Сталин и заговорщики сорок первого года. Поиск истины

Глава 20. Наша «пятая колонна»

А для тех, кто все еще продолжает сомневаться о наличии у нас «пятой колонны», предложу рассмотреть следующий факт. В «Журнале записи лиц, принятых Сталиным» за 23 июня встречается одна фамилия известная многим — Власик. Время прибытия в Кремль — 0.50 ночи. Правильно, скажут некоторые читатели, это зашел в кабинет Сталина начальник его личной охраны, что тут удивительного? Наверное, должен был сопровождать его домой, на дачу? Можно было бы согласиться с этой точкой зрения, но дело в том, что больше генерал Власик никогда в других днях, начиная с 23 июня, не упоминался. Почему? Давайте разбираться. По прибытию в Кремль функции генерала Власика и его подопечных перепоручались охране Кремля. Поэтому, Николаю Семеновичу не было необходимости сопровождать Сталина до кабинета, кроме, разумеется, личного распоряжения самого Сталина. А почему же зафиксирован именно этот визит генерала Власика в Кремлевский кабинет? Если мы исходим из предположения, что Сталина не было в Кремле 22 июня, а он находился на своей даче, видимо, в не лучшем состоянии здоровья, то неужели члены Политбюро, Советского правительства, военные, среди которых были и наши заговорщики, не были заинтересованы в получении информации о здоровье вождя? Заметьте, прошло 22-е июня, затем целый день 23 июня. Ведь война же идет! У кого они должны были получить подобную информацию о главе государства? Разумеется, у начальника личной охраны товарища Сталина. Поэтому, генерал Власик, по всей видимости, и был приглашен в Кремль, в кабинет вождя, чтобы рассказать о Сталине. Вы представляете себе то, нервное состояние, в котором, думается, пребывали все: и те, кто желал смерти вождю и те, кто верил в его счастливую звезду. Ведь заговор находился в подвешенном состоянии. Все те военные, которые были «пассивными» членами заговора, тоже напряженно ждали, в какую сторону качнутся чаши весов. Поэтому информация о состоянии здоровья Сталина, на тот момент, была наиважнейшей. Как видите, не смогли дождаться утра следующего дня. Видимо, все заинтересованные лица собрались, далеко за полночь, в его кабинете в Кремле. Посмотрите список лиц. Разобьем его условно, на группы: первая — Молотов, Ворошилов, Мехлис, Берия; вторая — Вознесенский, Ватутин, Тимошенко; третья — Каганович, Кузнецов (скорее всего нарком ВМФ). Условно, говоря, три группы. Первая — верные сторонники вождя. Вторая — те, которые хотели от Сталина избавиться. Третья — держащие «нос по ветру». Обратите внимание, с какой скоростью покинули кабинет военные — Тимошенко и Ватутин, через пять минут после прихода Власика. А что там им еще делать? Главное узнали — Сталин пока жив, поэтому побежали советоваться: как действовать дальше? Думается, что и Сталинская гвардия «не в носу ковыряла». Берия, например, мог, в «пику» легендарному Василию Ивановичу Чапаеву, удвоить охрану в Кремле, подтянуть к Москве надежные части войск НКВД, усилить охрану правительственных зданий. Климент Ефремович, как заместитель Сталина, мог усилить контроль над военными со стороны Комитета Обороны при СНК, пусть и отодвинутого в сторону образованной Ставкой, а Лев Захарович, со своей стороны, через политработников, мог «нажать» на колеблющихся, да сомневающихся. Важен конечный результат. Заговор-то, проваливается! Но облегченно вздыхать еще было очень рано. Надо было ждать, когда Сталин вернется к активной жизни. К тому же заговорщики, явно, не бездействовали. Жуков, как упоминалось выше, помчался на Украину воплощать в жизнь решения «новоявленной Ставки». Мерецков рванул по приказу «товарищей» в Ленинградский округ. В Западном же округе Павлов продолжал безнаказанно проводить свою подрывную деятельность. Кстати, как это было, приведено выше, в мемуарах Болдина, с благословения самого наркома обороны Тимошенко.

Нам часто, по тексту, придется обращаться к воспоминаниям Валентина Михайловича Бережкова. Он приводит много фактов, которые при внимательном прочтении, рисуют совсем другую картину, на которую, видимо, рассчитывал сам автор. Во всяком случае, то, что приведено ниже, мне показалось довольно занимательным.

Между прочим, Хрущев, когда умер Сталин, сразу узрел опасность в существовавшем «жилищном режиме» высшего руководства. В любой момент все они могли стать пленниками Берии за Кремлевской стеной. И потому одним из первых актов Хрущева было постановление о выезде членов Политбюро из кремлевских квартир. Для них построили особняки на Ленинских горах. Но вскоре руководители предпочли выехать и оттуда. Пустующие особняки стояли, как своеобразный памятник «исхода» вождей из Кремля.

Не могло ли, случится так, что Лаврентий Павлович Берия заблокировал передвижение по Москве сомнительных членов партийной верхушки Кремля, с целью ограничения их передвижения по дальнейшей координации заговора. Высшая партийная верхушка была расколота по своему отношению к агрессии Германии. Не просто же так, пустили «под откос» самого Сталина? Иначе, с чего это так Хрущев, вдруг, обеспокоился «жилищным режимом»? Помнил, наверное, неудачу 1941 года?

Но все же, как же заговорщики проявили себя в Москве в первые дни войны? — спросят читатели. Чем они были заняты? Очень просто. Для них наступает, не менее важный, второй этап. Мало обозначить себя — все, мол, обязаны теперь подчиняться нам, военным: Ставка-то, во главе с Тимошенко образована. Сталин, пока «устранен» на неопределенное время. Надо попытаться реально взять власть в свои руки. Помните, выше мы рассматривали переворот 1953 года, когда убрали из Москвы командующего Московского округа и попытка переворота удалась. А что было в 1941 году? Тоже была попытка со стороны заговорщиков установить контроль над Московским военным округом. Сначала зададимся вопросом: «А кто командовал данным округом в 1941 году?» Откроем любую энциклопедию и военную тоже. Из нее узнаем, что командующий МВО — Артемьев П.А. Вступил в командование в октябре 1941 года. Резонный вопрос — а кто же был командующим ранее, например, с июня по октябрь 1941 года. А вообще, кто до Артемьева, командовал Московским военным округом. Энциклопедия молчит и, думается неспроста. В чем же здесь видится военная тайна? Простой, казалось бы, вопрос, но на него нет ответа.

Посмотрим, например, список участников совещания высшего руководящего состава РККА от 23–31 декабря 1940 года, то, есть. практически, всего за полгода до начала войны.

Московский военный округ — командующий, генерал армии Тюленев Иван Владимирович; член Военного совета, корпусной комиссар Богаткин Владимир Николаевич; зам. командующего, генерал-лейтенант Захаркин Иван Григорьевич; начальник штаба, генерал-лейтенант Соколовский Василий Данилович.

Мы видим, что округом на тот момент командовал Иван Владимирович Тюленев. А командовал ли он округом 22 июня 1941 года? Открываем мемуары Тюленева «Через три войны»:

«… Уже смеркалось, когда я покинул штаб Московского военного округа. Перед уходом из кабинета перевернул листок настольного календаря. Завтра — 22 июня, воскресенье. Правда, в последние месяцы воскресные дни были для меня нерабочими весьма условно: обстановка, несмотря на существование советско-германского пакта о ненападении, становилась напряженнее с каждым днем, и у меня, как командующего округом, дел было по горло…. А Москва была так хороша в этот последний мирный июньский вечер! Невольно вспомнились все события прошедшего дня. В полдень мне позвонил из Кремля Поскребышев:

— С вами будет говорить товарищ Сталин

В трубке я услышал глуховатый голос:

— Товарищ Тюленев, как обстоит дело с противовоздушной обороной Москвы?

Я коротко доложил главе правительства о мерах противовоздушной обороны, принятых на сегодня, 21 июня. В ответ услышал:

— Учтите, положение неспокойное, и вам следует довести боевую готовность войск противовоздушной обороны Москвы до семидесяти пяти процентов.

В результате этого короткого разговора у меня сложилось впечатление, что Сталин получил новые тревожные сведения о планах гитлеровской Германии. Я тут же отдал соответствующие распоряжения своему помощнику по ПВО генерал-майору М.С.Громадину. Вечером был у Наркома обороны Маршала Советского Союза С.К.Тимошенко и начальника Генерального штаба генерала-армии Г.К.Жукова. От них узнал о новых тревожных симптомах надвигающейся войны. Настораживала и подозрительная возня в немецком посольстве: сотрудники всех рангов поспешно уезжали на машинах за город.

Позднее снова зашел к Жукову.

— По донесениям штабов округов, — сказал он, — как будто все спокойно. Тем не менее, я предупредил командующих о возможном нападении со стороны фашистской Германии. Эти предположения подтверждаются данными нашей разведки.

Я поинтересовался, каково сейчас соотношение сил — наших и германских.

— У немцев, насколько мне известно, нет общего превосходства, - коротко ответил Жуков.

Итак, реальная опасность войны возникла совершенно отчетливо».

Итак, что мы поняли из приведенного выше отрывка? На начало войны товарищ Тюленев — командующий МВО! С ним говорит, как нас уверяет мемуарист, сам Сталин, и в разговоре нет, и тени намека, на те, перемены, которые произойдут с Иваном Владимировичем буквально через несколько часов.

Что вызывает сомнение в этом отрывке? Как известно, 18 июня (!) был отдан приказ о приведении войск в полную боевую готовность при непосредственном участии в этом деле И.В.Сталина. И вдруг Сталин 21 июня (?!) интересуется у Тюленева о состоянии войск ПВО округа и дает тому указание довести боевую готовность данных войск до семидесяти пяти процентов? Мог ли состояться такой разговор Тюленева со Сталиным? Вполне, возможно, но думается, только до 18 июня. В противном случае, Сталин как всегда, выглядит полным невеждой в военных делах. Решил что, не «напрягать» Московский военный округ по части приведения его в боевую готовность? Смущает, однако, эта фраза тем, что о боевой готовности говорят в процентах, не указывая степень её готовности. Ведь, какой бы степени она не была назначена вышестоящим военным должностным лицом (повышенная или полная), она, т. е. боевая готовность или есть, или ее нет. Не является ли этот эпизод неудачной попыткой уверовать нас в том, что Сталин был в Кремле и накануне, 21 июня? Не просто же так исчезла в «Журнале» страница за 19 июня?

Рассматриваем дальше действия наших военных. Жуков, по воспоминаниям Тюленева, предупреждает(!) командующих округов(!) о возможности нападения Германии(!). Более того, ссылается на данные(!) нашей разведки. Кстати, мемуары Тюленева изданы практически в тоже время, что и мемуары Жукова. И наконец, Жуковское — «у немцев… нет общего превосходства» в силах. Почему же, в таком случае, немцы напали на нас? Наверное, не слышали Жуковских слов, а то бы, могли бы и передумать о нападении. И еще интересная деталь. Тюленев поехал субботним вечером 21 июня домой отдыхать, планируя, как провести следующий выходной день 22 июня. Вообще, этот факт, с отпусками на выходные дни, характерен для командиров всех уровней Красной Армии, что и настораживает. Как же так? На пороге война, 18 июня, как говорилось выше, отдан приказ о приведение войск в полную боевую готовность, и в тоже время, всем командирам разрешено покинуть расположение воинской части, а некоторым, даже, были выданы, увольнительные на воскресенье, 22 июня? Но, Жуков, как он рассказывает, спать не ложился. И Тимошенко тоже бодрствовал. А командующий Московским округом поехал отдыхать?! Дальше, начинается чистое «кино»!

«В 3 часа ночи 22 июня меня разбудил телефонный звонок. Срочно вызвали в Кремль. По дороге заехал в Генштаб. (Своеобразное понятие у «нашего Тюленева» срочного приказа с вызовом «в Кремль». — В.М.). Жуков по ВЧ разговаривал со штабами приграничных военных округов. После телефонных разговоров он информировал меня о том, что немецкая авиация бомбит Ковно, Ровно, Севастополь, Одессу».

Как видите, еще один вариант бомбежки советских городов в первый день войны. Правда, город Ковно — это старое название Каунаса, но появляются Ровно и Одесса, а Минска, по-прежнему, нет! Промолчал Жуков, насчет событий в Белоруссии. А где же немецкие диверсанты, которые всю связь порезали? Или они ее резали избирательно — только в Западном округе? Да, но исчез и Киев. Мы еще вернемся к этому моменту, чуть ниже.

«В Кремле меня встретил комендант и тотчас проводил к Маршалу Советского Союза К.Е. Ворошилову. Климент Ефремович спросил:

— Где подготовлен командный пункт для Главного Командования?

— Такую задачу передо мной никто не ставил, — ответил я. — Штаб Московского военного округа и ПВО города командными пунктами обеспечены. Если будет необходимо, можно передать эти помещения Главному Командованию.

Затем Ворошилов объявил, что я назначен командующим войсками Южного фронта. Отбыть к месту назначения предлагалось сегодня же. (Вот видимо для чего была приведена попавшая, якобы, «под бомбежку» Одесса — иначе, какой же тогда Южный фронт? — В.М.). Вернувшись из Кремля, я немедленно направился в штаб МВО. Согласно моим указаниям он срочно выделил полевой штаб для Южного фронта и начал подготовку специального железнодорожного состава для отправки штабных работников на фронт… Вечером 22 июня (Уже? Быстро, однако, у военных разворачиваются дела. — В.М.) железнодорожный состав с полевым штабом Южного фронта ушел из затемненной, посуровевшей Москвы. В пути мы с исполняющим обязанности начальника штаба фронта генералом-майором Г.Д. Шишениным и членом Военного совета А.В.Запорожцем изучали район предстоящих боевых действий. Допоздна засиделись над оперативными картами, за разговорами о предстоящих боях…»

Что здесь интересного для нас? Ну, кто бы, в то время в 60-70-х годах, дал бы возможность Ивану Владимировичу написать правду? После всех цензурных барьеров нам, в данный момент, приходится довольствоваться тем, что есть. И, на том, как говорится, спасибо!

Во-первых, поехал Тюленев в Кремль, а заехал в Генштаб. Зачем? Во-вторых, оказывается и Ворошилов не спал! Только куда он потом делся, будучи заместителем Сталина, неизвестно. Жуков о нем в своих мемуарах, почему-то, и не вспоминает. Вообще, в этом эпизоде, Ворошилов выглядит чудаковатым. Маршал не должность, а звание, поэтому непонятно, чем руководствовался Ворошилов, отстраняя Тюленева от командования МВО, и правомочен ли был это делать? Ворошилов был заместителем председателя Комитета Обороны при СНК, а Тюленев относился к Наркомату Обороны. Именно приказом данного ведомства его могли переместить в «нужном направлении». Значит, военные редактора не хотели привлекать внимание к ведомству Тимошенко? А как понимать: «подготовить командный пункт для Главного Командования»?

Понятно, что Ворошилова подтащили к этим делам, но не удивляет ли сама постановка вопроса командующему МВО? Неужели наша военная верхушка, тот же Наркомат обороны, не предполагал, что начнется война и встанет вопрос о Главном командовании. Кстати, состав данного военного органа почему-то не приведен. И где же предполагалось разместить сей орган? Неужели, только, при первых выстрелах врага озадачились вопросом размещения? Скорее всего, появился внеплановый орган — Ставка, для которой и потребовалось новое помещение. Кроме того, скорее всего, заговорщики готовились прибрать к рукам Московский округ, поэтому и нацелились на его узел связи. Тюленев не мог же открыто написать о своих предположениях и тревогах. Разумеется, речь шла о новоявленной Ставке, которую просто не хотели расшифровывать так рано, в начале утра 22 июня. Она же официально была образована лишь 23 июня! Кстати, мемуары Тюленева вышли уже после смерти Ворошилова. Это так, к слову. А Ворошилов, между прочим, был отнюдь не глупым человеком, каким его представляют некоторые современные историки, и он, неплохо разбирался в вопросах политики и военного дела. Вряд ли бы, Ворошилов не понимал значения ведущей роли командующего Московским военным округом, чтобы вот так, среди ночи, самостоятельно решать этот вопрос, к тому же не относящийся к его компетентности. Да и «Ставку» привязывать именно к Ворошилову, верному стороннику Сталина, что-то явно не из той оперы. Очень уж все это выглядит более чем подозрительным. Скорее, это сделано преднамеренно, но кем? не Ворошиловым же? Ведь только что, несколько часов назад, по воспоминаниям Тюленева, сам Сталин, глава государства, звонил ему, как командующему и интересовался о боевом состоянии ПВО округа. А если звонил не Сталин, то кто? И дальше не совсем понятными становятся действия заместителя Сталина Ворошилова. Вдруг, без объяснения видимых причин, он отправляет его, Тюленева, далеко от Москвы. На основании, какого приказа? Тюленев, конечно же знал, но как видите, промолчал, или ему не дали сказать? А если эта инициатива принадлежала не Ворошилову, то кому это было выгодно? К тому же Комитет обороны при правительстве — орган коллегиальный и сразу напрашиваются вопросы: «Когда же все это переиграли? В связи с чем? Когда успели согласовать и утвердить?». И главное — где председатель данного Комитета обороны, сам Сталин? Дальше, в рассказе Ивана Владимировича, ясности не становится больше. Вместе с Тюленевым, почему-то, отправляется только его и.о. начальника штаба Г.Д.Шишенин и член Военного Совета А.В.Запорожец. Согласно справочным данным, генерал-майор Шишенин Гавриил Данилович был назначен начальником штаба МВО на основании приказа НКО № 0423 от 13 февраля 1941 года, а этим же приказом Соколовский Василий Данилович был переведен в аппарат Наркомата обороны. Значит Тюленев, немного ошибается в должности своего начштаба. Понятно, столько лет прошло. Или же опять «темнят» военные «консультанты», чтобы не было понятно, с какой целью «вычищают» штаб Московского округа, с тем, чтобы заполнить его своими людьми? Но кто же, тогда оставался начальником штаба МВО на тот момент, 22 июня 1941 года?

В отношении Запорожца Александра Ивановича, армейского комиссара 1-го ранга, тоже не все гладко и понятно. Осенью 1940 года, его переводят с поста члена Военного совета МВО в Главное управление политической пропаганды Красной Армии на основании приказа НКО № 464 от 7.10.40 года. Весной 1941 года, 8 марта, на основании решения Политбюро (?) Запорожец А.И. становится одним из заместителей Наркома обороны Тимошенко. Но 21 июня его стремительно выдергивают из наркомата обороны и на следующий день назначают членом Военного совета еще не образованного Южного фронта, без ссылок на какое-либо решение. Таким образом, Запорожец попадает в состав группы представителей МВО убывшей на южное направление.

Если учесть тот факт, что Запорожец возглавлял Главное управление политической пропаганды в Наркомате обороны, то он был человеком, представленным от партии по контролю над военной верхушкой. Нарком не мог его снять с данной должности не получив согласие партийцев. Представляется, что только с согласия тех, кто в партии представлял «пятую колонну» Александра Ивановича и направили на вновь образованный Южный фронт. Кто же были эти люди? Пока никто не признался в содеянном!

Теперь, что касается бывшего в то время членом Военного совета МВО корпусного комиссара Богаткина Владимира Николаевича. Он был назначен на эту должность согласно приказу НКО № 04898 от 31 октября 1940 года, а вот на основании чего, был переведен 22 июня с этой должности на пост главного редактора «Красной Звезды», неизвестно. Он заменил ответственного редактора данной газеты Болтина Евгения Арсеньевича, который исчез с этой должности в неизвестном направлении. В справочнике не приведена даже дата его смерти? (Его фамилия значится в составе редакционной комиссии издания «Истории Великой Отечественной Войны Советского Союза 1941–1945» в шести томах, кроме того, он выступил с критикой мемуаров Жукова, за что получил в свой адрес начальственный втык). И почему в Управлении кадров Красной Армии возникла такая острая необходимость в «пожарном» порядке «перетряхивать» командный состав именно, Московского Военного Округа, к тому же, в день нападения Германии — вопрос остается открытым? Продолжим рассматривать дальнейшие «приключения» И.В.Тюленева.

Представляется следующая картина: поезд стоит «под парами» и Тюленеву, судя по всему, приказывают срочно убраться из Москвы. Надо, видимо, было сделать еще и так, чтобы командующий Тюленев «тихо» и «быстро» убрался, не привлекая внимание к смене руководства Московского округа. Обратите внимание на скорость, с какой выпроводили Тюленева из Москвы! Под утро приказ, а к вечеру 22 июня(!) «сборный» штаб уже бодро катил на юг. Маршал Захаров М.В. в своих мемуарах о начальном периоде войны, тоже выразил недоумение по поводу приезда на Южный фронт работников, именно, штаба Московского округа.

«Формирование управления Южным фронтом, — пишет он, — согласно мобилизационному плану (а кто бы думал иначе? — В.М.), предполагалось на базе штаба Одесского военного округа». А «такое решение не отвечало обстановке и было явно неудачным. Личный состав штаба МВО не знал данного театра военных действий и его особенностей, состояния войск, их возможностей и задач. Времени для изучения всего этого не было и т. д., и т. п.» отмечает всю эту нелепость Матвей Васильевич в своих мемуарах. Это более чем странно, даже, скорее преступно, не правда ли?

Ранее, мы уже говорили о том, что западные округа при начале военных действий, преобразуются во фронты. Упрощенно, конечно. И это подтверждается практикой. Об этом, тоже, говорилось. Но в отношении Одесского военного округа, это правило, почему-то не сработало, что и удивляет. В связи с этим еще, более удивительным и, в тоже время, нелепым, выглядит, так называемый «Черновик Постановления Политбюро ЦК ВКП (б) «Об организации фронтов и назначениях командного состава» от 21 июня 1941 года, с автографом, как нас уверяют издатели документа, самого Георгия Максимилиановича Маленкова. В этом черновом варианте Постановления, («подлинник», может быть, в скором времени, когда-нибудь и «найдется» в архивах?) и приводятся сведения о назначении т. Тюленева командующим Южного фронта. А чтобы, видимо, не скучал один, назначается ему в помощники член Военного Совета Южфронта (так в тексте документа) товарищ Запорожец. Впрочем, желающие могут поближе познакомиться с данным шедевром военно-политической мысли неизвестного автора.

21 июня 1941 г.

Особая папка

I

Организовать Южный фронт в составе двух армий с местопребыванием

Военного совета в Виннице.

2. Командующим Южного фронта назначить т. Тюленева, с оставлением за ним должности командующего МВО.

3. Членом Военного Совета Южфронта назначить т. Запорожца.

II

Ввиду откомандирования тов. Запорожца членом Военного Совета Южного фронта, назначить т. Мехлиса начальником Главного управления политической пропаганды Красной Армии, с сохранением за ним должности наркома госконтроля.

III

Назначить командующим армиями второй линии т. Буденного.

2. Членом Военного Совета армий второй линии назначить секретаря ЦК ВКП(б) т. Маленкова.

3. Поручить наркому обороны т. Тимошенко и командующему армиями второй линии т. Буденному сорганизовать штаб, с местопребыванием в Брянске.

IV

Поручить нач. Генштаба т. Жукову общее руководство (?)Юго-Западным и Южным фронтами, с выездом на место.

V

Поручить т. Мерецкову общее руководство Северным фронтом, с выездом на место.

VI

Назначить членом Военного Совета Северного фронта секретаря Ленинградского горкома ВКП (б) т. Кузнецова.

По мысли изготовителей данного опуса, все несуразности данного документа, видимо, как они посчитали, можно отнести к некомпетентности в военных делах секретаря ЦК ВКП(б) т. Маленкова, сугубо штатского человека, чья виза, дескать, стоит на этом документе. А тот специалист, который будет перепечатывать этот текст с рукописи, (может быть и простая машинистка) видимо, по своему усмотрению, все расставит по своим местам, как надо. Да вот незадача! Георгий Максимилианович, на тот момент, когда «лепилось» это постановление, был кандидатом в члены Политбюро, что по статусу выше секретаря ЦК. Видимо, «лепилы» от истории не узнали такую тонкость, что Маленков 21-го февраля 1941 года получил новую партийную должность.

А вот, между прочим, как вспоминает о Г.М.Маленкове маршал авиации А.Е.Голованов:

«Я лично считаю, что это был у Сталина лучший помощник по военным делам и военной промышленности. Незаурядные организаторские способности, умение общаться с людьми и мобилизовать все их силы на выполнение поставленных задач выгодно отличали его…».

И кому принадлежит «автограф Маленкова» на самом деле, нам остается только гадать? Скорее всего, кто-то из партийцев, причастных к «сталинской оппозиции».

Так как, в тексте данного документа не сказано, по-военному четко и ясно, что «т. Тюленев» должен убыть к месту назначения в г. Винницу, то не совсем ясно, где же он собирался исполнять возложенные на него, данным Постановлением, обязанности? Даже, если предположить, что этот черновик и настоящий, во что, правда, верится с трудом, то в подлиннике-то документа, откуда тогда разъяснению взяться? Много чудесных тайн хранит русская земля. К примеру, как Иван Владимирович, согласно данному Постановлению, должен был руководить двумя военными структурами одновременно: Южным фронтом и Московским округом. В тексте приведенного «черновика» именно так и написано, черным по белому: «…с оставлением за ним (Тюленевым — В.М.) должности командующего МВО». Вот и непонятно, или Иван Владимирович будет находиться в Москве — матушке и руководить по совместительству «Южфронтом», или будет командовать в Виннице-красавице «Южфронтом», а необходимые бумаги для Москвы, направлять в штаб округа. «Решили», как видите, по второму варианту. Ну, понятно, что «Г.М.Маленков» не военный человек, но те-то, кто бумагу марал, может слегка поторопились фронт организовывать? Как явствует из «черновика» число-то, на календаре было, пока еще 21-е июня, и война-то, еще, как следует из официальных источников, пока не началась.

Кроме того, я несколько поспешил передать в руки т. Тюленева Одесский военный округ. Эти хитрецы, кто мастерил подобный документ, все сделали обтекаемо. Пойми их, составителей, куда они дели округ, и какие армии они имели виду, вводя их в состав Южного фронта? О прочих глупостях, этого «Постановления», пока не будем распространяться.

А как обстояло с Южным фронтом на самом деле. В «Истории Второй мировой войны 1939–1945» т.4, стр. 500, читаем: «25 июня — Директива наркома обороны о создании Южного фронта». Неужели Тюленева обманули в Москве, вложив в его руки поддельный документ? Ну, дела!

Нескоро еще, видимо, вручат Ивану Владимировичу настоящий документ о создании фронта. Продолжим, однако, изучать «необычное путешествие» И.В.Тюленева к месту его нового назначения без соответствующего на то приказа.

Вскоре, он со своим штабом проездом был в городе Киеве.

«Хотя мы знали, что Киев не пострадал(?) от внезапного налета фашистских самолетов, но взор настороженно скользил по вздымающейся к Печерску террасе крыш, выискивая последствия бомбежки. Нет, все в порядке! Наши зенитчики и летчики не дали врагу совершить свое черное дело. Город лежал перед нами в нарядном кружеве зелени. Внизу, правее моста, красная коробочка трамвая двинулась из Слободки в первый утренний рейс. С Днепра потянуло ключевою прохладой. Даже не верилось, что недавно над городом появились немецкие бомбардировщики».

Как видите, Тюленев все же узнал (видимо из штаба округа?), что Киев бомбила немецкая авиация. Не из сообщений же Молотова по радио? Вот он и пишет, что «Киев не пострадал от внезапного налета фашистских самолетов» и приписывает эту заслугу, нашим зенитчикам и летчикам. Неужели в Киеве в ночь на 22 июня уже находились средства ПВО? В силу, каких причин они там оказались? То Сталин никого слушать не хочет о начале войны, то по непонятным причинам, вроде бы, в мирной обстановке в столице Украины развернуты средства ПВО? Есть ли этому какое-нибудь вразумительное объяснение?

Ну, а наши летчики истребительной авиации, что делали? Сбили они хоть один вражеский самолет? Или просто отгоняли немецкие бомбардировщики от города как стаю каркающих ворон? Не складывается ли у читателя ощущение, что Тюленев прибыл в Киев днем 22 июня. Обратите внимание на фразу: «Киев не пострадал от внезапного налета». Вряд ли такое можно было сказать 23 июня? Что, немцы отбомбились накануне разок и хватит? Сомнительно? От нас скрывается, связанный с началом войны, очень важный момент. Поэтому некоторые действия и не находят должного понимания. Если, Тюленев прибыл в Киев 22 июня, то, что же тогда получается? Неужели его отправили из Москвы, просто страшно подумать, вечером 21 июня, задолго до нападения немцев? Фантазии в данных мемуарах, поражают воображение. Данный сюжет, в таком случае получается не просто интересным, а таинственно-загадочным. Но, читаем дальше.

«Нас встретил представитель штаба Киевского особого военного округа. Полное лицо его осунулось, под глазами синяки, видно провел ночь без сна. Чуть охрипшим голосом он доложил о том, что нам уже было известно: обстановка на Юго-Западном фронте в результате внезапного вторжения немецко-фашистских войск сложилась тяжелая. Я осведомился о подробностях боевых действий Юго-Западного фронта за предыдущий день. Штабист смущенно развел руками: что делается за чертой Киева, тем более на дальних, приграничных рубежах округа, он не знает. Конечно, его нельзя было обвинять в этом. Немецкая авиация внезапными бомбовыми ударами в первые же минуты войны вывела из строя ряд важнейших линий и узлов связи. Я попытался связаться из городас командующим Юго-Западным фронтом генерал-полковником М.П.Кирпоносом, но телефон ВЧ не работал. Для переговоров по радио требовалось много времени(?), а я не мог ждать — спешил на командный пункт Южного фронта в Винницу».

Полное бездействие части штаба КОВО, оставшегося в городе Киеве, ввиду отсутствия связи. А штабист, как видите, разводит руками. Как всегда поражает «точность» немецкой бомбардировочной авиации: с ходу разнесли узел связи штаба фронта. Что удивляет: связи ни с кем нет, но представитель штаба знает (откуда?), что обстановка на фронте «сложилась тяжелая». Командующий Кирпонос не доступен, надо понимать, не только для Тюленева. Вызывает еще большее удивление и тот факт, что для связи по радио со штабом фронта требуется много времени? Видимо, надо посылать курьера на лошади.

Вроде бы, 24 июня Тюленев, наконец-то, прибыл к месту назначения в город Винницу. А тут и Директива из Наркомата обороны о Южном фронте подоспела, и вроде настоящая, как уверяют составители сборника «М.В.Захаров. Генеральный штаб в годы войны». Правда не приведены ее выходные данные: № и дата, но это мелочь, по сравнению со всем тем, что мы уже видели раньше. Хорошо, что хоть здесь учтены все те замечания, которые мы предъявили к Постановлению. Нарком Тимошенко в п.6 Директивы предлагает «Командующему войсками Южного фронта о фактическом вступлении в должность донести…» ему. Но не торопитесь радоваться, мы еще вернемся к этим многострадальным документам. А пока, почитаем, что нам написал Иван Васильевич по прибытию в Винницу.

«Надо сказать, что по сравнению с Юго-Западным наш, Южный фронт считался относительно «спокойным». В положении войск фронта за время с 22 июня и в течение нескольких последующих дней существенных изменений не произошло. Мы воспользовались этим затишьем, чтобы привести войска в боевую готовность (?), наладить четкую связь, подтянуть в самый кратчайший срок к границе и ввести в бой части прикрытия…

Но спокойствие длилось недолго. Уже в ночь на 26 июня две дивизии противника под прикрытием сильного огня артиллерии и при поддержке авиации атаковали наши части в районе Скулян, что в десяти километрах севернее Ясс. Им удалось форсировать Прут и захватить Скуляны. Контратакой 116-й стрелковой дивизии гитлеровцы были отброшены за реку, при этом они потеряли свыше 700 солдат и офицеров убитыми и ранеными».

Из воспоминаний Тюленева вполне ясно читается, что никаких активных действий на румынской границе не происходило вплоть до 26 июня. А когда противник частью сил все же форсировал реку Прут, то получил «по зубам» и был отброшен на свои исходные позиции за реку. Вот если бы, везде так происходило на границе! Но, видимо, не все командующие фронтов похожи на Ивана Владимировича. Не может ни вызвать ироничной улыбки фраза о приведении войск «в боевую готовность». Несколько дней идет война, севернее Одесского округа противник продвинулся на сотни километров вглубь нашей территории, а здесь что? курорт? или другие вооруженные силы?

Давайте, вновь возвратимся к событиям в Киеве. Довольно интересный момент по началу войны. Вот как К.С. Грушевой, бывший в ту пору вторым секретарем Днепропетровского обкома партии, описывает начало войны и события в столице Украины Киеве. У него на квартире под утро зазвонил телефон:

«Знакомый голос обкомовской телефонистки звучал виновато:

— Вас вызывает генерал Добросердов.

Генерал командовал размещенным у нас 7-м стрелковым корпусом. Это был опытный военный. Офицером он стал в годы первой мировой войны, сражался на фронте, а после Великой Октябрьской социалистической революции вступил в ряды Красной Армии. До назначения на должность командира корпуса К.Л.Добросердов почти семь лет командовал дивизией. Человек широко образованный, обладающий высокой культурой, он неоднократно избирался депутатом облсовета и Верховного Совета УССР, был кандидатом в члены обкома КП(б)У».

И вот Константин Леонидович, обладающий «высокой культурой», извиняется за столь ранний звонок и сообщает Грушевому пренеприятнейшие известия:

«— Германия напала… — услышал я приглушенный голос генерала. — На нас напала, Константин Степанович! Нынче на рассвете…

Война с Германией?! Вызвав машину, я стал торопливо одеваться. С мыслью о войне примириться было невозможно…

По пустынным улицам езды до штаба корпуса не более пяти минут. Дежурный по штабу предупрежден о моем приезде, ожидает у входа…

В просторном кабинете Добросердова полно людей… Подтянутый, стройный. С едва заметной сединой на висках, генерал Добросердов протягивает телеграмму из Москвы.

Генеральный штаб Красной Армии открытым текстом сообщает, что гитлеровская Германия напала на Советский Союз. Немецко-фашистские войска перешли западную государственную границу нашей Родины на всем ее протяжении. Ряд крупных советских городов впервые же часы нападения подвергся жестокой бомбардировке…

В телеграмме — приказ: привести войска в полную боевую готовность. Пробежав глазами крупный машинописный текст, медленно перечитываю телеграмму еще раз, стараясь осмыслить прочитанное. Все еще не хочется верить случившемуся. Добросердов смотрит выжидающе.

— Из Одессы не звонили? — спрашиваю. (В то время наша область входила в Одесский военный округ)».

Руководство Одесского округа уже отбыло в Тирасполь. А оставшееся на замену начальство, что же? еще не сориентировалось, что ему делать? Вполне возможно, что информация из Москвы, могла просто напросто, еще не дойти до Одессы. Далеко, однако. А странная получается картина. Приграничные округа получают Директивы, которые требуют значительного времени на их расшифровку, а в тыловые комиссариаты можно отправлять сообщения открытым текстом. Кроме того, неясно с положением Одесского округа. Что же с ним случилось такое в Одессе, если, как уверяет читателей Грушевой, от местного начальства не получено никаких сообщений? Вот и генерал подтверждает сказанное.

«Добросердов отрицательно качает головой.

— А из Москвы?

— Не звонили. Только эта телеграмма… Выполняю полученный приказ.

— Поеду в обком. Попробую связаться по ВЧ с Киевом. Потом позвоню…»

Почему же Грушевой не стал добиваться связи с Одессой, а решил выяснить обстоятельства дела в Киеве? Согласитесь, какое-то, необъяснимое поведение? Ведь с началом войны в области начинается мобилизация под контролем Одесского начальства, а оттуда, ни единого сообщения.

Во-первых, полевое управление сформированной на базе округа 9-й армии, из Одессы убыло в Тирасполь, а во-вторых, в одной из последующих глав будет дан ответ, связи с чем, Грушевой отдал предпочтение Киеву.

«Вот и пятиэтажное здание обкома партии. Знакомые ступени подъезда… Проходим в кабинет…, где установлен аппарат ВЧ. Не тратя времени на объяснения, вызываю по ВЧ Киев. Киев отвечает… Прошу соединить меня со вторым секретарем ЦК КП(б)У М.А.Бурмистренко… но в этот момент киевская телефонистка быстро сказала:

— Нас бомбят, товарищ!

Так вот оно что! Киев бомбят!

Неожиданно в трубке раздалось:

— Соединяю с товарищем Бурмистренко!

Несмотря на бомбежку, незнакомая телефонистка не покинула пульт, выполняя свой долг. Молодец!

— Кто говорит? — кричит в трубку Бурмистренко.

— Грушевой! — кричу и я, думая, что могут не услышать. — Это я, Грушевой! Из Днепропетровска!

— А! Вы уже в курсе? … Хорошо. Разберитесь с мобилизационным планом(!), слышите?! Я позвоню позже!»

Если Бурмистренко посоветовал Грушевому, более внимательно разобраться с мобилизационным планом, следовательно, Константин Степанович в телефонном разговоре, высказал свои сомнения по данному плану? Почему же они возникли? Тем более, с началом войны.

Далее автор рассказывает, что собрался расширенный состав обкома партии, в который вошли кроме работников обкома и представители НКВД, облпрокуратуры, облвоенкомата, руководства железной дороги.

«Товарищи спрашивали о причине столь срочного вызова. Облвоенком Н.С. Матвеев эту причину уже знал. Он доложил мне, что пакет с мобилизационным планом вскрыт и облвоенкомат дал необходимые указания городским и районным военкоматам. Когда все собрались, я сообщил тяжелую весть о нападении фашистской Германии, рассказал о телефонном разговоре с товарищем Бурмистренко и его обещании позвонить позже… Прибыл генерал Добросердов. Он сообщил о приведении корпуса в полную боевую готовность».

Ну, так бомбили немцы Киев, на рассвете 22 июня или нет? Как видите, если и происходила бомбежка, то уж никак не ранним утром, а значительно позднее. Конечно, К.С.Грушевой не являлся непосредственным свидетелем, на которого падали бомбы, но важно то, что это происходило уже после того как в Днепропетровск из Генерального штаба пришла телефонограмма о начале военных действий со стороны Германии. Так что, Жуков намеренно лгал Молотову о предутренней бомбардировке Киева. Видимо, хотел иметь веские основания, для того, чтобы смыться из Москвы. Сомнительно, что немецкая авиация бомбила Киев ранним утром. Бомбардировочная авиация немцев не могла разорваться на части в силу своей малочисленности. Ранним утром надо было накрывать бомбовым ударом аэродромы, особенно, истребительной авиации, узлы связи, важные в военном отношении объекты. Лишь после этих «процедур», завоевав господство в воздухе, можно было углубляться вглубь советской территории. К примеру, бомбить столицу Украины — Киев. Как видите, для Жукова важно было в Москве напустить туману, чтобы проворачивать свои «темные» дела.

О мобилизационных пакетах упоминать, думается, уже, наверное, и не надо. И так понятно, что их вскрывали, как говорил ранее, по голосовому приказу. Мобилизационные планы автоматически вступали в действие по началу военных действий.

Хотелось бы отметить еще один факт, на который часто ссылался выше.

«Поздним вечером 23 июня мы получили по телеграфу постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР, определявшее задачи партийных и советских органов в условиях военного времени. Этот документ внес необходимую ясность, ответив сразу на множество возникших проблем и вопросов».

После получения Постановления следует перерыв до 26 июня. Никаких значимых документов поступивших из недр высшей власти в мемуарах К.С.Грушевого не отмечено. Как всегда центральная власть «онемела» с 22 по 26 июня, а после — как видите, пожалуйста.

«Чрезвычайно важным был Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня об увеличении продолжительности рабочего дня и отмене очередных отпусков на военное время».

И еще один полученный документ, видимо, на основании пришедшей из Центра директивы: «26 июня ЦК КП(б)У и СНК УССР направили партийным и советским органам областей и районов республики директивное распоряжение «Об исключительной организованности в подготовке и проведении уборки урожая 1941 года».

Как всегда, не густо, на эти дни с 22 по 26 июня, с документами из Москвы. Всего-то один и упомянут.

Возвращаясь к упомянутому выше генералу Добросердову, следует заметить, что с конца июля 1941 года, после того, как вверенный ему 7-й стрелковый корпус «растворился» в боях, на необъятных просторах украинских полей, он поступил в распоряжение командующего Юго-Западного фронта. С августа, наш генерал «с едва заметной сединой на висках», уже начальник штаба 37-й армии, войска которой обороняли Киев. В дальнейшем, судьба была к нему не благосклонна, — 5 октября 1941 года, генерал-майор Добросердов, был пленен и до конца войны находился в немецких лагерях. И лишь 3 мая 1945 года, вместе с группой советских генералов, был освобожден американскими войсками. После этого 22 мая он был отправлен в Париж в распоряжение Советской военной миссии по делам репатриации. После войны Константин Леонидович Добросердов пройдя спецпроверку в НКВД, 28 октября 1945 года был восстановлен в кадрах Красной Армии. В январе 1947 года окончил ВАК при высшей военной академии им. К.Е.Ворошилова, после чего находился в распоряжении Управления кадров Сухопутных Войск. С июня 1947 по март 1949 года находился на руководящей работе военных кафедр ряда высших учебных заведений. 31 марта 1949 года умер (?) в далеко непреклонных годах, находясь на должности начальника военной кафедры Московского юридического института. Разумеется, мемуаров, которые могли бы прояснить, что же произошло с Юго-Западным фронтом, в начале войны, не оставил. А жаль! Дело в том, что 37-й армией, в тот момент, при обороне Киева, командовал Андрей Андреевич Власов. Значит, это у него Добросердов был в начальниках штаба! После ожесточенных боев попал в плен к немцам. Если вам доведется прочитать книгу В.И.Филатова о Власове, о которой я упоминал ранее, то представляется, очень занятная история произошла с нашим героем. Ни встретиться с Андреем Андреевичем у немцев в плену, наш герой не мог. Значит, воевал в армии Власова (РОА) против американцев на Западе, коли, к ним в плен попал. Отсюда, видимо, и льготная проверка в СМЕРШ, и восстановление в звании, и преподавательская работа в столичном вузе. Но, скорая смерть после войны — загадочна.

Теперь возвращаемся в оставленную Тюленевым Москву. Генерал-лейтенант Иван Григорьевич Захаркин, заместитель командующего Московским военным округом, почему-то, в отличие от Тюленева, был оставлен в Москве. По какой причине, приходится только догадываться? Возможно, по проведению мобилизационной работы.

Однако, если проводить параллели с заговором 20 июля 1944 года против Гитлера, то напрашивается аналогичное предположение, соответствующее указанному моменту. Может, Захаркин должен был бы поддержать заговорщиков, при условии, что первое лицо государства будет устранено. Но, как видно, у заговорщиков, не всё получилось, и Сталин, по счастью, остался жив. При таких обстоятельствах поддержи Захаркин открыто заговорщиков, т. е. отдай приказ войскам МВО о передвижении к Москве или вводе в Москву с последующими активными действиями, то при живом Сталине ему надо было бы сразу класть голову на плаху. А вот если бы Сталин был мертв, то ситуация была бы совсем другой. Но, Сталин, если и отсутствовал на своем рабочем месте, на тот период, но, как мы знаем, был жив! Думается, что если он и был в тяжелом состоянии, но официального-то сообщения о его смерти, ведь еще не поступало. Не просто же так, Молотов в своей речи, подчеркнул, что главой Советского правительства является Сталин. А то, никто и не знал, что Иосиф Виссарионович Председатель Совнаркома.

Поэтому Захаркин, возможно и воздержался от резких телодвижений и время, чтобы свергнуть сторонников Сталина, было упущено.

Может быть, существовал и другой вариант, без Захаркина на первых ролях. Например, был назначен новый и. о. командующего Московского округа. Потом, когда дело «не выгорело», после 25 июня его «тихо», куда-нибудь спихнули. Захаркин, как заместитель командующего, разумеется, много знал о событиях тех, первых днях войны. И знаете, как закончился жизненный путь Ивана Григорьевича? Осенью 1944 года, когда немецкие войска были вышвырнуты за пределы нашей Родины, вновь был образован Одесский военный округ, считай глубокий тыл. Захаркина выдернули из Действующей армии с поста заместителя командующего фронтом и перевели на должность командующего округом, где он вскоре и погиб при исполнении служебных обязанностей в автомобильной катастрофе?! Хрущев, кстати, в это время был первым руководящим лицом на Украине и сидел в Киеве.

А вот, что сразу сделал Сталин, когда возвратился в Кремль после «болезни», так тут же назначил нового командующего. Ну и что, скажут скептики? Командующего ведь, на тот момент, не было? Поэтому назначили нового. Почему же не было, хочется возразить? А как же «Черновик Постановления Политбюро», где Тюленев совмещает два поста командующих округами? Если и директива НКО приведенная выше существует, то смотрите какой огород нагородили. Тюленев уехал из Москвы, оставив округ без командования, так что ли? Ведь в должность он вступил, по Директиве Тимошенко, только, 24 июня.

А вот если этот «Черновик» — «туфта», то, что же получается, на самом деле? Что такой важный, в политическом отношении округ до 28 июня был «бесхозным»? Почему до 28 июня? Узнаете, чуть ниже. Этого, в принципе, не могло быть! Командующий, хоть в роли «исполняющего обязанности» обязательно должен был быть. Да, но мы, пока, его не знаем, а только лишь, предполагаем. Но, остроты вопроса, это не снимает. Может, «черновик Постановления» о Тюленеве и служит, эдаким «фиговым листом», чтобы прикрыть сей голый факт с отсутствием командующего Московским военным округом, в те, первые дни войны.

Да, судя по всему, этот факт с командующим не остался без внимания и Сталина, и окружающих его соратников. Да, действительно, вскоре назначили (или заменили) командующего Московским округом, но человеком, не из Наркомата обороны, как сомнительного, с точки зрения надежности военного органа, а из аппарата Л.П.Берии, к наркомату которого, как видно, доверия со стороны Сталина было больше. О чем косвенно, и подтверждается в рассказе Бережкова. Скорее всего, сам Берия и предложил эту кандидатуру. Артемьев, в своих воспоминаниях пишет:

«Общее руководство комплектованием ополченских дивизий ГКО поручил Военному совету Московского военного округа, командование которым с 28 июня было возложено на меня».

«Все врут календари» — утверждал классик. Не знал, что и энциклопедии подвержены нашествию «паразитов», которые искажают события.

Кстати, заменили и начальника штаба МВО, предложив на этот пост, тоже человека из органов. Предположительно, им стал заместитель начальника Управления войск НКВД генерал-майор Д.П. Онуприенко. Главное, на тот момент было, не потерять контроль над округом. А когда стало чуть спокойнее, то назначили, видимо, более сведущего в штабных делах генерал-майора И.С.Белова. А Захаркина Ивана Григорьевича, позднее, перевели командовать 49-й армией Резервного фронта. В первых числах октября, когда под Москвой остановка сложилась крайне тяжелой, с этой армией тоже произошла очень странная история.

Если же читатель думает, что автор намеренно сгущает краски в отношении действий «заговорщиков» в июне 1941 года, то снова возвращаюсь к книге В.Лескова «Сталин и заговор Тухачевского»:

«С планом военного переворота оппозиция носилась, по крайней мере, с 1934 года. Думали устроить его прямо в период ХУ11 съезда партии. Но тогда дело сорвалось: сами руководители поняли, что благополучный исход сейчас будет сомнителен. Затем переворот планировали на ноябрьские праздники 1936 года, на Новый год, на 23 февраля, на 8 марта и 1 мая 1937 года…

Теперь, однако, в мае 1937 года, больше невозможно было отступать и колебаться — в силу смещения Ягоды с поста главы НКВД и многочисленных арестов, в том числе Путны и Примакова, видных руководителей заговора…

План переворота предусматривал следующие пункты:

1. Серия вооруженных конфликтов на границах — с целью создать напряженную атмосферу в стране и столице.

2. Захват Кремля, с убийством Сталина, Молотова, Ворошилова — ведущих политических фигур режима.

3. Захват здания НКВД на Лубянке, с убийством Ежова.

4. Взятие отрядами оппозиции зданий Наркомата обороны и Московского военного округа.

5. Захват городской телефонной станции и всех телеграфных отделений, чтобы помешать сторонникам Сталина вызвать помощь из соседних городов.

6. занятие своими людьми всех городских вокзалов и жесткий контроль движения.

…Убийство вождей предполагалось свалить на «акции контрреволюции», под этим предлогом объявить военное положение, запретить всякого рода собрания и митинги, оттеснить сторонников Сталина от власти, сформировать новое Политбюро и Правительство — из троцкистов и «правых», а также сторонников М.Калинина, с которым надеялись поладить. Затем думали вызвать в Москву Тухачевского, объявить его на время диктатором, а позже провозгласить президентом! После этого предполагалось провести чистку партии от сторонников Сталина и наполнить ее элементами вполне буржуазными и послушными. Программа и Устав подлежали быстрой переработке. Намечалось, что после завершения переворота Якир и Уборевич вернутся со своими людьми назад, чтобы в Киеве и Минске также быстро «провернуть» подобную операцию».

И где здесь можно увидеть среди «белых и пушистых» заговорщиков, верных ленинцев? Вполне, очень серьезные ребята, с определенным чувством долга, по отношению к своим собратьям по тайной организации. Без особых угрызений совести, жестокие и расчетливые «бойцы», своеобразного, «невидимого фронта». Правда, уже нет в живых Якира и Уборевича, но зато им подготовлена, видимо, неплохая замена. Так что, вполне можно сказать напутственные слова участникам новой военной оппозиции: «В долгий путь, господа-товарищи!», разумеется, без пожелания им жизненных удач на этом нелегком пути.