Сталин и заговорщики сорок первого года. Поиск истины

Глава 22. Главные направления

Очень важный момент в понимании происходящего по началу войны. Жуков не был бы Жуковым, если бы, как всегда не попытался соврать, в том числе и по данному моменту. Как не хотелось ему говорить правду о своем «боевом пути». Понятно, что Жуков специально запутывает своих читателей с началом войны, потому что творил «темные» делишки. Вот и в данный момент, 22-го июня за несколько часов до начала военных действий Германии рисует себя в роли верного защитника Отечества.

По его рассказу выходило, что все высшее руководство Красной Армии в томительном ожидании находилось в кабинете наркома обороны с целью своевременного получения информации с границы об ожидаемом нападении немцев и, разумеется, мгновенного на нее реагирования. И «великий полководец» уверяет читателей своих «Воспоминаний», что всё, дескать, что было написано его пером, было именно так.

«В 3 часа 07 минут мне (?) позвонил по ВЧ командующий Черноморским флотом адмирал Ф.С.Октябрьский и сообщил: «Система ВНОС флота докладывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов; флот находится в полной боевой готовности. Прошу указаний».

В какой боевой готовности находился наш флот, читатель узнает в конце данной работы из отдельной главы, специально посвященной этому делу.

Хотя Жуков мог написать о флоте, что угодно в возвышенных тонах — бумага, к сожалению, все стерпит, но морякам от этого, ведь, легче не было. Лучше бы бравый маршал поделился с читателем, в какой боевой готовности встретила врага Красная Армия под его руководством? Да, где там, за суетой с целью уведомить вождя о неприятностях на границе.

Теперь, что касается телефонного звонка из Севастополя. Конечно, и в данном случае Жуков слукавил. Вряд ли, Филипп Сергеевич все глазоньки проглядел, разглядывая на небе «неизвестные самолеты». То, что был телефонный звонок — не вопрос. Скорее всего, сообщение пришло в Москву, после того, как немецкие самолеты отбомбились по военно-морской базе. Но нас интересует другое: «Почему Октябрьский позвонил Жукову?»

Сам Жуков, этот момент не отрицает, даже более того, рвется в первые ряды патриотов. У него получается, что из присутствующих в кабинете быстрее всех отреагировал на звонок из Севастополя, сам лично, Георгий Константинович, схватившись за телефонную трубку. Более того, настоятельно заверил читателей в том, что, дескать, именно, ему и был адресован данный звонок. Невольно задашься вопросом: «Почему же ранним утром 22-го июня 1941 года командующий Черноморским флотом Ф.С.Октябрьский позвонил, именно, начальнику Генерального штаба Г.К.Жукову?»

Но ответ на такой, казалось бы, простой вопрос не дал, ни сам, Георгий Константинович, ни, в последующем, Филипп Сергеевич. Хотя, с какой стати, командующий Черноморским флотом обеспокоился сообщением сухопутному начальству, пусть даже, и в Москве? Если уж звонить по службе в столицу, то лучше было бы, наверное, доложить своему морскому начальству — наркому ВМФ Н.Г.Кузнецову, а он попросил на линии связи соединить с Наркомом обороны. И как угадал! На его счастье телефонную трубку взял Жуков, и как выяснилось, именно, ему-то и должен был позвонить Октябрьский. Ну, не странное ли совпадение?

Почему Филипп Сергеевич отдал предпочтение Жукову, а не более высокому начальству, в лице того же Тимошенко? — военно-исторической науке не известно. Хотя звонил, как ясно читается из текста «Воспоминаний» в кабинет наркома обороны. Гложет сомнение, что Жуков, явно, прикрылся кабинетом Семена Константиновича. Согласитесь, как же, ему, например, можно было бы объяснить звонок Октябрьского, находясь, он в своем кабинете начальника Генерального штаба? А так получается, что командующий Черноморским флотом отыскал Жукова в кабинете наркома обороны и доложил о вражеском налете. Опять, ничем не объяснимое поведение наших героев?

Может Жуков, для красного словца, решил перетащить одеяло на себя, показать, дескать, какой я заботливый военачальник, в плане обороны страны? Однако, не похоже, что в данный момент соврал. Действительно, после звонка Жукову, Октябрьский позвонил своему прямому начальнику наркому ВМФ Кузнецову, что тот, впоследствии, и подтвердил. Да, но почему Жукову не позвонил командующий Балтийским флотом В.Ф.Трибуц или командующий Северным флотом А.Г.Головко? Может, побоялись нарваться на грубость от Георгия Константиновича и решили поберечь свою нервную систему? Не похоже, однако, на военных моряков, особенно, на Арсения Григорьевича.

С другой стороны, Октябрьский, вроде бы, беспокоясь о последствиях возможной бомбардировки, звонил, все же, в кабинет самого Наркома обороны Тимошенко с сообщением, что так мол, и так, неизвестные самолеты с недобрым делом на Севастополь налетели. Правда, хозяин кабинета Семен Константинович, на данный момент, скорее всего, отсутствовал — видимо, вышел по малой нужде, да Жуков постеснялся об этом говорить. А так как, начальник Генштаба остро чувствовал приближение войны, то живо отреагировал на звонок с юга, схватившись за телефонную трубку в чужом кабинете.

Но и такой вариант не проходит, так как Жуков, сам же, уверял читателя, что Октябрьский звонил именно ему. Более того, подтвердил сказанное, сообщив, что у него, через полчаса, состоялся еще один телефонный разговор с командующим Черноморским флотом. С другой стороны, опять получается тупиковая ситуация: немецкая авиация, ведь, совершила налеты и на Либаву — военно-морскую базу Балтийского флота, и на Полярный — базу кораблей Северного флота. Но, к удивлению, ни Трибуц, ни Головко, однако, не выразили своей тревоги, ни Наркому обороны, ни, тем более, тому же, начальнику Генерального штаба Жукову. Не стали разыскивать по кабинетам будущего «прославленного полководца». Что сказать по такому поводу? Умеет, однако, Георгий Константинович запутать любое дело, даже простой телефонный звонок.

Нет! Тут что-то совсем другое объединяло Жукова и командующего флотом Октябрьского. Неспроста, Филипп Сергеевич выделил, именно, Георгия Константиновича, среди прочих военных высокого звания. Какой же невидимой нитью они были связаны?

Нарком Кузнецов, конечно же, знал обстоятельства дела, но не стал раскрывать маленькую тайну двух мужчин одетых в генеральскую форму, тем более что ни тот, ни другой, в дальнейшем, ни словом не обмолвились, что многократно звонили друг другу.

Тимошенко, вообще, не написал ни строчки о первых днях войны. Надо полагать, что события тех дней забыл насмерть.

А последний свидетель, находившийся в кабинете наркома — Ватутин, приказал долго жить в начале 1944 года при странных обстоятельствах его ранения.

У нас по войне довольно много необъяснимых фактов, в том числе и этот, связанный с телефонным звонком Октябрьского. И они, эти факты, в основном, как правило, относились к самому Георгию Константиновичу. Вот кто бы объяснил, почему всё же начальник Генштаба Жуков, якобы, по распоряжению Сталина, вдруг умчался после обеда 22 июня на Юго-Западный фронт, бросив на произвол судьбы не только свое служебное кресло, но и вверенную ему военную структуру не малого значения? Простое решение, оставить вместо себя заместителя, и то, якобы, пришло не ему в голову, а явилось инициативой товарища Сталина, который, дескать, и приказал Жукову убыть на фронт, а окружающим людям пояснил, что его место в Генштабе, в таком случае, займет Ватутин.

Обеспокоенный, что все умные мысли он забирает с собой, Жуков, якобы, поинтересовался у вождя, как же они без него в Москве будут руководить штабными делами? И у него, наверное, камень с сердца упал, когда услышал, как Сталин, хотя и раздраженно, но сказал, что «мы тут как-нибудь обойдемся». У Георгия Константиновича в рассказе, несмотря на множество звезд в его петлицах, проскальзывает чисто русско-народное естество: авось, небось, да как-нибудь. Хотя это, ни в кое мере не приближает читателей его мемуаров, к пониманию описываемых им событий.

Кроме всего прочего, нас по настоящему заставляют верить в расхожую байку о том, что Жуков, дескать, в должности начальника Генерального штаба помчался на Украину командовать войсками фронта. И хотя это не серьезно, с военной точки зрения, данное утверждение Жукова, уже полстолетия, как укоренилось в сознании советских читателей, а теперь стало гнездиться в головах жителей современной России.

Предвижу иронию: «А что, разве Шапошников не покидал Генштаб, для поездки на фронт?» Разумеется, что Борис Михайлович, как выдающаяся личность из состава руководящих работников Генштаба, выезжал в боевые порядки, но, именно, как начальник штаба соответствующей структуры управления войсками, например, штаба Западного направления, предоставляя право другим командовать войсками, например, тому же, Ворошилову.

И в нашем случае, было бы терпимым, если бы Жуков поехал на Украину, скажем, в качестве начальника штаба фронта, а его сопровождал бы, вместе с Хрущевым, тот же Тимошенко, как командующий. Но, увы! Поездка в таком качестве не состоялась.

Сам Жуков, лично заверил читателя, что по приезду в Тарнополь уверенно взялся за командирский руль. Так что, именно, в должности начальника Генерального штаба Георгий Константинович и пытался «разгромить» передовые части немецкой группировки «Юг».

Однако читаем у Франца Гальдера в его военном дневнике по тем дням:

«Войска группы «Юг» отражая сильные контратаки противника… успешно продвигаются вперед. Противник несет большие потери…».

Противник — это же наши бойцы-красноармейцы Юго-Западного фронта, гибнущие в бесплодных контратаках. И это называется помощью растерявшемуся командующему Кирпоносу?

Кроме того у Гальдера есть и дневниковая запись за 26 июня, как бы подводящая итог первых четырех дней войны:

«Группа армий «Юг» медленно продвигается вперед, к сожалению неся значительные потери. У противника, действующего против группы армий «Юг», отмечается твердое и энергичное руководство».

Все по уши в потерях, но немцы почему-то, хотя и медленно, но, все же, продвигаются вперед.

Уж не своею ли рукою, Георгий Константинович вписал, сею фразу о твердом и энергичном руководстве в книгу немецкого генерала? Ведь, это он же был на Украине в эти дни!

По тому, что вытворяли со своими архивными документами (тот же Жуков), да, к тому же, и беззастенчиво врали в своих мемуарах, — за нашими деятелями в маршальских погонах, как говорят, не заржавеет.

Апологеты Жукова эту фразу о твердом и энергичном руководстве приписывали, именно, Георгию Константиновичу ничуточки не сомневаясь в том, кому она адресована. А ведь эта, слегка измененная фраза, взята из чуть более поздних дневниковых записей Гальдера и относилась совсем к другому человеку осуществлявшему общее руководство нашими войсками. Мы о нем скажем чуть позже. Так что подправить Гальдера (тем более мы одержали Победу над Германией) желающие нашлись, и, видимо, в немалом количестве.

Вот еще правленый фрагмент из дневника Гальдера за первые дни:

«Русские соединения, атаковавшие южный фланг группы армий «Юг», видимо, были собраны наскоро».

А как же было ранее написано в дневнике до его официального издания?

«Русские соединения, атаковавшие южный фланг группы Клейста, видимо, понесли тяжелые потери».

Опять речь идет о наших потерях, исчезнувших при издании, но, как же, они в таком случае сочетаются с твердым и энергичным руководством нашего героя?

То что, повоевал товарищ Жуков на Украине — спору нет. Хотя, отчего-то, не захотел похвалиться достигнутыми результатами. Правда, за него это сделали другие, слегка подправив дневниковые записи немецкого генерала. А без этого, видимо, не было бы и «маршала Победы»! И так, с поправками, по всей Великой Отечественной войне.

Однако стоит ли удивляться еще и тому обстоятельству, связанному с украинскими делами, что Жуков в «Воспоминаниях» неоднократно подчеркивал, дескать, он, как был начальником Генерального штаба, так им и остался. Более того, оказывается, ему на КП фронта из Москвы звонил Ватутин с просьбой, якобы, дать согласие поставить его подпись, именно, как начальника Генерального штаба, под Директивой № 3 по разгрому врага. Поворчав, для порядка, Георгий Константинович, как пишет, дал свое согласие (для Истории!). Так что, о чем вести речь? Вне всякого сомнения, что именно начальник Генштаба был на передовых позициях Юго-Западного фронта, и точка! Обсуждению, как говорят, не подлежит!

Какие же тогда функции выполнял Ватутин, временно замещая Жукова на посту начальника Генштаба, приходиться только догадываться? Неужели за все время отсутствия Жукова в Москве, умудрились выпустить только одну Директиву за подписью «начальника Генерального штаба»? А другие исходящие документы, кто же тогда подписывал? Или ждали возвращения вдосталь навоевавшегося полководца?

Разумеется, что это не соответствует действительности, и Жуков, как всегда, соврал, но — зачем? Какова цель непрекращающейся лжи «маршала Победы»? Понятно, что он один из деятелей «пятой колонны» Мазеп. Но что от всех скрывает?

На все эти непонятные вопросы читатель, вскоре, получит ответы в ходе проведенного расследования по данной теме, а сейчас, вначале, необходимо вернуться к нашему герою предыдущих глав, бывшему командующему Московским военным округом Ивану Владимировичу Тюленеву. У него, ведь, тоже было ни чем не объяснимое непонятное поведение. Помните, его вызвали в Кремль, а он, ни с того, ни со всего, вдруг решил заехать в Генеральный штаб к Жукову. Но редактора-цензоры, чего-то испугались и убрали Генштаб из мемуаров Ивана Владимировича, оставив товарища Жукова в гордом одиночестве. Мы со всем этим сталкивались в предыдущих главах. Как помним, командующего МВО товарища Тюленева, с началом военных действий без видимых причин, вдруг, отстранили от должности. Причина — назначение командовать вновь образованным Южным фронтом. Его быстренько выпроводили из Москвы на юг Украины, оставив воевать в районе Винницы в подвешенном состоянии: войск нет; оборонительные сооружения в плачевном состоянии; структура управления фронтом, со стороны вышестоящего начальства, крайне запутана.

И товарищ Тюленев, с грустью вспоминая безрадостные дни лета сорок первого, решил поделиться сокровенными мыслями со своими читателями.

Его тревожило и волновало то обстоятельство, что создание Юго-Западного направления с главкомом С.М.Буденным, «явилось излишним звеноми не только не облегчило положение фронтов, но, как (ему) казалось, наоборот, еще больше осложнило руководствоих боевыми действиями».

И далее, Иван Владимирович с горечью заметил, что «если из Ставки Верховного главнокомандования мы не получали своевременно указаний, то из штаба Главкома Юго-Западного направления указания получались с еще большим опозданием…».

Хотя в адрес Семена Михайловича Буденного выпущено немало критических стрел, по сути, они были направлены не по адресу. Не Семен же Михайлович, в данном случае, явился создателем данной структуры управления войсками. К тому же, как нас уверяет официальная История Великой Отечественной войны, Главные направления были образованы 10 июля, а до этого времени, надо полагать у нашего героя никаких особых трудностей с вышестоящим руководством не возникало. Если, конечно, по войне, считать за мелочь — задержку оперативной информации из Ставки. Но с появлением Главного направления, как уверяет Тюленев, эта проблема еще более усугубилась, что должно удивить читателя: «А для чего же тогда эти направления были созданы?». Но Иван Владимирович ответа почему-то не дал, и вопрос, таким образом, ушел в песок.

Тема о главных командованиях войск направления, и об их руководящей роли по началу войны, крайне интересна, но, к сожалению, мало изучена, вследствие этого и мало освещена в печати. А она, как выясняется, неразрывно связана с предыдущими нашими рассуждениями о Жукове: «В качестве кого же он убыл на Юго-Западный фронт?» Именно, на этом моменте и было заострено внимание в начале главы.

Ну, то, что его послал, именно, Сталин, вопросов никогда и ни у кого не возникало. Даже, несмотря, на утверждение историка В.Жухрая, будто бы Сталин был в Кремле, на тот момент, чуть ли не в бессознательном состоянии по болезни. Как он, в таком случае, смог дать поручение Жукову, осталось «загадкой века»? Но главное не в этом. Важно, что «отправка» Жукова из Москвы состоялась. Далее, по приезду в Киев, его там, якобы, встретил, лично Никита Сергеевич Хрущев (хотя и это неправда) и они, вдвоем, сразу поехали в Тарнополь в штаб фронта к Кирпоносу помогать тому «в разгроме» немцев. Что в итоге получилось, мы прочитали выше.

Хрущев, к тому же, истово уверял читателей, уже своих мемуаров, что он прибыл туда в качестве члена Военного совета фронта. Хотя это выглядело несколько странным, так как там был уже член Военного совета, вновь образованного фронта — Николай Николаевич Вашугин, о чем читатель уже знает. Но зачем же, Хрущеву понадобилось, на пару с ним, толкаться в помещении штаба и делить служебное кресло? К тому же непонятно, как они распределили свои обязанности: неужели по-братски? тебе — половина, и мне — половина.

А как Жуков представился тамошнему фронтовому командованию? Я, мол, устал в Москве от штабной работы на посту начальника Генштаба, дай, думаю, ноги разомну от сидячей работы, так что ли? Ах, да! Чуть не забыл. Ему, как Георгий Константинович уверял читателей, сам Сталин указал, что «наши командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо, несколько растерялись». Поэтому он, как глава государства, видимо, обеспокоенный сложившейся обстановкой на Украине и сообщает товарищу Жукову новость, что, дескать, именно его «Политбюро решило послать… на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного Командования».

В приведенном тексте ни одно слово не стыкуется, настолько содержание пронизано противоречиями. Если командующие не имели опыта в руководстве боевыми действиями, то с какой же стати, тогда их назначали на эти ответственные должности? Но это, ведь, не соответствует действительности, так как и Павлов, и Кирпонос, незадолго до последнего назначения на должность командующих округов, участвовали в советско-финской войне, так что о недостатке у них боевого опыта, вряд ли, стоило говорить. А вот, как раз, товарищ Жуков после Халхин-Гола 1939 года в боевых действиях участия не принимал, но, тем не менее, помчался на фронт со своими «мудрыми» советами, да наставлениями, а также с «огромным багажом» военных знаний. Что получилось, читатель прочитал у Гальдера.

Так же не ясно, когда же они (командующие) успели растеряться, если война идет всего несколько часов, и кто об этом уже успел доложить наверх Сталину?

Но оказывается, что это Политбюро озаботилось ситуацией на фронте и решило послать начальника Генштаба на войну, а Сталин только озвучил его решение. Тоже, получается довольно неуклюжее объяснение. Зачем тогда создается Ставка, если Политбюро будет через голову ее Председателя отдавать приказания. Пусть бы Политбюро, в таком случае, и рулило всеми военными делами. Кроме всего прочего, существует ли документ от лица Политбюро с указанием Жукову и Хрущеву об их полномочиях? Или только на словах все вопросы решали?

Но о какой Ставке Жуков ведет речь, когда сам же, пояснял читателям, что она будет создана только 23 июня, то есть на следующий день после его убытия? А получается, что уже после обеда 22-го июня Сталин ему сообщает решение Политбюро о создании Ставки, коли Жуков едет на фронт ее представителем. Когда же Иосиф Виссарионович всё успел сделать? И заседание Политбюро провести, и Жуковские бумаги по Ставке утвердить на этом же заседании, и на Украину Хрущеву позвонить, и персональное задание Георгию Константиновичу обмозговать, и вопрос с Генеральным штабом решить? И все один! Тяжело, однако!

Неясно, одно. Как Сталин мог давать указания представителю Ставки, поверх головы её Председателя Тимошенко, если он сам там, был всего-навсего на правах рядового члена? Непонятно, также, зачем же утверждал такое запутанное положение вещей?

Да! Не позавидуешь товарищу Сталину в том, что с ним вытворяли впоследствии на страницах «Воспоминаний» Жуков с подельниками от истории. Чистейшая хлестаковщина.

Видимо, эмоции от воспоминаний так порою захлестывали маршала, что все события перемешивались странным образом — никак не могли составить правдивую картину прошедшего. Вот что значит писать свои «Размышления» вдали от мирской суеты, да еще и на даче.

Как видите, действительно, в этом деле никак невозможно связать концы с концами. Сплошные недоразумения. Жуков и Хрущев не могли прибыть на Юго-Западный фронт с полномочиями на словах. Они прибыли в Тарнополь, как проговаривается Жуков, все же на основании решения Политбюро, но представители, какой же, тогда структуры управления? О Ставке уже сказано, но это никак не стыкуется с утверждениями самого Жукова, что он был ее представителем. Судя по всему, Жуков там, на Украине, не только давал советы, но и прямо вмешивался в деятельность командования Юго-Западного фронта, лично отдавая приказы. Что-то не очень похоже на функции уполномоченного?

Давайте-ка посмотрим, что там, у нашего Георгия Константиновича в мемуарах написано по начальному периоду войны? Есть у него, оказывается, в тексте по первым июльским дням, на удивление, псалмы во славу вождя.

«Назначение Верховным Главнокомандующим И.В.Сталина, пользовавшегося большим авторитетом, было воспринято народом и войсками с воодушевлением».

Речь идет, обратите внимание, о 10 июля 1941 года, когда, ГКО преобразовал Ставку Главного Командования, где председателем был Тимошенко, в Ставку Верховного Командования во главе со Сталиным. Соответственно, Тимошенко, в преобразованной Ставке, стал, «как ранее», Сталин, просто рядовым членом.

Риторический вопрос товарищу Жукову. Если, как уверял маршал своих читателей, Сталин пользовался и большим авторитетом, и народ его воспринимал с воодушевлением, то кто же тогда, уважаемый Георгий Константинович, мешал по началу войны сразу назначить Сталина на этот пост? А то, взяли и засунули в Ставку вождя на правах рядового члена. Широкой огласке данному делу не придали, а то народ, может быть и подобное назначение Сталина воспринял бы с воодушевлением, кто знает? Чего испугались-то, со Сталиным?

Хитрец Жуков снова попытался вывернуться, уверяя, что он своею рукою, дескать, вписал товарища Сталина в проекте Ставки, как Главнокомандующего, но его кандидатуру не поддержали на Политбюро. Конечно, лукавит наполовину. То, что он, лично, предлагал Сталина на пост Главнокомандующего вериться с трудом, так как в Ставке был пост Председателя. А вот то, что Политбюро не назначило Сталина руководителем Ставки — это вполне возможно. Важно, какой состав Политбюро утверждал кандидатуру Тимошенко? Не было ли там большинство из оппозиционеров вождю? Тогда стоит ли удивляться, видя Сталина на вторых ролях. Хотя, как утверждал ранее, Сталина вообще могло и не быть в том составе Ставки по причине его отсутствия в Кремле по «уважительной» причине.

А мудрецы от Истории придумали версию, что Сталин, дескать, сам себя назначил на должность рядового в Ставке. Даже бумагу соответствующую этому делу сочинили. Мы данную глупость уже подробно разбирали ранее. Никто из соратников вождя не отмечал у товарища Сталина сильного ушиба головы, чтобы вследствие подобной травмы он неадекватно воспринимал действительность. Поэтому пришлось фальсификаторам прокладывать еще одну дополнительную борозду, обозначая ложный путь.

Друзья-товарищи Хрущев с Микояном, подсуетились и внесли поправку по первым дням войны, уверяя, что Сталин взял, да и уехал к себе на подмосковную дачу (видимо, вместе с бумагами о Ставке). Может, поэтому он на глаза ни кому не попался, и о нем, вовремя не вспомнили? Это уже потом, обеспокоившись отсутствием Иосифа Виссарионовича на рабочем месте в Кремле, партийные товарищи попросили товарища Сталина возвратиться обратно (или хотя бы вернуть подписанный документ о Ставке).

К радости, он проникся их пожеланиями и 23 июня, взял, да и вернул утвержденный документ о Ставке в Кремль (Видимо, поэтому 22 июня Ставка и «не существовала» по Жукову, так как товарищ Сталин, вовремя не подмахнул принесенные ему бумаги). И только, после длительных раздумий (как бы война не закончилась без него), вождь, все же, возвратился на постоянное место службы и возглавил государственные дела, взявшись наводить наверху порядок, сразу начав с военных.

Странно в этом деле то, что когда была создана Ставка Главного командования, ведь, никакого правительственного сообщения по этому поводу, почему-то, не последовало. Разумеется, что это очень секретно, когда Сталин, вдруг, в рядовых членах, к тому же, «отдыхает» на своей даче. Однако когда было создано ГКО, то Сталин, вопреки всему, не испугался сказать на всю страну, что, именно, он возглавил данный орган. Ясное дело, когда Сталин во главе управления обороной всей страны, то это, получается — уже несекретно. Тем более что с загадочным «отдыхом» было покончено навсегда.

Далее, Жуков по поводу деятельности ГКО пишет, что «был реорганизован также Наркомат обороны, уточнены функции каждого управления, сформированы новые органы».

Правда, маршал отчего-то, несколько забежал вперед по дням. Вопрос с Наркоматом обороны будет решен позже, во второй половине июля. Но, видимо, очень уж захотелось ему затереть вопрос со своим военным ведомством. Ну, да, ладно. Ведь, сколько существовал данный наркомат до войны, а у руководства все не хватало времени, чтобы подумать о правильном функционировании управлений, которые составляли его структуру. Так и дождались, когда началась война с немцами, а Сталин, лично, приступил к выполнению этого нелегкого дела.

Теперь главное, ради чего стоило заглянуть в мемуары «великого» полководца. Призываю читателя внимательно отнестись к представленному тексту ранних «Воспоминаний» Жукова за 1969–1971 годы. В последующих изданиях «Воспоминаний» маршала, приведенное содержание будет переработано с целью уничтожения не совсем удачно (а может и опрометчиво) приведенных данных.

«Одновременно с образованием Ставки Верховного Главнокомандования для лучшей координации действий фронтови флотов и объединения усилий войск, находившихся на важнейших стратегических направлениях, были образованы три главных командования…»

Из текста выделенного жирным шрифтом легко предположить, что одновременно со Ставкой, могли быть образованы и главные командования на стратегических направлениях. А так как, ранее, мною утверждалось, что образование Ставки, имело место, именно, 21 июня, то соответственно, вполне возможно, что одновременно с ней были образованы и эти главные командования войск направлений. А у официоза Ставка образована 23-го июня. Тоже, как видите, мало приятного по времени. Вот и получается, что главные направления появились в самом начале войны.

Видимо, чтобы подобные мысли не возникли у читателя, в последующем этот текст, в дальнейших изданиях «Воспоминаний» Жукова полностью претерпел коренное изменение: его попросту, убрали. Теперь в мемуарах покойного Георгия Константиновича этот сложный момент в понимании Истории Великой Отечественной войны отражен совсем по-другому, но зато, по-военному четко, ясно и конкретно указано, что

«для улучшения управления фронтами 10 июля 1941 года ГКО образовал три Главных командования войск направлений…».

Как видите уточнено, что, дескать, именно, с 10 июля (чтобы не подумали о более раннем сроке создания) они — эти самые структуры управления и появились. Даже указано, с какой конкретной целью, и кто, именно, это сделал. Конечно же, не Ставка, а ГКО. Вечно виноватому Сталину приписать что-нибудь нехорошее — раз, плюнуть!

Это сделано, надо понимать, для укрепления позиции товарища Жукова, в том числе и по данному вопросу. То есть, те, военные историки, которые внесли изменения в текст его мемуаров, заставляют читателя поверить, что данное новообразование, очень даже нужное и важное дело, в отличие от горестных причитаний, по этому поводу, товарища Тюленева. Правда, дескать, оттого что это всё Сталин лично организовывал, потому, надо понимать, и не получилось хорошо в полной мере.

Но, в таком случае, получается некоторое расхождение с Иваном Владимировичем Тюленевым. Выходит, что до 10 июля, у него все было, относительно, нормально, в плане руководства Южным фронтом при взаимодействии с вышестоящей структуры, а вот после 10 июля, связи с образованием направлений, дела пошли и вкривь, и вкось.

А у «Жукова» в новой редакции «Воспоминаний», на удивление, в пожеланиях к образованию новой над фронтовой структуры звучат победные марши.

«Создавая Главные командования, ГКО рассчитывал помочь Ставке обеспечить возможность лучшего управления войсками, организовать взаимодействие фронтов, военно-воздушных и военно-морских сил…».

Как же нам, в таком случае, понимать наших генералов имеющих диаметрально противоположные точки зрения по одному и тому же решению ГКО? Однако, наш «Георгий Константинович» твердо стоит на своем, доказывая целесообразность создания данной структуры управления войсками.

Хотя в предыдущей, более ранней публикации «Воспоминаний» было указано, что Жуков попенял Верховному Главнокомандованию, по сути, Сталину, что оно (или он) забрало, дескать, все резервы фронтов под свой контроль, и этим самым был значительно подорван престиж главкомов направлений.

Читаем:

«Но это (в смысле, образование Главных направлений. — В.М.) не исключало вмешательства Ставки в руководство фронтами, флотами и даже армиями. Последнее было связано с тем, что в то время ограниченные резервы сухопутных войск и авиации целиком находились в руках Верховного Главнокомандования. Это, естественно, не могло не сказаться в какой-то мере на самостоятельности главкомов направлений».

Но, согласитесь, зачем же, тогда было Сталину создавать эти главные командования, заранее лишая их возможности самостоятельно оперировать резервами?

Однако выясняется, что у Жукова, оказывается, есть и другая оценка данного решения ГКО. Это в официальных «Воспоминаниях» он отвешивает реверансы в адрес данных новообразований. В устных же рассказах историку В.Д.Соколову его позиция о Главных командованиях выглядит несколько по-иному:

«Созданные 10 июля 1941 года три Главные командования (Ворошилов, Тимошенко, Буденный) себя не оправдали.

Сталин их создал вопеки нашим предложениям. Он, видимо, рассчитывал, что при их помощи ему удастся справиться с руководством боевыми действиями, но они оказались лишней бюрократической надстройкой».

Очень, даже, неплохо товарищ Жуков выдал про Главные направления. Особенно, последняя фраза — про бюрократическую надстройку. Да, но получается, что теперь он, вдруг, запел в унисон с Тюленевым. И когда же маршал был искренен?

К тому же не ясно, кто же автор предложений в попытке остановить товарища Сталина не делать подобных глупостей? Один известен — это сам Жуков! Другие инициативные герои-стратеги так и остались безымянными на века?

Да, но как прикажите понимать читателю написанное в последующих изданиях мемуаров товарища Жуковым с рецензентами о «возможности лучшего управления войсками»? Получается, что Георгий Константинович со своими «знатоками» истории, любого в трех соснах заплутает.

Значит, ранее ситуация на фронтах, все же, не удовлетворяла высшее командование, коли озаботилось реформированием управления войсками Красной Армии? Или были иные, не доступные для понимания причины?

А по поводу бюрократической надстройки, то это Георгий Константинович, как говориться, перевалил с больной головы на здоровую. Мы еще поговорим на эту тему в ходе дальнейшего расследования.

Кстати, а каким же виделось из Кремля деятельность главкомов при создании данной структуры? Трудно, даже, представить себе работу штаба Главного направления при планировании войсковой операции, не знающему, что у него находится в тылу, в виде резервов? Не правда ли, странное решение ГКО (Сталина), желающего улучшения управления фронтами? Неужели Жуков в этом деле оказался прав?

Кроме того, отчего это Сталину не захотелось напрямую давать указания командующему Южным фронтом товарищу Тюленеву, и он решил затруднить способ передачи оперативной информации из Ставки, создавая эти самые направления, в том числе и Юго-Западное? Дескать, пусть сначала Главком данного направления Семен Михайлович Буденный ознакомится с документами из Москвы: он мне ближе по духу и милее по общению, а уж затем, пусть сам решает — отсылать их Тюленеву или нет? Получается удивительное непонимание товарищем Сталиным военных дел. И Жуков, тоже, что-то по этому поводу говорил нехорошее в адрес вождя. Возмущался тем, что, дескать, важная информация с фронта с трудом доходит до стен Генерального штаба, а если доходит, то невозможно оперативно отреагировать на нее.

Вот спросить бы Георгия Константиновича, но — увы! не дождаться прямого ответа: «Уважаемый! А когда утром 22-го июня вы с Тимошенко, якобы, принесли проект Ставки в Кремль к Сталину на утверждение, то, как мыслили руководить войсками?»

Правда, Жуков, как всегда схитрил: взял, да и объединил должность Главкома и Председателя Ставки Тимошенко в одном лице. Таким, как Жуков — это не возбраняется. Получается, что был Председатель Ставки, но оказывается, что данное лицо, к тому же, еще и Главком. Уж не напутал ли, чего-либо, Георгий Константинович, в принесенных бумагах?

Этот вопрос по Ставке для Жукова всегда был болезненным, но посмотрите, как он старается вывернуться из этой ситуации. Читаем его дальнейшие пояснения о главных направлениях, высказанные упомянутому историку В.Д.Соколову.

«До 10 июля Главкомом и председателем Ставкибыл Тимошенко, но это был юридический Главком, а фактический ГК был Сталин. Без утверждения Сталина Тимошенко не имел возможности отдать войскам какое-либо принципиальное распоряжение.

Сталин ежечасно вмешивался в ход событий, в работу Главкома, по нескольку раз в день вызывал Главкома Тимошенко и меня в Кремль, страшно нервничал, бранился и всем этим только дезорганизовал и без того недостаточно организованную работу Главного Командования в осложнившейся обстановке».

Наш хитрец Жуков вновь хочет запутать читателя, уверяя, что Сталин был в Ставке с первого дня ее существования. Но нам же, известно, что Тимошенко руководил Ставкой в отсутствии Сталина и даже подписывал документы оригинальным образом, никак себя не обозначая: ни как Председателя, ни как уверял Жуков — Главкома. Помните, как Тимошенко подписывал документы, когда возглавлял Ставку?

«От Ставки Главного Командования Народный комиссар обороны С.Тимошенко».

Здесь и через увеличительное стекло не увидишь Председателя, тем более Главкома. Мутит воду Георгий Константинович. Ой, мутит! Он специально смещает время. Ведь, до 26-го июня, уважаемого товарища «полководца» не было в Москве. Так что, в лучшем случае Сталин мог пригласить в Кремль только одного Тимошенко.

А как же без Жукова в Генштабе, да и в самой Ставке — управлялись? — вот какой вопрос нас более бы, всего, заинтересовал, но на него не дождаться ответа. Кроме того запутан и вопрос о Главнокомандующем. Кем же был Тимошенко в действительности? Главкомом или Председателем? Или тем и другим одновременно? Получается, что Жуков не в состоянии ответить ни на один из поставленных вопросов.

И что, в таком случае, остается делать маршалу с грозным именем Георгий, кроме как врать, врать и еще раз врать, совокупи со всеми деятелями от советской военной исторической науки. Правды-то, ведь, не скажешь!

Он и так о Ставке в своих «Воспоминаниях» цедит сквозь зубы, стараясь особо не выпячивать ее деятельность по первым дням войны.

«У Ставки никакого другого аппарата управления, кроме Генерального штаба, не было. Приказы и распоряжения Верховного Главнокомандования, как правило, шли через Генеральный штаб. Разрабатывались они и принимались обычно в Кремле, в рабочем кабинете И.В.Сталина».

Понимать прочитанное надо, видимо, так: Генштаб рассылал на места приказы и распоряжения, которые готовились в Кремле в аппарате Сталина, а сам Генштаб, как низовое звено, занимался, только, лишь сбором военной информации. В дальнейшем, Жуков в своих «Воспоминаниях» много чего рассказал о работе товарища Сталина в Кремле, но главного так и не сказал. Не пояснил структуру управления войсками из Ставки Верховного Главнокомандования. Лучше, конечно же, было бы от него потребовать объяснения, как протекал подобный процесс, когда во главе Ставки был Тимошенко, но, об этом деле Жуков, в своих мемуарах, вообще, предпочел не упоминать. Он также не пояснил, почему в случае, когда у Ставки не было «никакого другого аппарата управления, кроме Генерального штаба», он, лично, покинул пост начальника и стремглав умчался в Киев? Но, как помним, Жуков, в этом случае, хитро перевел стрелки на Иосифа Виссарионовича, дескать, тот сам так повелел вести дела.

Хочу напомнить читателю, что Сталин, на тот момент, 10 июля, уже держал в своих руках ГКО и Ставку, — остался, пока, вне его контроля, только лишь, Наркомат обороны. По мысли «военных историков», уточняющих мемуары покойного маршала Жукова — Сталин, который из ГКО, решил помочь Сталину из Ставки, чтобы тому, дескать, сподручней стало воевать с немцами. С этой целью Сталин из ГКО, взял, да и употребил всю свою кипучую энергию на создание этого важного военного органа — Главного командования войск направления. Более того, якобы, даже сподобился выпустить нужный для этого дела документ.

Вот что «обнаружили» военные историки в бездонных недрах архива президента Российской Федерации.

«О НАЗНАЧЕНИИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИХ ВОЙСКАМИ НАПРАВЛЕНИЙ»

№ ГОКО-83сс 10 июля 1941 г.

Сов. Секретно

Государственный Комитет Обороны постановил:

1. Назначить Главнокомандующим войсками Северо-Западного направленияМаршала Советского Союза т. К. Ворошилова с подчинением ему Северного и Северо-Западного фронтов.

2. Назначить Главнокомандующим войсками Западного направленияМаршала Советского Союза Наркома Обороны т. С. Тимошенко с подчинением ему войск Западного фронта.

3. Назначить Главнокомандующим войсками Юго-Западного направленияМаршала Советского Союза т. С.Буденного с подчинением ему Юго-Западного и Южного фронтов.

4. Ставку Главного Командования преобразовать в ставку Верховного Командования и определить ее в составе:

Председателя Государственного Комитета Обороны т. Сталина, Заместителя Председателя Государственного Комитета Обороны т. Молотова, маршалов Тимошенко, Буденного, Ворошилова, Шапошникова, Начальника Генштаба генерала армии Жукова.

5. Резервную армиюподчинить ставке Верховного Командования с тем, чтобы потом, когда она будет приведена в полную боевую готовность, — подчинить ее Главнокомандующему войсками Западного направления.

6. Обязать Главкомов указать в специальном приказе подчиненному им фронтовому и армейскому командованию, что наблюдающиеся факты самовольного отхода и сдачи стратегических пунктов без разрешения высшего командования — позорят Красную Армию, что впредь за самовольный отход будут караться виновные командиры расстрелом.

7. Обязать Главкомов почаще обращаться к войскам своего направления с призывом держаться стойко и самоотверженно защищать нашу землю от немецких грабителей и поработителей.

8. Обязать Главкомов почаще разбрасывать с самолетов в тылу немецких войск небольшие листовки за своей подписью с призывом к населению громить тылы немецких армий, рвать мосты, развинчивать рельсы, поджигать леса, уйти в партизаны, все время беспокоить немцев-угнетателей. В призыве указывать, что скоро придет Красная Армия и освободит их от немецкого гнета.

Председатель Государственного

Комитета Обороны СССР И. Сталин

АП РФ. Ф.З. Оп.50. Д.415. Л. 132. Машинопись, заверенная копия».

(http://bdsa.ru)

Во-первых, правильно сделали, что данный документ засекретили. Не всем его надо было показывать, чтобы не позориться. Кстати, отчего не ясна форма представленного документа? Что это — директива? приказ? распоряжение? Во-вторых, уровень интеллекта товарища Сталина не позволил бы ему подписывать подобную глупость. Непонятно, в качестве кого же вошел в новообразованную Ставку сам товарищ Сталин? Неужели и в этот раз ему было отказано в кресле Председателя? Или он от обиды за прошлое ликвидировал эту должность? Но ведь, не мог же, Сталин подписывать бумаги исходящие из Ставки, как Председатель ГКО? Или для канцелярии той, военной поры, по мысли военных историков, не было особой разницы, какой Председатель? — лишь бы, документы подписывал.

Помнится, на тот момент, то есть 10 июля, Сталин стал Верховным Командующим, но в данном документе, это, почему-то не отражено?

Кстати, когда Жуков говорил о Тимошенко, как о Главкоме, не эту ли приведенную должность в документе (как Главкома Западного направления) он имел в виду? Да, но куда же, в таком случае, исчезла должность Председателя Ставки. Понятно, что произошло реформирование, но почему и это не отражено в данном документе?

В-третьих, винегрет хорошо смотрится на столе, но не в документе. А здесь все в кучу! И преобразование Ставки, и назначение командующих направлениями, и создание Резервной армии — правда, почему-то в единственном числе. Может досадная опечатка? Неужели к десятому июля, едва наскребли на одну дополнительную армию? Тогда неудивительно, что Гитлер дошел до самой Москвы.

Как всегда вызывает удивление, когда в документах подобного рода одним людям оказывается предпочтение — Тимошенко и Жуков указаны в должностях, а другим — Ворошилову и Буденному, кроме звания не положено иметь ничего. Отчего к ним такая немилость? Неужели Сталин не заметил оплошности в документе или проявил элементарное неуважение по отношению к своим прежним боевым друзьям?

Кроме того, у каждого направления должно быть в подчинении, по крайней мере, два фронта, иначе, чем оно структурно будет отличаться от обычного фронтового управления? Если, только тем, что будет дублировать его, вот и все? И действительно, у Западного направления такой структуры: как два фронта, на тот момент, то есть, на 10 июля 1941 года, — не было?! Объяснений, разумеется, не дано. Есть, правда, неуклюжая попытка, какую-то, резервную армию передать под контроль данного главкома, но это, согласитесь, вовсе не является каким-либо фронтом. К тому же, это расходится с личным утверждением Жукова, что все резервы находились под контролем ГКО — Ставки. А здесь, сам Сталин утверждает документ, где обязуется привести в полную боевую готовность(?) армию и отдать ее под контроль Главному командованию западного направления. Опять происходит какая-то нестыковка по фактам.

Но если полистаем у Жукова его «Воспоминания», то там есть некое упоминание о подвижках в Москве и Генеральном штабе. Оно датировано 26 июня, то есть, за две недели до этого самого «решения» ГКО.

Читаем, что ранее, нам сообщал Георгий Константинович. Кто бы мог предположить, но оказывается

«товарищ Сталин приказал(?) сформировать Резервный фронт и развернуть его на линии Сущево — Невель — Витебск — Могилев — Жлобин — Гомель — Чернигов — река Десна — река Днепр.

В состав Резервного фронта включаются 19-я, 20-я, 21-я и 22-я армии».

Это было 26 июня. По сути, создавалась вторая линия обороны, расположенная в тылу разорванного немцами на части Западного фронта. Как же, «товарищ Сталин» забыл о ней 10 июля, а товарищ Жуков ему не напомнил, как начальник, извините, Генерального штаба. Непорядок, получается, Георгий по батюшке Константинович. Забыть о четырех развернутых армиях на рубеже рек Западная Двина, Днепр и Десна!!! Или их к 10 июля все еще не развернули и они как неприкаянные с 26 июня, так и мотались с одного места на другое? А в «документе ГКО» за 10-е июля, всего-то, упомянута одна единственная безымянная армия, сиротиночкой приткнувшаяся на неизвестном рубеже, да, к тому же не приведенная в состояние боевой готовности.

Как же это «товарищи из ГКО» не проконсультировались у «полководца» и штабного «стратега», по совместительству? Ведь, к 10-му июля, генерал армии Жуков давно вернулся в свой Генеральный штаб с «прогулки» по местам боевой славы на Украине. Сам же пишет:

«Теперь я начал работать непосредственно с И.В.Сталиным».

Помните, как Жуков лихо рассказывал читателям, что по приезду с Украины в Кремле он, как дважды два, разобрался по картам, как, дескать, надо было правильно вести военные дела на Западном фронте? И вдруг такой пассаж — забыл о Резервном фронте из четырех армий!

Даже, если согласиться с тем, что Сталин быстро отреагировал на «гениальные» предложения нашего «стратега», то и опять факты не стыкуются. Получается, что Сталин с товарищами из ГКО просто напросто, в начале июля, забыли о созданном ранее, Резервном фронте. Ладно, Сталин забыл — он всегда выглядел «недоумком» по начальному периоду войны, еще со времен Хрущева. Да, но в таком случае выходит, что и Генеральный штаб оказался не на высоте. А ведь, Жуков сам пояснял читателю, что «у Ставки никакого другого аппарата управления, кроме Генерального штаба, не было». Следовательно, все оперативные материалы по подготовке документов, ГКО получал, именно, из Генштаба, которым руководил Жуков. Как же вы, Георгий Константинович, о Резервном фронте подзабыли к 10-му июля и не дали сведения наверх? Выходит, опять очень нехорошо поступили, что неожиданно «забыли».

А ведь, по жизни известно, что Георгий Константинович никогда на свою память не жаловался. Вспоминая, например, события на Халхин-Голе, легко припоминал по фамилиям многих монгольских товарищей и, даже, не забыл заместителя главкома корпусного комиссара Ж. Лхогвасурэна. До последних своих дней, также, помнил и самого главкома Монгольской народно-революционной армии Хорлогийна Чойбалсана. А здесь, всего-то четыре армии, но, надо же — память подвела! Война, видимо, там была другая.

И наконец, подводя итоги рассмотрения приведенного документа ГКО, хочется заметить следующее: последние три пункта (6,7 и 8), на редкость, — ну, чистая пропаганда. Видимо, позаимствовано из бумаг Главного политического управления РККА.

Единственная извлеченная польза из данного документа, так это то, что в нем, ни словом не обмолвились о создании, этих самых Главных направлений. Ведь, прежде чем назначить командующего, поначалу необходимо иметь объект управления. Нас же заставляли уверовать в то, что именно, 10 июля и было, дескать, создано данное новообразование. А в приведенном документе создание оного объекта управления (главное направление), как видите, напрочь отсутствует. Следовательно, этим несуществующим фактом невольно подтверждается предположение, о более раннем периоде создании подобной структуры — Главное направление, чем 10-е июля.

Как я считаю, и о чем сказал выше, это создание произошло, именно, 21-го июня, вместе с образованием Ставки, за день до нападения Германии. Разумеется, здесь замешана наша «пятая колонна». О целях создания подобной структуры, как главные направления, поговорим ниже. А о приведенном документе, якобы, вышедшим из недр ГКО, можно выразиться всего двумя словами — чушь несусветная. Топорная работа деятелей от «исторической» военной науки, не более того.

Но читателю, конечно же, хочется, чтобы автор подтвердил свои высказанные предположения о Главных направлениях. Что ж, извольте!

Как известно, следы нашего героя Ивана Владимировича Тюленева привели нас из Москвы на юг Украины. И мы, по сути, почти попали во владения Одесского военного округа, где начальником тамошнего штаба был человек не так давно тянувший военную лямку, аж, в самом Генеральном штабе. Помните, ранее, упоминалось, что Матвей Васильевич Захаров был заместителем начальника Генштаба, но в результате хитрых преобразований в Наркомате обороны, его, за год до войны, от данной работы отлучили и отправили служить подальше от столичной жизни.

Однако прежде чем привести соответствующие выдержки из мемуаров маршала Захарова, вновь напомню читателю о некоторых документах. Они уже приводились ранее, но вспомнить о них еще раз, для пользы дела, ни сколько не помешает. Хотя документы, как уже отмечал, и выполнены неряшливо, да, к тому же, являются и фальшивками, — тем, не менее, вполне еще способны сыграть роль положительного героя.

«ПОСТАНОВЛЕНИЕ СНК СССР И ЦК ВКП(б)

"О СТАВКЕ ГЛАВНОГО КОМАНДОВАНИЯ

ВООРУЖЕННЫХ СИЛ СОЮЗА ССР"

№ 1724-733сс 23 июня 1941 г.

Совершенно секретно

Особая папка

Не для опубликования

Совет Народных Комиссаров Союза ССР и Центральный Комитет ВКП(б)

ПОСТАНОВЛЯЮТ:

Создать Ставку Главного Командования Вооруженных Сил Союза ССР в

составе:

тт. Наркома обороны Маршала Тимошенко (председатель), начальника Генштаба Жукова, Сталина, Молотова, Маршала Ворошилова, Маршала

Буденного и Наркома Военно-морского Флота адмирала Кузнецова.

При Ставке организовать институт постоянных советников Ставки в составе:

тт. Маршала Кулика, Маршала Шапошникова, Мерецкова, начальника Военно-Воздушных Сил Жигарева, Ватутина, начальника ПВО Воронова, Микояна, Кагановича, Берия, Вознесенского, Жданова, Маленкова, Мехлиса.

Председатель Совнаркома СССР,

Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) И.Сталин

АП РФ. Ф.93. Коллекция документов».

Выделенные жирным шрифтом фамилии — это и есть «герои» первых дней войны. В основном, о них пойдет речь в данной главе. Но последняя группа лиц, выделенная курсивом: Жданов, Маленков и Мехлис, тоже представляют особый повышенный интерес, о чем и поговорим ниже.

Хотелось бы, также, задать еще дополнительный вопрос к составителям данного «шедевра». Если уж, указали Председателя Ставки, то почему умолчали о его заместителе? Ведь случись, что с Тимошенко (например, попьет холодного молочка при летней жаре и заболеет, как Жуков — «бруцеллезом»), то кто же будет замещать его на столь высокой должности, тем более, когда идет война?

Указывать настоящего заместителя невозможно из-за наличия в списке Сталина, который ломает все планы фальсификаторов. Не указывать Сталина в составе Ставки нельзя. Сразу возникнет масса неприятных вопросов, один из которых неизбежно будет таким: «А почему нет в руководстве Главного командования страны товарища Сталина?». И что ответить в таком случае?

Указывать Сталина в первоначальном составе Ставки сложно, о чем уже говорилось: сам себя глава правительства назначил рядовым членом в органе управления вооруженными силами страны. Поэтому вопрос о заместителе, не хуже зубной боли для людей, состряпавших данный документ.

Предположим, что в заместителях решили упомянуть самого Сталина, посчитав, что этим скроют настоящее лицо, и отметили бы этот факт в документе. Пусть и невольно, но этим сразу бы выдали фальшивку. Вождь — в заместителях?! Тем более что сам себя и утвердил?! Да, но наличие в заместителях, например, Ворошилова или Буденного, вновь поставило бы составителей документа в неловкое положение: «А что там, простите, в таком случае делает наш дорогой Иосиф Виссарионович, уже на третьих ролях?». И какой же составители могли дать ответ, в таком случае?

Поэтому лучшее, что можно было придумать хрущевцам-заговорщикам в такой ситуации со Сталиным по первым дням войны — это ограничится только ролью Председателя Ставки — своего рода, свадебным генералом, а на данный момент, маршалом Тимошенко, а всех остальных, приведенных товарищей из списочного состава, оставить в роли рядовых членов. Пусть, дескать, сами разбираются, кто есть кто? Даже, в роли «Главкома».

Как помните, в Хрущевской «Истории Великой Отечественной войны» из состава Ставки рискнули упомянуть, лишь, одного Тимошенко. О Сталине, в то время, решили благоразумно промолчать. Его же, как говорил Хрущев, не было в Кремле. Поэтому приводить в «Истории ВОВ» полный состав Ставки без Сталина — не рискнули. Одно дело болтать для делегатов XX съезда, о якобы, сбежавшем из Кремля Сталине, другое — подтверждать в официальных исторических документах его отсутствие без объяснения причин.

Когда рассматривался вопрос о Ставке, я уже выдвигал предположение, что Сталина в том списке не было по «уважительной» причине о которой поговорим позднее в одной из глав. В таком случае заместитель в настоящем списке был, но его, в дальнейшем, постарались не упоминать, чтобы не исказить нарисованную благостную картину под названием «22 июня Молотов и Сталин читают в Кремле ноту Германского правительства».

Скорее всего, тот, кто указан вторым в составе Ставки и был в роли заместителя. Я имею в виду начальника Генштаба товарища Жукова. Именно он, и выполнял функции Заместителя Председателя Ставки. Вот теперь ему, в этой должности, было с руки, и проявлять необъяснимую активность по тем дням, и, якобы, звонить на дачу самому Сталину: Тимошенко, видимо, уже, хлебнул чего-то холодненького, и у него что-то случилось с горлом, так как не мог говорить по телефону. К счастью, подвернулся Жуков с хорошо поставленным командирским голосом (о чем, мы уже узнали, ранее), и его, к тому же, крайне трудно было смутить при любом разговоре.

Но вернемся к документу о Ставке. Ведь, именно, из этого приведенного списочного состава и должно было формироваться Главное командование. Сложность только в том, как его, то есть, командование, выделить из данного списка? Может объединить усилия с другим документом, тоже, приводимым ранее? Этот документ, всё из той же серии фальшивок. Однако пусть и он, даже в таком виде, поработает на пользу Отечеству.

«ЧЕРНОВИК ПОСТАНОВЛЕНИЯ ПОЛИТБЮРО ЦК ВКП(б)

ОБ ОРГАНИЗАЦИИ ФРОНТОВ И НАЗНАЧЕНИЯХ КОМАНДНОГО СОСТАВА

Особая папка 21 июня 1941 г.

I.

1. Организовать Южный фронт в составе двух армии с местопребыванием Военного совета в Виннице.

2. Командующим Южного фронта назначить т. Тюленева, с оставлением за ним должности командующего МВО.

3. Членом Военного Совета Южфронта назначить т. Запорожца.

II.

Ввиду откомандирования тов. Запорожца членом Военного Совета Южного фронта, назначить т. Мехлиса начальником Главного управления политической пропаганды Красной Армии, с сохранением за ним должности наркома госконтроля.

III.

1. Назначить командующим армиями второй линии т. Буденного.

2. Членом Военного Совета армий второй линии назначить секретаря ЦК ВКП(б) т. Маленкова.

3. Поручить наркому обороны т. Тимошенко и командующему армиями второй линии т. Буденному сорганизовать штаб, с местопребыванием в Брянске.

IV.

Поручить нач. Генштаба т. Жукову общее руководство Юго-Западным и Южным фронтами, с выездом на место.

V.

Поручить т. Мерецкову общее руководство Северным фронтом, с выездом на место.

VI.

Назначить членом Военного Совета Северного фронта секретаря Ленин-

градского горкома ВКП(б) т. Кузнецова.

АП РФ. Ф.З. Оп.50. Д. 125. Лл.75–76. Рукопись, подлинник, автограф Г.М.Маленкова.

Имеются пометы и исправления».

Ранее, уже отмечались многие несуразности данного документа, но можно продолжить их перечень.

Дело в том, что Винница, все же входила в полосу действия Юго-Западного фронта. Как же там мог оказаться штаб Южного фронта? Кроме того, не ясно: будет ли осуществляться новая нарезка разделительных полос фронтов, и главное, кем?

Обратите внимание, что Жуков указан в должности, а Мерецков — нет! Не захотели почему-то упоминать ни предыдущую должность Кирилла Афанасьевича, ни его новое назначение.

Если Жукову поручено осуществлять общее руководство, то, во-первых, кто же будет вместо него в Генеральном штабе, и, во-вторых, где расположено, это самое «место», куда он должен выехать, судя по всему из Москвы?

Как, видите, фамилия нашего «героя» — Георгия Константиновича, кочует из одного документа в другой, и везде он на ведущих ролях. Но если Жуков, являлся заместителем Тимошенко, уже, не как Наркома обороны, а как Председателя Ставки, то тогда видится совсем другая картина. Это уже, вполне возможно, и фронтовая деятельность, где в конкретном ведении людские и материальные ресурсы бывших округов. За Генштабом можно поручить приглядывать и заместителю Ватутину, а самому, засучив рукава, взяться за это новое дело, тем более, как известно, Жуков к штабной работе особых симпатий не питал. Главное, в этом его новом назначении, то, что он осуществляет общее руководство двумя фронтами. Один — Юго-Западный сформирован еще по предвоенному плану прикрытия границы, а второй — Южный, как видите, скоропалительно сорганизован за день до войны. Вот вам и появилась готовая структура Юго-Западного направления, и что характерно, именно, с двумя фронтами. Осталось только назначить Главкома.

Прервемся на короткое время с рассмотрением вопроса по данному направлению. У нас же отложена встреча с Матвеем Васильевичем Захаровым, который на тот момент, предвоенных событий июня 1941 года, находился, как уже упомянуто, в должности начальника штаба Одесского военного округа.

Уточним, еще раз, суть дела связанного с Захаровым. По плану прикрытия границы с Румынией на Одесский военный округ возлагалась задача при начале военных действий на базе управления округом сформировать 9-ю армию, которая организационно входила в структуру Юго-Западного фронта. Ни о каком самостоятельном фронте на базе Одесского военного округа, поначалу, речь и не шла. Но учитывая длинную протяженность границы, местное начальство пожелало привлечь под свое крыло дополнительные силы, для чего, вроде бы, направило докладную записку в Генеральный штаб с просьбой помочь, чем могут. Однако в Москве, на тот момент, посчитали, что и наличествующими воинскими частями очень даже «можно вести успешные активные действия на фокшанско-бухарестском направлении». Итог всего дела таков: на все предложения руководства округом об увеличении войсковых частей, ответа из вышестоящих структур, они не получили. А ведь, в докладной записке помимо всего прочего, округ, вроде бы, осмелился попросить еще и целый самостоятельный фронт развернуть на румынском направлении. Но оказалось, что события потекли своим чередом.

В дальнейшем Одесский округ, как и все округа западного направления, получили приказ, направленный Комитетом обороны при СНК о приведении войск в полную боевую готовность и выдвижении их к государственной границе. В соответствии с планом развертывания, на базе управления округом образовывалась 9-я армия, задача которой была прикрывать румынское направление. Место дислокации штаба предписано было расположить в Тирасполе. Вот что вспоминал М.В.Захаров по тем дням:

«Утром 20 июня управление 9-й армии тронулось в путь. На следующий день с разрешения командующего войсками округа я также выехал из Одессы поездом в Тирасполь и вечером прибыл в штаб армии…

Собранный по боевой тревоге к 5 часам утра 20 июня личный состав, выделенный на формирование управления 9-й армии, был отправлен на автомашинах в Тирасполь. Мне выехать из Одессы в этот день не удалось по служебным делам. С разрешения командующего войсками округа я выехал 21 июня поездом и прибыл в Тирасполь вечером того же дня».

Все складывалось пока неплохо для местного руководства, даже, несмотря на то, что Наркомат обороны постарался нивелировать отданный ранее, приказ о полной боевой готовности войск приграничных районов. Не здесь, на юге, решалась судьба войны, поэтому у московских Мазеп, руки не дошли, чтобы скомкать планы местного руководства.

Полевое управление 9-й армии уже 20 июня (!) оказалось на нужном месте в Тирасполе. Войска, тоже, пришли в движение. Осталось ждать начала войны.

Вдруг, неизвестно куда (?), во втором часу ночи 22 июня направляется та, самая, известнейшая Директива из Москвы. Это, условно говоря, первая Директива, в которой Тимошенко и Жуков, якобы, предупреждают командующих округами о возможном нападении Германии. И что же мы читаем в шапке Директивы № 1?

«ВОЕННЫМ СОВЕТАМ ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО.

КОПИЯ НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА».

Происходит какая-то путаница? В Тирасполе уже развернуто управление 9-й армии, а их именуют еще по меркам мирного времени — Одесским военным округом. Такое же положение и с другими округами, хотя их фронтовые управления, тоже, как уверял нас Жуков, уже находились на предписанных свыше командных пунктах. Так какому же руководству была адресована данная Директива и куда она была направлена? Если брать в расчет, упомянутый нами Одесский округ, то, практически, всё его руководство было, уже, давным-давно на новом месте, в Тирасполе. Получается, что дуэт Тимошенко-Жуков отсылали Директиву во вчерашний день. С точки зрения, задержки информированности командования фронтами о предписываемых им действиях, то подобный способ отправки «срочной» Директивы, очень хорошо встраивается в предполагаемую схему торможения. Лучше и не придумаешь! Выходит, что данная Директива № 1 была отправлена на «старые квартиры» и во все другие западные приграничные округа. А куда торопиться-то? Вдруг немцы передумают нападать? Да и Сталин все равно спит. К тому же, еще ночь на дворе! Не будут же в это время самолеты рассредоточивать и маскировать.

Значит, в Прибалтийском округе, который развернул фронтовое управление в Паневежисе, Директиву направили по старому адресу в Ригу. В Киевском округе, вместо Тарнополя, Директиву направили в Киев. И только в Западном округе, в результате хитро задуманной операции, могли, действительно, ограничиться старым адресом в Минске.

Ну, да, ладно. Важно, что документ, все же, отправили, а то могли бы последовать пословице, что утро вечера мудренее.

Теперь, что касается наших одесситов. Если что и говорилось в Директиве относительно Одесского военного округа, то уж, во всяком случае, не о развертывании фронта. Так, прислали по случаю тревожной ситуации на границе, много «хороших» наставлений и дело с концом. Это, что касается существа «липовой» Директивы. Ясное дело, что она, уже, должна была быть направлена фронтовым структурам в места их выдвижения, а не по месту их предыдущего нахождения, как окружного начальства.

Что можно сказать, кроме всего прочего об этом документе? Читателей уверяли и уверяют, и по сей день, что данной Директивой войска приграничной зоны подняли по боевой тревоге. Точнее, можно было бы сказать и так, что данная Директива, являла собой введение в действие плана прикрытия западных границ, так как в ней, как раз и было заявлено о недопущении противника на советскую территорию.

В пункте 2. Директивы приведено: «войскам… военных округов в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников».

А в пункте 3, вообще говориться о предписываемых действиях:

«а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районом на государственной границе».

…

в) все части привести в боевую готовность…

Несколько слов о боевой готовности. Понятно, что хитро написано. То, что врага надо встречать в полной боевой готовности — это не надо быть Жуковым, чтобы понимать существо дела. Но приведение войск в состояние полной боевой готовности — это не строка в Директиве. Это комплекс мероприятий, рассчитанный не на минуты и часы, а — дни! Кроме перехода войск на новую ступень боевой готовности, он включает в себя и эвакуацию из приграничных районов население и семьи командно-политического состава Красной Армии. Мы еще поговорим на эту тему, когда будет рассматривать подготовку к войне военно-морского флота.

А то понаписали в Директиве — все части привести в боевую готовность. Какую? На местах, дескать, знают, что к чему. Обратили ли внимание, что о военных моряках ни слова не сказали. То есть о боевой готовности флота, видимо, должен был лично побеспокоиться нарком ВМФ Кузнецов. Может быть, для этого ему и направили копию данной Директивы? Однако с такой бумагой Николаю Герасимовичу, скорее всего сподручней было бы сходить до ветра. Все была бы, какая никакая, а польза.

Еще несколько длинных строк о боевой готовности. Бытует мнение, что у нашей армии и флота перед войной были разные степени боевой готовности. На флоте, дескать, было три степени, а в армии, как кот наплакал, всего — две. Сначала о подобной нестыковке, а затем — почему официоз предложил такой вариант развития событий? Но как всегда без показа документов той поры.

То, что должна быть повседневная боевая готовность в армии и на флоте и доказывать не нужно. Иначе, для чего же созданы подобные структуры в государстве? Не для одних же парадов на Красной площади. В последующем вектор боевой готовности у них, почему-то, раздваивается. На флоте вводится повышенная боевая готовность, а в армии — все остается по-прежнему, с ковырянием в носу. И только, когда уже грудь в грудь с врагом, по мнению официальных военных историков, то, дескать, тогда и вступает в силу положение о полной боевой готовности. Могла ли существовать подобная ситуация в действительности? Попробуем разобраться.

А для чего, вообще, вводится повышенная боевая готовность в войсках, и на флоте, тоже? Представим себе, что вблизи наших границ со стороны сопредельного государства начинает скапливаться большое количество военной техники и живой силы, фактически, потенциального противника. Как должно отреагировать на все это наше военное начальство и правительство? Необходимо запросить через посольство, что там собирается делать такое большое скопление военного люда, и долго ли это будет продолжаться? Нам объясняют, что вблизи границы, дескать, состоится футбольный матч между двумя военными группировками соседей: красно-синими в полосочку, и черно-белыми в клеточку. А все остальные собравшиеся — это, дескать, болельщики, с разных сторон. Если наше правительство не полные бараны с мякиной в голове, вместо мозгов, то оно должно отдать приказ военным привести воинские части, находящиеся в данном районе у границы в состояние повышенной боевой готовности и зорко следить, не превысит ли число «болельщиков» критическую массу, которая может вторгнуться на нашу территорию. К тому же прикажут еще, и подтянуть к границе дополнительные контингенты войск, с целью, что те, тоже, хотят полюбопытствовать, как там на «футбольном поле» у соседей будут развиваться события? Соответственно, и на флоте произойдут позитивные подвижки. Морячки тоже подтянут ремешки на брюках.

Если наши соседи по границе поймут, что затея с «футбольным матчем» провалилась, то «перенесут» его вглубь своей страны. Соответственно от границы уберутся и многочисленные «болельщики». Напряжение спадет и ситуация на границе снова примет первоначальные формы. Нашим уже без нужды станет держать у границы такое количество войск, и прибывшие контингенты возвратятся к местам своей постоянной дислокации. Таким образом, состояние повышенной боевой готовности войск прикрытия будет свернуто и все вернется на стадию повседневной боевой готовности. И флотские ослабят ремешки на брюках.

Но в таком случае в представленном официозом утверждении о разных степенях боевой готовности, появляется трещина. Флот приведен в состояние повышенной боевой готовности, а армия — нет. Разве у нас с Германией по 1941 году намечались чисто морские сражения вдали от родных берегов, что не было нужды армию беспокоить? Или что? — немцы испугались наших тральщиков с деревянными корпусами и дали команду «Отбой!» своей эскадре, чтобы «Тирпиц» уберечь? Поэтому и не состоялась, дескать, битва морских титанов: Германии и Советского Союза. Поэтому повышенную боевую готовность и свернули на флоте. А сухопутным войскам, надо понимать, вообще, не было дел до потенциального противника. Подумаешь, «футбольный матч» на границе? Может его, в скором времени, перенесут на родину футбола в Англию? Зачем нам повышенная боевая готовность? Мы лучше кино посмотрим, на концерт сходим, и мороженое поедим!

Да, но что делать, если беспокойные соседи «футбольный матч» не перенесут, а наоборот, пригонят к границе еще большее число «болельщиков»? Тут и ежу станет понятно, что соседи хотят поближе познакомить нас со своей «футбольной» стратегией и тактикой. Видимо, планируют провести «футбольный матч» уже на нашей территории, без согласования с нашими верхами.

Вот тогда, по здравому разумению, и вводится в войсках прикрытия границы следующая стадия боевой подготовки — полная боевая готовность. Вследствие этого, начинается эвакуация населения из приграничной зоны и то, о чем мы говорили выше: эвакуация семей командно-политического состава, как в нашем случае, Красной Армии и Военно-Морского флота. При проведении «матчей» такого уровня, как правило, вспыхивают беспорядки среди «болельщиков». С целью поберечь жен и детишек от бесчинствующих «фанатов» их, целесообразнее, отправить вглубь страны. А мужичкам в военной форме надлежит забыть о кино, о концертах, и о мороженом, а быстренько отправиться на военные склады и запастись дополнительным оружием и боеприпасами. Ну и прочее, и прочее, что положено делать в таком случае.

Но у нас-то и с полной боевой готовности не получилось, в должной мере, поэтому, что же, официоз будет мурлыкать о повышенной?

Теперь о том, почему официоз все же предложил такую форму боевой готовности наших вооруженных сил? На флоте, дескать, — три степени, а в армии — две. Предполагаю следующее. Дело в том, что еще в 1959 году, задолго до Жуковских «мемуаров», Арсений Головко, бывший командующий Северным флотом в своих воспоминаниях приводил описание трех степеней боевой готовности на флоте. И адмирал Кузнецов подтверждал сказанное в своих книгах о тех же, трех степенях боевой готовности. Эти книги большими тиражами разошлись по стране. Не станешь же, после этого, принижать флотоводцев в умственной отсталости, дескать, им почудилось, что было три степени боевой готовности. Высокое начальство подумало и решило оставить, как есть, то есть — три, тем более, не на флоте поначалу все решалось? Мы с данными моряками еще столкнемся в главе о том, как советское морское командование встретило начало войны.

А вот как же выкрутиться с армией? Как же объяснить гражданам страны, что Германия напала внезапно? Ведь о том, что на границе готовится проведение «футбольного матча» было известно заранее. «Болельщиков» прибыло со всех стран Европы, как на проходящий чемпионат по футболу! Трудно не заметить. И посольские вовремя позаботились узнать, сколько «футбольных матчей» состоится, и в каких городах будут играть. Практически, получалось, что по всей нашей западной границе.

Как же понимать, что наши войска не привели в повышенную боевую готовность, которой, якобы, не существовало, когда на западное направление подтягивались воинские контингенты из сибирских округов? И это в связи, с чем же произошло? Неужели командующие тех округов решили ноги размять по своему усмотрению?

А с полной боевой готовностью, вообще, получился полный конфуз, если такое слово уместно употребить при случившейся трагедии. О какой эвакуации семей военнослужащих, можно говорить, когда войска-то по боевой тревоге не подняли! Как все это объяснить? Выкрутились тем, что, дескать, в Красной Армии до войны повышенной боевой готовности никогда отродясь и не было, а с полной боевой готовностью просто получилась (ну, кто бы мог подумать!) досадное недоразумение. Оказывается, «нехороший» Сталин «лапу» наложил на «правильные» решения военных. Правда, дескать, Жуков все же подсуетился, Директивку отослал в округа, мол: «Держитесь, товарищи бойцы и командиры. Скоро Сталина разбудим и откроем ему глаза на правду!». Да, Директива, к сожалению, в проводах запуталась и опоздала к сроку. И петух, вовремя, не прокукарекал на рассвете — не разбудил Красную Армию у границы. И Сталин спросонья, не понял сути дела и «протянул резину». И Ставка полтора дня собиралась — видимо, «крутили бутылочку» в Кремле: кому быть Председателем? Вождь, скорее всего, сам остановил стеклянную емкость, прямо указав на Тимошенко — быть по сему!

Конечно, изложено в шутливой форме, но можно ли поверить во все сказанное официозом о боевой готовности? Конечно, можно, если выступить в роли домохозяйки, слушающей по телевизору различные суждения современных историков о войне и Сталине, густо сдобренных показом телесериалов.

Но, ведь, данная работа рассчитана на людей, с извилинкой в голове, как, впрочем, и на тех, кто признает у себя наличие таковой. Неужели нельзя задуматься над поставленными автором вопросами? У Жукова, как понимаете, о степенях боевой готовности написано маловразумительно. Что ему начеркал официоз в «Воспоминаниях», то он и подмахнул — не глядя. А то прикидывается простачком с петлицами генерала армии, что-то невнятное толкующим о своей деятельности на посту начальника Генштаба.

Однако возвращаемся к существу приведенного документа (Директивы) отправленного, как нас уверяют, дуэтом Тимошенко-Жуков. Неужели не знал начальник Генерального штаба, что в приведенной им «Директиве» должна была присутствовать еще одна подпись должностного лица, которой нет, но, судя по статусу документа, должна была там быть в наличие?

А почему ее не было, этой подписи? Лучше бы спросить об этом Георгия Константиновича с товарищами консультантами, но нас разделяет гигантский временной отрезок в полстолетия.

Вполне вероятно это произошло из-за того, что данная Директива была послана новообразованной Ставкой, а не Наркоматом обороны. Отсюда, как видите, и отсутствие в «шапке» документа военной структуры его выпустившей. Ставку же невозможно привести, а Наркомат обороны потянет за собой то, о чем мы вели разговор выше — вопрос о третьей подписи. А этого Жукову с товарищами, как раз и не надо.

Данная Директива — это заведомо искаженный документ, потому что в нем нет самого главного, на тот момент, — поднятие войск западных направлений по боевой тревоге. Отсюда, скорее всего, и отсутствие подписи третьего лица.

Действительно, на тот момент (конец дня 21-го июня), надо было думать уже не о боевой готовности войск (время-то уже упущено), а о том, чтобы воинские части, хотя бы, не застали врасплох у границы.

Думается, что настоящий-то документ, посланный в войска, в последующем как архивный документ, претерпел изменения, то есть, его слегка подкорректировали. Поэтому, то, что у Жукова в мемуарах приведено по поводу данной Директивы, якобы, выпущенной Наркоматом обороны — чистая «липа», фальшивка.

Да, но интересно, знать: «А какой же тогда Директивой (или приказом) вводился в действие план прикрытия госграницы, если не этой?» Или так, по наитию и стали воевать? По идеи, именно, эта Директива должна была поднимать войска по боевой тревоге, но подлинность ее, крайне сомнительна.

А как же до Жуковских «Воспоминаний» военные историки обыгрывали эту тему — введение плана прикрытия государственной границы?

В хрущевские времена Жуков был в опале, и поэтому ему можно было, в определенной мере, предъявить вину за случившееся на границе с нашими войсками. Командный состав округов знал же настоящее положение дела по тем дням: не все же погибли в войну. Они же читали подлинное сообщение из Москвы. Поэтому наряду со Сталиным, вину за поражение первых дней переложили на плечи военного руководства Красной Армии. Разумеется, без упоминания имен. Так, отделались общими словами.

Как же преподнесли читателям тех, шестидесятых годов, начало войны в исследовательских работах? Прозвучало так: дескать, «некоторые руководители Наркомата обороны и Генерального штаба (Видимо, Тимошенко, Жуков и другие. — В.М.) не сумели сделать правильных выводов из создавшейся обстановки и не приняли своевременно мер по приведению Вооруженных Сил в боевую готовность».

Неплохо смотрелось даже для 60-х годов при самом Хрущеве. Речь-то, ведь, шла о полной боевой готовности наших войск, которой, к сожалению не было. Стоит ли, в таком случае, говорить о степенях боевой готовности, или о какой-то там боевой тревоге. Немец стал стрелять и бомбить — наши, в конце концов, стали принимать ответные меры. Вот вам и вся боевая готовность, и вся боевая тревога. Неужели, дескать, наши командиры не поняли, что началась война?

К тому же, интересно знать, как по тем 60-ым годам, назывался документ, который отправили в округа Жуков и компания? О Ставке при Хрущеве, вообще, предпочли помалкивать. Решили оставить, только Наркомат обороны, коли там нашлись частично виноватые. Читаем далее.

«Достаточно сказать, что приказ Наркома обороны «О развертывании войск в соответствии с планом прикрытия мобилизации и стратегического сосредоточения», переданный по телеграфу, был получен в приграничных округах лишь в ночь на 22 июня 1941 года, когда уже началась война».

То есть, Директивой на тот момент еще и не пахло, поэтому обществу был предложен всего-навсего, лишь приказ от лица Наркомата обороны. Видите, как называлась бумага, которая должна была 22-го июня уйти в войска (или ушла 18 июня?). К тому же черным по белому написано, что и этот отданный приказ в войска опоздал — началась война.

После смещения Хрущева отношение к Жукову изменилось на противоположное. Кто-то же должен был стать героем войны! Политбюро сделало выбор в пользу героя Халхин-Гола. Соответственно, должен был измениться и документ, отправленный в округа накануне войны. Так, скорее всего, и появилась для солидности Директива. В нее, как видите, воткнули полную боевую готовность войск, которая, даже во времена Хрущева не состоялась, и таким образом нужный документ был готов для употребления широкими советскими массами.

А наш «верный защитник» Отечества — Георгий Константинович, стал выпекать эти Директивы, как блины на сковородке. Помните, как они вылетали с его подписью одна за другой. И все с благими намерениями: разбить супостата. Он и сам-то не утерпел — уж очень хотелось пальнуть по немцам. Из Москвы далековато, поэтому решил перебраться, поближе к военным действиям, в Тарнополь. Сам Хрущев, в те далекие 60-е годы, себя по началу войны никак не обозначил. Еще не придумал, где же ему надлежало быть.

Сколько мы говорили о Генеральном штабе, но, пока, ни разу не мелькнула фигура товарища Василевского. Он ведь тоже крутился в Генеральном штабе перед войной. Может чего и скажет нам интересного? Давайте-ка заглянем и в его мемуары. Тоже, ведь, своего рода, «светоч» военной мысли.

Александр Михайлович, разумеется, в подробностях знал все коллизии с этой лжеДирективой, как и то, что там было в Кремле и его окрестностях, по первым дням войны. Решил, однако, поддержать товарищей в маршальских погонах. Если Жуков упомянул в мемуарах, что Ставка создана 23 июня, то кто же тогда руководил войсками в первый день войны? Разве можно согласиться с тем, что наши генералы и маршалы не знали, как будут руководить войсками в случае начала войны? Эти вопросы оговариваются загодя, а не в тот момент, когда враг нападает на страну. Так что, по-детски наивный лепет товарища Жукова, что, дескать, рано утром они с Тимошенко документ о Ставке все же принесли Сталину, а тот, взял, да и отложил документ на потом — есть заурядная ложь, цель которой прикрыть творимые безобразия. Поэтому в его «Воспоминаниях» приведен текст только Директивы № 1, да и то, без подписи третьего лица, а тексты последующих Директив при издании «Воспоминаний» благоразумно были опущены. О них было только упоминание на словах самим автором. И все!

Помните, я говорил, что Жуков схитрил: дескать, убыл на Украину, и что там было без него, в Москве — не в курсе. Василевский, решил заполнить образовавшуюся пустоту. Иначе, получается очевидная глупость — выходит, что войска не только не привели в состояние полной боевой готовности, не только не подняли по боевой тревоге, но ими, 22-го июня, вообще, никто не руководил?!

Читаем, что Василевский написал в своем, тоже, «бессмертном» творении под названием «Дело всей жизни». Не дрогнула рука, когда выводил на бумаге такое:

«22 июня 1941 года руководство вооруженной борьбой осуществлялось Главным военным советом. На следующий день была создана Ставка Главного командования».

Это было напечатано в первых изданиях его мемуаров. Руководство вооруженной борьбой — это что? — из восточных единоборств на мечах? Напишут же такое. По-Василевскому получается, что руководство войсками с началом войны осуществлялось, как бы, спонтанно. Тяжкий жребий пал на Главный военный совет. В более поздних редакциях, текст немного подправили. Теперь руководство осуществляется, как бы, по заранее продуманному плану.

Читаем новую редакцию.

«22 июня военными действиями руководил, как и предусматривалось, Главный военный совет, но уже на следующий день была создана Ставка Главного командования Вооруженных Сил Союза ССР».

Теперь вооруженную борьбу заменили военными действиями. Не осмелился, однако, Василевский написать, что руководили Красной Армией. По понятным причинам, что все было как раз, наоборот. Красную Армию сдавали врагу.

А какое длинное название Ставки употребил наш штабной стратег, в последующих изданиях, что, не то, что запомнить, — с трудом можно выговорить. Мог бы, заодно, и «ССР» расшифровать от усердия. Еще большей солидности прибавилось бы в названии. Однако закончим «глубокую» мысль Александра Михайловича о новообразованной Ставке.

«Я сказал бы, что она носила несколько демократический характер, так как во главе ее был не главнокомандующий, а председатель — нарком обороны Маршал Советского Союза С.К.Тимошенко».

Товарищ Василевский, несколько запутался в терминологии о понятиях демократии, по причине частого общения с Хрущевым. Придется его поправить. Правильнее звучало бы — «демократичный характер».

Хотя, дело-то не в должности и звании руководящего лица (Ставки), а в форме отношений: начальник — подчиненный. Вообще говоря, армия — это, конечно, не та, среда обитания, где правит бал демократия. Но, тем, не менее, если командир прислушивается к голосу подчиненных, то это, есть признак разумного демократичного руководства. Если же командир, есть деспот в погонах, самодур и держиморда, то даже, если он будет в должности председателя, например, той же Ставки, — вряд ли та изменится по сути, а будет носить, по Василевскому, «демократический(?) характер».

Теперь вернемся к существу дела, ради которого и привел выдержки из данных мемуаров. Василевский, выгораживая Жукова и его подельников по тем, начальным дням войны, сам, невольно, попадает впросак. Понятно, что Александр Михайлович латает образовавшуюся брешь — 22 июня. По его утверждению, в этот день Красной Армией руководил Главный военный совет. Правда, он почему-то не упомянул, что данный орган входил в состав Наркомата обороны, а не функционировал самостоятельно, сам по себе.

Что еще вызывает, и удивление, и недоумение одновременно? По Василевскому выходит, что в случае нападения Германии войсками сначала немного покомандует Главный военный совет, а когда Жуков принесет документы по Ставке на подпись Сталину, то, после их утверждения, к делу подключатся товарищи, вошедшие в состав данного новообразования.

Ему бы холодный компресс на голову, чтобы не писал подобное, а он еще рассказывает своим читателям о демократическом характере образованной, якобы, 23-го июня, Ставке.

Так как наше высшее военное руководство все время говорит неправду, то происходит непрерывная путаница по событиям. Очень сложно при вранье прийти к общему знаменателю. Вот и в данном случае Василевский невольно подставляет Жукова, уверяя, что Тимошенко был не Главнокомандующим, а только Председателем Ставки. Вот и разберись с нашими маршалами: кто из них, менее лжив в своих мемуарах? И это, заметьте, с разнообразной помощью при написании своих опусов. Включая целый штат всевозможных редакторов, консультантов и рецензентов от различных институтов по военной, и прочей, Историям. Вдобавок ко всему, еще и в обнимку с архивами. И всё, оказывается, не впрок, когда заранее пишешь неправду!

В чем еще состоит промах товарища Василевского? Как бы коряво он не убеждал читателя, кто именно, руководил войсками в первый день войны, ему ли не знать, что в приведенной Жуковым Директиве № 1 отсутствовала подпись третьего лица, коли привел Главный военный совет?

Александр Михайлович, видимо, пытался убедить читателей, что данная Директива вышла из недр Наркомата обороны, не приводя, однако сведения о том, что упомянутый им безымянный Главный военный совет относился, именно, к данному ведомству. Об этом, товарищ Василевский благоразумно промолчал, чтобы не разрушить выдуманную им же, хрупкую конструкцию, якобы, управления Красной Армией по первому дню. Знал он, конечно, что лукавит в данном случае, но что поделаешь? — партийная дисциплина — выше совести.

Наш товарищ Василевский, спаситель «чести» маршалов, являясь на тот момент, первым заместителем Оперативного управления Генерального штаба, конечно же, знал, что по Положению о введение в действие плана прикрытия (а это и есть, условно говоря, данная Директива № 1), в ней должна была стоять подпись члена Главного Военного совета при Наркомате обороны. В приведенной Директиве, как все знают, ее не было. Кроме того, особенность данной подписи состояла в том, что лицо, ее представляющее, относилось к партийной власти страны. А она, с октября 1917 года и до самого последнего дня падения Советского Союза, и являлась основной властью страны. И никакие военные не могли и шагу ступить, чтобы проявлять самостоятельность в принятии важных государственных решений, без партийного благословения. Разумеется, в плане обороны страны.

А как раз, незадолго перед войной был введен в действие приказ Наркома обороны Тимошенко об изменении состава Главного Военного Совета на основании Постановления ЦК ВКП(б). Об этом мы говорили в главе о Ставке. Повторяться обо всем составе не имеет смысла, поэтому поведем речь только о лицах, относящихся к высшему партийному руководству страны. Их в списке, как помните, было всего трое: Жданов, Маленков и Мехлис (Это как раз те, лица от партии, которые, якобы, фигурировали в Постановлении Политбюро от 21 июня о создании Ставки). Кто-то из них, в зависимости от ситуации и нахождения в Москве, должен был подписать эту, якобы, злосчастную Директиву № 1. Но, увы! Никто из них не обмакнул перо в чернильницу. Ставка была «липовой», с точки зрения этих лиц, поэтому для них она не являлась легитимным органом. Возможно, что один из них и поставил подпись под настоящим документом, подготовленным на Главном Военном совете Наркомата обороны. Вопрос тогда прозвучит так: «А был ли дан ход этому документу?»

Разумеется, был. Помните, выше упомянутый приказ Наркома обороны из исследований 60-х годов «О развертывании войск в соответствии с планом прикрытия мобилизации и стратегического сосредоточения»,

Скорее всего, данный документ и был отправлен в войска 18 июня. Он приводил Красную Армию и Военно-морской флот в состояние полной боевой готовности. Осталось только ждать кодового сигнала боевой тревоги.

Как известно, впоследствии, произошла отмена полной боевой готовности и, как итог происходящего, накануне нападения Германии в западные округа пришла Директива № 1 Тимошенко-Жукова. Что она представляла собою в действительности, остается только догадываться, так как на данный момент читающей публике представлен, увы! — препарированный документ. Одним словом — фальшивка! Но, то, что этим документов стреноживали командование округов — не подлежит сомнению.

А тот факт, что в приведенной «Директиве» отсутствует подпись члена Главного Военного Совета от партии, лишь усугубляет существо дела. Кроме того, отсутствие третьей подписи, скорее всего, указывает на то, обстоятельство, что сей документ, вышел на белый свет не из Наркомата обороны, а из Ставки, еще первого довоенного созыва. Следовательно, на 22 июня она, уже, существовала, в пику Жукову. И он, как впрочем, и Василевский, прекрасно об этом знали. Но врали! Значит, было что скрывать!

В советских газетах того времени о событиях на фронтах по первому дню войны было сказано так:

«Сводка Главного Командования Красной Армии

за 22. VI—1941 года.

С рассветом 22 июня 1941 года регулярные войска германский армии атаковали наши пограничные части на фронте от Балтийского до Черного моря и в течении первой половины дня сдерживались ими.

Со второй половины дня германские войска встретились с передовыми частями полевых войск Красной Армии. После ожесточенных боев противник был отбит с большими потерями. Только в Гродненском и Крыстынопольском направлениях противнику удалось достичь незначительных тактических успехов и занять местечки Кальвария, Стянув и Цехановец, первые два в 15 км, и последнее в 10 км, от границы.

Авиация противника атаковала ряд наших аэродромов и населенных пунктов, но всюду встречала решительный отпор наших истребителей и зенитной артиллерии, наносящих большие потери противнику. Нами обито 65 самолетов противника».

Не удержался и привел полностью первое сообщение о военных действиях с Германией в газетах того времени. По-русски написано, кто руководил войсками. Следовательно, это никоим образом не напоминает Главный Военный совет при Наркомате обороны, в чем нас хотел убедить хитроватый Василевский, а четко подтверждает то обстоятельство, что Жуков уехал на Украину с назначением, полученным из Ставки Главного Командования, которая так и называлась, на тот момент.

Но, смотрите! Даже в газету, наши военные деятели, постеснялись дать полное название своей вновь образованной военной структуры, предпочтя сокращенный вариант. Знали, видимо, что рыльце в пушку.

А читающая публика 70-х годов, ознакомившись с «Воспоминаниями» Жукова, жаждала увидеть тексты последующих, очень важных, в понимании прошедших событий Директив, проанонсированных автором. О них, как известно, к сожалению, было только одно упоминание, а увидеть их воочию, не представлялось возможным.

Вполне допускаю мысль, что данные Директивы № 2 и № 3 никогда не существовали в реалиях, а являлись прикрытие псевдо деятельности Жукова и компании.

Но, тем не менее, как и их-то, обнародовать без третьей подписи? Советская военная наука, во всяком случае, так и не решились их опубликовать. И лишь в недавнее постсоветское время «полные» тексты Директив № 2 и № 3 увидели свет. На то, есть свое объяснение.

Если же приглядеться к Директивам № 2 и № 3 выпущенным, как и первая, безымянным ведомством, то можно заметить, что авторы этой (очередной) галиматьи, все же, учли, то обстоятельство, на которое я просил обратить внимание читателей: наличие третьей подписи. На сей раз, подпись третьего лица, наконец-то, явилась на глаза читающей публики. Это член Главного Военного совета при Наркомате обороны Г.М.Маленков. Кстати, присутствует и подпись товарища Жукова, на удивление, в должности начальника Генерального штаба в Директиве № 3.

Помните, как он выкручивался, говоря, что ему на КП в Тарнополь Ватутин позвонил. Дескать, дорогой Георгий Константинович, не соблаговолите ли, дать согласие на то, чтобы Ваша подпись стояла под Директивой? Ну, что Вам стоит сказать — «Да». И Жуков взял, да и согласился для пользы дела, на будущее. Тем более, как уверял читателей — дескать, сам Сталин приказал это сделать! Так что выходит, что Жуков опять ни в чем не виноват.

Но публиковать Директивы с фамилией Маленкова было опасным занятием, так как Георгий Максимилианович прожил долгую жизнь и умер в конце Горбачевской перестройки в 1988 году. И лишь с его смертью представилась возможность приклеить к этим Директивам третью подпись высокого партийного лица, соблюдая тем самым, якобы, законность выхода документа. Только Маленков, в определенной мере, удовлетворял всем тем требованиях, при которых его фамилию, можно было поставить в конце текста Директивы. Другие товарищи: Жданов и Мехлис, выпадали бы из документа по ряду обстоятельств. А без третьей подписи Директива была бы не законной. Так что, История — мамаша капризная. К ней, с любой бумажкой, просто так не сунешься. Такие вот дела!

Кстати, обратите внимание вот еще на что: в Директиве № 1 приведенной в «Воспоминаниях» 1969 года, и Тимошенко, и Жуков приведены без указания должностей. Почему? А чтобы можно было увильнуть от прямого ответа. Это, дескать, другой документ, где не требовалась подпись члена Главного Военного совета.

А задайте, любой из читателей, вопрос знатоку военной истории: «Кем был по должности Тимошенко? А кем — Жуков?». Получите незамедлительно в ответ: «Неужели, дескать, не знаете, товарищи, кем они были в начале войны? Разумеется, Тимошенко — был наркомом обороны, а Жуков — начальником Генерального штаба! Даже у самого Василевского в мемуарах написано, что именно они, в этих должностях и подписали Директиву».

Ну, если Василевский написал, то значит, «так оно и было». С ним, ведь, тоже, много не поспоришь и не спросишь! Давно ушел в мир иной.

Но вернемся к нашим «липовым» документам. Например, в Директиве № 3 есть ряд необъяснимых обстоятельств, связанных, видимо, с ее фальсификацией.

Мы, весь документ подробно рассматривать не будем, а остановимся, в основном, только на вводной части.

ДИРЕКТИВА ВОЕННЫМ СОВЕТАМ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО,

ЗАПАДНОГО, ЮГО-ЗАПАДНОГО И ЮЖНОГО ФРОНТОВ.

№ 3 22 июня 1941 г.

Карта 1000000*.

Как видите, снова нет указания, из какого военного ведомства вышел данный документ? Как впрочем, этого не было и в предыдущих Директивах. Дескать, понимайте, сами как хотите.

1. Противник, нанося удары из Сувалковского выступа на Олитаи из района Замостье на фронте Владимир-Волынский, Радзехов, вспомогательные удары в направлениях Тильзит, Шауляй и Седлец, Волковыск, в течение 22.6, понеся большие потери, достиг небольших успехов на указанных направлениях. На остальных участках госграницы с Германией и на всей госгранице с Румынией атаки противника отбиты с большими для него потерями.

Почему такая безграмотность в оформлении документа? Апологеты Жукова стараются причесать данный документ и даже, дают правильные, с их точки зрения, поправки. Хочется спросить служивых: «А как же в таком случае пользовались подобным документом в действительности, в то, военное время?» Что? За разъяснениями звонили Тимошенко в Москву?

Есть населенный пункт — Сувалки. Правильнее звучало бы, Сувалкский выступ. Правда, в дальнейшем тексте прилагательное от данного географического названия будет употреблено правильно: Сувалкская группировка противника. Также, слегка напутано и с другим названием — Радзехов. Правильнее, Радехов. Но это мелочь. Вполне возможна опечатка при изготовлении машинописной копии в послевоенное время.

Важнее другое. В документе приводятся данные, что противник наносит удар на Олита. Могло ли такое название быть в действительности? Дело в том, что данное название города было принято до 1917 года, когда Литва входила в состав Российской империи. После ее распада, в конце 1918 года Литва получила независимость, и данный город стал именоваться Алитус, с ударением на первый слог. Данное название сохранилось и до 22 июня 1941 года. Даже на немецких картах того периода можно прочитать, то же, самое название.

Как же так получилось с данным названием? Это уже трудно отнести к опечатке в машинописной копии. Выходит, что у нашего командования были свои отличительные от других карты, не связанные с топонимикой данной местности? Дескать, плевали мы на литовские названия, нам ближе по духу наше российское?

А может, кто из честных военных историков постарался? Воткнул в «липовую» директиву, своего рода, козью ногу.

Вот такие они «подлинные» документы из архивов. В заключение по данной Директиве № 3, хотелось бы обратить внимание читателя на один из подпунктов, где говорилось об интересующем нас Южном фронте.

д) Армиям Южного фронта не допустить вторжения противника на нашу

территорию. При попытке противника нанести удар в черновицком направлении или форсировать pp.Прут и Дунай мощными фланговыми ударами наземных войск во взаимодействии с авиацией уничтожить его; двумя мехкорпусами в ночь на 23.6 сосредоточиться в районе Кишинев и лесов северо-западнее Кишинева.

Остается только гадать, кому была адресована данная Директива, если командующий фронтом Тюленев, только еще ехал поездом со своим штабом по маршруту Москва-Киев, и прибудет к месту назначения в Винницу, лишь 24 июня? А 18-я армия (одна из двух в составе фронта) еще находилась на стадии формирования в Харьковском военном округе.

В конце документа, как всегда подписи Наркома обороны Тимошенко и всюду успевающего Жукова. Но теперь, начиная с постсоветского времени к ним добавили подпись Члена Главного Военного Совета Маленкова. Чтобы все было, дескать, в ажуре. А в самом конце приведены сведения, откуда «выудили» данный документ.

Народный комиссар обороны Союза ССР Член Главного Военного Совета

Маршал Советского Союза

Тимошенко Маленков

Начальник Генерального штаба Красной Армии

генерал армии Жуков

ЦА МО РФ. Ф.48а. On. 1554. Д.90. Лл.260–262. Машинопись, заверенная копия. Имеется помета: "Отправлена в 21–15 22 июня 1941 г.".

* Не публикуется.

Столько лет документ не мог появиться на свет! Все решали в высоких партийных инстанциях, можно ли военным историкам фальшивочку протолкнуть по поводу забот и хлопот по-отечески «неутомимого труженика войны» товарища Жукова? Наконец-то, дождались и действо свершилось! Читайте и наслаждайтесь прочитанным, граждане-товарищи!

Но если, уважаемый читатель, всё абсолютно подвергать сомнению, зная, что нам сказал историк Николай Григорьевич Павленко по первым дням войны, вполне возможным будет то обстоятельство, что состав партийных деятелей, указанных в предвоенном Постановлении ВКП(б) по Главному Военному Совету, является недостоверным.

Не просто же так, Николай Григорьевич, в свое время, отметил что

«уже пятый десяток лет пошел с тех пор, как кончилась эта война, но правдивой истории о ней как не было, так и нет до сих пор…»

Следовательно, можно предположить, что из данного состава были изъяты фамилии (или фамилия) партийных деятелей (деятеля) играющие на поле оппозиции Сталину. Тогда представляется вполне реальным, что данная Директива № 1 была подписана, именно, тем лицом, упоминать которое было бы, крайне, не желательным явлением. Поэтому его и не указали в Директиве в 1969 году. Не все же, знали, что должны быть три подписи в документе. Для читающей публики тех лет сошло и так. А, в дальнейшем, все же, рискнули внести третью подпись и заменить Маленковым. Надо же, соблюсти «законность» в приведенных документах.

Предполагаю, что, именно, Л.З.Мехлисом прикрыли то лицо от оппозиции, которое в действительности было в составе Главного Военного Совета на основании Постановления ЦК ВКП(б). На Мехлиса «навешивали» и не такое. Подумаешь, воткнули в состав ГВС при Наркомате обороны.

Так вот, данный член Политбюро, прикрытый Львом Захаровичем, был из состава Мазеп, иначе бы не подписал Директиву № 1, да, и, возможно, последующие — № 2 и № 3. Поэтому-то его фамилию, в дальнейшем, при сокрытии фактов предательства, намеренно изъяли из текстов, как упомянутого Постановления ВКП(б), так и этих трех Директив.

Почему настаиваю, именно, на данной версии? Согласитесь, что в реальной жизни, Директива без третьей подписи не могла же быть отправлена в войска. Читайте, что напечатано в приведенной «шапке» Директивы (или приказа): «Военным Советам … округов». Следовательно, не только командующие округами (фронтами) знали, что в документах такого уровня исходящих из Москвы, должна присутствовать подпись члена Главного Военного совета, но и сами члены местных Военных советов, разумеется, были осведомлены о ней. Или они, что же, не члены Военных Советов округов (фронтов)? В противном случае, действительно, Директива не была бы законной, с точки зрения существующих правил. Как видите, сложности возникают и в таком, казалось бы, простом деле, как отправление Директивы в приграничные округа.

Все эти нюансы мы рассматривали с точки зрения законности выхода в свет данных Директив по самым запутанным дням нашей Истории — 21-го и 22-го июня 1941 года. Как видит читатель, многое в понимании случившегося, намеренно искажено и запутано. Поэтому нам и пришлось сделать чрезвычайно большущий круг в рассмотрении трех первых Директив, чтобы вновь вернуться к вопросу о рассылке самой первой Директивы в приграничные округа.

Снова обращаемся к первому приведенному Жуковскому документу (Директиве № 1) и вычленяем из него Одесский военный округ, так как нас, по-прежнему интересует, именно, его преобразование. Ведь, всё это определенным образом связано, и нашими Главными направлениями, о которых мы, ранее, вели разговор, и с командующим МВО Иваном Владимировичем Тюленевым, и с начальником штаба ОдВО Матвеем Васильевичем Захаровым. Как выяснится, впоследствии, по необъяснимым причинам(?), последнего, приказом Наркома обороны отстранят от занимаемой должности 19-го июня.

Уж, не за своевременное и добросовестное исполнение приказа о приведение войск округа в состояние полной боевой готовности, получил начальственный втык? Но, в текучке тех дней приказ с опозданием найдет свой адресат, поэтому Захаров в неведении своего отстранения, будет решать боевые задачи сформировавшейся 9-й армии, фактически, уже не являясь начальником штаба. Все это лишний раз подчеркивает то обстоятельство, что рассылка документации из Москвы шла на «старые квартиры», в данном случае — в Одессу.

Надеюсь, помните, зачем Захаров тормошил высокое начальство? По-поводу просьбы местного одесского командования об организации самостоятельного фронта в пределах округа.

Так вот, уважаемый читатель, вы, наверное, подумали, что московское начальство забыло об этом пожелании Захарова, навсегда? Как бы ни так! Кому надо, «вспомнили» в нужный момент! И в связи с этим Матвей Васильевич пишет, что

«ход последующих событий показал, что некоторые предложения Военного совета округа, направленные в докладной записке Генштабу, были, вероятно, приняты во внимание».

Неисповедимы пути докладной записки из Одесского округа направленной в Генштаб. Каким образом она попала в Центральный Комитет партии, а оттуда на самый верх в Политбюро, не знал никто, видимо, даже сам Захаров. Иначе бы, пояснил читателям. Может почта, по тем дням, ошиблась адресом?

Нам, важно понять одно. Этот «партийный орган», хотя чуточку, и запоздал с решением, но, тем не менее, все же, отреагировал на просьбу одесситов. Кто помог в этом деле, как я сказал, история глухо умалчивает — может музыкант, Леонид Утесов порадел за своих земляков? — но, факт создания документа наличествует. Что ж, радуйтесь товарищ Захаров! Москва, как пишете, — пошла навстречу вашим пожеланиям!

«21 июня 1941 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение создать Южный фронт в составе 9-й и 18-й армий.

Управление последней выделялось из Харьковского военного округа».

Как видите, и у Матвея Васильевича отмечен тот факт, что само Политбюро озаботилось созданием Южного фронта. Теперь две дороженьки сошлись в одну. У нас ведь есть и раннее упоминание о заботе Политбюро по созданию Южного фронта.

Странно, однако, читать данный текст. Ведь, Жуков в своих «Воспоминаниях» уверял читателя, что, лично, дал указание командующим приграничными округами за несколько дней перед войной о выводе фронтовых управлений на командные пункты. Про Одесский округ особо подчеркнул, что выводится армейское управление, то есть, 9-я армия, в составе Юго-Западного фронта. И даже место указал — куда убыть? В Тирасполь. У Захарова тоже читаем подтверждение написанного Жуковым: управление 9-й армии, действительно, уже находилось в предписанном свыше районе. Тем не менее, Политбюро «озадачилось» созданием нового фронта. Опять выходит очередная нестыковка.

Кроме того, не вызывает ли удивление у читателя появление фронтовой структуры 21 июня? Полевые управления армий (9-й и 18-й) — это уже фронт. Следовательно, все приграничные округа, если полевые управления убывают к месту расположения, превращаются во фронтовые структуры: что мы и наблюдаем по Одесскому округу. Логичным, в таком случае, выглядит и приведенное Постановление Политбюро о создании Южного фронта.

Да, но почему же в отношении других округов всё остается по-прежнему, в рамках мирного времени? И Директива № 1направлялась в округа, а не в штабы полевых управлений, убывших к предписываемому месту развертывания.

У товарища Жукова мемуары, как знает читатель, книга довольно солидного объема. Оттого автору видимо трудно было упомнить, что ранее написал. Поэтому про фронтовые управления приграничных округов, отмеченные в книге, которые он уже отправил к месту новой дислокации, малость подзабыл, а товарищи-рецензенты, вовремя, не подправили. Бывают, «досадные промахи», и в издательском деле.

К тому же Жукову с консультантами, видимо, очень уж хотелось показать читателям, что, именно, на мирное течение жизни нашей страны, вдруг, внезапно обрушилась война. Поэтому округ, в таком случае, в мемуарах «полководца» выглядел предпочтительнее фронтового управления. Да и привлекать внимание читателей, к последнему, было делом нежелательным. Так все и получилось, в дальнейшем. Округа остались на старом месте, а 9-я армия, видимо, должна была «позабыть» про Тирасполь.

Однако и у Захарова этот факт создания фронта выглядит, все же, несколько странным. Согласитесь, с чего бы это, пусть даже, само Политбюро, решило вдруг поломать устоявшийся военный порядок в отношении округов и создало в противовес всему — Южный фронт? Что, заело сомнение и тревожное ожидание неизвестности на границе с Румынией? Поэтому, дескать, и уступили настойчивым просьбам начальника штаба Одесского военного округа. Да, будет фронт! Скорее всего, где-то наверху решались «свои», трудные для нашего понимания, задачи.

Но радоваться Матвею Васильевичу, по поводу создания фронта, пришлось недолго. А что вы хотели товарищ Захаров? Просили дополнительные силы на границу — извольте, получить 18-ю армию. Хотели получить самостоятельный фронт на территории округа — и в этом деле ничего невозможного нет.

Удивительно, однако, то обстоятельство, что «Политбюро» не предупредило ни Тимошенко, ни Жукова о создании Южного фронта. От того в рассылке Директивы № 1, видимо, из «Наркомата обороны» и появилось обозначение ОдВО, вместо 9-й армии, а о фронте в документе, вообще не упомянули. Как же так получилось? А еще собрались с немцами воевать. Неужели и у них, было такое разгильдяйство в высшем штабном руководстве, как потеря фронтов?

Уважаемый читатель. Хочу напомнить, что то, о чем вы прочитали чуть выше (о Южном фронте), есть решение все того же, самого Политбюро, которое присутствовало и в «Черновике товарища Маленкова», повторно приведенное в начале главы. Но в своих мемуарах Захаров, разумеется, ссылается на документ, а не на какой-то там черновик. Как бы это он мог написать, что, есть, дескать, черновик с каракулями Маленкова, где упоминается о создании Южного фронта. Скорее всего, документ о создании данного фронта существовал под другой шапкой и с другими утверждающими подписями, но, это сейчас, не столь важно. Главное, все же, что есть содержание документа, пусть и в таком усечено-искаженном виде. Важно, что в нем сказано о создании Южного фронта, и можно понять, вообще, о чем идет речь.

Теперь становится более ясным, почему к созданию данного фронта «приплели» товарища Маленкова с его «Черновиком». Он, ведь, был одним из тех, трех партийцев, кто имел право подписывать документы от лица Главного Военного совета при Наркомате обороны. Жданова же, не было в Москве. Мехлиса, вообще, не желательно было упоминать, ни в коем случае. К тому же 21-го июня он уже возглавлял Главное политическое управление РККА. Остается, как говорил выше, один Маленков плюс законспирированный член Политбюро от оппозиции Сталину.

Итак, новый фронт — Южный, на пару с Юго-Западным, создан. Осталось только, как упоминал выше, назначить Главное командование для вновь образованного направления, если два фронта появились. Исходя из аналогии с документом, выпущенным, якобы, Государственным Комитетом Обороны (ГКО) 10-го июля. Помните, о нем, тоже, упоминалось в начале главы.

Ну, разумеется, за этим дело не задержалось. В подтверждение сказанного, читаем продолжение «Постановления» Политбюро, приведенное у Захарова.

«Этим же решением Г. К. Жукову поручалось руководство Южным и Юго-Западным фронтами, а К. А. Мерецкову — Северо-Западным фронтом».

Понятно, что слегка отредактировали, чтобы сгладить новое назначение, как Жукова, так и Мерецкова. Кстати, прежнюю должность Георгия Константиновича — убрали, чтоб глаза не мозолила его принадлежность к Генштабу.

Чувствуете разницу между «Черновиком Маленкова» и документом из мемуаров Захарова? Исчезло общее руководство, и появилась конкретика. Так что, без всякого жеманства со стороны советской военной цензуры, можно было бы и, в то время, прямо, написать, что Жуков 21-го июня 1941 года вступил в должность Главкома Юго-Западного направления, в состав которого вошли два фронта. И точка. Но дрогнула рука цензора и вычеркнула из текста слово «Главком». Итак, подумал, борец с вольнодумством: «Понаписано — голова кругом идет. Надо немного напутать, чтоб не подумали чего лишнего».

А тут, кстати, и Мерецков под руку подвернулся. Ему — Северный фронт, как Змею Горынычу одну из голов, — сразу, отрубили. Не подумали о последствиях. Какой же он руководитель Северо-Западного фронта, когда им должен был стать, и стал, — командующий Прибалтийским особым военным округом генерал-полковник Ф.И.Кузнецов. Редактура, и в первом случае (помните, черновик Маленкова), была не на высоте, когда Мерецкова упомянула в сочетании с одним Северным фронтом, без Северо-Западного. Как известно, командующим Северным фронтом, должен был стать, и стал им, — М.М.Попов, из преобразованного Ленинградского военного округа. С Северным фронтом получилась вот какая история. Мерецков же был арестован, но этот факт, как и время ареста, скрывались от широкой публики. Когда завесу таинственности немного приподняли, то решили сделать так: Мерецков, дескать, был арестован 23 июня. А что же он делал до этого? Якобы, командовал Северным фронтом. И правда, везде, во всех энциклопедиях упоминается создание Северного фронта, как 24-го июня, когда в командование вступил, вроде бы, М.М.Попов. А что же тогда сам Попов делал два дня с начала войны, являясь командующим Ленинградским военным округом? Ведь, именно, из руководящего состава данного округа формировалось фронтовое управление Северного фронта.

Получается, что официоз, так и не выскочил с Мерецковым из замкнутого круга: и правду сказать нельзя — и промолчать невозможно. Вот из-за лжи и происходит такая путаница. Но правдивого изложения, и по сей день, дождаться невозможно, иначе, рухнет вся, построенная на песке, военная концепция о первых днях Великой Отечественной. Так что, будем довольствоваться той, небольшой информацией, что просочилась из мемуаров Захарова. Но зато, этого оказалось, вполне достаточным для того, чтобы познакомиться с новоявленными Главкомами направлений — Жуковым и Мерецковым!

Вот что скрывали оба маршала в своих мемуарах. Как бы ни стала явью их деятельность на посту Главкомов направлений по первым дням войны. Одного на юго-западе, а другого — на северо-западе.