Статьи из газеты «Известия»

Русская разводка

Началось все на ровном месте и не вчера. Еще 22 июля 2005 г. Владимир Путин подписал указ о регулировании производства и оборота алкогольной продукции: ограничение торговли крепкими (выше 15 градусов) напитками в ночное время по усмотрению местных властей; право на производство и оборот спирта лишь для предприятий с уставным капиталом не менее 10 млн руб. (на Крайнем Севере — 50 млн, видимо, тамошний народ уж очень быстро спивается); новые акцизные марки. Запрещалась торговля крепким спиртным в местах массового скопления людей. И все это — с 1 января 2006 года.

11 января встали крупнейшие московские заводы, производящие тот самый крепкий алкоголь. Не смонтирована Единая государственная автоматизированная информационная система, с помощью которой должна маркироваться алкогольная продукция; нет стикеров для нанесения марок нового образца; Минсельхоз не продумал порядок выдачи новых уведомлений на получение спирта — не соблюдены оргмелочи, хотя к оргмелочам, в сущности, сводится и вся кампания.

Какой судьбоносный смысл в том, чтобы именно сейчас менять механизм выдачи лицензий? Неужто у страны нет проблем, кроме водки? Кто спорит, некоторые производители делают отвратительную водку — но у нас и копчености на рынках черт-те какие, и автопром отечественный чреват смертями, как и алкогольные отравления…

Объяснений напрашивается три. Первое вытекает из печального факта: в России (на фоне общей стабилизации, роста единомыслия и прочей положительной динамики) потребление алкоголя растет на 7–8% в год. Что страна пьет больше и дуреет все катастрофичнее, видит каждый: раньше пьяные преобладали на улицах в конце рабочей недели, теперь их не меньше и в начале. Но если люди пьют, смешно бороться традиционными русскими средствами вроде ограничения производства водки. Давно замечено: рост потребления алкоголя — первый признак стагнации, а бороться со стагнацией надо никак не на уровне стикеров. Если даже будут вытеснены мелкие производители и на рынке водки, как на рынке прессы, останется 10 крупных брендов, неотличимых по вкусу, это не означает, что качество водки вырастет. Отсутствие конкуренции никого еще не стимулировало.

Второе объяснение логичнее: политика России давно уж формируется не на содержательном, а на символическом уровне. Левое с правым здесь перепутались, демократы выступают союзниками радикальных исламистов, коммунисты борются за свободу. В русской политике всегда было много демагогии — о коммунизме, свободе, борьбе за мир, а судить об истинных целях приходилось по ключевым словам эпохи. Когда произносится слово «порядок», все привычно подбираются, а некоторые бегут. Когда Андропов ввел досмотр кинотеатров и бань на предмет обнаружения прогульщиков, это не означало, что в стране настал порядок. Это был «сигнал» вести себя сдержаннее. Горбачев тоже хотел порядка — и начал с «сухого закона». Правда, на беду свою выдумал еще и гласность — видно, надеясь заменить ею водку… Нынешняя власть давно посылает сигналы о том, что настали строгие времена. Аморфной политике на помощь приходят слова-сигналы — например, «водка». Если идет борьба с водкой — значит, все всерьез, игрушки кончились, будем брать за нежные места. Лужков, любящий бежать впереди паровоза, уже ввел ограничения на ночную продажу водки в Москве. Вроде бы, ничего ужасного, часто ли вам, читатель, приходится покупать водку по ночам?! Да и в самых крупных магазинах все равно останется… Но сигнал подан. И принят.

Есть и третье объяснение. Перестройка и все последующее удалось потому, что Горбачев скомпрометировал себя антиалкогольной кампанией и стал героем бесчисленных анекдотов. Партия, переставшая быть священной коровой, сделалась попросту смешна. Так вот: может быть, Владимиру Путину тоже надоело реставрировать великую Россию и захотелось аккуратно подвести к новой перестройке? Думается, этот вариант вполне логичен. И тогда стикеры действительно ни при чем. Просто сложилась ситуация, когда низы машинально продолжают стабилизировать ситуацию, но верхи у себя наверху уже видят, куда все залезло.