Сообщение: Нефть 74-2

Глава 15

Аруба, небольшой остров, зажатый в глубокой синеве Карибского моря, зависит в своей экономике от туризма и огромных нефтеперерабатывающих заводов, находящихся так близко к нефтяным месторождениям Венесуэлы. Порт — оживленное маленькое место, где ежемесячно обрабатываются миллионы тонн грузов. Этот груз состоит почти исключительно из нефти. На территории вокруг гавани резервуары для хранения выделяются как огромные белые доты.

Наконец, "Дом Бофорта" был пришвартован в гавани, одной из самых глубоких в мире, и Мак наблюдал за разгрузкой груза. Я вышел из корабля и пошел вниз по пирсу. Черный «мерседес» скользнул рядом со мной, и задняя дверь распахнулась.

'Так! Это сам суперагент.

Голос с сильным акцентом показался мне смутно знакомым. Я промолчал. «Мерседес» остановился. Лицо, выглядывающее наружу, могло быть только голландским. Невероятно голубые глаза блестели на покрасневшем лице, раскрывшемся в улыбке, грозившей перерасти в смех. Но голубые глаза не улыбались. Макс Веерман выглядел как Санта-Клаус, который много работал. Приоделся, побрился и собирался раздавать подарки. Возникло ощущение, что лучше взять подарок, а то… Я сел в черную машину. Верман пожал мне руку.

— Рад тебя видеть, Ник. Его голос был таким же холодным, как и его глаза.

— Что привело тебя на Арубу, Макс?

— Это мой вопрос, — ответил мужчина. — Вы здесь по делу, я так понимаю?

Я не ответил. Верман пожал плечами и рассмеялся. «Я здесь в отпуске. По крайней мере , так было со мной, пока я не получил сообщение от моей компании в Нидерландах, что вы едете сюда. Очень нелюбезно с твоей стороны, Ник. Я действительно наслаждался солнцем». Должно быть, потому что светлая кожа его лица была покрыта пятнами от ожогов. Макс Вирман почти не изменился за три года, прошедшие с тех пор, как я сообщил ему о заговоре с целью похищения члена королевской семьи. Я обнаружил его случайно, работая над другим делом, и передал его БВД. В то время Макс был там одним из заместителей директора. Он действовал быстро и эффективно, но ему не понравилось, что я обнаружил нечто такое, о чем он должен был знать несколько месяцев назад.

«Вы запомните, что это голландская территория», — сказал он, и теперь в его голосе не было юмора. «Соединенные Штаты могут быть могущественными, но у вас нет полномочий действовать на голландской земле».

«Я не знаю, кто вас информировал, Верман, но я только что сошел с того корабля. Я исчезну с этого острова как можно скорее. Так что, если у вас есть разрешение из Гааги усложнить мне задачу, давайте.

Лицо Вирмана покраснело еще больше, но он не принял вызов. По-видимому, БВД не против моего присутствия. Верман знает это. Он посмотрел на меня ровным взглядом, не моргая.

— Никаких официальных сообщений? Тогда высади меня где-нибудь.

«Вы должны позвонить по своему номеру в Вашингтоне», — прорычал он.

— У тебя есть для меня телефон?

— Да, — ворчливо признал он. — Наш шифратор отправит сообщение в посольство Нидерландов в Вашингтоне. Оттуда у ваших людей есть безопасная линия связи с вашей компанией. Все строго конфиденциально.

Я не был так уверен в этом, но Хоук, очевидно, был готов рискнуть, чтобы поговорить со мной.

— Хорошо, — сказал я, — пошли.

Водитель Макса отвёз нас в отдаленный отель в двадцати минутах от порта. Комната Вермана была обычной, с двумя односпальными кроватями, письменным столом и стеклянной стеной, выходившей на ряд пальм, заслонявших собой участок пляжа метрах в тридцати. Напротив двери стоял письменный стол. Там были телефон и блокнот. Более интересным был черный ящик, прикрепленный к нижней части стола. Телефонный шнур вел прямо к нему. Звонок прервался, прежде чем звук достиг главного коммутатора в вестибюле. Комната должна была быть поставлена на прослушивание, если кто-то хотел услышать мой разговор.

— Я позвоню отсюда, — сказал я Вирману. Ему это не понравилось, но он ничего не сказал, повернулся и вышел из комнаты. Я тихо закрыл за ним дверь. Он ушел слишком легко . Менее чем за минуту я нашел микрофон — маленький передатчик, спрятанный в ручке ящика стола. Все сказанное по телефону будет транслироваться на приемник, который, несомненно, находился поблизости. Похоже, подслушивающее устройство не было там давно. Типичный трюк Вермана.

Я открутил устройство от ручки ящика, подошел к унитазу и смыл его. Это все еще работало, и я бы много заплатил, чтобы увидеть лицо голландца, когда он уловил все эти завораживающие звуки водопровода в отеле. Вернувшись к письменному столу, я набрал номер, который дал мне Верман.

Голос на другом конце заговорил по-голландски. Я ответил на том же языке. «Я пытаюсь связаться со своей фирмой в Вашингтоне. Я слышал, вы могли бы мне помочь.

На другом конце линии на мгновение повисла тишина. Наконец хриплый голос произнес почти на безупречном английском: «Да, сэр . Мы ждали вашего звонка. Один момент, пожалуйста.'

Я слышал мисс Прайд. — Николас, берегись. У него грипп, но он не хочет...

Когда Хоук вошел, я не узнал его голоса. Он звучал глухо и тяжело. Также немного раздраженным. «Иногда с тобой чертовски сложно связаться, Картер». Пауза в несколько секунд. «Я только что узнал, что Джим Райнер был на последнем издыхании...»

«Знал он это? Я уже знал ответ.

Напрямую от частного врача в Арлингтоне. Райнер что-то заподозрил и отправился на ежегодный осмотр, который должен был состояться в марте. Он никому не сказал.

— Что ж, это объясняет, как они его убили.

— Чертовски верно, — согласился Хоук. «Здоровый Джим Райнер никогда бы не позволил себя поймать вот так, на пустынном пляже».

Я услышал чихание с другой стороны.

— Ерунда, — хрипло рявкнул Хоук. Хоук никогда не признавался, что болен. Я почти видел, как он сидит за своим столом, как ни в чем не бывало, с насморком, слезящимися глазами и мисс Прайд рядом, недоумевая, как ей уговорить его что-нибудь взять.

«Примите две таблетки аспирина и ложитесь спать».

Своим хриплым голосом он предложил мне совершить поступок, который был бы безнравственным, если бы не тот факт, что это невозможно. Очевидно, мисс Прайд не было рядом.

Я слышал, как он высморкался, а затем сказал: «Отдел спецэффектов и монтажа прогнал эти цифры с распечатки Райнера через компьютер, пока эта чертова штука не запела национальный гимн. Пока цифры ничего не значат. Они определенно не заменяют слова цифрами. Усилие говорить, казалось, утомило Хоука. Я подождал, пока он снова высморкается.

— Мы с Маком думаем, что это координаты, — сказал я. Я услышал новую силу в его голосе. — Вы их, конечно, проверили?

«Мак проверил несколько раз. Это не острова или что-то еще, что представляет собой что-либо. Похоже, это просто точки на карте.

«Может быть, это рифы или другие точки?»

«Но не согласно картам Макпартленда в "Доме Бофорта"».

'Христос.'

«Скорее всего, числа указывают на положение корабля в пути или на положение нескольких кораблей за один день», — сказал я, размышляя вслух. «Единственные числа, которые, кажется, не соответствуют позиции, — это те, которые Джим нацарапал на песке перед смертью». Что-то щелкнуло в моем сознании. «Где вырос Райнер?»

«Старые годы он провел в Германии и Австрии. Позже он был в Сорбонне. Он отправился туда в 39-м, как раз тогда, когда началась война.

«Как он написал числа?»

Хоук сразу понял меня. 'Момент.' Я слышал, как он выкрикивал приказы в интерком, а затем: «Я смотрю на фотографию сообщения, которое Джим оставил в песке. Мы всегда предполагали, что числа были 74-2. Правильно?'

'Верно. А Райнер умирал. Должен был скоро умереть. Его тренировки были единственным, что поддерживало его, пока он не нацарапал это сообщение. Его первое воспитание, вероятно, происходило в его подсознании».

— Опять верно, — согласился Хоук. «Так что, если бы он написал цифру 7, он бы перечеркнул ее по-европейски. Число, которое он написал, похожее на нашу семерку, с длинной верхней чертой перед вертикальной чертой, на самом деле является единицей».

"Число, вероятно, 14-2," сказал я. «А поскольку Райнер писал по-европейски, мы можем предположить, что число — это дата».

— Естественно! Я почти видел, как Хоук взволнованно оглядывается в поисках одной из своих вонючих черных сигар. «А так как европейцы сначала пишут день, а потом месяц, то должно быть четырнадцатое февраля».

— Итак, через три дня, — сказал я.

«Нам просто нужно выяснить, какая связь между 14 февраля и информацией на распечатке».

— Вот и все, — ответил я. Хотелось бы, чтобы я думал так же оптимистично, как Хоук. На другом конце линии раздался чих. Со стуком Хоук швырнул трубку.