Статьи и проповеди. Часть 8 (25.03.2013 – 14.12.2013)

Во что превращает человека отдых? (9 июля 2013г.)

Что такое отдых и во что он превращает человека?

Пот лица — спутник грехопадения, а есть хлеб, не потея, — давняя мечта человека. Не имея возможности навсегда избавиться от потоотделения как платы за жевание ситного и ржаного, человек все же хоть на время доставляет себе такую роскошь. Это называется «отдыхом».

На отдыхе человек не сеет, не пашет, не крутит руль, даже в идеале не моет посуду. Все это делают другие, те, кто своим трудом обеспечивает возможность полноценного отдыха для некоторых. А отдыхающий наслаждается подобием Рая, по крайней мере одним его атрибутом — отсутствием необходимого и подневольного труда.

В Раю не было праздности, а на отдыхе она есть. Это — «большая разница». Где нет греха, там любая деятельность хороша. А где есть грех, там и деятельность зла, и праздность бессмысленна. Желая устроить себе подобие Рая хоть на двенадцать календарных дней, человек роет себе некую яму. Почему? Очень просто. Деньжат накопил, делать ничего не буду, буду голый на солнце лежать, как Адам, и оценочным взглядом буду провожать таких же голых Ев, туда-сюда ходящих мимо. Что может хорошего выйти из таких вводных?

Некий избыток денег, праздность, настрой на счастье, много солнца, мало одежды, желание догнать что-то, что упустил (что?), игривость, разлитая и в воздухе и по стаканам… Список можно продолжить. Пожалуйста, не удивляйтесь грехам на Юге. Юг сам есть грех, до тех пор, пока человек не начнет на Юге работать и молиться, и не прекратит просто улавливать флюиды удовольствия, как радар — невидимые информационные волны.

Желая достичь беспримесного счастья, человек постоянно изобретает проблемы высокой плотности. В этом смысле счастливы те, кто зарабатывает на отдыхающих. Отдыхающие рубликами посаривают, вытапливают из себя в ультрафиолете все съеденное и выпитое, чтоб потом жадно пополнить запас, and so on. А работающий человек стоит у плиты, крутит баранку, гладит пододеяльник, метет по асфальту бычки и пустой пластик, и тем обеспечивает себе сытую зиму за короткие летние дни. Отдыхать он, наверное, будет в феврале на лыжах, и с тем же выражением физиономии, что его летние братья.

Я незаметно постарел, что видно по желанию брюзжать. Я стал ханжой и престарелым нытиком, хотя в автобусе меня иногда называют «молодой человек». Чего тебе, и ты ли жизнью недоволен? Лежи на боку, потягивай пивко, смотри на воду, где бисер солнечных бликов, да отворачивайся от Ев всех возрастов, испортивших до невозможности свой внешний вид избытком пищи и неподвижностью. Чего тебе еще? Я так и делаю.

Но все же я думаю, думаю. Это тяжелое занятие дал Отец Небесный сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем. Я думаю, что гаджеты испортили тех, кто и без гаджетов испорчен. Эти испорченные тычут пальцами в чувствительные экраны с видом обезьян, выколупывающих веточкой термитов. Побродить виртуально по залам Ватиканского музея у них не получится, хотя все технические средства для этого есть. И если технические новинки — это некая святыня для современного неандертальца, то я умоляю вас — не давайте святыню псам. И берегите бисер. Не мечите его.

А вот и радость. Книги в руках распластавшихся тел. Что читает современник? Какая мысль живет в его голове, украшенной то лысиной, то бигудями? Доложу вам, не только дамский роман и детективы. Ведь видел же я официанта в Киеве, читавшего Достоевского. Видел и барменшу в Крыму с Драйзером в руках. Вот вижу у одних Ремарка в пятерне с перстнями, у других Аксенова в пятерне с наколками. Слава Тебе, Всемогущий, не дающий нам потерять последние крохи здравого смысла. Конечно, это лишь крохи, и к тому же в редких руках, принадлежащих распластанным телам. Но малое становится большим, и великое исчезает как пар. Мне это известно.

Сетчатка отдыхает на водной глади, совесть то и дело заставляет мышцы лица морщиться и изображать неподдельное страдание. Мысль бьется, мечется, нервно ищет то ли вход в Истину, то ли выход из тупика. А тело вальяжничает, валяется, требует холодного вина, горячей кукурузы, свежего кебаба, лопающихся изнутри помидоров и еще невесть чего. Все это отдых. Отдых, который реален и которого нет, потому что я продолжаю работать.

Это отдых, которого все хотят, и который всех обманывает. Он целует вас в плечо, потом в шею, потом. Потом он убегает с девичьим хохотом, зная прекрасно, что у вас одышка, и вы не стайер. Вы никого уже не догоните, зато все, включая смерть, со временем догонят вас.

Отдых дает себя обнять, но не дает себя удержать. Потому что он — намек на Рай, который потерян. На Рай, котрый с избытком возвращен, но потом.

Это я еще не все сказал.