Пак Хи Шуню не давали покоя слова Чон Чи Гука о том, что источником слива информации был сам молодой наследник чеболя.
После выволочки от деда и отца, молодого мужчину буквально посадили на короткий поводок и завалили бумажной работой. О каких-то маневрах или других резких телодвижениях не могло идти и речи, ведь пока он утопал в бесполезной отчетности, эта сучка, Пак Сумин, ужинала со стариком в его особняке.
Приглашение на личную встречу в дом патриарха — наивысшая честь, которой мог удостоиться член семьи. Пак Ки Хун очень ценил свое время и не растрачивал его просто так, предпочитая в свободные от бизнеса моменты отдыхать, нежели общаться с членами его многочисленного семейства. Но Пак Сумин, которая еще полгода назад казалась легкой добычей, гулящей и пьющей дурочкой, теперь была приглашена в особняк старого чеболя, пока он, Пак Хи Шунь, сидел и корпел над документами.
Унижение было вдвойне болезненным еще и потому, что его личным палачом была назначена госпожа Чхве Кан-Ми, в рабство к которой он буквально угодил после того самого разбирательства. Старая ведьма по приказу своего дяди так плотно села Пак Хи Шуню на плечи, что он просто потерял всякую самостоятельность.
Письма, письма, письма… Бесконечный поток корпоративной переписки, который мелькал перед глазами Пак Хи Шуня, уже вызывал приступы тошноты. Почему он вообще должен ковыряться во всем этом? Это работа для секретаря, а не для такого человека, как он! Времена, когда он стажировался на низовых позициях, давно прошли! Довольно быстро Пак Хи Шунь получил место менеджера сначала среднего, а потом и старшего звена, а теперь случился такой откат…
Не лучше дела шли и у отца. Он занимал пост вице-президента, являясь одним из заместителей деда, но после ситуации с Пак Сумин старик сильно ограничил власть собственного сына внутри конгломерата. В том числе и из-за злоупотреблений им в финансовой плоскости. Хотя в последний ужин отец мельком упоминал о каких-то недостачах, которые пыталась скрыть Чхве Кан-Ми, и которыми можно прижать старика, но в детали вдаваться не стал.
Смартфон молодого мужчины хрюкнул, извещая о новом сообщении. Чон Чи Гук все же вернулся к работе, пусть и удаленно, при условии, что лично встречаться с заказчиком до разрешения ситуации он не будет. Пак Хи Шунь погорячился и в итоге признал свою неправоту, а Чон Чи Гук, как настоящая ищейка, заинтересовался историей с галереей.
Найти явных следов неизвестного кукловода у них не получилось — внутренний сервер, камеры наблюдения, записи, все это погибло в огне. Но у них остался маленький, едва заметный след.
Письма, которые рассылались подрядчикам и персоналу с ящика администрации. И сейчас Чон Чи Гук прислал сообщение о том, что готов созвониться и сделать устный доклад.
Отодвинув от себя стопку опостылевших документов, которыми был завален его рабочий стол, Пак Хи Шунь взял в руки смартфон и нажал на кнопку вызова контакта. Всего через два гудка звонок приняли.
— Какие новости? — спросил молодой чеболь.
— Слышу, вам не терпится узнать результаты, — усмехнулись с той стороны.
— Говори.
— Я заказал экспертизу у знакомого криминалиста из органов, — начал Чон Чи Гук. — Чтобы проанализировал время доставки, текст.
— И что-нибудь нашли?
— Ничего особенного. Местами написано тяжеловесно, местами странные обороты, — ответил специалист широкого профиля. — Но выводы вполне однозначные. Надо искать старика.
— Именно старика? — удивился Пак Хи Шунь.
— Да. Тон писем очень уважительный, никаких слов-паразитов, сокращений или смайликов. Мне сказали, что это писал мужчина лет шестидесяти-семидесяти. Есть опечатки, но незначительные. Но именно по анализу лексики эксперт пришел к выводу, что написано человеком в возрасте. Ну, или вас атаковали хакеры прямиком из Пхеньяна, — пошутил в конце Чон Чи Гук.
— Что ты сказал? — подался вперед Пак Хи Шунь, сжимая мобильник в руке. — Повтори.
— Написано человеком в возрасте…
— Нет, про Пхеньян.
— А, вы про это? — удивился спец. — Сейчас, найду заключение. Так… А, вот! «В ряде устойчивых словосочетаний и терминов из двух слов наблюдается отсутствие пробела, что указывает на старый стиль хангыля. Подобному способу записи обучали до 1980-х, что указывает на старший возраст автора». И тут приписка сбоку «Как в Ибуке», то есть, как я понял, так до сих пор пишут на севере, в старом стиле, без пробелов. Это важно? Вы перешли дорогу кому-то с севера?
В голосе Чон Чи Гука послышалась тревога. Если в деле замешаны шпионы северного родственника, то соваться в него крайне опасно. Ведь рано или поздно вопросом заинтересуются в NIS.
— Нет, нет… — примирительно ответил Пак Хи Шунь. — Сбрось мне это заключение.
— Какие-то дополнительные указания? — поинтересовался специалист.
— Пока нет. Жду от тебя итогового счета за работу, — ответил Пак Хи Шунь.
— Скоро пришлю, господин Пак Хи Шунь, — едва разговор зашел о деньгах, Чон Чи Гук стал шелковым. — Всегда приятно оказать вам услугу.
После чего мужчина отключился.
Пак Хи Шунь бросил телефон на стол и стал думать. Пара слов в письмах — недостаточно для того, чтобы обвинить Пак Сумин. А ведь у нее есть ручной северянин, который выполняет за нее всю бумажную работу. Но чтобы эта гулящая девка провернула такую операцию, от которой даже у Чон Чи Гука дух захватило? Крайне сомнительно. Он изначально и думал, что это просто совпадение и его враги на антикварном рынке просто подгадали момент для того, чтобы нанести свой удар, подставляя двоюродную сестру. Но что если на секунду представить, что у этой тупицы внезапно отросли мозги? Что есть в этом напрямую замешан тот самый ассистент, которого сестра так внезапно к себе приблизила? Никому неизвестный северянин, который так быстро втерся ей в доверие и стал личным помощником… А что, если…
Молодой мужчина крепко зажмурился, прогоняя внезапно подступивший приступ головной боли, после чего взял телефон в руки и стал искать нужный контакт. Помнится, у Пак Минхо были выходы на руководство InterConnect. Прежде чем действовать, ему нужно убедиться. Нужно получить доступ к перепискам сестры. Зная Пак Сумин, она сразу же спихнула эту задачу на кого-нибудь другого. А потом нужно будет опять отдать данные на анализ криминалисту. Пусть выяснит, были ли написаны эти сообщения одним и тем же «стариком».
— Алло! Братец! — бодро начал Пак Хи Шунь. — Да не удивляйся ты так, мы же не чужие люди. Да, звоню по делу, да, не просто так. Послушай, нужны твои контакты в InterConnect…
Разговор с Пак Сумин выдался довольно долгий и непростой. Точнее, это был скорее монолог в моем исполнении, во время которого девушка молчала и кивала головой. Самой интересной была реакция годзиллы на то, что все это время я был долларовым миллионером.
— Вот теперь всё понятно, — выдохнула Пак Сумин, едва я ей сказал про деньги. — А то я уже думала, что у меня крыша отлетает.
— В смысле? — удивился я.
— Твое презрение к моим деньгам, — махнула пальцами Пак Сумин. — Конечно же, ты относился ко всему этому иначе, имея такую подушку…
— Я ими вообще-то особо не пользовался, — заметил я. — Мне на самом деле не особо были нужны твои деньги. Даже если бы я был нищим.
— Ой, вот не ври, всем нужны деньги, — фыркнула годзилла, а после посмотрела на экран смартфона, проверяя время. — Черт, для пивка рановато…
— Еще кофе? — спросил я, поднимаясь со стула.
— Давай, — кивнула девушка, разматывая с головы полотенце. — И надо бы волосы досушить…
— То есть во всей моей истории тебя волновала только причина, по которой я не упал к твоим ногам, стоило тебе помахать кредиткой? — спросил я, подставляя чашечку под сопло кофемашины.
— Я всегда знала, что у тебя есть какая-то страшная тайна.
— Вот как? И откуда?
— Твои глаза. Ты иногда так смотрел… — Пак Сумин замялась, пытаясь подобрать слова. — Твое выражение лица, голос, жесты. Это все не вязалось с тем мямлей, которым ты пытался казаться.
— Я честно старался, — ответил я.
— Получалось откровенно паршиво, — хихикнула Пак Сумин. — И что теперь?
— Что?
— Что будешь делать дальше? — спросила девушка.
Кофемашина прекратила жужжать, и я передал чебольке ее чашку. Сам же достал из холодильника газировку и устроился за столом.
— Я ожидал другой реакции, — проигнорировал я вопрос девушки.
— Какой? — удивилась Пак Сумин, отпивая кофе. — Вот для меня это почти облегчение, то что ты оказался не тем, за кого себя выдавал.
— Вот как?
— Именно. Теперь все стало проще. Я смогу тебя поднять по корпоративной иерархии за собой на самый верх, а потом…
— Сумин, — перебил я девушку. — Ты же понимаешь, что рассказать твоему деду это все можно будет только под дулом пистолета?
Чеболька замялась.
— Дед примет мое решение, если почувствует мою уверенность, — ответила годзилла. — А она у меня теперь есть. И этого будет достаточно.
— Я не планировал оставаться в Южной Корее, — ответил я. — Думал уехать через пару лет.
— Но ты же останешься? — прямо спросила девушка, глядя мне в глаза.
— Не делай такое лицо, — усмехнулся я.
— Какое? — тихо спросила Пак Сумин.
— Мы оба знаем, о чем я говорю.
— Вот все тебе нужно испортить, — фыркнула годзилла, а с ее лица тут же пропало выражение невинной мольбы. — Впрочем, ты вчера сказал, что теперь со мной навсегда.
— Это да…
— Хотя знаешь, ты и не такой плохой актер, — вдруг встрепенулась чеболька. — Я вот целиком и полностью поверила, что ты на самом деле фанатеешь по этому мусорному чтиву для школьниц. Скажи, что ты в это время читал на самом деле? Какие-нибудь хакерские статьи, а сам переключался на другую вкладку, когда я подходила?
— Да нет, — мотнул я головой. — Я на самом деле читаю романтические манхвы про попаданок.
— Гванджин… — пробормотала Пак Сумин. — Знаешь, такие вещи не стоит говорить вслух.
— Почему? — удивился я.
— Если бы я составляла топ самых невозбуждающих занятий, то на первом бы месте стояли романтические манхвы для девочек, — серьезно ответила Пак Сумин.
— То есть тот факт, что я компьютерный червь, уже не так и плох? — усмехнулся я.
Девушка отставила чашку в сторону и, встав со стула, подошла ко мне и закинула руки мне на шею.
— Нет, вот то, что ты военный и взломщик, чья работа окутана тайной и который вселяет страх, — все тише и тише стала говорить Пак Сумин, наклоняясь к моему уху и переходя на шепот. — Вот это даже заводит…
Не зная, что в этой ситуации делать, я чуть приобнял девушку и прижал к себе, но довольно быстро она вывернулась из моих рук и, как ни в чем не бывало, вернулась к своему недопитому кофе.
Пак Сумин была своевольна и привыкла доминировать над мужчинами. Частично это получалось и со мной, хоть с каждым месяцем выходило у нее все хуже и хуже. Но теперь, когда мы играли «в открытую», все резко изменилось. Она понимала разницу между беглецом с инженерным образованием и армейским капитаном, который командовал собственной ротой. Между этими людьми пропасть, и Пак Сумин осознавала, что я так же привык отдавать приказы, как и она сама. В этом мы были похожи. А то, что раньше можно было принять за покорность и выполнение служебных обязанностей, резко заиграло новыми красками.
Наши ужины, моя готовка, постоянное нахождение Пак Сумин рядом со мной на диване, пока я работал или читал. Все это из использования меня внезапно стало проявлением моей заботы.
Я делал все это, не потому что она меня заставила.
Я делал все это, потому что хотел позаботиться о Пак Сумин, а она на самом деле нуждалась в этой заботе. Ей нужен был мужчина, который не стремится угодить ей, чтобы получить очередную финансовую подачку, а мужчина, который просто готов посидеть рядом, пока она смотрит сериал.
Мы оба, каждый по-своему были одиноки, изолированы от общества. На нас обоих давило наше происхождение. Я был беглецом-северянином с темным прошлым и неясным будущим, она была внучкой Пак Ки Хуна, но при этом всеми брошенной сиротой.
На весь огромный Сеул мы бы никогда не встретили человека, который мог бы понять это одиночество и разделить его с нами. Если бы я не потянулся помочь с проклятой электронной почтой в той самой офисной кофейне, то никогда бы с таким человеком и не встретился.
— Чего лыбишься? — грубо спросила Пак Сумин, вставая из-за стола.
Я тоже поднялся со стула и подошел к девушке, забирая из ее рук влажное полотенце. Опять бросит прямо на полу, надо сразу закинуть в стирку.
— Я подумал, что встретил единственную женщину на всю Корею, которая узнав, кто я такой, не бросилась сдавать меня NIS, — честно ответил я, приобнимая Пак Сумин и прижимая к себе.
— А вы романтик, капитан, — усмехнулась девушка, кладя ладошки мне на грудь и легонько касаясь губами моей щеки.
— Это все мои манхвы про попаданок…
— Так, всё! Возбуждение ушло! Я смотреть сериалы! — воскликнула годзилла, опять, словно кошка, выскальзывая у меня из рук.
Я только посмеялся и понес полотенце в корзину для белья. Надо будет и чашку сполоснуть, бесит грязная посуда…
— Давай съездим к Лоренцо! — крикнул я из кухни, закончив с уборкой.
— О, ты хочешь потратить моих денежек? — улыбнулась Пак Сумин, лениво потягиваясь на диване. — Господин капитан.
— Товарищ капитан, — машинально поправил я чебольку, за что получил еще один ироничный взгляд. Вечно она удивлялась нет-нет, но пробивающейся в моей речи северной лексике. — И вообще, если вспомнить, то я теперь вроде как совладелец твоего основного предприятия… Так что мы поедем тратить не твои, а наши денежки.
Пак Сумин только фыркнула, но было видно, что девушке мои выводы пришлись по душе. Так что, хоть немного и кряхтя, она поднялась с дивана и отправилась одеваться. Я же подошел к своему комоду и стал перебирать вещи.
Нам с Пак Сумин определенно стоит подумать насчет перепланировки какой-нибудь квартиры, стоит расширить спальню, потому что тряпки чебольки буквально вываливались из шкафа, хотя ходила она почти всегда в одном и том же. Зачем женщине столько вещей — загадка, но больше жить на диване я не планировал. Хотя матрас все еще казался мне слишком мягким и некомфортным, Пак Сумин спала намного крепче, когда я был рядом, это мы выяснили этой ночью.
Собрались к Лоренцо довольно быстро. Я вышел из квартиры первым и оповестил охрану о маршруте и пошел на парковку, Пак Сумин спустилась минут через десять.
— Получается, этот майбах теперь тоже не подарок, а покупка? — спросила девушка, усаживаясь на переднее сидение.
— Нет, это точно подарок, — ответил я, запуская двигатель и переключая коробку на задний ход, — это же ты его выбрала, а не я.
— Вот именно, — довольно согласилась девушка, — не забывай об этом. Я написала Лоренцо, он нас ждет с зимней коллекцией. Кстати, чего ты решил поехать за одеждой?
— Щиколотки мерзнут, — честно ответил я.
— Так это же стильно, — удивилась девушка. — Все парни так ходят.
— Пощади, я всю жизнь провел либо в туфлях, либо в высоких сапогах, — ответил я, выруливая с паркинга на улицу.
— Только не говори, что теперь будешь одеваться как скучный мужик средних лет, — надулась Пак Сумин. — Я же тебя не смогу больше заставить делать то, что я хочу.
— А когда-то заставляла? — спросил я, краем глаза глядя на Пак Сумин.
— Ну… Разве нет? — щеки чебольки чуть покраснели. Мой вопрос застал ее врасплох.
Я опустил правую руку с руля и взял девушку за руку. В голове звенела пустота эйфории, но я все же попытался найти нужные слова, хотя никогда не отличался особым красноречием. Но я понимал, что сегодня будет заложен фундамент наших будущих отношений. Завтра утром Пак Сумин проснется в новой реальности и все, что я скажу сейчас — будет объективной истиной. Мы оба были оголены и беззащитны, мы оба были зависимы и при этом крайне неумелы в выражении чувств. Всегда настороженная к чужим чеболька и всегда ожидающий подвоха хакер северянин. Сейчас мне нужно говорить максимально прямо, даже если от сказанного начинают краснеть уши, ведь если я не проговорю это сегодня, то после мои слова уже не будут иметь такого веса и ценности.
Пак Сумин доверилась мне намного раньше, чем я ей, это факт. И сейчас мне нужно окончательно убедить ее в чистоте своих намерений. Пусть все и началось с взаимной выгоды и банального любопытства.
— Сумин, я здесь, потому что сам этого хочу. И делал я всегда то, что хочу. У меня была масса возможностей сойти с этого горящего поезда, но я каждый раз выбирал остаться с тобой, — начал я и тут же почувствовал, как девушка сжала мои пальцы. — Свободного человека нельзя заставить что-то делать. Даже в безнадежной ситуации всегда есть как минимум два варианта на выбор. Так что я сижу в этой машине не из-за стечения обстоятельств, а потому что хочу быть здесь. Рядом с тобой.
Я остановился на красный сигнал светофора и повернул голову на девушку. Пак Сумин ничего мне не ответила, просто сидела и смотрела вперед, время от времени бросая взгляды направо, в окно, и при этом крепко-крепко сжимая мою ладонь.
Думаю, она услышала от меня то, что ей так нужно было услышать. И я был рад, что наконец-то смог ей это сказать, пусть и в такой опосредованной и неловкой форме.