Спор о соли и железе (Янь те лунь)

Глава 13 Сады и пруды

Сановник сказал:

«Удельный правитель рассматривает свое государство как [один] дом, его заботы — о том, что внутри[1291]; Сын Неба рассматривает крайние точки восьми [сторон света][1292] как свои границы, его заботы — о том, что вовне. Поэтому у кого территория мала, у того расходы мелкие; у кого свершения велики, у того расходы крупные. По этой причине «начальник столичного уезда» учредил [государевы] сады и пруды, объединил [в своих руках богатства] гор и морей, стяжал прибыли, чтобы дополнить ими [доходы от] даней и налогов, исправил [оросительные] канавы и каналы, создал различные [казенные учреждения, ведающие] земледелием, расширил поля и пастбища, умножил парки, где разводят птиц и зверей[1293]. Великий возница[1294], [главный военный начальник], оценивающий [размеры и богатства] вод [и парков], малый казначей и великий земледелец ежегодно получают в виде налогов всевозможные доходы[1295], прибыли от обработки земли и пастьбы скота, арендную плату за [государевы водосборные] пруды [для орошения с защитным валом на берегу] и огороженные заповедники[1296]; а также на северной границе [Сын Неба] назначил[1297] чиновников, [ведающих] обработкой земли[1298], чтобы обеспечить разнообразные средства для расходов, но [этих средств] все-таки еще не хватает. Теперь [скажу:] если вы хотите упразднить их, пресечь их источник, преградить их поток, ответом[1299] на это будет то, что и у высшего, и у низших они совершенно истощатся, [все] окажутся в тяжелом положении и нужде. Даже если бы мы любили «сокращать [казенные] дела и умерять [государевы] расходы», как это можно было бы осуществить?[1300]».

Знаток писаний сказал:

«В древности делили землю на участки, достаточные, чтобы прокормить народ, а у народа хватало [средств] на то, чтобы служить стоящему над ним. В государствах, [способных выставить] тысячу боевых колесниц, запряженных четверками лошадей, и на землях, имеющих по сто ли [в длину и в ширину][1301], каждый из князей гун, хоу, бо, цзы и нань[1302] удовлетворял свои требования, исполнял свои желания. [Государь] Цинь объединил земли тьмы государств, овладел богатствами [области, лежащей между] морей четырех [стран света], но его стремления не были удовлетворены, и не потому, что «его территория была мала» и «расходы у него были мелкие», а потому, что у него было много страстных желаний и низшие не могли выдержать его требований. Изречение гласит: «На [княжеской] кухне есть гниющее мясо, а в государстве есть голодающий народ; в [княжеской] конюшне есть гладкие кони, а на дорогах есть голодный люд»[1303]. Разве нынешние [траты] на содержание собак и лошадей, на пропитание пресмыкающихся и зверей — это только расходы на «гниющее мясо» и кормление лошадей[1304] [в старину? Когда налицо] должности, которые не приносят пользы, работы, в которых нет настоятельной нужды[1305], и перемены в сторону излишеств и расточительства, [проявляющиеся в украшениях на] одежде[1306], то становятся многочисленны те, что, не имея заслуг, одеваются и кормятся за счет «начальника столичного уезда»; по этой причине у высшего не хватает [средств], а низшие «пребывают в тяжелом положении и нужде». Теперь вы хотите помочь второстепенному [занятию], не упраздняя основного, создали [способы] извлечения прибыли с помощью ловкости[1307], учредили обработку земли и разведение скота, соперничаете со ста кланами, [используя] густые кормовые травы, соперничаете с торговцами и купцами, [получая] торговые прибыли; не так являют внутреннюю духовную силу правителя [в Поднебесной] и помогают в качестве канцлера [главе] государства и [правящего] дома. Ведь пахота мужчин и прядение[1308] женщин суть важнейшее занятие Поднебесной. Поэтому в древности, разделив землю [между людьми][1309], их селили на ней, разделив пахотную землю на участки[1310], их предоставляли им в обработку. По этой причине у [лиц любого] занятия не было земли, которая бы не кормила [людей], в государстве не было простолюдинов, которые не работали бы на земле[1311]. Ныне «начальник столичного уезда»[1312] учредил много парков, где разводят птиц и зверей, государевых полей[1313], прудов и озер[1314]; дом государя по названию монополизирует арендную плату[1315], а [на деле] прибыли переходят к могущественным [частным] домам. [Три столичных округа под началом] трех помощников[1316] примыкают к горам Нань и Реке (Хэ)[1317]. «Территория [тут] тесная, а люди многочисленны», «[живущие в Поднебесной по] четырем сторонам [столичной области] одновременно прибывают сюда»[1318], а [местное] необработанное и обмолоченное зерно и свежие овощи[1319] не могут обеспечить их [нужд. Поскольку] государевы поля сдаются в аренду по кругу[1320], [там] не выращиваются шелковицы и вязы, овощи и фрукты, [производительная] сила земли не используется до конца[1321]. Я, глупец[1322], считаю, что если это не парки, где разводят птиц и зверей, [государевы водосборные] пруды [для орошения с защитным валом на берегу] и огороженные заповедники, которые учредил покойный божественный властитель[1323], [землю] стоило бы отдать назад простолюдинам: «начальник столичного уезда» должен собирать только налоги с доходов от земли[1324] — и все. У арендной платы и [земельного] налога разные названия, но суть их одна. Ведь если поступить таким образом, то все силы простолюдинов будут тратиться на южных полях, все силы простолюдинок будут тратиться на [обработку] волокон конопли[1325]. Если поля будут распаханы, волокна конопли будут обработаны, то и высший и низшие будут иметь [одежду и пищу] в изобилии; что же [тогда] будут за «тяжелое положение и нужда»[1326]?».

Сановник хранил молчание и смотрел на канцлера[1327] и императорского секретаря.

Глава 14 Обесценить то, что ценится высоко

Императорский секретарь выступил вперед и сказал:

«В старину «Тай-гун был пожалован леном в Инцю»[1328] и, распахав невозделанные земли, поросшие травами и сорняками, поселился там. «Земля [здесь] тощая, люди немногочисленны»; тогда он открыл дорогу второстепенному [занятию с его] выгодами, «довел до совершенства [профессиональное] уменье» в «работе женщин»[1329]. По этой причине соседние государства вошли в сношения с [владением] Ци, богатства которого накапливались, добро преумножалось[1330] и которое из поколения в поколение было сильным государством. Когда Гуань Чжун стал канцлером князя (гун) Хуаня, то принял наследие прежнего государя, производил изменения в том, что [народ] ценил высоко и что — низко, на юге заставил подчиниться сильное [государство] Чу и сделал [своего повелителя] гегемоном над удельными правителями[1331]. Ныне, когда достопочтенный господин сановник[1332] осуществляет методы Тай-гуна, [князя] Хуаня и Гуань [Чжуна], объединил [в одних руках] соль и железо, пустил в обращение богатства гор и рек, то производится тьма товаров. По этой причине средства для расходов «начальника столичного уезда» богаты и обильны[1333], народ не находится в тяжелом положении и нужде; это идет на пользу и основному, и второстепенному [занятиям]; и высший, и низшие обеспечены. Это достигнуто [финансовыми] расчетами и подсчетами, а не только занятием земледелием — пахотой и шелководством».

Знаток писаний сказал:

«Нормы поведения и долг — основание государства, а [жажда] могущества и выгоды — порок правления. Кун-цзы сказал: «В состоянии ли он водворить порядок в государстве при помощи норм поведения и уступчивости? Что у него будут [тогда] за [трудности]?»[1334]. И Инь и Тай-гун добились процветания своих государей, опираясь [всего-навсего на территорию в] «сто ли» [в длину и в ширину][1335]; а Гуань Чжун «безраздельно» [пользовался доверием] князя (гун) Хуаня, но оказался не в состоянии достигнуть [для него положения] царя", опираясь на [государство] Ци, [способное выставить] тысячу боевых колесниц, запряженных четверками лошадей[1336], ибо то, на чем он сосредоточил усилия, было неправильно. Поэтому его заслуги и славное имя пошли прахом, а [попытка осуществить] его путь не увенчалась успехом. В это время никто из удельных правителей не в состоянии был использовать внутреннюю духовную силу, а [все] соперничали друг с другом в том, у кого больше [сулящих почести] заслуг и прибылей[1337], поэтому стремились превзойти друг друга могуществом. Ныне Поднебесная объединена в одну семью[1338], почему же вы хотите распространить второстепенное [занятие с его] выгодами, почему же вы хотите распространить [предметы роскоши, изготовление которых требует] необыкновенного уменья? Достопочтенный господин сановник, «считая в уме», обдумывал [обеспечение] средств государства для расходов, продумывал [извлечение] всевозможных доходов[1339], добавил [к прежним методам] монополию на [приготовление и продажу] опьяняющих напитков; [Дунго] Сянь-ян и Кун Цзинь добавили к этому [казенные учреждения, ведающие] солью и железом[1340]; такие, как Цзян Чун и Ян Кэ[1341], присовокупили[1342] к этому свои острые, как кончик копья, [языки: когда они] «обсуждали дела, касающиеся второстепенного [занятия с его] выгодами, то [делали это так подробно и полно, что, казалось, в состоянии были] расщепить [даже вновь выросший] осенью [тонюсенький] волосок»[1343], можно сказать[1344], что не пропускали ничего. [Значит], не только Гуань Чжун «учредил девять сокровищниц»[1345], «монополизировал [прибыли от промыслов по освоению богатств] гор и моря»[1346]. Однако [средства] государства и [правящего] дома уменьшились и оскудели, [в жилищах за] внутренними и внешними городскими стенами пусто. Поэтому, если не чтить человеколюбия и справедливости, нечем духовно преобразить народ; если не усердствовать в основном [занятии] — земледелии, нечем сделать государство богатым».

Императорский секретарь сказал:

«Когда в воде есть выдры, то рыбы в пруду беспокоятся[1347]; когда в государстве есть сильные противники [добра], то равный между собой простой люд исчезает. Поэтому под [сенью] густого леса[1348] не бывает роскошной травы, между большими глыбами земли не бывает хороших всходов[1349]. Ведь только если путь устроения государства состоит в том, чтобы «очистить грязь [пороков]»[1350] и истребить могущественных людей, то сто кланов будут уравнены и каждый станет считать покойной [жизнь под собственной] крышей. Военный начальник — справедливый [судья] Чжан [Тан] «обсуждал и устанавливал статуты и [издавал] указы»[1351], сделал ясными законы, чтобы [при помощи стандарта] исправить Поднебесную, как выпрямляют [дерево по линии, отбитой] плотничьим шнуром; когда он казнил мошенников и плутов, уничтожал таких людей, как те, что объединяют и совмещают в одних руках [прибыли от разных занятий и чужое имущество], то «сильные не притесняли слабых, толпа не угнетала одиноких»[1352]; достопочтенный господин сановник обдумывал [финансовые] расчеты и планы, учредил[1353] средства государства для расходов, монополизировал в Поднебесной всевозможные прибыли от соли и железа, чтобы оттеснить богатых торговцев и крупных купцов; он [дал возможность] покупать должности и откупаться от [наказаний за] преступления, «урезал [средства] тех, у кого избыток, и восполнял [средства] тех, у кого нехватка»[1354], чтобы сделать равным многочисленный люд. По этой причине, [хотя наши войска, снабженные] оружием и латами, совершали карательные походы на востоке и на западе, сбор налогов не увеличивался, а средства для расходов были обеспечены. Ведь дела, которые приносят убыток или прибыль, суть то, что видят [и понимают лишь] достойные, а не то, что понимает толпа [заурядных] людей».

Знаток писаний сказал:

««Бянь Цюэ», «пощупав пульс, знал, откуда происходит болезнь»; если дыхание светлого начала становилось обильным, то, уменьшив его[1355], приводил в гармонию с темным началом; если холодное дыхание становилось обильным, то, уменьшив его[1356], приводил в гармонию со светлым началом[1357]; по этой причине дыхания жизни и [кровь в] жилах приходили в гармонию[1358], а ненормальным, [вредным] дыханиям[1359] было негде задержаться. А ведь неумелый врач не знает строения кожи с узором кровеносных жил, различий в [состоянии] крови и дыханий жизни и колет иглой наобум, не принося пользы [лечению] болезни, ранит кожу — и только[1360]. Ныне, когда вы хотите «урезать [средства] тех, у кого избыток, и восполнить [средства] тех, у кого нехватка», богатый становится еще богаче, а бедный становится еще[1361] беднее. Вы сделали суровыми законы и положились на наказания, хотели этим пресечь насилия и остановить преступления, но преступления все еще не остановлены; может быть, не Бянь Цюэ применял каменную иглу для акупунктуры, поэтому [никто из] «толпы [заурядных] людей»[1362] еще и не получил [подобающего] ему места».

Императорский секретарь сказал:

«Когда [дом] Чжоу учреждал государства [своих подданных, была пожалована], вероятно, тысяча восемьсот удельных правителей[1363]. После этого сильные стали поглощать слабых, большие — присоединять к себе малых [и в конце концов] объединились в шесть государств. Шесть государств непрерывно вели войны и непрестанно вызывали бедствия в течение нескольких сот лет, во внутренней [области мира] давали отпор вражеским государствам, во внешней [области мира] отражали варваров и четырех [стран света]. Из этого видно, что оружие и латы не лежали без дела и нападения не прекращались; но корпуса и батальоны во внешней [области мира] были обеспечены, а казенные житницы и государственные хранилища во внутренней [области мира] были полны. Ныне мы пользуемся обилием [средств] Поднебесной, богатствами [области, лежащей] между морей [четырех стран света], данью из всех округов, а не только запасами [царств] Ци и Чу да государственными хранилищами [царств] Чжао и Вэй[1364]. Когда подсчитаешь накопления и измеришь доходы [казны], то [убедишься, что], даже если расходовать эти [средства] в срочном порядке, не должно быть периода нужды и нехватки. Однако [прежде] великий земледелец и другие, используя [сельскохозяйственные] методы и физические [приемы], «лично занимались земледелием», подражали свершениям Хоу Цзи[1365]; но, когда войска выступили в четырех [направлениях, поступления] средств для расходов прекратились. Это случилось не оттого, что богатств, дарованных Небом, не хватило, а оттого, что [такой способ] приводить [темное и светлое начала] в гармонию, «применяя каменную иглу для акупунктуры»[1366], уравнивать тех, кто имеет и кто не имеет, и «восполнять [средства] тех, у кого нехватка»[1367], — тоже не самый лучший. Достопочтенный господин сановник[1368], «будучи главным военным начальником, ведающим зерном, управлял и распоряжался делами великого земледельца»[1369], прижигал [тело государства] трутом из полыни и колол его иглою, [воздействуя на кровь, которая] задержалась и застоялась, открыл ей путь [для обращения] по всем кровеносным жилам [государства]; по этой причине тьма товаров пришла в движение и попала в обращение, а у «начальника столичного уезда» стало богатства вдоволь. В это время [государь] ходил карательными походами на учиняющих мятежи и смуты во [владениях варваров по] четырем сторонам [от нашего государства]; траты на военные колесницы и латы, награды за победы и взятие [отрубленных голов и пленных] исчислялись мириадами, и все они обеспечивались великим министром земледелия. Все это достижения Бянь Цюэ и блага, дарованные [казенными учреждениями, ведающими] солью и железом».

Знаток писаний сказал:

«[Люди] пограничных округов живут в горах, обитают в ущельях, где темное и светлое начала не находятся в гармонии друг с другом, цепенящая стужа разрывает трещинами землю, буйный ветер вздымает солончаковую пыль, песок и камни образуют скопления, местность по своим условиям ни на что не годна. Государство центра [расположено] посередине Неба и Земли, где граничат между собой темное и светлое начала; солнце и луна движутся [по орбитам] к югу от него, созвездие Ковша и Полярная звезда[1370] появляются [в Небе] к северу от него. [Эта земля] содержит в себе дыхания всеобщей гармонии, порождает и производит [на свет] все вещи[1371]. Ныне оставить ее и вторгнуться в [чужие] пределы, значительно расширить бесплодные земли, где страдают от холода, — это все равно, что покинуть «илистую почву по берегам Реки Цзян и берега Реки Хэ»[1372] и обрабатывать землю на склоне горного хребта или на болоте, густо заросшем тростником. Вы перевозите на повозках то, что накоплено в казенных житницах и амбарах для зерна, быстро доставляете[1373] богатства из [государственной] сокровищницы и хранилищ, чтобы обеспечить народ на границе. [Население] государства центра мучается от повинностей и налогов[1374], народ на границе страдает от [обязанностей] охранять ее и останавливать [врагов]. Он усердно пашет, [но земля] не подходит для посевов, и он закупает зерно; не получая пользы, какую приносят [собственное] шелководство и выращивание конопли, он уповает на шелк и грубую шелковую вату из государства центра и после [их доставки] одевается в [изготовленную из] них одежду. [Хотя] он одевается в кожи и кутается в меха, тех и других никогда не бывает достаточно, чтобы прикрыть тело. Он не оставляет пещер летом[1375], не покидает землянок зимой; отцы и сыновья, мужья и жены прячутся внутри, в кругу земляных стен маленького домика. А раз [склады] центра и периферии пусты, какие же «достижения» у «Бянь Цюэ» и каковы «блага, дарованные [казенными учреждениями, ведающими] солью и железом»[1376]?».

Глава 15 Кто «еще не проник в [суть]»[1377]

Императорский секретарь сказал:

«Люди во внутренних округах[1378] многочисленны, источники воды не в состоянии обеспечить густые кормовые травы, местность по своим условиям [имеет] теплый и сырой [климат] и не годится для [разведения] быков и лошадей. [Не имея рабочего скота], простолюдины пашут, нажимая ногой на [поперечину] сохи, ходят, неся груз на спине или на плечах, устают до изнурения, но достигают малых результатов. По этой причине сто кланов жили в бедности и испытывали страдания, а одежды и пищи не хватало; старые и малые тащили повозки [с вещами] по дорогам, а из министров и сановников «некоторые ездили в повозках, запряженных быками»[1379]. Почтительный к родителям августейший божественный властитель У усмирил сто племен варваров юэ и превратил их [земли] в сады и огороды[1380], заставил отступить варваров цян и ху и превратил их [земли] в парки, где разводят птиц и зверей. По этой причине драгоценности, редкости и диковины наполняют [гарем в] задних [зданиях] дворца, небольшие дикие лошади вороной масти[1381] и добрые кони северных варваров[1382] наполняют [государевы] внешние конюшни[1383]; простолюдины все без исключения ездят на хороших лошадях, а в народе вволю едят апельсины и помпельмусы. Из этого видно, что прибыли, [поступающие] из пограничных округов[1384], также обильны; а [знаток писаний] говорит: «Что за блага мы получаем [оттуда]?»[1385] — значит, он еще не проник в [суть] расчетов[1386]».

Знаток писаний сказал:

«Когда Юй «устроил воды и сушу»[1387], водворил спокойствие в девяти областях[1388], то каждая [местность Поднебесной] по четырем сторонам [столицы] представляла в виде дани то, что родит ее земля, и этого хватало, чтобы «наполнить» здания «дворца»[1389] и удовлетворить желания правителя. Богатств, [доставляемых] десятью тысячами ли тучной земли, горами и реками, хватало, чтобы сделать сто кланов богатыми, средства для расходов были обеспечены, и [для этого] не нуждались в землях варваров мань и мо и продуктах отдаленных краев. Я слыхал, что в прошлом, во времена, когда мы еще не ходили карательными походами на варваров ху и юэ, повинности и налоги были уменьшены, а богатства у народа было вдосталь; он одевался тепло и питался досыта, хранил новое и ел старое [зерно], его холст и шелк удовлетворяли его нужды, его быки и лошади собирались в стада. Земледельцы пахали [землю] и возили [грузы] на лошадях, и все без исключения простолюдины ездили верхом или в повозке. В это время «не пользовались рысаками, к которым прибегали [только] для удобрения [полей]»[1390]. После этого неоднократно посылались полки и батальоны, боевых коней начало не хватать, коровы и кобылы встали в строй, поэтому жеребята и телята рождались [прямо] на поле сражения[1391]. Шесть пород домашних животных[1392] не выращиваются в домах, пять хлебов не выращиваются в полях, простолюдинам не хватает [даже] винной барды и шелухи зерна, какие же «апельсины и помпельмусы» можно «есть вволю»[1393]? В «Комментарии» сказано: «После великой рати [прежняя жизнь] не может восстановиться в течение нескольких поколений»[1394]. Теперь между полями округов и [удельных] государств есть межи, но [эти поля] не распаханы; в городах за внутренними и внешними стенами есть жилища, но [в этих домах] пусто. Что же за «обилие» есть в «пограничных округах»?[1395]».

Императорский секретарь сказал:

«В древности делили на участки пахотную землю, [при замерах считая] по сто двойных шагов (бу) в десятине (му)[1396], простолюдины пахали [свои наделы, входившие в] «колодезные поля», из десяти [долей урожая] с них взимали в качестве налога на продукты одну[1397]. [Соблюдать] принцип: сначала государевы [дела], а потом личные — было обязанностью народа и чиновников. Покойный божественный властитель жалел о том, что сто кланов печалятся и страдают, что одежды и пищи не хватает; он стал делить на участки пахотную землю, [при замерах считая] по двести сорок двойных шагов (бу) в одной десятине (му), и, согласно узаконенной норме, стал из тридцати [долей урожая] взимать одну в качестве налога натурой[1398]. Ленивые простолюдины не сосредоточивают усилий на труде по обработке земли, [поэтому] их постигают голод и холод; по существу, это в порядке вещей[1399]. Они хотят сеять, не вспахав, хотят снять урожай[1400], не посадив семян; зачем же обвинять в этом [казенные учреждения, ведающие] солью и железом?».

Знаток писаний сказал:

««Взимать в качестве налога на продукты одну десятую [долю урожая]» — значит [пользоваться] силами простолюдинов[1401]. Был ли [урожай] обильным или скудным, было ли [зерно] хорошим или плохим, [государь] делил его с простолюдинами. Когда у простолюдинов не хватало, он не [пользовался] изобилием в одиночестве; когда у простолюдинов было изобилие, он не испытывал нехватки в одиночестве. Поэтому говорится: «Одна десятая — это справедливая норма для [уплаты налога] Поднебесной»[1402]. [Ныне же,] хотя [урожай] и делится на «тридцать [долей]», но выплачивают налог натурой в соответствии с количеством единиц измерения площади цин и му[1403]; «в обильный год зерно бывает грудами в беспорядке брошено на земле... а [сборщики налога] берут его немного; в голодный год» бывает неурожай зерна и овощей, а [сборщики] «непременно требуют [уплаты налога] сполна»[1404]. Если добавить к этому подушную подать с детей[1405] и такую службу, как срочные очередные повинности[1406], то в общем результаты труда одного человека делятся пополам. Когда земледельцы полностью израсходуют то, что было ими получено, иногда они занимают «в долг, чтобы восполнить эту»[1407] [недостачу]. По этой причине [хотя] сто кланов усердно пашут и работают [на земле] изо всех сил, но после этого их [все равно] настигают голод и холод. Кто строит крепостную стену, сначала делает толстым ее основание и только после этого начинает требовать, чтобы она была высока; кто питает народ, сначала делает обильным его имущество и только после этого начинает требовать, чтобы тот обеспечил его. В «Обсужденных изречениях» сказано: «Если сто кланов обеспечены, вместе с кем Вы, государь, будете не обеспечены?»[1408]».

Императорский секретарь сказал:

«В древности мерялись силами удельные правители, одновременно возвысились сражающиеся государства, латы и оружие не лежали без дела, простолюдины забрасывали [работу на] полях и пашнях, [и все же], когда [с них] взимали в качестве налога на продукты одну десятую [долю урожая], они не нарушали своих обязанностей. Ныне благодаря божественной, чудесной силе Его Величества[1409] оружие и латы уже давно в бездействии, однако «не все простолюдины выходят на южные поля». Пропорционально численности населения [государь] побуждает их прийти [туда] и распахать поля, но [пахарей] не хватает[1410]; исчерпывая [запасы] казенных житниц и амбаров для зерна, он помогает [людям] в бедности и нужде, [эта помощь] постепенно увеличивается и день ото дня возрастает[1411]; по этой причине [простолюдины] становятся все более ленивы и уповают на получение пособий от «начальника столичного уезда». Из-за этого государь тоже озабочен, так как он, напротив, сам жалеет народ и трудится для него, а народ все еще поворачивается спиной к его милостям, пренебрегает долгом по отношению к нему и бежит далеко [от дома], переходя с места на место, уклоняется и укрывается от казенных дел [для] верховного [правителя][1412]. Одни простолюдины подражают примеру других, [которые бежали], пахотная земля день ото дня зарастает сорняками[1413], налоги с земли и с души не вносятся, [люди] противостоят и сопротивляются «начальнику столичного уезда». Даже если государь захочет быть обеспеченным, «вместе с кем» он «будет обеспечен»[1414]?».

Знаток писаний сказал:

«Если часто пересаживать деревья, то они засохнут; если переселять пресмыкающихся и зверей, то они ослабнут[1415]. Поэтому «лошади из [округа] Дай любят северный ветер, летающие птицы парят над старым гнездом»[1416], все без исключения любят [место] своего рождения [и постоянно думают о нем][1417]. Из этого видно, что народ не считает выгодным «уклоняться от казенных дел [для] верховного [правителя][1418]» и не находит удовольствия в том, чтобы «бежать, переходя с места на место». В прошлом много раз [шли войны — ] поднимались войска, построенные в боевые порядки, средств для расходов не хватало, [поэтому власти] стали взимать налоги с имущества и постоянно получали обеспечение у нынешних простолюдинов[1419]; и опять земледельцы несут из-за этого бремя тяжкого труда, поэтому «не все выходят на южные поля». По большей части все недоимки по уплате налогов[1420] — на влиятельных домах, чиновники боятся их, не смеют расследовать [преступления] и требовать [к ответу[1421] могущественных неплательщиков; зато они] жестоки и строги по отношению к мелкому люду, мелкий люд не [может] вынести этого, «бежит, переходя с места на место», и уходит «далеко [от дома]», а семьи среднего достатка[1422] продолжают выплачивать за него [налоги][1423] — те, что не успели убежать, несут службу за бежавших раньше[1424]. Хорошие простолюдины[1425] часто подвергаются жестокому обращению со стороны дурных чиновников, поэтому «одни подражают примеру других, [которые бежали]»[1426], и много таких, что удаляются [из мест, где тяготы] особенно сильны, и приходят [туда, где с налогами обстоит] несколько лучше[1427]. В «Комментарии» сказано: «Если правление мягкое, то простолюдины до самой смерти [живут вместе на] этой [земле]; если правление суровое, то [даже] отцы и сыновья разбредаются в разные стороны»[1428]. По этой причине «пахотная земля день ото дня приходит в запустение»[1429], [в домах за] внутренними и внешними городскими стенами пусто. Ведь путь управления народом в качестве его пастыря состоит в устранении того, что он ненавидит, в сообразовании с тем, чему он радуется, в обеспечении ему спокойствия, а не в причинении беспокойства, в использовании его на работах, а не в принуждении к изнурительному труду. По этой причине сто кланов будут усердствовать в своем занятии и с радостью [платить] казенные налоги. А если так, то государю не будет [нужды] оказывать помощь народу, народу не будет [нужды] получать содержание от высшего, высший и низшие будут взаимно уступчивы и будут слагаться хвалебные песни[1430]. Поэтому [правитель] «будет брать», а народ «не будет чувствовать отвращения»[1431]; [правитель] будет заставлять отбывать повинность, а народ не будет испытывать мучений. В стихах «Башня чудесной силы» [сказано, что] народ сам сделал эту [башню], а не [что] кто-то заставлял его[1432]; а если так, то что же за необеспеченность будет у государя?».

Императорский секретарь сказал:

«В древности в пятнадцать [лет] поступали в училище высшей ступени[1433] и участвовали в [несении] малых трудовых повинностей; в двадцать, надев шапку, становились совершеннолетними людьми и участвовали в [несении] воинской повинности; в пятьдесят и моложе кровеносные жилы [еще] полно[кровны] и крепки, [такие] называются «[людьми] от [пятидесятилетних] с проседью до [тридцатилетних] в расцвете сил»[1434]. В «[Классической книге] стихов» сказано: «Фан-шу очень стар, но умеет придать размах своим планам»[1435]. Поэтому армия [династии] Шан [состояла из молодых, с волосами], как [черные крылья] ворона, армия же [династии] Чжоу [состояла из пожилых, с волосами], как [белые цветы] камыша[1436]. Ныне Его Величество пожалели сто кланов, сделали послабление в такой службе государю, как трудовая повинность, стали впервые вносить в список [для отбывания повинностей][1437] с двадцати трех [лет] и освобождать [от службы] в пятьдесят шесть; вот как [государь] помог «[людям] от стареющих [шестидесятилетних] до [тридцатилетних] в расцвете сил» и дал отдых «[людям] от [семидесятилетних] старцев до [пятидесятилетних] с проседью»[1438]. Те, что во цвете лет, обрабатывают свои поля и [устраивают] жилища; те, что стары, возделывают свои окруженные земляными насыпями огороды; если они бережливы и усердны да сообразуются с сезонами, то не знают таких бедствий, как голод и холод. Не [заниматься] устройством [дел] своей семьи, а обвинять «начальника столичного уезда» — это тоже заблуждение».

Знаток писаний сказал:

«[Погибшие в] девятнадцать лет и моложе называются «умершими недорослями», это еще не совершеннолетние люди. В двадцать надевают шапку, в тридцать женятся и становятся пригодными для выполнения воинской повинности; в пятьдесят и старше называются «[людьми] от [пятидесятилетних] с проседью до старцев [семидесяти лет]», «опираются на стариковский посох в своем доме»[1439], не выполняют трудовых повинностей; «вот как [государь] помогает» тем, кому не хватает, «и дает отдых» людям почтенных лет[1440]. «[Во время] обряда питья опьяняющего напитка [на пиру у начальника] волости» «[люди] от стареющих [шестидесятилетних] до старцев [семидесяти лет]» [получают] редкие кушанья; «вот как» пекутся о «[людях] от стареющих [шестидесятилетних] до седовласых старцев [семидесяти лет]» и «делают ясным, как [следует] содержать стариков»[1441]. Поэтому старики «насыщаются только мясом», «согреваются только шелком»[1442], ходят, только опираясь на посох. [Так было в древности]. Ныне же [старики] от пятидесяти и старше, вплоть до шестидесяти [лет], вместе с сыновьями и внуками служат на гужевых перевозках и рядом с [молодыми] исполняют трудовые повинности; это не [соответствует] намерению содержать стариков. «В древности, когда [у подданного] бывал „великий траур», государь в течение трех лет не звал его у его ворот, [разрешив не отбывать повинности]"[1443], открывал дорогу его почтительности к родителям, утолял его желание предаться глубокой скорби. Пожалуй, только «траур по родителям» был [обрядом], который благородный муж высоко ценил и [считал, что человек тогда] «прилагает все свои [силы]»[1444]! Ныне же некоторые кладут [на землю] мертвое тело, [оставив его без погребения], отказываются от траурной одежды из пеньки и выполняют воинскую повинность; это не тот [способ], прибегая к которому [государь выказывает] отношение к ста кланам как к своим детям и сообразуется с их стремлением быть почтительными к родителям и уважать старших братьев. Князь (гун) Чжоу, держа на руках [маленького] царя Чэна, устраивал [дела] Поднебесной, его милости заполнили [область, лежащую] между морей [четырех стран света], его благодеяния распространились за пределами четырех [сторон нашего государства][1445], «тем более [имеющие] лицо человека»[1446], которые обладали человеколюбием и внутренней духовной силой, все без исключения получили [подобающие] им места. В «[Классической книге] стихов» сказано: «[Царь Чэн] с раннего утра до поздней ночи основывался на повелении [Неба], проявлял снисходительность и обеспечивал спокойствие»[1447]. Его Величество «[еще молод — как говорится, впереди у него еще] много вёсен и осеней»[1448]; он «поручил [дела] крупным сановникам», «министры помогают ему в правлении»[1449], но правление и наставление еще не равны [по отношению ко всем]. Поэтому «простолюдины обсуждают [дела правления]»[1450]».

Императорский секретарь молчал и не отвечал.