Среди кочевников Северной Австралии

СЕМЬЯ

Семья — основа орды, самое важное звено в обществе аборигенов. Некоторые семьи состоят из трех человек, но я знал семью Вонггу, у которого было двадцать шесть жен и пятьдесят детей. Орду составляют семья отца и семьи его сыновей. Если нескольким поколениям удается избежать вражеских копий, то орда очень разрастается. На этой простой системе «орда — семья» основана сложная, загадочная и разветвленная организация общества аборигенов.

Полигамия возникла в древнейшие времена и обусловлена экономическими причинами. Женщина у аборигенов обязана добывать пищу для себя и других членов своей семьи; к ней относятся как к имуществу. Мужчина не может предвидеть, сколько у него будет жен, но надеется, что несколько. Чем влиятельнее он становится, тем больше жен ему полагается. Жены распределяются так, что старикам достаются молодые, а юношам — старые вдовы. Такой нелепый, казалось бы, порядок вполне объясним; сильные молодые жены могут охотиться и добывать пищу для мужа и для его старых шеи, а мужчины помоложе сами способны прокормить себя. Хотя молодежь недовольна такими порядками, обычай на стороне стариков, и они строго соблюдают «то. С годами авторитет молодых мужчин растет, и они и свою очередь получают юных жен.

В обществе аборигенов на долю женщин выпадает гораздо больше трудностей, чем на долю мужчин. Их участь очень печальна. Они постоянно копаются в земле, и их когда-то красивые руки грубеют, а пальцы скрючиваются. Преждевременно состарившиеся, почти ослепшие и беспомощные, они становятся в тягость своим семьям, которые их часто бросают. Однажды я случайно услышал, что молодые жены оставили в лесу без поды и крова двух престарелых жен своих мужей, одна из них была почти слепа. Никто из юленгоров не обратил на это внимания, и я даже не мог узнать, где это произошло. Когда мы наконец нашли их, они были уже мертвы. Мы похоронили под грудой камней то, что осталось после пира голодных динго.

Юленгор обычно благожелательно относится к своим женам, но старается переложить на них всю работу, особенно если их у него несколько; сам же охотится на кенгуру, валлаби и эму или бьет копьем рыбу только тогда, когда у него бывает настроение. Аборигены требуют от своих жен беспрекословного повиновения. Обычно они не разговаривают с ними, а если и обращаются, то примерно так: «Когда я говорю, собаки пусть молчат». Как-то старый Барачуна сидел, развалясь, в хижине, а его жены собирались на промысел: некоторые — на дальние болота, другие — на поиски пищи поблизости. Одна из них хотела пойти на болото, но муж приказал ей оставаться дома с маленькими детьми. Жена начала роптать и, видя, что муж молчит, решила все же пойти. Не прошла она и десяти шагов, как муж бросил ей вслед каменный топор и сломал ребро. Для него на этом инцидент и закончился.

Женщины занимают в семье подчиненное положение. Но, хотя мужчины смотрят на жен, как на «движимое имущество», они все же питают к ним какую-то своеобразную привязанность. Хорошие взаимоотношения в семье иногда объясняются ее составом: жены одного мужа часто приходятся друг другу сестрами. Сплошь да рядом девочки выходят замуж в десяти-двенадцати-летнем возрасте и поселяются со своими старшими сестрами. В большинстве случаев и мать приходит сюда же. Она сидит в сторонке у своего отдельного камелька, и зять молча мирится с ее присутствием. Муж обращается с юными женами почти как с племянницами. Старые жены относятся к женам-девочкам либо ласково, либо заставляют рубить дрова, таскать тяжести и выполнять их прихоти. Но и в том и в другом случае они терпеливо обучают молодых женщин всему, что входит в круг обязанностей жены. Часто в таких семьях — мир и согласие. Мне приходилось видеть, как и старые и молодые жены горько плакали вместе, когда муж не взял их с собой на охоту.

Говорят, что аборигены жестоко обращаются со своими женами и женщины не играют почти никакой роли в делах орды. Это неверно. Хотя жизнь женщины очень тяжела и участь ее зависит от капризов мужа, ее влияние гораздо сильнее, чем это кажется. Женщины участвуют во всех спорах и нередко, сея сплетни, сами являются зачинщицами ссор. Их голоса заглушают крики мужчин и даже лай собак. Во время замирительных церемоний они презрительно бранят своих обидчиков, размахивают у них перед носом палками, и от них зависит, воцарится ли мир либо старая вражда вспыхнет вновь. Я несколько раз наблюдал, как женщины заставляли своих мужей напасть на бывших врагов, которые искали примирения.

Иногда встречаются женщины с «крутым» нравом. Они заправляют делами своей семьи и семей своих сыновей, без конца кого-нибудь отчитывают, ворчат и угрожают. Однажды вечером я пришел на соседнее стойбище. Якангайя и его женатые сыновья мирно сидели у костров, жарили рыбу и ждали своих жен и матерей, которые отправились за едой и хворостом. Дамилипи, самая старая жена Якангайи, почти слепая и совсем голая, ходила большими шагами взад и вперед и, размахивая веткой, отгоняла мух. Она громко бранила мужчин своей семьи, называя их трусами и лентяями за го, что они не продолжают наследственной вражды, которая стала затихать по обоюдному согласию обеих сторон. Дамилипи уже два дня разжигала воинственные настроения. К ней примкнули также другие женщины, и скоро взбудораженная орда все-таки решила распрямиться со своими старыми врагами. Во время стычки погибло двое сыновей Дамилипи и сноха.

Мужчины получают жен по назначению, умыканием пли «наследуют» вдов. Самый обычный способ — это назначение. По племенному обычаю женщина должна выйти замуж за своего двоюродного брата по отцу или, если это невозможно, за столь же близкого родственника. Аборигены связаны давним родством, и, если в брачном классе мужчины нет незамужних, он нередко остается холостым, пока ему не удастся жениться на вдове пли получить пленницу.

В практике наречения бывают иногда забавные случаи. Например, мужчина берет в жены чью-нибудь дочь лишь потому, что ее мать всегда была его тещей. Несколько братьев могут иметь одну тещу, и, если у нее не хватает дочерей для всех, она обещает им в жены дочерей, которые еще не родились. Существует обычай инипи, по которому зять должен наскрести сало со щеки около носа и помазать им живот своей теще (она может быть еще ребенком). После этого зять заботится о всех ее детях, делает подарки сыновьям, и все ее дочери становятся его женами. Благодаря инипи одному из братьев достается несколько жен, а другие остаются холостыми.

Дангачи, у которой была маленькая дочь, подошла однажды к молодому Геитпапою и предложила ему: «У меня есть дочь, которая когда-нибудь выйдет замуж; она не может выйти за тебя потому, что приходится тебе тещей, но ее дочь может стать твоей женой. Если хочешь получить мою еще не родившуюся внучку, давай договоримся. Начинай платить мне через мою дочь, а я позабочусь о том, чтобы ты получил в жены ее дочь». Геитпапой, не задумываясь, заключил сделку и тут же совершил инипи по отношению к своей малютке-теще. Через нее он аккуратно и часто дарил Дангачи копья, каменные топоры, плетеные мешки и добывал пищу. Когда его теща подросла, Дангачи выдала ее замуж. Теща переселилась к мужу, и скоро у нее родился первый ребенок — мальчик. Геитпапой продолжал платить, но уже не Дангачи, а мужу своей тещи в надежде, что она родит ему жену. И вот Геитпапой получил от своей тещи известие: «Зять, твоя жена родилась. Я буду растить ее для тебя, но мне нужно больше еды и подарков». Благодарный Геитпапой стал отдавать теще самую хорошую пищу и постоянно дарить что-нибудь тестю.

Больше двадцати лет «зарабатывал» Геитпапой жену и, наконец, пришел предъявить свои права. Теща построила невесте шалаш. На берегу зажгли три костра, и в эту ночь Геитпапой и его невеста спали между двумя из них, а теща — недалеко от них. Мать обычно остается с дочерью неделю или дней десять, так как считается, что первое время молодая жена боится мужа. Она обращается не к нему, а к матери, но так, чтобы он слышал. Такая скромность бывает иногда искренней. Потом муж уводит ее в лес, где они строят собственную хижину.

Не всякое сватовство протекает гладко. Если орда будущего мужа поссорится с ордой тестя, то соглашение, установленное инипи, утрачивает силу. Нетрудно предугадать исход дела также в том случае, если один зять предлагает более щедрую плату, чем другой. Однажды Нараджин выбрал себе жену. Ее отец согласился на этот брак и стал принимать от него подарки, но в то же время вел переговоры с Барачуной, который, несмотря на шестьдесят лет и одиннадцать жен, тоже совершил обряд инипи и считал, что девушка принадлежит ему. Оба жениха состояли в законном брачном классе с невестой, и одержать верх мог тот, кто пользовался большим влиянием. Но в один прекрасный день Барачуна похитил невесту и скрылся с ней. Возможно, что спор на этом и кончился бы, но девушка прибежала обратно к отцу. Между отдаленными, но родственными ордами вспыхнула ссора. Барачуна стал врагом. Разгневанный отец решил отдать свою дочь за Нараджина.

Аборигены женятся как на бездетных, так и на многодетных вдовах своих родных братьев или братьев по племени. Каждая женщина обычно является возможной женой одновременно нескольких мужчин — братьев по племени. Она выходит замуж за одного из них, и, если муж умирает, его жена и дети переходят в стойбище другого брата, который по обычаю всегда был ее мужем и отцом ее детей. Поэтому юленгор не знает, сколько у него будет жен и детей. Его не спрашивают, хочет он пли нет обзавестись семьей. Это значения не имеет. Однако женщины здесь не обуза, они сами добывают пищу и воспитывают детей.

Взаимное влечение юношей и молодых жен стариков часто приводит к мурамбуру — женитьбе на похищенных женах.

Похищают чужую жену также в тех случаях, если пе могут получить ее по закону. Гваипиджи захотел жениться. Он стал присматривать себе жену среди дочерей своей тещи. Но оказалось, что все они уже имеют мужей. Выбрав одну из них, он решил ее украсть. Гваипиджи дождался, когда женщины уйдут на охоту, и силой увел ее с собой.

Бунунгу, муж похищенной, рассердился и рассказал о случившемся своим братьям. Они знали, что Гваипиджи — Друг их орды и рано или поздно вместе с беглянкой должен прийти в их стойбище. Братья решили убить его и возвратить Бунунгу жену. Через несколько недель, как они и предполагали, появился Гваипиджи с женой. Бунунгу подошел к грешникам и выразил Гваипиджи формальный протест: «Почему ты забрал у меня жену? Гебе никогда не обещали ее, а я несколько лет платил за нее выкуп. Она собирает много пищи, и, так как у меня нет других жен, я хочу получить ее назад». Но Гваипиджи тоже была нужна жена, и он сказал: «Все, что ты говоришь, правильно, но раз она у меня, я ее не отдам. У меня нет жен и нет никакой надежды получить их, так как все мои тещи уже раздали своих дочерей. Зато тебе по обряду инипи обещаны в жены три младенца».

Тем самым Гваипиджи подписал свой смертный приговор. Бунунгу сидел молча. Он даже не слушал Гваипиджи, так как давно решил убить его и вернуть свою жену. Ночью, когда все опали, двое молодых юленгоров подошли к костру Гваипиджи и вонзили ему в спину копье. Бунунгу тоже омыл свое копье его кровью. Поднялась суматоха. Женщину притащили к умирающему сопернику, и Бунунгу произнес над ним традиционную речь, обращаясь к окружившим их юленгорам: «Я заставил этих ребят убить тебя, потому что ты взял мою жену. Она тебе не была обещана, никогда не была твоей и всегда принадлежала мне. Вот почему ты умираешь».

Умыкание обычно кончается жестокой расправой над женой. Ушла ли она добровольно или была украдена, муж избивает ее, а иногда даже закалывает копьем. Побои жена считает в порядке вещей и даже обижается, когда муж ее не наказывает.

Характер брачных порядков исключает проблему незаконнорожденных детей. Между мужчинами и женщинами часто устанавливаются внебрачные отношения, но у каждой женщины есть муж, и появление детей не вызывает кривотолков. Если даже мужчина и женщина открыто вступают в незаконную связь, их дети считаются равноправными членами орды.

Обычно у женщины бывает двое детей, иногда пятеро, шестеро, но я знал одну, у которой их было двенадцать. Хотя детей рождается много, население не возрастает: очень велика смертность детей в младенческом возрасте. Только в стойбище при нашей миссии дети не умирали, так как женщинам здесь оказывалась помощь при родах и их учили ухаживать за новорожденными.

Ребенка не отнимают от груди до пяти-шестилетнего возраста. Я видел женщин, родивших последнего ребенка более десяти лет назад, которые еще могли кормить грудью своих внучат.

Исход родов всецело зависит от природы. Женщине не помогают, разве только иногда надавят на живот. Если роды проходят легко и быстро, ребенок и мать выживают, но, если осложняются, ребенок умирает, а мать часто в дальнейшем не может иметь детей. Кровь, вышедшая вместе с плацентой, считается табу, и ее спешат закопать в землю. Обычно женщина встает уже через три-четыре часа после родов, а на следующий день отправляется на охоту.

Среди женщин нет девственниц, потому что замуж выдают всех и очень рано. В некоторых районах Западного Арнхемленда во время каких-нибудь церемоний гостеприимные хозяева предлагают гостям из других орд одну из своих жен.

В последние годы представления юленгоров о зачатии и родах резко изменились. Еще недавно они не знаки, что между половым актом и зачатием существует какая-то связь, и появление ребенка приписывали духам.

В одном юленгорском сказании об этом говорится гак. На охоте к будущему отцу прилетает дух ожидаемо-|о ребенка и помогает ему убить большую рыбу или черепаху. И не знает охотник, что он возвращается домой не один. За ним по пятам следует дух его ребенка. Когда все засыпают, дух проникает в тело матери и начинает готовиться к рождению. По другой легенде, дух сопровождает женщину, идущую за водой, и попадает и ее тело, когда она пьет воду. Узнав, что его жена скоро будет матерью, юленгор начинает вспоминать, не случилось ли с ним что-нибудь необычное во время охоты. Когда-то он поймал большую рыбу, возможно, это было в прошлом месяце, а может быть, даже несколько лет назад. Вот тогда к нему и приходил дух его будущего ребенка.

Появление детей-метисов сначала объясняли тем, что женщина, должно быть, ела пищу белого человека или носила белую одежду. Однажды в одну из Арнхемлендских миссий приехал ученый-антрополог. Он спросил у одного юленгора, почему у его сына светлая кожа. Отец ответил: «Потому что мать ребенка работает в доме миссионера».

Теперь большинство юленгоров считает, что половое сношение лишь помогает новому духу из мира духов войти в чрево матери. Их понятия о появлении на свет ребенка очень туманны, и они не знают, сколько реме-пи проходит между зачатием и рождением ребенка. Вог-бурра прожил среди белых двадцать лет. Его учили читать и писать. Однажды он сказал мне, что его жена собирается родить, но люди болтают, будто отец ребенка — Миниджи. Вогбурра решил убить Миниджи. Я спросил, когда его жена последний раз видела Миниджи Оказалось, что тот ушел со своим племенем два годи назад.

Кожа новорожденного серовато-розового цвета, и мать обмазывает его разведенной в воде золой, чтобы он быстрее потемнел. С первого дня ребенка оставляют на солнце и дают сосать кусок сырого мяса, как только он научится держать его руками. Мать носит малыша под мышкой, на подстилке из мягкой коры. Потом приучает его сидеть на плече, и ребенок мирно спит, ухватившись за ее волосы. Пока детей кормят грудью, они упитанные, крепкие и веселые. Но как только ребята начинают есть пищу взрослых, они худеют, часто болеют, и у них раздуваются животы.

Обычно женщины больше любят детей другой жены их мужа, чем своих, поэтому иной раз бывает трудно определить, кто мать ребенка. Мать не всегда сама кормит своего малыша, да и ребята не возражают протии разнообразия. Если она умирает, о ребенке заботятся другие; я видел только двух беспризорников.

Юленгоры очень балуют своих детей и редко наказывают их. Самое большее, что может сделать потерявшая терпение мать схватить непослушного за плечо, накричать на него и припугнуть духом или белым человеком. Дети подражают взрослым, и их игры воспроизводят будущую суровую жизнь. Девочки собирают пищу, строят домики, плетут мешки, а мальчики оттачивают копья и учатся их бросать. Играя в войну, они с криком и воем таскают «убитых» и хоронят их, зарывая в песок по самые ноздри. Дети играют также в похищение жен: девочки изображают сбор ямса, а мальчики ловят их. В жаркие дни ребятишки кидают в воду палки и с криками «Рыба! Рыба!» бросают в них копьями, а затем вытаскивают палки на песок. Из песка и коры они мастерят черепах и искусно прокладывают на песке черепашьи дороги. Девочки очень любят делать контурные фигурки. Они наматывают веревочки на пальцы рук, а иногда и ног и так переплетают и натягивают их, что получаются контурные изображения птичьих когтей, черепах, собак, кошек, солнца, луны, звезд и предметов повседневной жизни.

Детям очень нравится сочинять песенки друг про друга. Маленькую девочку Джунебию, у которой были короткие и плоские ступни, друзья постоянно дразнили: «Толстоножка, толстоножка, черепашья ножка». А увидев мальчика с тонкими длинными ногами, они кричали: «Змееножка, змееножка, извивайся на ходу». Один мальчик имел привычку быстро оглядываться по сторонам, и про него сложили такую песенку: «Трясогузка, трясогузка, ты чумазый карапузка». У каждого ребенка есть что-то, над чем можно посмеяться. Интересно, что ребятам нравится эта игра, и никто не обижается, когда про него сочинят такую «дразнилку».