Спасите меня, Кацураги-сан! #1

Глава 22

— Сакура, сакура… — напевал пьяный мужчина. — И горы, и деревни — куда ни посмотри…

— Тихо! — слегка подтолкнул его полицейский. — Садись, жди очереди.

А очередь мне только предстояло выстроить. Разумеется, продувать нарушителя порядка я буду только после маршрутизации экстренных пациентов.

— Фельдшеры скорой, можете быть свободны, — велел им я. — Этих двоих госпитализировать будем однозначно. Дальше — дело за мной.

— Хорошего дежурства, Кацураги-сан! — крикнул Нода Такео, покидая приёмное отделение.

Вот засранец! Не то чтобы я верил в приметы, но он-то, зараза, наверняка знает, что это — дурной тон!

Я включил «анализ» и принялся осматривать пациента без сознания. Сердце и лёгкие в норме, почки в норме… Ага. Нашёл! Кровоизлияние в головной мозг. У этого — инсульт! Видимо, приступ случился, когда рядом никого не оказалось. Чёрт знает, сколько он пролежал в парке без сознания.

— К этому вызывайте невролога! — крикнул я медсёстрам, указав на пациента без сознания. — И передайте, чтобы разбудили рентгенолога, ему точно потребуется компьютерная томография головного мозга.

С неврологическим пациентом я пока ничего сделать не смогу. Один вариант — направлять его в неврологию к Асакуре Джуну, капать препараты по стандарту и готовить к реабилитации. Инсульт произошёл вследствие кровоизлияния, тромбов в сосудах головного мозга нет. Удалять их не придётся, так что Цубаки я больше работы не подкину. Достаточно и того, что ему придётся всю ночь мониторить состояние Нагаты Джиро.

Я переключился на второго пациента. Мужчина с отёкшим от аллергии лицом дышал с большим трудом. Его дыхательные пути были проходимы, но сильно спазмированы. Плюс ко всему ещё и сопутствующая пневмония. Придётся прописать рекомендации по снятию аллергии и направить его в инфекционное отделение. С пневмонией в терапию класть нельзя.

— Как вас зовут? Говорить можете? — спросил я.

— Уфуфи Фуфико, — просвистел пациент сквозь отёкшие губы.

Судя по всему, и язык раздуло.

Я протянул ему лист и ручку.

— Напишите, пожалуйста, какой препарат кололи и кто вам его назначил, — попросил я.

Пациент написал то, что я и ожидал. Цефтриаксон. С него такие приступы ловят чаще всего. Только назначивший врач должен был обязательно поинтересоваться насчёт аллергического анамнеза.

Странно и то, что ему позволили колоть антибиотик самостоятельно. Обычно с такой пневмонией пациентов госпитализируют сразу.

На второй вопрос отвечать он не стал, лишь виновато посмотрел на меня.

Ага, всё ясно. Никто ему его не назначал. Купил на чёрном рынке фарм-препаратов. А такое в Японии очень распространено из-за отсутствия аптек. Все препараты здесь продают строго по рецепту врача, тем более — антибиотики.

— Уколите ему супрастин и вызывайте инфекциониста. К его приходу сделаем рентген лёгких и возьмём мазки на вирусные инфекции, — раздал указания я, а сам уселся за стол и принялся расписывать план лечения аллергического отёка для инфекционного отделения.

— О, Кацураги-сан! — услышал я до боли знакомый голос сонного Асакуры Джуна. — Да вы присоединились к нашей бравой команде дежурантов, как я посмотрю?

— Асакура-сан, — я взглядом указал на больного. — Подозрение на острое нарушение мозгового кровообращения. Скорее всего, геморрагический инсульт.

Мои подсказки упростят Асакуре диагностику заболевания. Главное, чтобы он не начал сыпать вопросами о том, как я с ходу отличил кровоизлияние от инфаркта мозга.

— Ох, так и думал, что приёмное отделение сегодня поспать мне не даст, — вздохнул Асакура Джун и принялся осматривать пациента.

— Всё, везём на КТ! — сказал он санитарам.

— Направления уже готовы, держите Асакура-сан, — я протянул неврологу бумаги.

— Быстро и эффективно! — улыбнулся невролог. — Вы не перестаёте удивлять, Кацураги-сан.

Инсультника забрали в неврологию, я с облегчением выдохнул и услышал продолжение песни.

— То ли туман, то ли облако, — напевал мужчина, который сидел между двумя полицейскими, — благоухает под утренним солнцем…

Пока возился с пациентами, уже и забыл, что сюда привезли этого товарища. Что ж, а теперь начнём самое интересное.

Инфекционная бригада забрала пациента с пневмонией, медсестра передала им написанные мною назначения, а в это время моя вторая помощница начала запускать алкотестер.

— Ну что, господа, подводите нашего клиента сюда, — попросил я полицейских.

Пока мужчину вели ко мне, я начал заполнять его паспортные данные. Аидзава, сорок пять лет.

— Аидзава-сан, согласны на освидетельствование? — спросил я.

— А чего бы и нет? — промямлил он.

Ситуация мужчину, похоже, забавляла. Но спросить разрешение я был обязан. В приёмном отделении стоят камеры, и если впоследствии гражданин захочет подать в суд на тех, кто проводил освидетельствование, могут возникнуть вопросы, почему оно проводилось без согласия.

Хотя отказ по закону приравнивается к добровольному признанию алкогольного опьянения, так что смысла в подтверждении согласия или отказа я никогда не видел.

— Тогда приступим, — сказал я. — Для начала подуйте в трубку алкотестера до окончания звукового сигнала.

— А он мне песенку споёт? — шатаясь, даже сидя на ровном месте, спросил Аидзава.

— Споёт-споёт, — уверил его я. — Начинайте.

Аидзава надул на столько промилле, что хватило бы целому взводу солдат.

— Хорошо, а теперь перейдём к самому интересному, — сказал я, готовя мужчину к координационным пробам. — Аидзава-сан, встаньте, пожалуйста.

Мужчина послушно поднялся со стула.

— Вытяните руки вперёд.

Аидзава поднял их над головой, будто решил показать, что сдаётся.

— Вперёд, Аидзава-сан, перед собой, — я показал ему, как правильно это делать.

Мужчина вытянул руки, пальцы тряслись.

— Теперь закройте глаза, отведите руку в сторону и попробуйте коснуться носа, — попросил я.

— Чьего носа? — Аидзава покосился на полицейских.

— Своего, Аидзава-сан, — терпеливо уточнил я.

Аидзава несколько раз промахнулся, попав сначала по лбу, а следом по глазу.

— Достаточно, теперь покружитесь, пяти поворотов будет достаточно, — попросил я.

То что он пьян, было очевидно всем, но протокол и установленные в отделени камеры требовали продолжения карнавала.

Вот никогда не понимал, почему на суде недостаточно слов полицейских, и личностей в состоянии алкогольного опьянения нужно обязательно вести к нам.

— Мне может ещё и сплясать? Я могу! — возмутился Аидзава.

— Кружитесь-кружитесь, — настоял я. — Сначала спели, теперь и потанцуем.

Аидзава повернулся три раза и начал падать на полицейских. Мужчины вовремя подхватили его и вновь поставили на ноги. Я внимательно всмотрелся в движения глаз Аидзава после этой процедуры и внёс полученные данные в заключение.

— Всё, Аидзава-сан, осталось последнее испытание, потерпите ещё чуть-чуть, — сказал я и протянул мужчине лист бумаги, на котором была изображена таблица с числами от одного до двадцати пяти. Разумеется, числа были разбросаны в произвольном порядке. — Покажите пальцем числа в правильном порядке, начиная от единицы.

— Доктор, ну это ещё зачем? — застонал Аидзава. — Вы надо мной просто смеётесь, да?

Аидзава обиженно посмотрел на полицейских и с укором добавил:

— А вы возите сюда людей, чтобы над ними смеялись! Докторам, видите ли, скучно!

— Аидзава-сан, чем быстрее вы это сделаете, тем быстрее мы вас отпустим, — сказал я.

— Зато они меня не отпустят, — махнул он рукой на полицейских и принялся искать числа.

Я засёк время.

— Семь, десять… Доктор, тут половины чисел нет! Ну вы точно издеваетесь надо мной, — расстроился Аидзава.

Он провозился с таблицей больше минуты. Окончания поиска уже можно не дожидаться.

— Вот и всё, Аидзава-сан, — кивнул я. — Вы большой молодец.

— На этом всё? Я свободен? — с надеждой спросил Аидзава.

Я посмотрел на часы. Так… Пятнадцать минут уже прошло, а значит…

— Нужно продуться ещё раз, Аидзава-сан.

— Сакура, сакура! — в отчаянии запел Аидзава, но его всё-таки подвели к алкотестеру и убедили продуться ещё раз.

Получив повторный результат, я наконец, закончил заполняться заключение.

«Установлено состояние алкогольного опьянения».

Да уж, будто с самого начала это не было очевидно…

— Аидзава-сан, — сказал я ему напоследок. — Не злоупотребляйте больше. Видели лежащего пациента на каталке?

— Ну? — кивнул он.

— Таковы могут быть последствия. Берегите себя.

На часах было уже два часа ночи, и лишь после этого я пошёл в ординаторскую спать. До восьми утра меня разбудили лишь один раз, чтобы выдать наркотические обезболивающие. Причём с запросом приходил Цубаки Арата, а пациент, которому был необходим морфин, был сам Нагата Джиро.

Со слов Цубаки, Нагата пришёл в себя, но болевой синдром не отступает от обычных обезболивающих.

Эх, знал бы Нагата-сан, как всё обернётся, когда рассказывал мне о структуре работы приёмного отделения и терапии… Кто же мог знать, что в итоге эти препараты понадобятся этой ночью ему самому.

Так и подошло к концу моё первое ночное дежурство в клинике Ямамото-Фарм.

За эту ночь я умудрился испытать на себе весь перечень обязанностей дежурного терапевта. Оно и к лучшему, зато научился всем местным правилам. Если бы не ситуация с Нагатой Джиро, то можно было бы сказать, что дежурство прошло отлично.

На приём я пришёл раньше Огавы. Она ещё не успела прийти на работу, зато я отсюда ещё и не уходил. Однако я не чувствовал себя уставшим. Энергия у меня била через край, только госпитализация Нагаты омрачала настроение.

К концу рабочего дня уже вся поликлиника гудела о состоянии Нагаты Джиро. Больше всего меня бесил тот факт, что некоторые медсёстры больше беспокоились не о здоровье врача, а о том, как изменится рейтинг в его отсутствие!

Эитиро Кагами собрал планёрку и сообщил, что временно пациенты Нагаты будут распределены между всеми терапевтами. Врачи верхних этажей были не очень довольны такой перспективой. Как я понял, им больше хотелось лечить исключительно «своих» пациентов.

Удивительно, будто есть «свои» и «чужие». Такое я наблюдал и в России. Принцип участковости. У каждого врача свой участок, а в данном случае — свои этажи. Ясное дело — это удобно.

Но иногда бывали случаи, когда люди случайно забредали не к своему врачу, отсиживали очередь и оказывались отфутболены обратно в регистратуру.

Такой подход я никогда не понимал. Разве сложно принять одного-двух пациентов сверху? Ну да ладно, судить не мне. Не у всех энергия бьёт ключом. Кому-то и домой хочется уйти пораньше, к семье. За это я коллег никак не могу винить.

— Кацураги-сан! — позвал меня Савада Дэйчи. — Ну как?

— Что «как»? — не понял я.

— Ну, с инвалидностью, — прошептал он. — Удалось как-то решить этот вопрос.

— Тише, Савада-сан, — шикнул я. — Не хватало ещё, чтобы кто-то узнал о нашем деле. Да, я подделал даты. Сегодня пойду к председателю врачебной комиссии.

— Ох, надеюсь, вам повезёт не застать её в форме ёкая, — напряжённо сглотнул Савада.

— Да ладно вам, — махнул рукой я. — Уёхара Ёсико — приятная женщина. Даже если она заметит, что я поменял даты, думаю, мне удастся её уболтать.

— Буду держать за вас кулаки, Кацураги-сан, — кивнул Савада. — Я навечно ваш должник.

— Бросьте, — улыбнулся я. — Навечно — не надо. Вы же помните? Взаимовыручка и дружелюбие — вот наши с вами цели.

Если мы с Савадой объединимся, у нас будет больше шансов отбиться от нападок семьи Кондо. Не получится у них так просто засунуть сюда своего сына. Только не ценой наших с Савадой Дэйчи рабочих мест.

После приёма я направился в кабинет Уёхары.

— Меня ищите, Кацураги-сан? — услышал я голос заместителя за своей спиной прямо в тот момент, когда собирался постучать в дверь.

— Да, Уёхара-сан, — улыбнулся я. — Вы-то мне и нужны.

— Я всем нужна! — усмехнулась женщина и открыла дверь в свой кабинет. — Входите.

Я положил оформленную инвалидность на стол Уёхары.

— Что это? — спросила она меня, глядя мне в глаза, но не на документы.

— Инвалидность, с которой вы попросили меня разобраться, — сказал я.

— Я попросила помочь Саваде-сану, а не делать за него его работу! — прикрикнула Уёхара, продолжая смотреть на меня, не моргая.

— Зато мы не получим жалоб от пациента, Уёхара-сан, — подметил я. — В конце концов, именно на ваш стол их принесут, если инвалидность не уйдёт в бюро вовремя.

Уёхара перевела взгляд на стопку бумаг, которая наполовину состояла из жалоб пациентов.

Жалобы пациентов — это отдельный вид искусства. Порой они обоснованны, а порой их можно читать в качестве юмористической литературы.

Один мой приятель из немагической клиники ещё в прошлой жизни рассказывал мне, что получил жалобу из-за того, что его пациенту не выполняют компьютерную томограмму на дому.

Не везут, видите ли аппарат, который весит несколько тонн и требует особой техники безопасности из-за высокого облучения. Смех, да и только. И ведь на такие жалобы заведующими и заместителям главного врача приходится отвечать…

— Ла-а-дно, Кацураги-сан, — протянула Уёхара и взяла в руки принесённую мной стопку документов. — Вы меня убедили.

Женщина открыла в системе заполненный мною посыльный лист и начала сверять написанное там с бумагами. Её глаза бегали от монитора к столу. И с каждой минутой женщина начинала хмуриться всё больше и больше.

Ну всё, кажется, я всё-таки разбудил ёкая.

— Кацураги-сан, потрудитесь объяснить, — произнесла она. — Чья это была идея — ваша или Савады-сана?

Строить из себя идиота и спрашивать, о чём конкретно она говорит, смысла не имело. Как и валить вину на Саваду Дэйчи. Как ни крути, а этот план пришёл именно в мою голову.

— Это была моя идея, Уёхара-сан, — признался я, но не стал виновато опускать голову или прятать взгляд. Просто произнёс это, как факт.

Уёхара ничего не ответила, лишь прикусила нижнюю губу и продолжила листать посыльный лист.

— Это — подделка документов, Кацураги-сан. Вы ведь в курсе? — спросила она холодно, но спокойно. В её интонации звучал вызов.

— Да, Уёхара-сан, мне это известно, — я вновь поставил её перед фактом.

Женщина отпрянула от монитора, упёрлась локтями в стол и скрестив пальцы, уставилась на меня.

— Вы понимаете, что бы мне пришлось сделать, если бы Савада-сан или вы принесли мне инвалидность, не исправляя даты обследований? — спросила она.

Этот вопрос был сложнее. Да и в целом допрос Уёхары начал мне надоедать.

— Лучше скажите, что вы думаете по этому поводу, Уёхара-сан? — ответил вопросом на вопрос я.

Уёхара Ёсико хмыкнула.

— Я думаю, что, по-хорошему, Саваду-сана нужно заставить связаться с пациентом и пригнать того на повторные обследования. Однако это закончится жалобой от Ямамото-Фарм. Именно поэтому, Кацураги-сан, если бы вы не исправили даты, их пришлось бы исправлять мне, — заявила заместитель.

— Даже так? — удивился я. — А разве это — не подделка документов, Уёхара-сан?

— А что мне остаётся делать, когда некоторые наши сотрудники ведут себя, как непроходимые болваны! — крикнула она, но быстро успокоилась.

Вообще-то, ответ очевиден. Таких сотрудников обычно увольняют. Похоже, Савада Дэйчи сильно ошибается на её счёт. Она совсем не ёкай. Как раз наоборот, за образом злой председательницы врачебной комиссии скрывается очень мягкосердечная женщина.

На её месте, вероятно, я бы как влепил Саваде выговор. А самого себя уволил бы.

— Значит так, Кацураги-сан, — продолжила она. — Чтобы эта ситуация с датами была в первый и в последний раз. От вас я жду только качественно заполненную документацию.

— Разумеется, Уёхара-сан, — кивнул я. — Кстати, о качестве, есть замечания кроме дат?

— Кроме дат, всё превосходно, — нехотя призналась Уёхара. — Но, я надеюсь, вы меня поняли, Кацураги-сан.

— Понял, можете не сомневаться, — улыбнулся я.

Грубо говоря, я первый раз в жизни заполнил инвалидность, и сразу же сделал это «превосходно». Что ж, значит, начинаю потихоньку привыкать к этой бюрократической возне.

— Смотрите, Кацураги-сан, в бюро медико-социальной экспертизы отправляется только электронный посыльный лист. Вот эти бумажки с просроченными датами туда не идут. Только поэтому у нас есть возможность разово допустить… Небольшую погрешность в датах. Соответственно, ни одна живая душа не должна об этом знать.

— Саваде-сану об этом известно, — на всякий случай предупредил я. — Но я поговорю с ним на эту тему.

— Передайте Саваде-сану, что если он не послушает вас, ему придётся говорить со мной. А он этого очень не любит.

О, Уёхара-сан, вы даже не представляете насколько!

С победой я покинул кабинет заместителя главного врача и сразу же направился к Саваде.

— Ну как всё прошло? — сжавшись в комок, спросил меня коллега.

— Если не считать, что Уёхара-сан угрожала вам расправой, всё очень даже неплохо. Завтра документы уйдут в бюро, — обрадовал его я.

— Слава богу, — выдохнул Савада. — Не знаю, как вам это удалось, Кацураги-сан, но…

— Не надо вновь заводить разговор о благодарностях, — перебил его я. — Лучше больше не допускайте просрочки. Если возникают проблемы — обращайтесь ко мне. Чем смогу — помогу.

Мой телефон настойчиво вибрировал в кармане. Кто-то уже несколько минут заваливал меня сообщениями в мессенджере.

— Простите, Савада-сан, одну минуту, — попросил коллегу я и достал мобильник. — Возможно, что-то важное.

И таковым оно и оказалось.

Писала заведующая регистратурой — Сакамото Фумико: «Кацураги-сан, не хочу отвлекать вас от работы, но вас ищет один странный человек. Будет время — перезвоните».

Следом шло ещё одно сообщение: «Кацураги-сан, перезвоните, как будет время. Мужчина представляется врачом из другой клиники. Утверждает, что знает вас».

И, наконец, заключительное: «Кацураги-сан, некто Номура Даруми очень хочет вас видеть и отказывается уходить, пока не встретится с вами лично. Он будет ждать вас в фойе».

Номура Даруми⁈ Неужели это сам доктор Номура — мой бывший наставник из больницы Камагасаки? Да быть того не может. Этот старик ни за что бы не пришёл сюда для личной встречи со мной. Для него это стало бы унижением. Но проверить всё же стоит.

— Я вынужден отойти, Савада-сан, — сказал я и направился в фойе.

У регистратуры мне встретилась Сакамото Фумико и тут же кивнула на лавочку, где сидел ожидающий меня мужчина.

И им действительно оказался мой старый знакомый доктор Номура!

Старик вскочил со скамьи, увидев меня, и быстро подбежал ко мне.

— Кацураги-сан, я понимаю, что вы возможно не захотите со мной говорить, — протараторил он, и следом же поклонился. — Но мне очень нужна ваша помощь. Вы единственный человек в этой клинике, которого я знаю. И, боюсь, я больше нигде не смогу найти помощи в своей проблеме.

— В чём дело, Номура-сан? — спокойно спросил я. — Объясните ситуацию.

Сделав глубокий вдох, Номура произнёс:

— Мой брат умирает.