Старуха 3

Глава 13

– Добрый вечер, Вера Андреевна, – поздоровался с ней Сталин, а затем добавил: – хотя особенно добрым я бы его не назвал. Вы нам очень точно предсказали нападение японцев на Монголию, и мы хотели бы услышать ваши… ваши представления о развитии данного инцидента.

Вера сунула руку в карман, достала паспорт, который даже выложить не успела после прилета домой, полистала его. Затем подняла глаза на Иосифа Виссарионовича:

– Я вот специально проверила, а то вдруг в голове у меня что-то перепуталось. Оказывается нет, меня все же Верой зовут, а не Кассандрой. Да и по профессии я все еще химик, пророчествами не подрабатываю…

– Вера, перестань комедию тут ломать! – вскипел Лаврентий Павлович. – Ты же в деталях буквально расписала то, как японцы нападать на Монголию будут!

– И любой, кто спокойно бы подумал, тоже это самое предсказал бы, правда я со сроками серьезно так ошиблась, думала, что у нас еще годика три в запасе есть – но именно потому ошиблась, что думала не очень спокойно. Не учла, что японцы наверняка узнают и про Эрдэнэт, и про то, что СССР Чойбалсану армию двадцатитысячную срочно готовит. А молибдена у них нет и больше, вроде бы, взять негде – но с новой монгольской армией уже и этот взять не получится. Жалко, что подготовить ее не успели…

– Успели, – хмуро буркнул Лаврентий Павлович, – но против японцев она долго не выстоит. Более или менее подготовленных командиров пара сотен, а рядовые едва курс молодого бойца прошли, опыта ни малейшего.

– А советские войска там есть?

– Есть немного…

– И чем они там занимаются?

– Чем-чем, воюют. Как могут, так и воюют… потери несут.

– Серьезные потери?

– Комбриг Конев пока точной информации не дал, но судя по тому, что наши пограничники сообщают, немаленькие.

– Понятно. Если вам интересно мнение женщины-химика, правда умеющей из пистолета стрелять и даже иногда попадать в мишень, то я думаю, что первым делом нам нужно вычистить небо. То есть уничтожить там всю японскую авиацию – а это будет не очень просто, так как самолетов у японцев много и самолеты у них уж точно не хуже наших есть. И летчики у них опытные тоже имеются.

– Это мы заметили: по данным пограничников, японцы сожгли или серьезно повредили на аэродромах передового базирования до полусотни наших самолетов. И почти два десятка сбили в воздушных боях, а мы смогли сбить не больше шести… это, конечно, данные непроверенные и предварительные…

– Натравите на них «сушки», у японцев ничего даже близко похожего нет.

– Уже натравили, а Костя Коккинаки, взлетев аж в Удинске и дозаправившись в Борзе, ввязался в драку и четырех японцев сбил в одном бою. К утру мы туда успеем целый авиаполк уже перекинуть…

– Вот пусть они воздух там полностью зачистят. А товарищ Чойбалсан пусть тем временем потихоньку зачищает от японцев всю Монголию.

– Там пока японцы только на десяток километров продвинулись… до темноты. Еще до реки даже не дошли, так что очистить этот участок от японцев…

– А я сказала всю Монголию, а не только кусок, куда японцы вторглись. А вся Монголия – она вдвое больше той части, которую республика занимает. У японцев там войск немного, новых взять им сейчас негде, так что товарищ Чойбалсан – с помощью сбежавших в Монголию беляков, конечно – может историческую несправедливость быстро исправить.

– Вы предлагаете ему присоединить и Внутреннюю Монголию? – недовольным голосом поинтересовался Сталин. – Предлагаете начать войну еще и с Китаем?

– Китая там нет, почти всю Внутреннюю Монголию японцы оккупировали. А что не оккупировали – то там китайцев тоже нет, пустыня там одна… пустая.

– Но когда Китай японцев разгромит…

– Я в сказки не верю, тем более в глупые сказки. Вы Кассандру вызывали? Тогда слушайте мое пророчество: если Чойбалсан всю Монголию не освободит, то будет плохо. Будет очень плохо, и плохо будет в первую очередь Советскому Союзу. А если освободит, то всем будет хорошо. То есть всем, кроме японцев, американцев там всяких, фашистов немецких и прочих врагов Советского Союза.

– Тогда расскажи-ка нам, Кассандра ты наша, как нам-то хорошо от этого станет?

– Если вкратце… И-14 Тип 4 стоит больше полумиллиона, но он того стоит – что тот же Костя Коккинаки доказал. Так вот, через год после того, как монголы освободят свою землю, этот самолет будет стоить уже не более трехсот тысяч.

– Это почему?

– Потому, что сейчас Саша Новоселова вытаскивает нужные присадки к авиасплавам из руды, в которой необходимых металлов грамм по десять на тонну, а в той, что во Внутренней Монголии сейчас просто так без толку валяется, их уже килограммы на тонну. Вот самолеты и подешевеют. А еще у танков броня вдвое попрочнеет… да много там чего окажется лучше и дешевле.

– А ты откуда это знаешь?

– Слышала… от кого-то… когда-то где-то. Эрдэнэт доказал, что некоторым слухам можно и верить…

– Ну да… но цена ошибки тут будет, мне кажется, слишком велика.

– В любом случае мы покажем, причем не только японцам, но и прочим врагам, что уж врезать мы кому угодно сумеем, причем так, что мало не покажется. И Япония больше на нас в обозримое время точно не полезет: для них два поражения подряд, причем в драках по собственной инициативе – это полная потеря лица. А мы не просто их победим, мы их разгромим!

– Интересно, а товарищ Чойбалсан знает о том, что он будет всю Монголию освобождать?

– Это его идея, а я ему лишь намекнула на экономическую основу работы на освобожденных территориях. Ведь это три миллиона дополнительных монгольских ртов, которым, кроме всего прочего, нужно наглядно показать, что при социализме жизнь сразу становится много лучше. А для лучшей жизни ведь деньги нужны… то есть ресурсы, технологии, люди обученные – а за технологии и обучение нужно чем-то платить. А теперь он знает чем.

– Даже так? Старуха, ты вроде сказала, что японцев там мало, – Сталин перестал «играть в официоз», – и сколько по твоему мнению нужно будет… беглых беляков?

– Я всего лишь в Кассандры нанималась, а не в Юлии Цезари с Ганнибалами. У японцев там в Монголию вытащить можно тысяч сто, максимум сто двадцать, самолетов хорошо если сотен пять они наскребут, возможно и пару танков изыщут.

– Это же сколько красноармейцев нам придется туда послать изображать…

– Никаких красноармейцев, они уже у товарища Конева показали свои таланты. Японца нужно не массой давить, а уничтожать, пользуясь технологическими преимуществами и соответствующими технологиям тактическими решениями. Так что только войска КГБ: один такой полк японскую дивизию за неделю на ноль помножит, да и то лишь потому, что обеденный перерыв – это святое. Лаврентий Павлович, вы когда сможете туда хотя бы первую дивизию КГБ отправить?

– Я так понимаю, что Старуха взяла командование на себя… – ухмыльнулся Берия.

– А зачем иначе вы маленькую глупую девочку сюда звали?

– Ты уже не глупая девочка, а вообще мужняя жена. Кстати, поздравляю, правительство решило тебе к свадьбе новую машину подарить. Белую, как ты любишь… Ладно, иди мужа радуй… Кассандра недоделанная.

– Да, Вера Андреевна, вы свободны, – Сталин снова «включил официоз». – Подождите пять минут в приемной, вам подадут машину и отвезут домой…

–И еще, Вера, – добавил товарищ Тихонов, протягивая ей сложенный лист бумаги, – почитай, пока машину ждать будешь. Потом секретарю отдай, он записку уничтожит – но, думаю, тебе будет над чем подумать на досуге.

После ухода Веры в кабинете минут пять стояло молчание, затем Валентин Ильич произнес:

– Вот интересно: исходные данные, из которых она делает свои выводы, в общем-то всем известны, а сбываются главным образом именно ее прогнозы. Что, кроме этой девушки никто не может логических выводов сделать?

– Из таких исходных данных выводов, причем диаметрально противоположных, можно много сделать, – задумчиво ответил Иосиф Виссарионович, – а почему она делает выводы именно такие… То есть после того, как что-то случается, это становится очевидным, но вот так, заранее…

– Академик Ипатьев говорил, что у Старухи глубокий аналитический ум. Он, кстати, уже в Академии народ агитирует за присвоение ей звания академика – за нефтехимию и пластмассы её. Я бы его в этом начинании поддержал.

– Ну конечно, а потом мы будем школьникам академиков давать, а там, глядишь, и до детских садов доберемся… Но Ипатьев прав: аналитические ее способности удивляют. И радуют, поэтому давайте подумаем, что реально смогут сделать там войска КГБ. Лаврентий, ты же лучше всех знаешь, на что они способны, так что подумай, что ты сможешь военному совету рассказать. Тщательно подумай, и отдельно подумай над тем, о чем им рассказывать не нужно…

Виктор, когда Вера вернулась домой, вопросов задавать не стал: он все же с того момента, как инженером стал, работал на оборонных предприятиях и прекрасно знал, что лишних вопросов задавать не стоит. Так что он просто принес для нее от соседки парочку тарелок с вкусной едой, чай жене заварил – а потом, накормив, лишь спросил:

– Сильно устала?

– Да нет, это я просто думаю, сколько же сволочей и идиотов у нас в стране водится. Представляешь, какая-то мразь успела жалобу в ЦК написать о том, что я специально производство боеприпасов в Тугнуйске наладила, чтобы японцев на агрессию спровоцировать.

– Неприятности будут?

– У мрази – точно будут, но не в этом дело. Меня просто поражает, что вроде приличные люди – и ради мелочной личной выгоды такие мерзости творят. Их стараешься человеком сделать – ан нет, мелочная душонка не дает спокойно жить и работать.

– А что ты этому жалобщику сделать-то можешь? Ведь еще не известно, кто и почему эту жалобу написал.

– Почему неизвестно? Известно: это был парторг моей кафедры в университете. И известно зачем написал…

– Парторг? Тогда лучше с ним вообще не связываться. Да и руководство кафедры против парторганизации не пойдет.

– Еще как пойдет! Ах да, мой лопушистый муж, ты же еще не знаешь. Твоя любимая супруга работает заведующей кафедры высокомолекулярный соединений и является членом ученого совета химического факультета МГУ. Все на сегодня, пошли спать: завтра вставать рано: тебе на работу устраиваться нужно, у меня, чувствую, тоже дел по горло будет…

Утром Вера отвезла мужа на Лабораторный завод, где его немедленно зачислили инженером в отдел разработки спецстанков. Оставив его знакомиться с коллективом (и нарисовав подробную карту «возвращения домой») Вера помчалась в Университет – но устроить там скандальчик у нее не получилось. Повода не нашлось: оказывается, парторга (который эту должность сумел занять, пока Веры в Москве не было) по приказу кого-то из «высоких начальников» уже арестовали – что, впрочем, у коллектива кафедры ни малейших эмоций не вызвало. А вот возвращение Веры – вызвало, и не только на кафедре: преподаватели со всего факультета «в едином порыве» устроили в честь ее возвращения в университет небольшой праздник, сняв для торжественного мероприятия ресторан новенькой гостиницы «Москва». Банкет назначили в шесть вечера – а после того, как до народа дошла весть о том, что Старуха теперь еще и замужем, кто-то немедленно помчался в Лианозово и притащил оттуда на празднование Виктора.

И не только Виктора. Организованное преподавательское сообщество – оно помощнее какой-нибудь мафии оказывается: всего за полдня были найдены и доставлены разнообразные (причем большей частью вообще уникальные) подарки молодоженам. От классических «бытовых» – вроде знаменитого «гарднеровского» свадебного сервиза и серебряных ложек всех мастей и размеров – до «высокотехнологичных»: для мероприятия из Фрязино был привезен первый (и пока единственный) экземпляр новейшей стереосистемы, в состав которой входил и радиоприемник, и стереоэлектрофон, и даже телевизор! Правда, насчет «стерео» возможности аппарата были сильно ограничены: единственной стереопластинкой была запись все той же «Последней поэмы», но приехавшие с подарком фрязинцы поклялись, что к лету будет выпущено еще минимум три, причем уже в формате «гигантов», записи…

Но на этом «праздники» не закончились: в субботу двадцать пятого пришлось еще раз «праздновать свадьбу», на этот раз «в узком семейном кругу»: приехали (то есть по распоряжению Лаврентия Павловича были специально в Москву привезены) Слава со Светой Бачурины, ну и другие гости «сами заехали» – из числа тех, кто со Старухой давно знаком был. Товарищ Куйбышев зашел, товарищ Тихонов, сосед конечно. Еще зашел товарищ Молотов, а Иосиф Виссарионович «порекомендовал» зайти к Вере в гости и познакомиться еще и товарища Струмилина – «чтобы перенять ее способы делать правильные прогнозы». И сам Иосиф Виссарионович зашел ненадолго – а вот Витиных родителей на мероприятие не пригласили, исключительно чтобы их не шокировать «списком гостей».

И все принесли какие-то подарки, правда, когда Лаврентий Павлович презентовал новенький автомобиль, Вера не удержалась и тихонько ему сказала:

– Вы бы еще на машине мишень нарисовали: вот, все смотрите, тут едет важная особа!

– Глупости всё это. Машина по виду не отличается от новой «Волги», разве что мотор помощнее и кузов другой.

– Я же и говорю…

– Глупость. От серийной машина отличается лишь тем, что кузов не из миллиметровой стали сделан, а из двенадцатимиллиметрового титана, ну и стекла потолще… снаружи ничего этого не видно, а «Волги» же на неделе в магазины завезут, и там будут в том числе и белые.

– Тогда ладно…

– Спасибо за милость проявленную! Старуха, когда-нибудь ты меня по-настоящему разозлишь: то ей не то, это ей не это. Ты мне вот что скажи: зачем и почему ты попросила у Тихонова учредить институт химии высоких давлений? Я знаю, что в аммиачных колоннах у тебя много атмосфер и в полиэтиленовых тоже – однако ведь без этого института справились. Или я что-то не понимаю?

– Что-то просто еще не знаете. Я вам один камешек покажу.. вот, смотрите, в пузырьке этом.

– Я бы сказал, что это не камень, а песчинка. И что я должен еще здесь увидеть?

– Этот камешек, правда очень маленький, но все же камешек, называется боразон. Чистая, можно сказать, химия – но чтобы получился камешек, то давление в реакторе должно быть уже не в пару тысяч атмосфер, а в пару десятков тысяч.

– А дальше?

– А дальше – с этими камешками алмазный инструмент становится ненужным. Он, конечно, слегка алмаза все же помягче – но температуру держит до тысячи градусов и в железе не растворяется. А кроме алмаза всё – то есть вообще всё – можно этим камешком пилить. Я на лабораторном заводе могу пару таких камешков в неделю сделать, или даже пару в месяц. Остальное время тратя на ремонт разорванного реактора – а вот если создать профильный институт, то и таких камешков у нас будет как песка на пляже, и еще много чего.

– И ты уже знаешь, чего именно?

– Я догадываюсь.

– Значит так, если я тебя увижу в любой другой машине… а на старой пусть твой муж ездит. Он машину-то водить умеет?

– Научу.

– Это да, учить ты умеешь… А Валентин сказал, что тебе для этого института потребуется довольно много германского оборудования…

– Да, хотя мы и сами его в состоянии сделать. Но в пользу немецкого два аргумента: жрать немцы не перестанут, а делая эти станки для нас они не сделают их для себя, зерно же они все равно на дерьмо переработают, так что для нас это опасности не представит.

– Вот умеешь же ты под любую гадость веские логические обоснования подвести!

– Приходится. А второй аргумент поинтереснее: мы у немцев закажем многое, но далеко не все. А они, не зная того, что мы еще использовать будем, начнут гадать зачем нам это нужно – и придут к совершенно неправильным выводам. Будут пытаться изобрести полиэтилен сверхвысокого давления… только им нужно будет намекнуть, что установки для меня нужны… потратят еще кучу средств, времени и сил лучших германских химиков… Кстати, на подобных установках можно и алмазы искусственные делать. Паршивые, конечно, алмазы получатся, мелкие и грязные – но те же камни пилить алмазы будут тоже неплохо…

– С институтом понятно. За счет средств НТК?

– Фигушки, нету у НТК больше средств, у нас война, если кто-то забыл…

– Ну и вредная же ты, Старуха… что, пойдем шампанского выпьем за ваше здоровье? Честно говоря, я очень рад, что ты замуж вышла. Надеюсь, что остепенишься и накал вредности понизишь… да шучу я, на самом деле рад, что у тебя все хорошо!

Праздники закончились и жизнь потекла своим чередом. Виктора буквально через пару недель перевели в «Химавтоматику», где он занялся разработкой станков для изготовления агрегатов сверхвысокого давления. Не конкретно Виктора перевели, а всю группу «станкостроителей», а Вера просто продолжила работу на кафедре. Одновременно товарищ Тихонов (после долгого совещания со «светилами отечественной химии») поручил ей разработать и учебник химии для десятилетних школ. Последнее поручение у Веры отняло хорошо если пару недель работы вечерами, все же, как оказалось, школьный курс «из прошлой жизни» она практически наизусть выучить успела за десять-то лет.

А страна каждый день узнавала о новых достижениях советских тружеников. Сначала – о достижениях тружеников села: посевная в тридцать шестом году прошла на удивление хорошо и теперь все с нетерпением ждали очередного «небывалого урожая». Затем страна узнала о достижениях советских гидростроителей, которые – закончив постройку Новосибирской и Казачинской станций замахнулись уже на постройку первой станции на Ангаре. И сразу двух станций на Иртыше. Правда, о строительстве и запуске новых химических предприятий советская пресса в основном помалкивала…

Еще пресса помалкивала про войну в Монголии. То есть проскакивали небольшие заметки «о происках империализма», о героической борьбе братского монгольского народа против японских оккупантов – но об этом упоминалось как бы между делом. Ну, идет где-то там война, братский народ естественно, побеждает потихоньку…

Братский народ и в самом деле побеждал, но не очень-то и потихоньку на самом деле. К концу месяца, когда в Монголию был переброшен второй истребительный полк КГБ, в воздухе им воевать стало уже не с кем: первый за пять дней уничтожил вообще всю японскую авиацию в этом районе. Но это вовсе не значило, что летчикам стало нечего делать: истребители вылетали на задания по три-четыре раза в день – но только они не с самолетами боролись, а с японскими войсками на земле – расстреливая их с воздуха в основном ракетами, которые цеплялись к самолетам по четыре штуки. А фугасный заряд ракеты калибром в пятнадцать сантиметров действительно по мощности превосходил снаряд корабельного главного калибра. После штурмовки с воздуха на земле шли уже пехотные части (мотопехотные) и подчищали территорию – и у японцев вообще не было ни малейших шансов хотя бы сохранить в этой войне статус-кво. А Вера, которой за ужином Лаврентий Павлович вкратце пересказывал основные сводки с фронтов, наконец поняла, почему Чойбалсан так сурово относился к бурятам. Поскольку все работали с раннего утра и до позднего вечера, а Виктор еще не освоился с автомобилем и домой приходил довольно поздно (метро до «Химавтоматики» еще не прокопали, а трамваи – транспорт слишком уж медленный), как-то так само собой получилось, что на ужин все собирались у Нины Теймуразовны, а иногда и Лаврентий Павлович к ужину с работы успевал вернуться. И вот он рассказал, что, оказывается, бурят буряту – рознь. На сопредельной территории в Маньчжоу-го имелись очень специфические буряты под названием «баргуты», которые очень даже японцев поддерживали и даже охотно на стороне японцев воевали. То есть «за японцев» были очень даже не все баргуты, а только те, которых какие-то ветры занесли с западного берега Селенги аж в Маньчжурию – но когда в тебя стреляют, то разбираться-то в сортах врагов как-то недосуг…

Но «плохие баргуты» – которых в японской армии и было-то человек триста – как-то очень быстро закончились, а потом ускоренными темпами стали заканчиваться и японские солдаты. Причем настолько быстро стали заканчиваться, что уже в середине июня командующий квантунской армией генерал Уэда был отозвал в Японию (где, после беседы с императором, сделал харакири), а присланный вместо него генерал Мититаро подписал акт о капитуляции, в соответствии с которым всю территорию Внутренней Монголии Япония теперь признавала частью Республики Монголия.

Против такого признания резко выступил Чан Кайши, и в качестве демонстрации своего несогласия с отчуждением Внутренней Монголии он официально разорвал союз с китайскими коммунистами. Демонстративно разорвал, после того как два года вел с ними настоящую войну – так что на мнение лидера Гоминьдана начхал и Советский Союз, и эти самые китайские коммунисты. В особенности, что Иосифу Виссарионовичу понравилось, начхал товарищ Мао, которому была обещана довольно серьезная поддержка вооружением и теми же продуктами (что для Китая было исключительно важно: населению было начхать на «измы», но поддержать того, кто даст народу еду, были готовы буквально все)…

Советский народ тоже порадовался победе братского монгольского народа, отдельные товарищи даже за это водки выпили – но в СССР это в целом было воспринято более чем спокойно. В целом – а в частности по результатам японо-монгольской войны было созвано специальное совещание, в котором приняли участие и руководители Красной Армии. Петр Баранов на совещании выступил с речью, в которой сообщил собравшимся, что «война показала, что самолет за шестьсот тысяч оказывается много эффективнее даже дюжины самолетов по сто пятьдесят». Товарищ Ворошилов заметил в своем выступлении, что «хорошо экипированные и правильно обученные подразделения демонстрируют полное превосходство над обученными плохо и ничем не обеспеченными» – то есть все сделали «правильные выводы». А когда совещание закончилось, трое оставшихся товарищей подбили основные итоги, причем итоги совсем неутешительные:

– Старуха, конечно, блестящий аналитик, – начал Валентин Ильич, – но даже самый лучший аналитик не может сделать правильных выводов, не имея нужной информации.

– Это ты о чем?

– И-14 Тип 4 стоит почти шестьсот тысяч если только материалы планера считать и мотор. И если не учитывать потери этих материалов в производстве – а на самом деле каждый такой истребитель обходится НТК миллиона в полтора. Впрочем, он себя окупает – но вот идею Баранова весь истребительный корпус перевести на такие самолеты страна просто не потянет.

– Предложения?

– Их два. Первое – Иркутский завод с шумом и криком переводить на производство И-14 Тип 2: они тысяч в семьсот уложатся, даже если в них катапульты ставить. Сейчас эта машина все равно любого конкурента обходит… но И-16 все равно нужно будет выпускать по-прежнему. Чтобы было на чем летчиков обучать раз, и два – чтобы демонстрировать буржуям, что мы все же упор делаем на дендрофекальные конструкции. То есть что нет у нас сил и средства много современных самолетов делать. В любом случае И-14 мы сможем изготавливать больше трех сотен в год лет так… года через три, не раньше. А если к нему привлечь внимание иностранцев, то те же немцы напрягутся – и сделают самолет получше.

– Полностью согласен, – заметил Берия, – тем более, что от японцев наверняка что-то уже до немцев просочилось по самолетам. А тому же товарищу Мао и И-16 покажется супероружием. Японцы, конечно, тоже что-то сделать очень постараются – но лет несколько у нас в запасе есть, а когда Мао победит Чан Кайши…

– Это будет очень непросто, американцы Гоминьдан сильно поддерживают.

– Старуха сказала, что победит, при нашей помощи, конечно. Но помощь тоже денег стоит – а Мао десяток «ишачков» принесут больше пользы, чем один «сухой». Ну а мы пока в основном сосредоточимся на продуктах: от нас помощь потребуется и Мао, и Чойбалсану.

– Мы сосредоточимся, – ответил Иосиф Виссарионович. – А ты сосредоточишься на войсках КГБ. Сто двадцать тысяч японцев разгромила первая дивизия, сколько там у тебя народу было? Тысяч десять?

– Двенадцать, даже чуть больше.

– Но двух дивизий даже таких войск на страну мало. В войсках КГБ всего, получается, двадцать пять тысяч…

– И еще почти сотня тысяч пограничников… но да, их отдельно считать нужно.

– Считай как хочешь, но в тридцать восьмом году в войсках КГБ должно быть не менее полумиллиона бойцов. Подготовленных и, как сказал товарищ Ворошилов, хорошо экипированных. С экипировкой тебе вон Валентин поможет…

– Старуха поможет, – ответил Тихонов.

– Поможет товарищ Тихонов, даже если Старуха в декрет через полгода уйдет и пять лет из декретов выходить не станет. А ты, Лаврентий, займешься их подготовкой. Не исключается нападение на СССР сразу нескольких держав – а мы проиграть такую войну права не имеем.

– И не проиграем. Кто Куйбышеву про передел бюджета скажет?

– А вот это мы как раз на Старуху и возложим, – рассмеялся Иосиф Виссарионович. – А то что она только к нам со своими обоснованиями-то лезет, пусть ее неотразимое обаяние и Валериан на себе почувствует, ему это лишь на пользу будет…