Статьи и проповеди. Часть 8 (25.03.2013 – 14.12.2013)

Учиться, чтобы знать свою веру (2 июня 2013г.)

В умении говорить полезную правду нет равных любящему другу и раздраженному врагу. И тот, и другой, по разным причинам, но с одинаковой горячностью указывают на то, в чем есть недостаток. Обратимся же за уроком к Юлиану Отступнику. Обратимся не как к любящему другу, но как к умному и сильному врагу, превзошедшему многих коварством.

«Пусть галилеяне толкуют в своих церквах Матфея и Марка, но не трогают наши книги и наших мудрецов», — в таком духе говорил Юлиан, отказывая христианам в праве учиться философии, риторике, поэзии и преподавать эти дисциплины. Ревность пожирала внутренности царя, когда он видел христианских учителей, овладевших внешним знанием и обративших это знание на пользу евангельской проповеди.

«Злонамеренно, по произволу толковал он именование, будто бы эллинская словесность принадлежит язычеству, а не языку». Так говорит в первом слове против Юлиана св. Григорий Богослов. Царь «запрещал нам образоваться в слове, как будто такое наше образование было похищением чужого добра. Но сие значило то же, как если бы не дозволять нам всех искусств, какие изобретены у греков». Тогда и плугом, и корабельным кормилом, и охотничьим луком было бы запрещено пользоваться учениками Слова.

Важность сказанного святым отцом выходит далеко за рамки исторического фактажа.

Есть немало Юлианов мелких и покрупнее, лишенных царского венца, но не лишенных желания видеть наши собрания сплошь состоящими из невежд. Бабушки да дети, по мнению Юлианов, достойны галилейской проповеди, им, дескать, и нужно объяснять Луку с Иоанном, да Марка с Матфеем. Элитарность язычества с тайными знаниями и собраниями — противовес вере, не менее страшный, чем открытые гонения.

«Как могли христиане обольстить Паскаля?», — удивлялся Ницше, имея в виду непостижимость победы «веры рыбаков и пастухов» над мощнейшим и изысканнейшим умом ученого. Подобные горькие вопли оглашают историю так же, как стоны нимф: «Умер великий Пан!», оглашали густые и непроходимые чащи язычества после Воскресения Христова.

В том-то и чудо, что у ног Христовых находят покой не только беглые рабы или униженные вдовы, но и превосходно ученые мужи, испытавшие глубины премудрости. Когда Василий Великий посылал письмо Ливанию, то этот всемирно славный ритор созывал ученых друзей и хвастался, что Василий удостоил его честью переписки. Сами письма при этом читались вслух и с нескрываемым наслаждением.

Все отцы-каппадокийцы были влюблены в знание, в широту и глубину, и если бы не эта любовь, не знала бы Церковь чистоты догматов.

Именно эта универсальность проповеди о Христе, ее глубина и Божественная приспосабливаемость к качеству сердец слушателей так злила и продолжает злить врагов христианского просвещения. Они согласны позволить слушать утреню Арине Родионовне, лишь бы Александр Сергеевич навсегда ограничился Мольером или Шенье в оригинале. Ан, нет. Как вода себе дорогу сыщет, так и слово Божие найдет тайные пути к сердцам вдумчивым. Гораздо опаснее могут быть враги с нашими знаками отличия на форме.

«Сокровища языка принадлежат всем», — вот мысль святого Григория. Нам нужно эту мысль усвоить. Гомер жил до Христа, а Тургенев или Толстой, дерзнем высказаться, жили не столько «после», сколько вне Христа. Да и многие (большинство) жили, не посвящая жизни Господу, хотя Господь и недалек от всякого. Но это не значит, что Гомера уже читать поздно, а Тургенева с Толстым — вредно. Вовсе нет. И не нужно изобретать православную таблицу умножения по той причине, что ее изобретатели не ходили в храм. Таблица умножения, как и музыкальная гамма, не изобретаются, а открываются, и затем уже этими открытиями пользуются все.

«Лучшее из прошлого принадлежит не вам одним, но всем, открывшим слух к знанию», — говорил Григорий язычникам. В том же духе высказывался и Василий. Если находился у язычников острый на язык Цельс, то находился у Церкви не менее острый в ответах Ориген. Появлялись гностики, вроде Валентина и Маркиона — выходил вперед и Тертуллиан. Образованные защитники новой веры не бежали от доводов старой мудрости и не скрывались от вопросов, но смело предлагали свои доводы и давали ответы. Так у язычников родилось стойкое и похвальное для Церкви убеждение, что христиан можно мучить, но нельзя презирать.

Как бы нам не докатиться в конце истории до такого состояния, при котором нас, наоборот, будут скорее презирать, нежели мучить.

«Толкуйте слова своих рыбаков-проповедников», — говорили древние враги, — «а в нашу мудрость не лезьте».

«Читайте только Евангелие, а больше ничего не читайте», — говорят сегодня те, кто мнится быть другом Церкви, и влюблен в некую простоту, которой толком никто не видал. Любители мечты, не понимают они, что величие Евангелия не затемняется, а лишь подчеркивается культурным многообразием, на фоне которого оно сияет.

Идите направо или налево; поднимайтесь в гору или сходите в долины; погружайтесь в историю или дерзайте заглянуть в будущее, вы всюду будете поражены соедининеием силы и простоты, знания и смирения в тонкой книжечке Нового Завета.

Но отберите у Василия афинское училище; не дайте Григорию книг и письменных принадлежностей; запретите Григорию Нисскому преподавать риторику, а блаженному Августину — читать Цицерона, и вы добьетесь целей Юлиана Отступника. Тот мало правил, но много навредил. Тот рубил под корень и на мелочи не разменивался. И дело вождя не умирает со смертью самого вождя, оказывается, не только в случае с господином Ульяновым.

Те, кто должен (якобы) читать только Евангелие, на практике не читают ничего вообще. (Есть в этой лени к «чтению вообще» много родственного к отвращению от Евангелия) Им еще на стадии семинарской учебы уже бывает скучно учиться. Потом пастве их самих будет скучно слушать. А потом нам в сотый раз выставят упрек в том, что вера наша слишком проста и предназначена только темным простолюдинам, и мы в сотый раз не найдемся, что ответить.

Чудом или словом покорять сердца слушающих? Словом.

Слово это пар или меч? Меч.

Можно ли владеть мечом, не учась? Нет.

Так каким же образом мы достигнем того, чего требует Христос, не учась, и не понимая самой необходимости тщательного обучения?

Заметим еще, что пока длится наше собственное непонимание, со стороны никогда не отдыхающего врага все очень ясно и понятно. Ему на руку отсутствие даже на горизонте Василиев и Григориев. Ему на руку любое невежество среди христиан, и нет разницы, как оно появится: от Юлианова ли указа или от ложных фантазий на темы благочестия.