Специалист технической поддержки – 4

Глава 11

Благодаря жертве Джин Су я получил второй монитор, что серьезно увеличило производительность труда отдельно взятого ассистента руководителя службы технической поддержки пользователей. Проще говоря, я за два дня разгребся с тем, что раньше занимало у меня рабочую неделю, просто потому что теперь я мог почти не снимать руки с клавиатуры и строчить бесконечные письма и отчеты, буквально в режиме нон-стоп.

И как только я уже подумал, что жизнь моя стала проще и спокойнее, Пак Сумин огорошила меня двумя новостями.

— Завтра заедут аудиторы, с промежуточными планами и результатами, — сообщила между делом годзилла, щелкая уже второй банкой пива.

Ужин у нас сегодня был скромный — жареный рис, сосисочки, закуски. Я тоже открыл пиво вместе с Пак Сумин, отдыхая после невероятного трудового спринта. Видимо, рановато расслабился.

— А вторая новость какая? — уточнил я, понимая, что все сейчас станет еще хуже.

— Звонил Юн Донджин, — начала издалека годзилла.

— И?

— И сказал, что меня вызывает дед.

— Прямо вызывает? — переспросил я.

Вызывает — плохое слово. Большое начальство, которым являлся Пак Ки Хун, смотрит вниз обычно только когда жаждет крови.

— Ну, приглашает.

— Куда?

Пак Сумин замялась, пряча лицо за банкой пива и глядя в сторону. Меня же от этих игр в шарады уже стало подколачивать. Пак Ки Хун не та фигура, с которой хочется пересекаться, а тут эта молчанка в исполнении Пак Сумин.

— Короче говоря, дед хочет со мной поужинать, — наконец-то выдавила девушка.

— И чем это грозит?

— Почему ты так напрягся?

— Ты сама говорила, что твой дед ублюдок без сердца, — заметил я.

— И это на самом деле так, — согласилась Пак Сумин. — Но если бы он хотел меня вычитать или как-то наказать, то позвал бы в офис, а не в свой дом.

— Он еще и домой позвал⁈ — удивился я.

— Дед не любит заведения и других людей, — заметила Пак Сумин.

— Мог бы и догадаться.

— А ты обижался, когда я тебя тупым называла…

Пак Сумин сделала невинное лицо и отвела взгляд в сторону, покачивая в пальцах банку пива, я же даже не нашелся, что на эту подколку ответить.

— И когда ужин? — спросил я.

— Послезавтра.

— Отлично, я как раз планировал отдохнуть, — довольно оскалился я. — У меня там столько глав накопилось на «Кондитерской герцогини»…

— Каждый раз, когда ты вслух называешь название очередного помойного чтива, у меня внутри что-то умирает, — пожаловалась годзилла.

— Нужно быть патриоткой. Это же отечественное помойное чтиво! И поверь мне, намного увлекательнее биографии Великого Лидера, которую мне приходилось учить едва ли не наизусть.

— Но вообще, ты рано радуешься, Кан Ён Сок. Можешь про свою «герцогиню» забыть, — ухмыльнулась Пак Сумин.

Я напрягся. Улыбка чебольки не сулила ничего хорошего.

— Это еще почему?

— Потому что ты поедешь со мной, очевидно же. Этот вопрос Юн Донджин обговорил отдельно, — пожала плечами девушка.

— Это еще зачем, — я едва не вскочил со стула, но смог остаться за столом. Вот только есть больше не хотелось.

— Видимо, дед хочет посмотреть, за кого я просила, и за кого ему пришлось привлекать к работе такого уважаемого человека, как господина Ким Чан Сона, — ответила Пак Сумин, пожимая плечами. Годзиллу очевидно забавляли мои страдания, потому что она выглядела совершенно спокойной и почти что довольной.

— Он на меня уже посмотрел в прошлый раз, — резко ответил я. — Мне тот бус иногда даже снится, что меня везут в нем в сторону погранперехода на DMZ.

— Правда? — удивилась Пак Сумин.

— А если бы было правдой, то я бы не поехал к твоему деду? — с надеждой уточнил я.

Пак Сумин только фыркнула.

— Готовься, Кан Ён Сок. Тут я тебе ничем помочь не могу. Сама бы с радостью отказалась…

— Но? — продолжил я.

— Что но? — удивилась Пак Сумин.

— В таких фразах всегда есть какое-то «но».

Девушка недовольно поставила на стол банку пива и отложила в сторону металлические палочки.

— Мне не нравится, к чему всё идет, вот и все. Но если дед решил поиграть в родственников, то придется участвовать. Во всяком случае, пока ты под следствием.

Я ничего не ответил. Тот факт, что Пак Сумин настолько сильно за меня просила перед Пак Ки Хуном даже обсуждать было страшно. Эта тема была полнейшим, абсолютнейшим табу. Мы больше не говорили вслух о том, что произошло на встрече со стариком, я не спрашивал Пак Сумин о ее чувствах или мнении на эту тему. А еще я не спрашивал, почему она не поступила так, как сделал бы любой нормальный наследник чеболя на ее месте — не пожала плечами и не позволила мне утонуть. Ведь для таких людей, как Пак Сумин, жизнь обычного человека — лишь щепка, отлетающая в сторону под ударом топора обстоятельств. Видимо, жизнь и учеба в Европе изменили ее, привили другие ценности, заставили хоть немного уважать себя. А после ей пришлось вернуться в насквозь патриархальную и шовинистическую Южную Корею.

Да, разгульная, вечно пьющая и безответственная Пак Сумин знала себе цену, и не позволяла мужчинам из своей семьи собой помыкать. Первые полгода своей жизни на юге я был крайне удивлен тем, насколько плохо тут живут женщины.

На севере более бесправными были мужчины. Мы не могли иметь подработок, мы обязаны были служить в армии, к нам жестче относился закон. Даже частным предпринимательством сперва разрешили заниматься именно женщинам, именно северокорейские женщины стали первыми успешными челноками. Они торговали на рынках, занимались частной практикой, помогали тащить семью и растить детей, зачастую, в одиночку обеспечивая ее всем необходимым, пока муж отбывал повинность где-нибудь на государственном предприятии, на конторе или даже в поле. Женщина была столпом моего родного общества, ее уважаемым членом. Конечно, как и в какой угодно стране, физически более слабые, женщины сталкивались с побоями, насилием и давлением со стороны мужчин, но режим Чучхе был к ним более благосклонен, чем к мужчинам. Удачно выйти замуж или удачно жениться? Скорее, эти понятия были для северян равнозначны, а многие парни и мужчины, кто был дальновиден, искали себе не столько красивую, сколько умную и деловую женщину, которая могла сама заработать денег.

Юг же меня поразил своими устаревшими устоями, которые прибыли буквально из учебников истории времен государства Чосон и правления династии Ли. Самая показательная история — ситуация с Джин Су. Если бы такое творилось дома, на севере, то уже бы давно было собрано собрание партячейки, где с помощью компетентных товарищей было бы выяснено, правомерно подобное поведение начальства, либо же оно оскорбляет и угнетает честного трудящегося. Конечно, исход заседания мог зависеть от множества факторов, связей и знакомств начальника-самодура, но как минимум подобное поведение рано или поздно вызывало бы явное осуждение со стороны коллег.

Южане же молчали, склонив голову. Сначала я думал, что им просто страшно, и они не готовы противостоять менеджеру Симу, но как я понял, большинству было просто плевать. И в особенности было плевать на Джин Су, потому что она была женщиной, а значит, по определению корейского общества уже являлась человеком, не достойным каких-либо поблажек или хотя бы полноценно уважительного отношения.

Дома не было коммунистического рая и светлого будущего, которое обещал нам Первый Лидер, но там я хотя бы понимал, что всех угнетают в равной степени. Тут же, на юге, я столкнулся с удивительным для самого себя мужским шовинизмом, который резко контрастировал с женскими армейскими подразделениями, бизнесом и статусом трудящихся женщин у меня дома. Сестра нашего лидера, Ким Ё Чжон, занимала едва ли не один из высших государственных постов, являясь одним из руководителей отдела агитации Трудовой партии Кореи. Мы в последние годы постоянно видели по телевидению и нашего лидера с женой и дочерью, счастливых и дружных. А новым лозунгом на мероприятиях, где присутствовала главная семья страны в полном составе, стало «Защитим наследие горы Пэктусан!», у подножия которой, по официальной версии, и родился дед текущего Первого Лидера. Под «наследием» же очевидно подразумевалась маленькая девочка в светлом пуховичке, которая сидела рядом со своим отцом и матерью в центральной ложе на параде или концерте.

То, что Пак Сумин противилась воле старших членов семьи — братьев, дяди и даже деда — буквально чудо. Куда более ответственная и собранная Юн Хян Ми же жалась по углам со своим любовником, скрывая эту связь от своего папаши, хотя являлась взрослой самостоятельной женщиной. Молодая Пак Сумин бунтовала и давала бой корейским устоям и традициям, не прогибаясь под давлением родственников. И то, что ей пришлось просить о помощи и дать деду поклон чоль — огромная жертва с ее стороны, гигантский шаг назад в войне за собственную независимость, который был сделан только для того, чтобы сохранить мне свободу и, возможно, жизнь.

Она буквально дала повод всей родне презрительно говорить «она же всего лишь женщина» еще громче, чем раньше, поплевывая на девушку сверху вниз. А Пак Ки Хун во всей этой ситуации будет просто сидеть и наблюдать за происходящим, как старик обычно это и делал.

И зная этот расклад, понимая в полной мере эти южнокорейские устои, грядущая встреча со старым чеболем беспокоила меня еще сильнее. Чего хочет добиться старик? Он планирует прогнуть внучку или выдвинуть ей новый список требований? Ведь очевидно, ресурсы Пак Ки Хуна стоят намного дороже, чем один поклон. Старик, словно опытный охотник, дождался, когда мы разберемся с текущими делами, дал небольшую передышку — чтобы не передавить, не сломать раньше времени — и сейчас начинал очередной раунд.

Вечером следующего дня к нам приехал аудитор.

Пентхаус был переоборудован под место для деловых встреч, так что вместо пугающе-просторной гостиной я увидел большой стол из темного дерева комфортными офисными стульями в периметр и большой черной доской. Присмотревшись, я понял, что это был огромный тачскрин для презентаций, который можно было перевести в режим письма специальным маркером, если требовалось делать пометки. Рядом стояла доска поменьше, уже обычная, на которой можно было писать обычными физическим маркером, а не специальным стилусом или пальцем. Пара комплектов посуды с хрустальными графинами, бутылки с водой и напитками, небольшой мини-бар у стены. Старую мебель сдвинули в сторону, в дальний угол гостиной — это, как я понял, была теперь зона для приватных бесед в ожидании собраний или компактных встреч. На пол из белого мрамора постелена мягкая ковровая дорожка темно-бордового цвета, в тон к столу, а лампочки точечного освещения в потолке заменены на более яркие и холодные, чтобы придать помещению рабочую атмосферу.

Господин Чо Хан Ин вошел в двери новой переговорной ровно за тридцать секунд до назначенного времени. Пак Сумин уже заняла место во главе длинного стола и уже ожидала специалиста, я же стоял за спиной девушки, как того требовали правила.

— Госпожа Пак Сумин, — едва согнулся в поклоне Чо Хан Ин.

Пак Сумин встала со своего места и со сдержанной улыбкой встретила аудитора, оказывая тому большую честь подобным жестом. Мужчина сел на предложенное ему место и, закинув на стол сумку с ноутбуком и документами, выдохнул:

— Я только вчера вернулся из Пусана и у меня есть хорошие новости, госпожа Пак Сумин.

Следующие полтора часа оказались самыми скучными в моей жизни. Эти двое обсуждали какие-то совершенно непонятные мне вещи, звучали слова типа KPI, EBITDA и еще ряд западных корпоративных аббревиатур.

— Кан Ён Сок! — прорвался откуда-то издалека голос годзиллы. — Ты слышишь?

Я встрепенулся, возвращаясь в действительность. Как и любой мужчина, особенно служивший в армии, я мог отключать свой мозг от зрительного нерва и погружаться в состояние, близкое к коме, чтобы быстрее пережить какое-нибудь скучное мероприятие, дежурство или политсобрание. Вот и сейчас я прибегнул к этой технике, чтобы погрузиться в свои мысли, но зачем-то понадобился годзилле.

— Да? — встрепенулся я, фокусируясь на повернувшей голову чебольке. — Извиняюсь, госпожа Пак Сумин. В чем дело?

— Чо Хан Ин говорит, что высылал на почту промежуточные результаты аудита и первой волны ревью, которые они провели с сотрудниками, — раздраженно ответила девушка.

Я моргнул раз, другой. Какое еще к демонам ревью? Какие результаты? Я внимательно просматривал как свою, так и почту Пак Сумин, а после ситуации в Пусане я еще и доступ к ее личному ящику получил, сделав полный форвард входящих на свою почту в отдельную папку. И никаких отчетов там не было. Хотя, может, пропустил в запаре последней недели?

— Видимо, ваш ассистент проигнорировал письмо от нового адресата или оно попало в спам, — внезапно включился Чо Хан Ин. — Ничего страшного, сейчас я отправлю его по новой и специально для вас, госпожа Пак Сумин, я сделал бумажную копию.

С киношной полуулыбкой мужчина запустил руку в свой портфель и вытащил оттуда папку с документами. Пак Сумин, чуть кивнув головой, документы приняла, при этом бросив на меня недовольный взгляд. Что мы за клиенты такие, что даже за почтой уследить не можем? Кстати, я себя тоже считал полноправным совладельцем этого предприятия, ведь «инвестор» неплохо вложился, выкупив довыпущенные акции, да?

Я бросил взгляд на аудитора, который посмел говорить, что я что-то там проигнорировал. Я даже письма от нигерийских принцев открывал и прочитывал, просто чтобы посмеяться с этого легендарного фишинга, а тут мне говорят, что я мог проигнорировать письмо с такой темой? Да даже если там не было заголовка, я точно бы обратил внимание на DOCX или PDF-вложения, которые должны были быть в письме.

Мужчина, словно почувствовав, что я на него смотрю и, высокомерно окатив меня взглядом, только едва заметно улыбнулся, пока Пак Сумин была поглощена просмотром данных в распечатке.

Улыбка мне его не понравилась, хотя умом я понимал, что он видит во мне только лакея, который следует по пятам за своей госпожой.

Когда встреча наконец-то закончилась, Пак Сумин и аудитор встали со своих мест, а девушка стала провожать подрядчика. Когда чеболька вышла вперед, чтобы пройти первой, я заметил, как Чо Хан Ин липко скользнул взглядом по фигуре Пак Сумин, которая сейчас была одета так же, как и при походах на работу — на каблуках, в узкой юбке-карандаше и с коротким жакетом на плечах.

Длился этот оценивающий взгляд меньше секунды, но я заметил, как дрогнули губы аудитора, после чего лицо мужчины вновь стало нейтрально-доброжелательным.

— Господин Ли Сын Джун перевел меня обратно в Сеул, чтобы мы могли поддерживать связь, сам же пока остался в Пусане, — сообщил мужчина, уже стоя у лифта, где его ожидал один из охранников. — Очень надеюсь, что вскоре смогу принести вам еще хороших новостей, госпожа Пак Сумин.

Мужчина снова легко поклонился. Раздался звук колокольчика, лифт приехал на этаж. Бодигард проводил мужчину в кабину и, нажав на кнопку спуска, стал провожать гостя. Мы с Пак Сумин остались пока в Пентхаусе. Если бы мы спустились на два этажа ниже, к обычным квартирам, и вышли из лифта вместе, могли бы возникнуть ненужные вопросы.

Чем меньше людей в курсе, насколько странную жизнь мы ведем с Пак Сумин, тем лучше.

Вечером я уселся за компьютер и стал перебирать электронную почту. Как и ожидалось, никаких писем с отчетами на ней не было, но говорить об этом Пак Сумин я не стал. Вполне возможно, этот Чо Хан Ин просто сфакапился и таким образом решил перекинуть стрелки на ассистента, почтовый сервер или качество интернет-соединения. В любом случае, недошедшему письму есть тысяча и одно объяснение, а зная проблемы Пак Сумин с доверием, лишний раз мутить воду не стоит.

Но вот внимательно следить за Чо Хан Ином я теперь буду, повод для этого он дал. И дело совершенно не в том, что он в конце встречи окатил идущую впереди нас Пак Сумин оценивающим взглядом.