Спор о соли и железе (Янь те лунь)

Глава 37 Чтить нормы поведения

Сановник сказал:

«Ради гостей, а не ради хозяина украшают [резьбой] скамейки и посохи, [служащие опорой для старых], отделывают бочкообразные треногие сосуды для опьяняющего напитка и подносы для мяса и другой еды. «[Вещи, которыми] хвастаются», диковинные [звери, драгоценности и] редкости суть то, что выставляют напоказ для варваров и четырех [стран света], а не для [собственного] народа. Ведь если даже у людей из [простых] семей, когда у них гости, бывает необычная музыка [в исполнении] музыкантов и актеров, то что же говорить о «начальнике столичного уезда»? Поэтому [государь] ставит в ряд [знамена из] перьев птиц и бунчуки из хвостов яков, выстраивает в ряд боевых коней, чтобы явить [варварам свои] устрашающее величие и военную доблесть. Диковинные звери, драгоценности и редкости суть то, что он показывает пребывающим далеко, привлекая их [к своему двору], и то, чем он распространяет [влияние] своей сияющей внутренней духовной силы[1978], [так что среди правителей] далеких государств не остается никого, кто бы не прибыл к нему».

Достойный и хороший человек сказал:

«Истинный царь чтит нормы поведения и распространяет благодеяния, исходящие от внутренней духовной силы, высоко ставит человеколюбие и справедливость и низко ценит «странные вещи и физическую силу»; поэтому совершенномудрый человек ничего «не говорил» о них. Кун-цзы сказал: «Слова [должны] быть искренни и честны, а поступки прямы и осмотрительны; даже [оказавшись] во владениях варваров мань и мо», «[этим] нельзя пренебречь»[1979]. Ныне государи тьмы государств и отдаленных владений, которые подносят подарки, полагающиеся при первой аудиенции, и посещают [нашего властителя], делая ему подношения, приходят к обильной внутренней духовной силе Сына Неба и хотят видеть обряды и церемониал государства центра. Поэтому учреждают[1980] Светлый зал и Огражденное место, обведенное рвом, чтобы показать им [эти обряды]; поднимают щиты и топоры [в военном танце], возглашают «Оды» и «Гимны», чтобы воздействовать на них, подобно ветру[1981]. Сейчас [вы] похваляетесь перед ними, выставив напоказ бесполезные предметы, которые [хранят ради] забавы и прихоти, таких животных, как диковинные звери, которых не держат [дома, являя взорам] игрища — состязания в силе — и вещи, которыми хвастаются. Пожалуй, это отличается от того, как князь (гун) Чжоу обходился с [правителями из] отдаленных краев[1982]. В старину князь (гун) Чжоу придерживался [принципа] смирения и уступчивости и в этом духе общался с учеными, занимающими низкое положение, держался норм поведения и внутренней духовной силы и с их помощью устраивал Поднебесную; поэтому он отказался от подарков, которые поднес на первой аудиенции [правитель] Юэшан, [и этим] явил нормы поведения, [выражающие] почтительность и уважение; а когда затем он вместе с [правителем Юэшан] вошел в храм предков, [где приносились жертвы духу] царя Вэня, то этим явил нормы поведения, [выражающие] великую почтительность к родителям[1983]. Когда глаза [варвара] видят зрелище величественного поведения, строго соответствующего церемониалу, и [военных танцев со] щитами и топорами, а уши слышат звуки пения без аккомпанемента, «Од» и «Гимнов», то [его] сердце полнится совершенной внутренней духовной силой [Сына Неба], и поэтому [он] радостно примыкает [к нашему государю]. Вот из-за чего варвары и четырех [стран света] стремятся к [выполнению] долга [верности] и примыкают к внутренней [области мира; дело] не в том, что ди-ди, [толмачи западных варваров, которым приходится] повторно переводить [их речь с языка одного переводчика на язык другого][1984], приезжают, чтобы посмотреть на свирепых зверей да на черных и бурых медведей. Ведь носороги и слоны, самки носорога и тигры — то, чего много у южных варваров и. Ослы, мулы и верблюды — это обычный домашний скот у северных варваров ди. Чего мало у государства центра, то низко ценят государства периферии. [Жители] Южного Юэ втыкают [перья] павлина для красоты в двери, [так мало они дорожат этой птицей; живущие] возле гор Кунь отгоняют сорок неотделанными кусками нефрита, [так низко они ценят этот камень]. Ныне [скажу:] ценить высоко то, что другие люди ценят низко, дорожить тем, что другие люди имеют в изобилии, — не этим обогащают государство центра и являют обильную внутреннюю духовную силу [нашего монарха. Жемчужина князя (хоу)] Суй и [нефрит Бянь] Хэ были знаменитыми драгоценностями своего века, но они не смогли обеспечить безопасность в момент опасности и сохранить тех, кто погибает. Поэтому только достойные подданные и хорошие канцлеры [могут] возвестить о внутренней духовной силе [нашего государя] и показать устрашающее величие [его военной силы; но ни то, ни другое] не состоит [в том, чтобы выставлять напоказ] «боевых коней», «драгоценности и редкости». По этой причине совершенномудрый царь рассматривает как драгоценности достойных людей и не рассматривает как драгоценности жемчуг и нефрит. В старину, когда Янь-цзы осуществил что-то [на пиру], «среди бочкообразных треногих сосудов для опьяняющего напитка и подносов для мяса и другой еды», то «обратил вспять тараны [врага] за тысячу ли». Если кто не в состоянии [поступать таким образом], пусть даже у него будет полон короб [драгоценностей вроде жемчужины (хоу)] Суй и [нефрита Бянь] Хэ, это не принесет пользы [делу] сохранения тех, кто погибает[1985]».

Сановник сказал:

«Когда Янь-цзы помогал в качестве канцлера трем государям [владения] Ци, то Цуй [Чжу] и Цин [Фэн] не [пошли по] истинному пути, силой захватили своего государя, ввергли в смуту свое государство; столица князя (гун) Лина оказалась окружена; князь (гун) Чжуан был убит; а во времена князя (гун) Цзина люди из [государства] Цзинь пришли и напали [на Ци], захватили города на границе, взяли приступом Линьцзы; поселения на границе были отторгнуты, внутренние и внешние стены [столицы] были сожжены, здания дворцов были разрушены, драгоценная утварь пропала, какие же «тараны» [Янь-цзы] сумел «обратить вспять»? Из этого видно, что если, как было сказано достойным и хорошим человеком, «достойные люди рассматриваются как драгоценности», то увеличение или уменьшение [территории государства] не стоит принимать во внимание[1986]».

Достойный и хороший человек сказал:

«Когда Гуань Чжун покинул [владение] Лу и приехал в [государство] Ци, то [князь] Ци сделался гегемоном, а [земли] Лу оказались отторгнуты, но не потому, что [князь] полагался на толпы своих [воинов], а потому, что [Гуань Чжун] примкнул к Ци. Когда У Цзы-сюй, «держа лук», «домогался [расположения царя У], Хэ-люя», тот разбил Чу и вступил в Ин, но не потому, что [царь] полагался на свои войска, а потому, что [У Цзы-сюй] направился в У. Оттого государство, в котором находятся достойные, сильно, а государство, которое они покинули, слабо[1987]. Пока в [государстве] Чу был Цзы-юй Дэ-чэнь, [цзиньский] князь (гун) Вэнь не [мог] спокойно сидеть на циновке; пока во [владении] Юй был Гун Чжи-ци, [князь (гун)] Сянь [государства] Цзинь не [мог спокойно] спать. Ведь где находятся достойные подданные, оттуда в свою очередь далеки те, кто очищает [государство], истребляя [все для него вредное], открывает и закрывает [пути для людей]. Поэтому в «Вёснах и осенях» сказано: «Если в горах есть тигры и леопарды, из-за этого [там] не собирают лебеды и бобовых листьев; если в государстве есть достойные ученые, из-за этого район границы не несет ущерба [от нападений врага]»[1988]».

Глава 38 Заблаговременные меры [по обороне] от варваров ху

Сановник сказал:

«Простонародная пословица гласит: «Достойному не следует сносить позор». Если же говорить об этом с точки зрения заурядных и вульгарных [людей нашего] века, то когда в селе в [какой-нибудь] волости есть злодей, [другие] люди все же избегают его. Ныне, когда на высшем [посту] находится мудрый Сын Неба, сюнну открыто учиняют грабежи, вторжениями вносят беспорядок в район границы; это значит, что [одни] нарушают человеколюбие и справедливость, а [другие из-за них] «не собирают лебеды и бобовых листьев». В старину варвары ди вторгались [во владения] царя Тая; жители [местности] Куан посадили Кун-цзы в тюрьму; значит, не человеколюбивые — [источник] вреда для человеколюбивых. По этой причине «начальник столичного уезда» поощряет ратных людей[1989], чтобы покарать несправедливых, заготовляет защитные доспехи и боевое оружие, чтобы заранее принять меры [по обороне] от не человеколюбивых».

Достойный и хороший человек сказал:

«Сюнну живут среди сыпучих песков [севера], родились в земле, которая не кормит [людей], они суть те, кого, презрев, оставило Небо. У них нет жилищ с земляным основанием зала и стрехой крыши, [должных] различий между мужчиной и женщиной; они используют широкую степь как свои деревни и селенья, пользуются крытыми войлоком шалашами с остовом, сплетенным из ивовых прутьев, как своими жилищами, одеваются в кожи и кутаются в меха, едят мясо и пьют кровь [животных], ведут себя, как посредники по торговле [конями] на рынке, и обитают в жилищах рабов-пастушков; они — как лоси и олени в государстве центра. [А] сановники, любящие [создавать] конфликты, спрашивают с них [соблюдения] справедливости, требуют от них [выполнения] норм поведения; они привели к тому, что щиты и копья государства центра и поныне еще не находятся в бездействии, [страна в] десять тысяч ли принимает заблаговременные меры [по обороне]. Это те, кого язвительно критикует [стихотворение] «Тенета для зайцев»; на самом деле [они] низкие люди, а не те, что являются «животом и сердцем» и «щитом и стеной» [для] «князя»[1990]».

Сановник сказал:

«Сын Неба — отец и мать Поднебесной. Толпы [людей, живущих] по четырем сторонам [от него], в соответствии со своим долгом все без исключения желают быть [его подданными — ] холопами и холопками. Но он тем не менее приводит в исправность внутренние и внешние городские стены, ставит заставы и мосты, поощряет ратных людей, окружает себя стражей в зданиях дворца — вот как он [еще] на дальнем расстоянии отвращает бедствие и принимает заблаговременные меры [по обороне] от тьмы государств. Ныне сюнну еще не ведут себя как подданные[1991], и хотя нет военных действий, [если бы кто-нибудь] захотел отменить заблаговременные меры [по обороне], что [тут] можно было бы поделать?».

Достойный и хороший человек сказал:

«Царь У был пленен [государем] Юэ потому, что он, перешагнув через пребывающего близко, вторгся к пребывающим далеко; [правители] Цинь погибли потому, что, приняв заблаговременные меры [по обороне] от варваров ху и юэ во внешней [области мира], допускали ошибки в своем правлении во внутренней [области мира]. Ведь если применять войска вовне, то правление потерпит неудачу внутри; если принимать заблаговременные меры [по обороне] от [врага], которым [мы] озабочены, то увеличим [беду], которой озабочен правитель. Поэтому если правитель людей обрел истинный путь, то пребывающие далеко и пребывающие близко, передвигаясь вместе[1992], примыкают к нему; таков был царь Вэнь. Если [правитель людей] не обрел истинного пути, то его [подданные] — холопы и холопки — учиняют грабежи; таковы были цари Цинь. Ведь когда приходит в упадок мирное цивилизующее начало, то одерживает верх военное начало; когда становится обильной внутренняя духовная сила, то будут немногочисленны заблаговременные меры [по обороне]».

Сановник сказал:

«В прошлом все варвары и четырех [стран света] были сильны и одновременно чинили грабежи и жестокости. [Армия] Чаосянь перешла через [нашу Пограничную линию] укреплений и овладела восточными землями [государства] Янь; [царства] Восточное Юэ и Дунхай захватили [территории] к югу от [реки] Чжэцзян; [силы] Южного Юэ вторглись во внутреннюю [область мира] и учиняли беспорядки [в районе хребта] Фулин. Такие [племена], как ди и бо, жань и ман, такие [владения], как Суйтан и Куньмин, [набегами] вносили беспорядок в [пределы округов] Лунси, Ба и Шу. Ныне [наши] три границы уже умиротворены, лишь северная граница еще не замирена. А ведь как только сюнну поднимают [в поход войска, у нас] и центр, и периферия трепещут от страха; почему же [у нас] «будут немногочисленны заблаговременные меры [по обороне]»?[1993]».

Достойный и хороший человек сказал:

«В древности благородный муж осуществлял человеколюбие, проводил в жизнь справедливость и тем умиротворял свой народ, поэтому пребывающие близко привыкали к добру, а пребывающие далеко послушно следовали за ним. По этой причине, когда Кун-цзы служил на государственной службе в [княжестве] Лу, то сперва прослужил три месяца, и [его князь] «заключил мир с [владением] Ци»; потом прослужил [еще] три месяца, и [его князь] «заключил мир с владением Чжэн»: [ведь Кун-цзы] сосредоточил усилия на том, чтобы при помощи внутренней духовной силы успокоить пребывающих близко и умиротворить пребывающих далеко. В это время [княжество] Лу не знало бедствий, [причиняемых] вражескими государствами, несчастий, [исходящих из] соседних пределов. Могущественные подданные, изменив свои правила, [обратились к добру и] стали преданными и покорными. Поэтому Цзи Хуань разрушил стены своей столицы[1994]; даже большие государства, уважая [владение Лу за] справедливость, завязывали с ним дружбу, [например], «приехал государь Ци и вернул [князю Лу] поля [поселения] Юнь, [землю] Хуань и [местность] Гуйинь». Поэтому, если, занимаясь правлением, использовать внутреннюю духовную силу, не только избегнешь вреда и «обратишь вспять тараны [врага]»; то, чего хочешь, будет получено само собой, без твоих исканий. «Вот почему» ныне сто кланов ропщут «многоголосой толпой», а «центр и периферия» неспокойны; вина лежит на сюнну. [А те] внутри [своих жилищ] лишены защиты, какую [предоставляют] дома, за их пределами лишены запасов, какие [обеспечивают] пашни; они подстегивают коней и пасут их, сообразуясь с тем, где хорошая трава и вкусная вода. Сюнну не меняют своего занятия, а государство центра[1995] уже охвачено волнениями. [Сюнну] собираются, как ветер, и рассеиваются, как тучи; когда приблизишься к ним, то бегут; когда нападешь на них, то бросаются врассыпную. Их [территорию] нельзя захватить силой и за одно поколение».

Сановник сказал:

«В древности мудрые цари карали притеснителей и защищали слабых, упрочивали [положение] тех, кто клонился [к гибели], и спасали тех, кто оказался в опасности; когда они защищали слабых и спасали тех, кто оказался в опасности, то государи малых владений радовались. Когда они карали притеснителей и упрочивали [положение] тех, кто клонился [к гибели], то к ним примыкали невинные люди. Ныне же, если не пойти карательным походом [на сюнну], то неистовые и вредоносные действия не прекратятся; если не принять заблаговременных мер [по обороне], то по этой причине многочисленный люд окажется оставлен [на произвол] врага. «Вёсны и осени» порицают «опоздания» удельных правителей [на встречи для военных действий], язвительно критикуют того, кто «не до конца выполнил [дело] охраны границы». Отправка на отбывание воинской повинности[1996], заблаговременные меры по охране границ — [все] это было с древности, а не только есть теперь».

Достойный и хороший человек сказал:

«Земли сюнну обширны и просторны, а ноги их боевых коней легки и резвы; их сила [такова, что они] легко вызывают волнения [в государстве центра]. Когда им сопутствует успех, то тащат [добычу], как тигры; когда им приходится туго, то улетают [прочь], как птицы; они избегают [встреч с нашими] отборными войсками, а громят [наши отряды], изнуренные до предела; «если призывать [на отбывание воинской повинности] мало [людей], то не хватит» [солдат из призывников, отбывающих] срочную очередную воинскую повинность, и [из] осужденных; «если призывать [на отбывание воинской повинности] много [людей]», то народ будет не [в состоянии] вынести такую повинность. Когда повинности многочисленны, то силы [народа] изнурены; когда расходы обильны, то богатств [страны] не хватает. Если и то и другое не прекратится, то у народа останется [неизбывное] чувство обиды. Вот почему [правители] Цинь лишились душевной [привязанности своего] народа и потеряли свои алтари духов земли и проса[1997]. В древности у Сына Неба «собственное владение [простиралось на] 1000 ли [в длину и в ширину]», а воинские повинности [выполнялись в пределах] 500 ли [от столицы; в ночном бою солдаты] слышали голоса друг друга, сообщающие, [не нужна ли помощь; в случае] болезни они сострадали друг другу; не было армии, которая бы проводила [в походе] слишком долгое время; не было повинности, которая бы [по сроку] превысила [один] сезон[1998]; [правители] следовали стремлениям простолюдинов, [считаясь с] тем, что у тех на душе, сообразовались с их силами, [поручая им] дела. По этой причине тот, кто [был призван и] шел [в поход], усердно нес службу; кто [не был призван и] оставался на месте, был удовлетворен своим занятием. Ныне [всадники на] боевых конях и [пешие] воины в латах из страны к востоку от горы [Хуа], которые охраняют границу в пограничных округах, [пребывают в] совершенно иных, отдаленных [землях]; их тела находятся в [странах] варваров ху или юэ, а сердца не расстаются с мыслью о старой матери. Старые матери льют слезы, жены чувствуют горе и обиду; они строят догадки о голоде и жажде, которыми те [томимы], они думают о страданиях от холода, которые те [переносят]. В «[Классической книге] стихов» сказано: «Прежде, когда мы уходили [в поход, побеги] ивы были нежны и гибки; ныне, когда мы идем назад, густо валит падающий снег. Мы идем по дороге медленно, томимы то жаждой, то голодом. Наши сердца печалятся и скорбят, никто не относится к нам с состраданием». Поэтому совершенномудрый человек [ — наш государь — ] пожалел их [за то], что они [бедствуют] таким образом, отнесся с состраданием к тому, что они давно уже покинули отцов и матерей, жен и детей, жарятся на солнце и мокнут от росы [под открытым небом] посреди диких пустошей, живут в земле, где страдают от холода. Оттого весной он отправил посланцев одарить [людей] в благодарность за труды и выдвинуть тех, кто потерял свое место [в жизни]; вот как он проявил сострадание к простолюдинам, пребывающим далеко, и успокоил старых матерей. Благодеяния и милости его чрезвычайно щедры; но чиновники не подходят для того, чтобы выполнять служебные функции и получать [государевы] эдикты, дабы успокоить [народ] и оказать ему помощь; некоторые нарушают [права] и оскорбляют профессиональных воинов и солдат-призывников, заключают с ними торговые сделки, соединяют их силы и объединяют их труд, используют их на работах, не сообразуясь с принципами[1999]. Поэтому, когда профессиональные воины и солдаты-призывники теряют свое место [в жизни], то их старые матери, жены и дети чувствуют обиду. Когда Бо-цзи, [старшая дочь луского князя Сюаня и супруга князя Гуна владения] Сун, предалась печальным думам, то в государстве Сун произошел пожар, устроенный людьми; когда наложница [князя] Лу не получила того, чего хотела, то в [малых] покоях для отдыха государя Лу случился пожар, вспыхнувший стихийно. Ныне же в Поднебесной не только женщина из Западного дворца [в Лу] да старая мать из [княжества] Сун находятся в числе тех, кто не получил того, чего хотел. В «Вёснах и осенях» записаны [случаи, в которых правители] заставляли толпу [простолюдинов] трудиться на отбывании повинности, ибо [эта летопись] высоко ценит народ. [В случае], когда «жители Сун окружили [поселение] Чангэ», [«Вёсны и осени»] порицают, что те «долго» отбывали повинность. Только так благородный муж и прилагал свой ум, [размышляя о повинностях][2000]».

Глава 39 Выполнять обязанности

Писец канцлера сказал:

«Путь прежних царей утрачен уже давно, и трудно восстановить его, а то, о чем говорят достойный и хороший человек и знаток писаний, очень далеко от нас, и трудно это осуществить. Ведь восхвалять высокие поступки самых совершенных мудрецов, [с одобрением] говорить о прекрасных речах [людей] совершенной внутренней духовной силы [ — значит превозносить] не тех, с кем наше поколение в состоянии сравниться. Желательно услышать о нынешних делах настоятельной необходимости, которые возможно вновь осуществить в правлении, чтобы все [люди из] ста кланов имели вдосталь одежды и пищи и не знали заботы [вследствие] нужды и тяжелого положения; «ветры и дожди бывали ко времени», а пять хлебов достигали зрелости; не появлялись гусеницы, поедающие сердцевину и листья хлебных растений, а Поднебесная пребывала в покое и радости; не заводились грабители и разбойники, а беглые люди воротились домой, и каждый пришел назад к своим полям и жилищам; все чиновники были бескорыстны и честны, с почтением выполняли служебные функции, и каждый, принадлежащий к хорошему люду [ — детям государя, — ] обрел свой принцип[2001]».

Достойный и хороший человек сказал:

«Мэн-цзы говорит: «Не путь Яо и Шуня далек от людей, а [просто] люди не думают о нем — и только!»[2002]. «[Классическая книга] стихов» гласит: «Он искал ее и не находил, просыпаясь и засыпая, он думал о ней». Если кто «ищет», как в [оде] «Гуань цзюй», любит внутреннюю духовную силу, как в [оде] «Река Хэ широка», разве с ним [может] случиться, что он не переправится [через Реку] или «не найдет» [девушки][2003]? Поэтому «на высокую гору смотрят вверх, по большой дороге идут путники»; пусть даже ты не сможешь достигнуть пути, но окажешься от него недалеко[2004]. «Янь Юань сказал: »Шунь-то что был за человек? Что за человек [Янь] Хуй?"". Ведь если помышлять о достойных и думать о способных, следовать [по стезе] добра без отдыха, то можно достигнуть обычаев [царей] Чэна и Кана, можно достигнуть пути Танского [Яо] и Юйского [Шуня]. Министры [просто] «еще не думали» об этом; [если бы по-настоящему думали], «разве им было бы далеко»[2005] до пути прежних царей? Князь (гун) Хуань [государства] Ци, будучи удельным правителем, думал о правлении истинного царя, был озабочен [положением] дома Чжоу, спас от крайней опасности все [государства нашей] Великой [страны], усмирил смуты варваров от [восточных] и до [северных] ди, «сохранил [владения], которые погибали», «продолжал [династии], которые прерывались»; его честность и справедливость очень широко претворялись в жизнь, и он прославился в Поднебесной. [Сообщая] о встрече в Шаолине, [«Вёсны и осени»] «согласились с тем, что» он «сделался правителем, стоящим во главе других». «Комментарий» гласит: «Ибо [они] расположили по порядку его заслуги»[2006]. Поэтому когда «накапливается земля», то «образует горы» и холмы; когда «накапливается вода», то «образует» большие реки и моря; когда «накапливаются хорошие поступки», то «образуют» благородного мужа[2007]. Кун-цзы сказал: «Я узнал из [стихотворения] »Река Хэ широка" о вершине внутренней духовной силы". А каждый, кто хочет обрести ее, [должен] лишь возвратиться к своей основе [ — первоначальной природе], вернуть что-то в [состояние, в котором оно было в] древности, — и все. В древности, когда кто-нибудь «отправлялся отбывать повинность», то [его отсутствие] «не превышало [срока в один] сезон». Весной отправлялся — осенью возвращался, осенью уходил — весной приходил. Еще не [успевала] измениться холодная или теплая [погода], не менялись платье и одежда, а он уже обязательно возвращался. Мужья и жены «не упускали времени», [томясь в разлуке], люди жили спокойно и мирно, как им хотелось. Когда [решения по] тяжбам были справедливыми, наказания, наносящие и не наносящие увечья, были подходящими, то «темное и светлое начала оказывались приведены в гармонию, ветры и дожди бывали ко времени». Если верховный [правитель] не чинил притеснений и беспорядков, а низшие не уставали от хлопот, каждый хорошо делал свое дело и обеспечивал покой своей природе, то «не появлялись гусеницы, поедающие сердцевину и листья хлебных растений», и не возникали наводнения и засухи. Когда сбор налогов уменьшен, а земледельцы не упускают [подходящего] времени [для своих работ], то сто кланов обеспечены, а «беглые люди возвращаются к своим полям и жилищам»; когда верховный [правитель] чист, спокоен и не имеет желаний, то низшие бескорыстны и не алчны[2008]. Что до нынешнего времени, то [на отбывание] воинских повинностей отправляются чрезвычайно далеко, [достигли] всех земель, где страдают от холода, всех мест, где [подстерегают] опасности и беды, прошли по территории варваров ху и юэ; в нынешнем году уходят, в будущем году возвращаются, отцы и матери, вытягивая шеи, смотрят вдаль на запад, мужчины и женщины ропщут на свое одиночество и думают друг о друге. Тело [человека] находится в восточном Чу, а его сердце — в [области] к западу от Реки (Хэ). Поэтому когда один человек отправляется [отбывать повинность], то [его] село [в его родной] волости чувствует обиду; когда один человек умирает, то тьма людей горюет. В «[Классической книге] стихов» сказано: «[Занимаюсь] делами царя без отдыха, [а поэтому] не могу сажать [пяти хлебов — ] чумизы, проса [и других]; на что опереться отцу и матери?»; «Думаю об этих почтительных и осторожных людях, и слезы мои льются, как дождь: разве я не помышляю о возвращении домой? Но боюсь этой сети, улавливающей преступников». Чиновники не выполняют законов и потому не успокаивают [народ]; они отворачиваются от государевых и занимаются личными [делами], и каждый, используя свою власть, удовлетворяет свои страстные желания. Люди печалятся и страдают, их мысли исполнены ненависти; а когда верховный [правитель] не озабочен их устроением, то осуществляется дурное правление и возникают ненормальные, [вредные] дыхания; когда возникают ненормальные, [вредные] дыхания, то «появляются гусеницы, поедающие сердцевину и листья хлебных растений», и возникают наводнения и засухи. А раз так, то даже если в любое время служить всем духам, прибегая к моленьям о счастье и жертвоприношениям, моленьям о дожде и [другим] молитвам, разве сумеешь привести в гармонию темное и светлое начала и прекратить [преступления] «грабителей и разбойников»?[2009]».

Глава 40 Способность говорить

Сановник сказал:

«Слепой «на словах» способен «говорить о белом и черном», но у него нет «глаз», чтобы «различать» то и другое; конфуцианский ученый на словах способен говорить об устроении и смуте, но у него нет способностей, чтобы осуществить это [устроение]. Ведь если говорить, сидя [на месте], но не [пытаться] осуществить [сказанное], то [на словах и слабый] пастушок имеет физическую силу [могучего] У Хо[2010], а [глупец со] всклокоченной головой обладает внутренней духовной силой Яо и Шуня[2011]. Поэтому если добиться, чтобы [каждый в своем поведении] близко [придерживался] того, что сказал, то чего конфуцианскому ученому беспокоиться об устроении и смуте, а слепому беспокоиться о белом и черном? «[В древности] речи [о будущих делах] не произносились [наобум], ибо [люди] стыдились, если их собственные действия оказывались недостойны [их слов]». Поэтому благородный муж стыдится, «[занимая] низкий [пост], вести речь о высоком», быть способным сказать, но не способным осуществить[2012]».

Достойный и хороший человек сказал:

«Кто «способен сказать», но «не способен осуществить», тот «драгоценность государства». Кто «способен осуществить», но «не способен сказать», тот «полезен государству». Кто сочетает эти два [дара], тот благородный муж. Кто не имеет ни одного из них, тот «[слабый] пастушок» или «[глупец со] всклокоченной головой»[2013]. [Что до тех, чьи] «слова наполняют Поднебесную», а внутренняя духовная сила покрывает моря четырех [стран света], то таков был князь (гун) Чжоу. [По-вашему], чем говорить о чем-то на словах и осуществлять это лично, не лучше ли хранить молчание и, находясь на [посту], заниматься только [получением] своего жалованья — и все? В таком случае у [вас, чиновников,] держащих в руках дела, совершенно нет ни забот, ни стыда. Теперь, когда путь [прежних царей] не осуществляется, [низкие люди] стремятся только к малой выгоде, жаждут того, в чем нет настоятельной нужды, и этим смущают мысли толпы; [но] благородный муж, даже будучи беден, не делает этого, [и его поведение] заслуживает одобрения. Раствор лекарства в опьяняющем напитке — это то, что полезно при болезни; прямые речи — это лекарство, [нужное] для устроения. Если министры действительно способны сдержать свои [чувства] и обуздать свои [желания], принять прямые речи знатока писаний и отвергнуть лживые речи, применяющиеся к обстоятельствам, упразднить казенные учреждения, наживающие прибыль, целиком вернуть [их доходы] простому люду и лично использовать истинный путь князя (гун) Чжоу, то Поднебесная будет устроена и будут слагаться хвалебные песни. Где же [тогда] «конфуцианский ученый» возьмет «устроение и смуту», чтобы о них «беспокоиться»?[2014]».

Глава 41 Поборы у низших

Сановник сказал:

«Простолюдины, которые не следуют законам, наносят ущерб прибылям государя и хотят монополизировать [богатства] гор и озер; если последовать стремлениям знатока писаний и достойного и хорошего человека, то прибыли будут возвращены низшим, а «начальнику столичного уезда» ничего нельзя будет поделать. Они осуждают то, что осуществляет высший, критикуют то, что говорит высший, хотят лишь одного — вредить [интересам] высшего и преследовать [интересы] низших, наносить ущерб правителю и действовать в угоду подданным; где [тогда] взять [соблюдение] долга, [проявляющегося в отношениях между] высшим и низшими, и норм поведения государя и подданного по отношению друг к другу? И какие «хвалебные песни» сможет [тогда] «слагать»[2015] [народ]?».

Достойный и хороший человек сказал:

«В древности поборы, которые производил верховный [правитель], имели [определенную] меру, а его собственное содержание имело [установленные] размеры; в обильный год он взимал немного [зерна], а если год был неурожайным, то отсрочивал [сбор налогов]. «Использование труда народа [на повинностях] не превышало трех дней в году», сбор налога на продукты не превышал одной десятой [урожая]. Государь [был исполнен] горячей любви, подданные отдавали ему все свои силы, верховный [правитель] и низшие были взаимно уступчивы, а Поднебесная[2016] была упорядочена. [Слова «Классической книги стихов»] «быстро возделывайте ваши частные [поля]» означают, что верховный [правитель] уступчив по отношению к низшим; [слова «пусть сначала дождь оросит наше государево поле], а затем дойдет и до наших частных [полей]» означают, что [подданные] ставят на первое место государеву службу[2017]. Мэн-цзы сказал: «Еще не бывало человеколюбивого, который бы бросил своих родителей, и справедливого, который бы отодвинул на задний план своего государя». Если «государь ведет себя как государь, а подданный — как подданный», почему же им не [следовать] нормам поведения и справедливости? Когда наступила последняя стадия [упадка накануне гибели дома] Чжоу, путь благодеяниям и милостям [правителей] был закрыт, а их страстные желания сделались многочисленны; государи расточительствовали и мотали, а требований [к народу] со стороны верховного [правителя] стало много. Народ жил в бедности внизу [общественной иерархии] и нерадиво относился к казенным делам. По этой причине появился «налог, взимавшийся натурой с частных полей», [для сбора которого] «обходили [эти] поля, [выбирая лучшие участки с лучшим зерном]»[2018], и были сложены стихи «Большие крысы»[2019]. «Князь (гун) Лин [государства] Вэй» в разгаре зимы набрал [для отбывания повинности] массу [простолюдинов] «копать пруды». Хай Чунь, увещевая его, сказал: «Погода холодная. Сто кланов холодают и голодают; желательно, чтобы вы, князь (гун), отменили повинность». Князь (гун) сказал [в ответ]: «Погода холодная?' А почему мне не холодно?». [Хай Чунь молвил:] «Люди говорят: »Живущий в безопасности не может помочь находящемуся в опасности; сытый не может накормить голодного"[2020]. Поэтому у кого в избытке очищенное от шелухи зерно высокого качества и мясо, с тем трудно говорить о стесненных обстоятельствах; кто проводит жизнь в праздности и удовольствиях, с тем трудно говорить о работе до изнеможения. Ведь у кого высокие залы и обширные жилища, просторные хоромы и внутренние покои в глубине [дома], тот не знает страданий [людей], у которых маленький домик или тесная хижина, крыша течет, а пол сырой. У кого сто четверок лошадей на привязи, добра и богатства полон дом, кто сберегает старое и собирает новое [зерно], тот не знает тяжелого положения [людей], у которых если бывает что поесть утром, то не бывает вечером, и которые берут взаймы [у ростовщиков]. У кого просторные особняки и окруженные земляной насыпью огороды, а хорошие поля вытянулись в ряд одно за другим, тот не знает тяжкого труда [людей], не обладающих ни имуществом, [позволяющим хотя бы] повернуться на пятке [на своей земле], ни жилищем, [позволяющим хотя бы] спрятать голову [под его крышей]. Чьи [табуны] рыжих лошадей с белым брюхом покрывают [склоны] гор[2021], а [стада] быков и баранов наполняют ущелья, тот не знает бедности [людей], не имеющих [и] одного-единственного поросенка [или] тощего теленка. Кто положил голову на высокое изголовье и лежит, [спокойно] разговаривая, [а на него никто] не кричит, [требуя платежей], тот не знает печали [людей], которые беспокоятся из-за своих долгов, [сделанных ими как] частными [лицами], и грустят из-за налогов, взимаемых чиновниками. Кто одевается в белую тонкую шелковую ткань и носит башмаки из выделанной кожи, ест руками очищенное от шелухи зерно высокого качества и жует жирное [мясо], тот не знает холода, [который мучает человека, одетого в] длинную рабочую одежду прислужника, [сшитую] из грубой ткани, и [не ведает] страданий [людей, питающихся] шелухой зерна и винной бардой[2022]. Кто не спеша прогуливается во внутренних покоях или [на досуге сидит] в свободно ниспадающей одежде сложа руки и ест со столика, тот не знает усердного труда [людей], которые сами пашут, нажимая ногой на [поперечину] сохи. Кто «ездит в прочном [экипаже] и подстегивает хороших [лошадей]», выстраивает вереницей всадников [свиты, так что они] образуют ряды, тот не знает изнурительной работы [людей], которые идут пешком, неся груз на спине или на плечах. У кого покойная постель и войлочные циновки, а рядом полно прислужниц-рабынь, тот не знает трудностей [людей], которые тащат повозку [с вещами] или тянут [бечевой] лодку, поднимаются на высоты или переправляются через потоки. Кто носит легкое и теплое [платье], одевает прекрасную шубу, живет в теплом доме, ездит, сидя в покойной повозке, тот не знает ни опасностей, ни стужи, [выпадающих на долю воинам], которые взобрались на пограничную стену, [чтобы оборонять ее], пристально всматриваются в [земли] варваров ху и [округа] Дай, повернулись лицом к холодному[2023] ветру. Чьи «жена и дети [живут с ним] в любви и согласии», а «сыновья и внуки сохраняют его наследие», тот не знает страданий старых матерей, горя и обиды простолюдинок, [разлученных с] единственным мужем. Чьи уши слышат пять нот музыкальной гаммы, а глаза видят актеров, забавляющих [зрителей], тот не знает смерти и гибели, [ожидающих ратников], которые под [градом] летящих стрел отражают врага за [пределами четырех] сторон [нашего государства]. Кто [сидит] лицом на восток, наклонился над столиком и, строча кистью, пишет [судебные] документы, тот не знает трудного положения [узников, томящихся] в деревянных колодках и веревочных путах, [не ведает] тяжелого положения [людей, избиваемых] батогами и розгами из терновника. Кто восседает в повозке на войлочной подстилке и изучает слова книг «с [таким] видом, как будто ему легко»[2024], тот тоже не знает трудностей [людей], которые ходят пешком [по дорогам] и переправляются вброд [через реки]. В старину, когда Шанский Ян служил на государственной службе во [владении] Цинь, он «наказывал людей [так же легко], как срезают [стебли] тростника»; он использовал армии [так же легко], как стреляют шариками из самострела; кости тех, кто находился в корпусах и батальонах, [валялись непогребенные] под открытым небом у Длинной стены; ручные повозки тех, кто был солдатом-призывником на пограничной службе[2025], [следовали непрерывной чередой], не пропадая друг у друга из виду; живыми [люди] уходили, но мертвыми возвращались. А разве они не были человеческими детьми? Поэтому благородный муж по своему человеколюбию не делает другим того, чего не желает себе, по своей справедливости судит об остальных; он един с Поднебесной в том, кого любит и кого ненавидит; по отношению к кому он не проявляет [человеколюбия], тот не человеколюбивый. «Князь (гун) Лю любил богатство... У тех, что остались жить [на прежнем месте], были запасы [зерна в житницах]... у тех, что шли [в поход], были мешки [с сушеным зерном]... Царь Дай (Тай) любил красавиц. Во внутренних, [женских покоях] не было недовольных незамужних женщин, во внешних, [мужских покоях] не было холостых мужчин». Когда царь Вэнь создал наказания, в государстве не было [решений по] тяжбам, вызывающих ропот. Когда царь У двигал в поход армию, воины[2026] рады были умереть за него, простолюдины рады были послужить ему. А раз так, то на какие свои страдания роптал и какие [государевы] требования порицал народ?»

Министры, изменившись в лице, «молчали», [и наступила такая тишина], «как будто [там] никого не было». Тогда наконец прекратили обсуждение и прервали речи.

Доклад [трону] гласил: «Достойные и хорошие люди и знатоки писаний не смыслят в делах «начальника столичного уезда», необоснованно считают, что [казенные учреждения, ведающие] солью и железом, не приносят пользы. Мы просим о том, чтобы [государь] на время упразднил [казенные учреждения, ведающие] монополией на продажу [опьяняющих напитков] в округах и [удельных] государствах, и казенные учреждения, [ведающие] железом [в столичной области] внутри застав[2027]». На доклад [была наложена резолюция:] «Согласен».

Глава 42 Напасть на них

Когда достойные и хорошие люди и знатоки писаний уже были назначены на должности, то все они получили [посты] сановников и [пришли] проститься с канцлером и [сановником-]императорским секретарем[2028].

Сановник сказал:

«Когда прежде обсуждали казенные дела, достойный и хороший человек и знаток писаний восхваляли ушедшую в прошлое древность и очень сильно возражали против того, что настоятельно необходимо в нынешний век. Те, кто участвуют в обсуждении, не обязательно [должны] перечить друг другу: [ведь] они надеются на то, что [придут к чему-то] осуществимому. В прошлом, во времена, когда «начальник столичного уезда» еще не занялся устроением варваров ху и юэ, пограничные стены по всем четырем сторонам принимали [удары] врагов, а северная граница особенно страдала от них. Покойный божественный властитель положил конец бедствиям по трем сторонам [нашего государства], ласково умиротворил государства по [четырем] сторонам и превратил их в защиту и заслон [для царствующей династии], использовал до конца [возможности] всех государств, чтобы покарать сюнну. Сюнну [оказались] в своих границах, [как] в клетке для зверей, одинокие, слабые, лишенные помощи; это были времена, [способствовавшие] их затруднениям и гибели. Но их отдаленные [земли так и] не были достигнуты [и покорены нашими войсками]; это дало им возможность снова передохнуть, «предоставить отдых и корм воинам и коням», выступить против [одних] и обмануть [другие владения] Западного края. [Владения же] Западного края примыкают к [землям] грабителей ху, и если охваченные страхом сердца [правителей этих владений] внутренне отдалились бы от [нас], это непременно была бы [для нас] великая забота. По этой причине [наш покойный] государь хотел стереть [непокорство сюнну] с лица земли и нес обременительные расходы, [тратя запасы] казенных житниц и амбаров для зерна. Когда весь день гоняешься за птицей, то, устав, дать ей улететь — это не [самый лучший] план. Ведь Шунь принял как продолжатель наследие [Яо], Юй завершил его славные деянья, [и так же следует поступить нашему нынешнему государю с начинаниями покойного божественного властителя, касающимися сюнну][2029]. Теперь мы хотим напасть на них, подняв [в поход войска] в небольших масштабах; как вы относитесь к этому?».

Знаток писаний сказал:

«В иные, [минувшие] времена «начальник столичного уезда» произвел облегчение налогов, казенные средства для расходов стали обильны, люди сделались богаты и обеспечены. После этого [государь] замирил варваров ху и юэ, вошел в сношения с варварами и четырех [стран света], и средств для расходов стало не хватать. Тогда он создал казенные учреждения, наживающие прибыль, обложил повозки и лодки налогом, измерявшимся единицей суть, с помощью [налога на] имущество способствовал [обороне] границ, [дал возможность] откупаться от [наказаний за] преступления и [приказал] доносить о связках медных монет, [скрытых от налогообложения], чем доставил людям беспокойство. Воины в латах умирали, [сражаясь в рядах] корпусов и батальонов, средние люди[2030] уставали от перевозок [зерна] по суше и воде; кроме того, [государь] использовал осужденных [семи] разрядов [для охраны границ], а наборы и мобилизации [на отбывание повинности, производившиеся] чиновниками, достигли предела. Ведь отдохнуть от чего-то, когда устанешь, возвратиться к началу, когда достигнешь предела, — это путь древности; даже если бы [снова] возвысились Шунь и Юй, они не смогли бы изменить этого».

Сановник сказал:

«В старину [Юй], государь Ся, остановил такое стихийное бедствие, как потоп; сто кланов очень усердно трудились, уставали от [земляных работ с применением] бамбуковых корзин для переноски земли и лопат; [но в пору], наступившую после этого, все получили [пользу от] его достижений. Во времена покойного божественного властителя округа и [удельные] государства испытывали очень сильное беспокойство из-за военных действий, но [государь] также сделал послабление в [несении] воинской повинности на трех границах. Изречение гласит: «Кто видит благоприятный случай, но не доводит [дело] до конца, тот лишается достижений». «Если упустишь врага на один день, навлечешь беду на несколько поколений». Давая отдых уставшим и прибегая к снабжению [нуждающихся], пользуются усталостью [противника] и пользуются благоприятным случаем. Путь божественных властителей и царей — то, чего не могут упустить совершенномудрые и достойные люди. Кому «осталось в наследство кое-что из подвигов и славных трудов [предшественника]»[2031] и кто не завершает их, боясь тяжкого труда, тот подобен пахарю, который прекратил [работу] от изнурения и усталости. [Но] ведь кто прервал [начатое] дело, у того не будет достижений; кто нерадиво пашет [поле], у того не будет урожая».

Знаток писаний сказал:

«У кого земли обширны, но при этом нет внутренней духовной силы, у того государство находится в опасности; у кого войска сильны, но при этом пренебрежительное отношение к врагу, тот сам погибнет. Когда «тигр и самка носорога схватываются друг с другом», то медведка и муравей осуществляют свои стремления; когда два врага противодействуют друг другу, то простолюдины пользуются благоприятным случаем. По этой причине совершенномудрые цари, увидя выгоду, тревожились о [возможном] ущербе, а глядя на пребывающих далеко, заботились о пребывающих близко. Тем, кто теперь строит планы для «начальника столичного уезда», самое лучшее было бы [посоветовать ему] положить оружие и предоставить отдых воинам, сделать [сюнну] щедрые подарки и заключить с ними [договор о взаимных] согласии и близости, [сосредоточиться] только [на одном — на личном] осуществлении своей мирной цивилизующей внутренней духовной силы. Не помогать из сострадания людям в острой нужде и не учитывать их трудностей, "доводить до изнеможения тех, на кого опираешься, чтобы [завладеть] всей бесполезной землей [варваров] до самого края", «захватывать [в плен] одного [варвара ценой] потери десятерых [своих]» — [такое поведение] недоступно моему[2032] пониманию».