый стрелковый батальон и передал капитану Лосеву тот же приказ: «Языка!» Комбат предложил это задание поручить Абдураманову.

Сеита вызвали в штаб. Выслушав задание, ответил привычным: раз надо, значит будет сделано. На этом был и закончен разговор. Только одно попросил Сеит:

— Разрешите мне сегодня одному во второй половине дня сходить к фрицам, присмотреться получше. А ночью «языка» прихватим.

— Делай, как лучше, сам знаешь, — ответил командир полка. — На тебя целиком полагаемся.

И потом Сеит исчез. Никто не видел и не знал, куда пошел он. Только один человек — это капитан Лосев, пять часов пролежал на НП, внимательно всматривался в оборону гитлеровцев. Комбат по минутам и часам мысленно отсчитывал, где сейчас разведчик, что делает. Между ними была незримая связь, они оба разговаривали на языке, понятном только им двоим. Потом Лосев встал, пошел в укрытие, закурил, обратился к ординарцу — ефрейтору Сеидову:

— Готовь чай. Абдураманов идет обратно.

Несколько минут спустя Абдураманов докладывал комбату все, что увидел опытный глаз разведчика. Отдохнув часа три, Сеит с шестью боевыми друзьями пошел теперь уже за «языком». Днем он присмотрел объект действия — четырехамбразурный дзот гитлеровцев. Стоит он, как утес, в обороне врага, четыре спаренных пулемета бьют почти беспрерывно из амбразур и снайперы постреливают. Судя по всему — это ключевая точка врага, значит, там должен быть офицер. Вот его и нужно взять.

Переходить линию фронта Сеит решил на участке соседнего батальона. Это, правда, удлиняло расстояние, но разведчики решили — так будет надежнее.

— На стыке двух батальонов и проскользнем, — шептал Сеит. — У соседей стрельба, а у нас тихо, малейший шорох — фашисты сразу засекут. Видно, против нашего батальона ведут усиленное наблюдение.

Как было задумано, в назначенном месте перешли линию фронта, вклинились вглубь и с тыла вернулись к объекту захвата — дзоту. Фрицы и не помышляли, что советские разведчики придут из их тыла. Грязные, усталые, пройдя и проползя километров семь, шесть советских бойцов оказались в нескольких десятках метров от цели. Сеит приказал разведчикам «вдавиться в землю», а сам пополз к дзоту тоже «вдавившись». «Вдавился» — и растаял в темноте. Ни звука. Трудно ползти эти последние метры! Километры и то дались легче. Но вот Сеит у цели, даже в темноте ясно виден дзот. Часовой стоит у входа.

— А другой охраны тут не видно? — приподнялся Сеит.

Услышав шорох, часовой тут же дал очередь по тому месту, где еще несколько секунд назад был разведчик. И замертво свалился на ступеньки. В руках разведчика нож — грозное оружие. Распахнув дверь дзота, Сеит швырнул туда гранату, вторую, сам — броском на землю, и автоматная очередь прошила темноту дзота.

Когда подбежали остальные разведчики, Абдураманов стоял у двери дзота, а перед ним с поднятыми руками гитлеровские офицер и солдат.

— Остальные там лежат, — кивнул Сеит в сторону дзота. — Берите замки у пулеметов и быстро ушли, пока фрицы нас не застукали.

Прихватив офицера и солдата с кляпами во рту, разведчики двинулись в обратный путь.

Казалось, опасность миновала, но вдруг ползущий первым боец Аксенов подал сигнал — ложись! Впереди послышался гортанный говор, клацанье затворов.

Секрет! Гитлеровцы не стреляли, очевидно, решили, что смена им пришла. Несколько коротких очередей — и быстро в сторону. Позади разведчиков, уходивших с пленными к берегу Вислы, разгорелся бой. Гитлеровцы, сидевшие в траншеях, поливали друг друга свинцовым огнем, предрассветную мглу разорвали ракеты.

— Пока разберутся — мы дома будем, — проговорил довольный Сеит. Капитан Лосев, целуя старшего сержанта Абдураманова, сказал:

— Ты настоящий богатырь, Сеит, настоящий солдат!

«Настоящий солдат» — это высшая похвала для бойца.

Командир полка послал отважного солдата в тыл отдохнуть. Когда вернулся Абдураманов в батальон, капитан Лосев ему сказал:

— Фрицы твои, Сеит, были что надо. Показания дали — будь здоров! Мы в тот день продвинулись километров на десять с гаком!

Разведчик всегда в ожидании. Каждую минуту его могут вызвать, дать задание, а спустя еще какое-то время он уже «путешествует» по фашистским тылам.

Командира группы разведчиков старшего сержанта Абураманова вызвали в штаб дивизии.

— Значит, быть хорошему делу, — тут же сделали вывод бойцы. Когда коренастая фигура Сеита показалась в двери землянки, все встали.

— Какая дорожка — длинная аль короткая? — спросил Гринин.

— Вперемешку, — ответил Сеит.

Дело было такое: нужен «язык» — и обязательно — танкист. Наступила пауза, все молчали. Тишину нарушил Гринин.

— Все ясно? Начнем подготовку?

— А чего же медлить? Работать надо!

Дружно взялись разведчики за знакомое дело. Протерли оружие, набили запасные диски, запаслись сухим пайком, некоторые заменили сапоги. Потом стали копаться по карманам, вытаскивая документы, письма, фотографии. Эти самые дорогие для бойца вещи на войне останутся здесь. Последний, прощальный взгляд на фотографии, с которых смотрят лица родных, любимых, друзей, бегло перечитывают письма, складывают их в один помятый треугольник, подают комсомольские, партийные билеты и не торопятся оторвать от них руки…

Все дела сделаны. По русскому обычаю перед дорогой нужно посидеть. Тишина. Ее раскалывают слова Сеита: — «Пошли, ребята!»

По мелколесью и сами не заметили, как отмахали километров пять. Где-то рядом должна быть дорога, уже слышен гул моторов.

— Раз есть танки, — хохмит рядовой Наседкин, — значит, есть и танкисты. А подать мне горяченького, прямо со сковородки!

— А ведь это идея! — отозвался Сеит. — На дороге брать «языка» при таком движении — не выгорит. А в ближнем хуторе, по карте он более километра отсюда, мы и возьмем «горяченького»! Пошли, хлопцы!

— Пойду брать «языка» я с Наседкиным, — уже на ходу говорил Сеит. — Остальные возле хутора «попасетесь». Прикроете, в случае чего…

Вот и хуторок… Залегли в саду. Глаз не отрывают от строений. Кругом тихо. Скрипнула дверь, кто-то вышел во двор. Похоже — хозяин, в цивильной одежде. Когда хозяин взялся за ручку двери, его руку накрыла твердая рука разведчика.

— Не пугайтесь, — сказал Сеит, — немцы у вас есть? — Хозяин стоял молча, словно в столбняке от страха. Сеит повторил вопрос.

Поляк понял.

Ответил на ломаном русском языке.

— У соседей ночуют двое.

— Танкисты?

— Наверное, здесь кругом танки.

Поляк постучал к соседям в дверь, попросил выйти.

Отстранив вышедшего, Сеит с Наседкиным бесшумно вошли в комнату. Посветили фонариком: то что нужно. Один из гитлеровских офицеров схватился за пистолет. Второй оказался благоразумнее. Перед выходом Сеит прошелся фонариком по хате. Его взгляд задержался на планшете, валявшемся у кровати. Забрал с собой.

Когда вместе с пленными бойцы подошли к группе прикрытия, раздался неудержимый смех, фриц был совсем голый, а его экипировку нес Наседкин.

— Не вовремя мы его потревожили, — с самым серьезным видом распространялся Наседкин, — ну, ничего, отоспится, теперь у него время будет.

Ночь начала сдавать вахту рассвету, когда группа разведчиков добралась до «дома». Передав трофеи и доложив о ночном поиске, старший сержант Абдураманов и его боевые друзья пошли отдыхать. Вечером командир дивизии вручил Сеиту орден Славы второй степени. Поздравил разведчика, посмотрел ему в глаза.

— Молодец! В планшете был оперативный приказ командира гитлеровской танковой дивизии. Мы его использовали сполна. Такое попадается редко. Еще раз спасибо!

— Сеит! — подошел к товарищу Наседкин. — Если планшет гитлеровца важней, чем сам гитлеровец, на кой черт мы его тащили сюда, тем более, не по форме одетого? Может, обратно отправим его? Пусть досыпает? — и подмигнул бойцам. — Да и панночка, вроде, ничего была…

Сеит засмеялся, снова представив себе «не по форме одетого» фрица, и тут же пришлепнул шапку на голову.

— Абдураманов! В штаб полка! К командиру! — раздался голос связного.

Страна готовилась отметить свой полувековой юбилей. Готовились к этой знаменательной дате и на Наманганском ремонтном заводе, где трудится бывший фронтовик, Отважный разведчик Сеит-Неби Абдураманов. На торжественном собрании чествовали лучших производственников, много добрых слов услышал в свой адрес и Абдураманов. Тогда же он узнал и еще одно, что Министерство Обороны Союза ССР вот уже двадцать четыре года разыскивает бывшего разведчика, командира взвода 335-го стрелкового гвардейского полка, старшего сержанта Абдураманова С., чтобы вручить ему орден Славы первой степени.

Так, почти через четверть века, высокая награда все же нашла героя — героя боев за Родину.