Статьи и проповеди. Часть 8 (25.03.2013 – 14.12.2013)

Насколько позволительно, полезно, уместно христианину тревожиться о делах земного дома. Где здесь может быть грех, где здесь нет греха, а есть действительно позыв к правильным делам? Со страхом приступаю к этой теме…

Чужие одежды

Православное христианское мировоззрение отдает земным реальностям минимальное внимание.

Мир прекрасный, но тленный — это понятно верующему человеку. Его нужно оставить. Закапывать в него все силы глупо, потому что он обречен на сожжение и преображение, на очистительный и исцеляющий огонь. Все это православному христианину интуитивно понятно. В отличие от кальвинистов и от позднейшего католицизма у нас нет пафоса изменения всей земной реальности.

Между тем, современная жизнь все больше и больше нас будоражит в вопросах борьбы за справедливость, в заявлении гражданских позиций и так далее.

Здесь нужно совершить аналитический труд — отделить мух от котлет. Политические формы жизни, в которых мы сейчас существуем — это чужие одежки. Нужно понять, что православное мировоззрение, православная духовность на данный момент не дает нам никаких готовых форм социальной и политической жизни, в которых мы чувствуем себя комфортно.

Все, что мы имеем — это second hand, в точном смысле слова. Как мы в second hand одеваемся, потому что он дешевле и иногда удобней, так и в политике у нас тоже second hand — всякие там инаугурации, баллотирования, фракции, парламенты и так далее и тому подобное. Весь этот лексикон exit-poll-ов и прочих демократических процедур — это все чужие одежды. Мы не можем срастись с ними так, как срослись народы, их породившие.

Парламент Японии и парламент Швейцарии — это совершенно не схожие вещи, при всей одинаковости наименований.

Перед народом стоит творческая задача: может быть, не меняя названий — перешить на себя эти одежды. Не может в один и тот же костюм одеваться все население земного шара, не чувствуя дискомфорта.

Иметь мнение

Христианин не обязан активно заниматься делами мира в плане демонстраций, лихорадочной деятельности возле избирательной урны. Но христианин обязан иметь свое выстраданное, продуманное, промучанное сердцем, обсужденное с братьями и сестрами мнение по тем или иным политическим вопросам.

Этих мнений может быть несколько, они могут быть разными, но они должны быть выстраданы и обговорены внутри христианских общин — если их не будет, мы будем ведомыми и используемыми со стороны тех, кто подбрасывает нам политические технологии. У нас не будет критического аппарата для понимания того, что нам принесли. Мы будем просто сжевывать принесенное как готовый рецепт, как готовое рекламируемое лекарство, а эффект лечения будет на нуле.

Не нужно активничать. Нужно сначала думать.

Государство — Божье явление

Апостол Павел будучи евреем и будучи проповедником для язычников (удивительное явление! Еврей от евреев, законник, фарисей по воспитанию — стал проповедовать Христа язычникам! Настолько критичное совмещение несовместимого, что там могло все взорваться — а у него не взорвалось), как еврей по происхождению, мог быть подчеркнуто аполитичен, подчеркнуто дистанцирован от всяких политических вопросов: царь, синклит, воины, политическое устройство мира — все это должно быть для него чуждо. Он христоцентричный человек.

Однако он и никто другой как он пишет: «Итак желаю, чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения» (1 Тим.2:8), — молясь за царя, за власть, за тех, кто стоит у кормила…

Он понимает, что мир сложен, и римское государство, в котором он живет — тоже Божье явление, Богом попущенное и благословенное — как момент укрепления и упорядочивания неизбежного людского хаоса. Павел благословляет это и учит христиан к этому относиться внимательно.

Я это говорю, чтобы подчеркнуть уже сказанное: христианам нужно осознать политическую реальность. Нужна некоторая политическая грамотность.

Не упрощать

Жизнь очень сложна. А люди стремятся к опрощенству. Например: давай нам царя, и все тогда решится.

У каждого человека есть соблазн слишком просто решать очень сложные вопросы. Сложные вопросы решаются сложно. Комплексные вопросы решаются комплексно. Масштабные вещи требуют масштабных и неоднозначных подходов.

Поэтому от опрощенства нужно отказаться. Нужно признать, что у нас нет христианских политических ответов на политическую реальность. Необходимо заняться поиском этих ответов.

Бесценен вопрос превращения христианской активности в гражданское общество — но бесценен не манифестациями. Манифестации — это крестные ходы без упоминания Господа Иисуса. Как психоанализ — это исповедь без отпущения грехов, так демонстрация — это крестный ход без молитвы Богу.

Все, что есть в современной жизни Западной Европы и Америки, все, что контрабасом перетаскивается к нам — это все есть выветренное христианство, формы христианства, лишившиеся содержания. Как говорил Честертон, это христианские мысли, сошедшие с ума.

Мы, люди, живущие географически головой в Европе, а туловищем в Азии — старообрядцы Европы — это выражение отца Андрея Кураева, и я с ним согласен. У нас сегодня происходит то, что в Европе происходило триста лет назад. Мы проживаем то, что они уже давно прожили. Мы не можем жить тем, чем они сегодня живут, потому что находимся в разных мировоззренческих слоях.

Так вот, нам необходимо разбираться с действительностью, изучать ее, и ту жажду активности, которая в нас есть, направлять на полезные дела.

Право на пафос

Вызывает отвращение человек, который не умеет говорить, не матюкаясь, пересыпает свою речь постоянно срамными словами, от которых на губах незримо кровь запекается — и при этом ратует за благие порывы и идеи.

Не может человек с черным ртом делать ничего хорошего. Древний сказал: кто грешен, тот не оратор.

Человек, бросающий мусор под ноги, не здоровающийся с соседями и не встающий в транспорте перед старшими, не имеет права на гражданский пафос. Все мы его в изрядной доле лишены. Право на гражданский пафос необходимо зарабатывать повседневным мужеством и выработанными принципами. Пафос может быть у того, у кого есть принципы. А принципы — это то, что не меняется от времени и возраста. Эти принципы нужно приобрести, выработать и подтвердить жизнью. И только тогда можно иметь право на то, чтобы говорить: «Я никогда не ворую. Я кровь пролью за эти слова! Я действительно не ворую никогда! А почему воруете вы?»

И поверьте мне, слова эти будут иметь силу и вес в устах такого человека. Иначе это бессильные слова, наполняющие воздух.

То желание справедливости, которое у нас у всех есть, нужно прочитать в точном библейском контексте. Книга Второзакония и предыдущие книги Пятикнижия Моисея много раз говорят: «Правды ищи!» — правды в смысле «справедливости».

Ищи справедливости! Не наказывай дважды за одну вину. Наказание соизмеряй со степенью провинности. Не смотри в суде на лицо молодого и старого, богатого и бедного, красивого и некрасивого — поступай по правде, а не по лицу, на лица не зри.

Там вложены принципиальные, фундаментальные мысли, зерна, которые могут со временем воспитать общество, относящееся к жизни с точки зрения справедливости как Божественного принципа.

И это искание справедливости должно найти свой выход в наших практических делах. Делах милосердия, делах ухода за беспомощными — тех делах, до которых не дотягиваются руки государства.

Это — дела прихода. Если приход сконцентрирует всю свою силу на выявлении беспомощных стариков и посильную помощь им, и у вас не останется времени на демонстрации — то никакого ущерба для общества в этом не будет. Если вы найдете какую-то другую полезную нишу в обществе и будете восполнять недостаток справедливости в этой части жизни своими силами — я думаю, это будет самый лучший способ социальной активности.

Все остальные ее виды, честно говоря, меня пугают.

Меня пугают современные монархисты, потому что по большей части это карикатурное движение. Меня вообще пугают всякие ряженые.

У меня вызывают отвращение националисты и бритоголовые. Всякое выдвижение своего этноса и своего цвета кожи в пику другому этносу вызывает у меня рвотный рефлекс — это совершенно гибельные движения.

У меня вызывает массу отторжений некритичное преклонение перед Западом и попытка моментального перенесения на русскую почву всех культурных и социальных норм, которые есть на Западе. Это невозможно, это педагогическая глупость, это обличение отсутствия мудрости в человеке. Нельзя этого делать, надо вынашивать свои формы социального устройства.

И самой живой ячейкой вынашивания форм социального устройства должен быть приход.

Все, что есть в западном мире хорошего (например, небезразличие, моральный пафос, умение организоваться: повесил хозяин собаку — люди вышли на демонстрацию и требуют от власти привлечь к суду этого варвара, который издевается над животными; случилась у кого-то беда — они строчат письма, протесты устраивают, начинают двигать общественное мнение, чтобы пресечь негативное явление; показали гадость про Христа в кинотеатре — они взяли, собрались, побили витрины, никто ничего не будет им делать, потому что они воодушевлены верой) — внимание! — выросло из приходской деятельности западных общин.

Америка как политическое и государственное явление выросла вокруг маленьких разрозненных общин, в центре которых стоял белый человек с Библией в руках — первый переселенец. Менониты, квакеры, анабаптисты, баптисты, пуритане — готовая религиозная община со своим психологическим складом, со своей привязанностью к Писанию, со своей трудовой этикой — приезжали на новую необжитую землю, строили свою маленькую общину, входили в общение с другими общинами, составляли свои законы, выбирали шерифа, воевали с индейцами, наказывали своих преступников — и разрастались в политическое явление.

Все строилось вокруг общинной — приходской по сути — жизни.

Точно так же было в Европе: Швейцария, Англия, Италия — отдельные города, отдельные приходы, отдельные кантоны, отдельные религиозные движения — все это строилось приходской активностью.

Вся политическая острота и вся успешность Европы — Германии, Франции, Северной Европы: Дании и Швеции — это все трансформированная успешная историческая деятельность христианских общин.

Она разная, но эта пестрота является залогом баланса системы. Система тем устойчивее, чем она пестрее. В одной общине больше думают о милосердии, в другой — о строительстве храмов, жилья или чего-то еще, в третьей — думают о проповеди и образовании, в четвертой — об искусстве, в пятой — об экологии. Это местные традиции приходских видов активности.

Хороший европейский мир

Пока наши приходы не начнут активно осваивать территорию, на которой они живут — в части социальной, экологической, трудовой, воспитательной, образовательной, информативной — ну какого мы хотим в этой монархической вертикали от самого верха до низа наполнения жизни смыслом? Эта система уже не работает.

На доброго царя надеяться — бесполезное занятие. Необходимо самим осваивать те кусочки территории, которые Бог отдал в руки конкретным православным общинам.

Вот тогда наш природный хаос будет преобразовываться в европейский мир в хорошем смысле. Потому что в хорошем смысле европейский мир — это эффективно освоенная земля, преобразившаяся под действием рук молящегося человека. Под действием рук общины молящихся людей.

Антихристианские тенденции — голубые браки, наркомания и прочий бытовой сатанизм — это уже постхристианские явления, полипы на дереве, раковая опухоль на бывшем здоровом теле. А изначально был реализовавшийся принцип христианской деятельности.

Это дело наших приходов. Даже не епархий. Даже не регионов и не больших образований. Это низовое движение. Если мы не будем этим заниматься, а будем всю свою энергию выхлопывать в эти бесноватые беганья по площадям — будет ерунда. Васька слушает да ест. Все эти ваши крики на площадях — коту под хвост. Я бы на месте не имеющей совести власть предержащей персоны плевал с высокой башни на все эти демонстрации. Так, кажется, они и делают — и, между прочим, правильно. Потому что не туда вы выхлопываете энергию.

По-своему заблуждаются православные активисты, по-своему заблуждаются либеральные активисты. Мне же кажется, энергия, которая у нас есть, должна быть направлена на самоорганизацию и оживление наших приходских общин в преображении повседневной жизни. Отсюда может вырасти что-то хорошее. Без этого — ничего не вырастет.