Стерх: Убийство неизбежно

Глава 8

Было почти девять часов, когда Стерх вернулся в отель. Он чувствовал себя разбитым, словно всю ночь разгружал вагоны. Его внимание немного задержала группа новых туристов, которые весело разбирали вещи, шутили, смеялись и предвкушали отдых. Главной темой были, конечно, море и походы в горы. Стерх позвенел своим ключом от номера, и двинулся в сторону лифта. Золотозубый стоял прямо тут, и разговаривал с ночным портье. Их сходство, словно у братьев, бросалось в глаза. А может, они и вправду были братьями, решил Стерх.

– Доброе утро, – приветствовал Стерха золотозубый. – Как спалось? – Его глаза блестели совершенно невыразительно. – Мне кажется, не очень хорошо?

– Не так уж и плохо, – ответил Стерх, едва сдерживая злость. – Наблюдал восход солнца с гор.

– Ну, тогда ласкавый пан еще не привык к нашему климату.

– Допустима и такая версия.

Стерх вошел в лифт и нажал кнопку третьего этажа. Золотозубый остался в холле, кивнув с приятельской ухмылкой. Доехав, Стерх отправился к апартаментам Вики. Осторожно нажал ручку, вошел и остановился у открытой двери.

Шторы были так плотно задернуты, что оставалась только узкая полоска между ними, но света было достаточно. Он закрыл дверь и прошел дальше, Вика спала на широкой, как некогда говорили, французской кровати, глубоко закопавшись в перину и подушки.

Стерх осмотрелся, нельзя было сказать, что апартаменты выглядели скромно. На стенах висели какие-то не очень умелые картины, зато настоящие, а не репродукции. Ковер был неплохой ручной вязки, видимо, о ковролине тут еще не догадывались, да и сама кровать заслуживала в высшей степени одобрения, разумеется, от тех, кто любил спать на теннисном поле. Сбоку открытая дверь вела во внушительных размеров ванную комнату, в которой светило усталое освещение – Вика забыла выключить его, или не выключила специально, используя как ночник. Стерх заглянул, кафель в ванной был расписан нелепыми пастухами и пастушками, а внизу складывался в темно-зеленые полосы, вероятно, под цвет моря. Стерх дотащился до кресла, уселся и со вздохом вытянул ноги.

Скорее всего, эти апартаменты были скромными и даже аскетичными по стандартам мирового гостиничного сервиса, но для Вики представлялись верхом роскоши. Стерх подтащил поближе к себе стеклянную пепельницу, и вжикнул зажигалкой. Вика сразу проснулась.

– Что такое? – спросила она сонным голосом.

Стерх курил и не отвечал. Она посмотрела на него, но он не был уверен, что узнаёт. Тем не менее, она не занервничала, увидев кого-то в своем номере. Протянула тонкую руку, подхватила очки и утвердила их на носу.

– Разумеется, это ты. Хотя и не ожидала. Разве ты умеешь вторгаться без предупреждения в жилище одинокой, спящей женщины? – Наконец, она рассмотрела его. – Что случилось?

– Митяша и Нюра испарились, – ответил нехотя.

Вика одним движением поднялась в кровати, на ней была фланелевая пижама с большими желтыми и розовыми пятнами. Обнаружив, что видна ее грудь, быстро подняла одеяло до подбородка.

– Спокойно, – устало продолжил Стерх. – Мы их уже не нагоним.

Она оправила пижамку, всунула ноги в домашние тапочки, поднялась, чуть нахмурившись. Стерх рассказал все, на что у него ушла ночь – на поиск воды для радиатора, на поиски «Вольво», в чем он и не рассчитывал добиться успеха, и даже на дурацкие расспросы на милицейских постах, которые ни к чему не привели, как он ни старался.

– Кто это сделал? – спросила Вика хрипло. – Кто спустил воду из радиатора?

– Может, Митяша. Может, кто-то еще, кому он дал за работу некую мелкую, впрочем, сумму.

– А на той поляне ты был?

– Разумеется, – отозвался Стерх. – Но у Митяши, как мне сейчас кажется, есть план. А в любом плане предусматривается запасной вариант.

– Думаешь, он предусмотрел эту поляну и… другие варианты заранее?

– Он или кто-то, кого он нанял. – Стерх докурил сигарету, полез за следующей. – Какая теперь разница?

Вика вздохнула, умылась, вернулась и тоже закурила, присев на край кровати.

– Что будем делать?

– У них тут наверняка есть какая-нибудь газетенка, которая получает из местной милицейской управы сводки. Позвоним в «Метрополис», чтобы они нас рекомендовали и допустили до этих сводок, а потом… будем ждать.

– А если обзвонить отели, пансионаты, дома отдыха?

– Их сотни или тысячи. Кроме того, Митяша вполне может использовать другое имя, понимая, что эти два – настоящее и Деж… – от усталости и разочарования, Стерх не мог даже вспомнить, – или как его там, нам известны. – Он посмотрел на сигарету, она тлела, словно медленный бикфордов шнур. – Он вообще может уехать из Крыма куда-нибудь под Одессу. Или к Азовскому морю, или через Керчь в сторону Анапы.

– Так, – вздохнула Вика, – согласна. Но пока я предлагаю умыться и позавтракать.

– Я пас, я просто хочу спать.

Кивнув, Стерх вышел из апартаментов и направился к себе. Там он разделся и уснул, словно ему разрешили это сделать впервые в жизни. Около шести Вика разбудила его, зазвенев стаканом молока на столике. Кроме того, она принесла еще яйца всмятку, которые уже остыли, и три булочки, обсыпанные корицей.

– Я разговаривала с местной теткой-администраторшей. Она подтвердила, что Делюжные собирались очень скоренько, даже не успели забрать все вещи, оставили халаты и бритвенный станок. Их кто-то предупредил, это определенно… Еще я освободила апартаменты, теперь они не нужны, не так ли? Живу напротив тебя, дверь в дверь. – Она помолчала, не решаясь сесть. – Сходила в местный «Вечерний Симферополь», нашла парня, который согласился передавать нам данные сводок, предварительно отзвонив в Москву, по дружбе с кем-то из отдела информации «Метрополиса».

– Сегодняшнюю сводку видела?

– Видела, но они не дали мне ее распечатку, – вздохнула Вика. – Нет, пока не найдено никакого трупа девушки. Но вообще-то, – она подняла глаза к потолку, – Крым отнюдь не безопасное место. Столько пьяных драк, случаев поножовщины… Впрочем, меня уверили, что туристов местные, как правило, не трогают. По крайней мере, в разгар сезона.

Стерх посмотрел на Вику чуть внимательней, она поняла и отвернулась. Он вылез из кровати, дошел до душа, пустил холодную воду на полную. И вдруг обнаружил, что и теплая немного идет.

Вышел из душа он освеженный, и даже ощущение собственной бесполезности уже не было таким острым. Оделся в тренировочную куртку и шорты, посмотрел на яйца и молоко. И отправился вниз, в ресторан.

Золотозубый уже был там, кажется, он так и простоял, поджидая Стерха. Уже без вопросов уселся напротив, вытащил пачку сигарет с грузинской надписью, закурил.

– Сложности, пан Стерх?

– Что навело тебя на такую мысль?

– Ну, я должен понимать человеческую натуру, – отозвался золотозубый с широкой улыбкой.

– Что ты сказал обо мне Делюжным?

– А разве я что-то им говорил? Не припоминаю.

Стерх вдохнул, полез в карман, достал бумажник и вытащил копию лицензии частного детектива. Потом достал свою пачку «Кента» и тоже закурил, пока золотозубый изучал бумагу. Наконец, охранник кинул копию на стол.

– Я вчера так и подумал, что ты – тихарь. Неумелый, москальский, жадный тихарь.

– А себя ласкавый пан почитает, видимо, щедрым крымским, тертым честнягой… Которому, впрочем, пальца в клюв не клади. – Снова блеск зубов от широкой улыбки. – Что ты рассказал им обо мне?

– Да в общем-то, ничего особенного. Просто спросил, не знает ли он тебя? Ну, и еще спросил о том, не заметил ли этот парень, что ты сидишь у него на хвосте? Он уехал?.. А мне даже не жалко.

Стерх смотрел на него внимательно, спокойно и грустно. Постепенно ухмылка сползла с лица золотозубого. Чтобы поддержать себя, он загасил свою сигарету и тут же взял одну из пачки Стерха.

– Сколько он тебе заплатил?

– Он оказался щедрее, чем ты, Стерх.

Стерх вздохнул. Официант принес тарелку каких-то сероватых пельменей, обильно политых соусом с аджикой. И большой бокал местного красного вина. Пельмени в горло не шли, зато вино оказалось почти не разбавленным. Прожевав, Стерх спросил:

– Тебе не приходило в голову, что отношения этого… Делюжного с его девушкой могут быть сложнее, чем кажутся на первый взгляд? – Он попытался справиться со следующим пельменем, но это оказалось делом невыполнимым, он отодвинул тарелку. И окончательно взялся за вино. – Тебе, мастеру психологического портрета, не бросилось в глаза, что выговор этого… Делюжного так же подходит к Приднестровью, как мой, скажем, к местному сюсюканью?

– Что ты хочешь сказать? – золотозубый набычился, и сразу стало ясно, что драки он не боится. Может быть, наоборот, даже не прочь подраться. Но в планы Стерха это не входило.

– Ты слышал когда-нибудь о фальшивых паспортах?

– Ха, о фальшивых паспортах я могу спеть пану Стерху не одну байку. Кроме того, паспорт пана Делюжного был настоящим, выданным в ментуре, без балды. Я проверил. А что касается выговора… Мне неизвестно, откуда Делюжный приехал в Приднестровье. Он мог осесть там, будучи и из москалей, как ты. Но мне показалось, что у него небольшой след Ставропольского выговора.

– А не обратил ли ты внимание, братец, на его машину? На номера, которые стояли на его «Вольво»?

– Разве у него была «Вольво»? Удивительно, я решил, что он прибыл к нам на сереньком «Запорожце». И вот у этого «Запора» номера были самые что ни на есть Приднестровские. Но я готов признать, что мог и ошибиться, ведь так трудно следить за всем, что тут происходит, и правильно определить машину каждого из наших гостей… Ты не находишь, что это почти невозможно?

Стерх сложил лицензию, забрал свои сигареты, допил вино. Все это не имело смысла. Митяше и Нюре дали двухместный номер, хотя ни у кого не возникало сомнения, что они не муж с женой. На них натравили этого золотозубого шакала, потому что это считалось в порядке вещей. И он должен был выбить, выпросить, «отначить» у мягкотелого дурачка-москаля какую-то дополнительную мзду. Это был их бизнес. Обычный, бесчеловечный хохляцкий бизнес, когда платить должен тот, у кого есть деньги. Безотносительно к тому, насколько это справедливо и честно.

Если украинские таможенники прославились на всю Европу своими немереными поборами, если они практически грабили поезда с пассажирами, пересекающими узкую полоску случайно доставшейся им земли между Ростовом и Белгородом, если верхушка погрязла в воровстве, размеры которого превышали только размеры воровства российского, если вся эта, так сказать, «незалежная» республика годами не платила за газ, за нефть, поставляемые из России, а при случае и подворовывала его, – то почему в этом подлом и грязном отельчике в пригороде Симферополя должно быть иначе?

– Один последний вопрос? Это ты спустил воду из моей машины, или это сделал Митяша?

– Кто?

– Ты или он?

Внезапно золотозубый оскалился в совершенно очевидной маске ненависти.

– Этот фраер не сумел бы спустить воду. Он бы разлил ее по асфальту, и ты мог бы заметить… Пришлось мне попросить у уборщиц таз, плоский такой… Чтобы ты не трехнулся.

– Понятно, – кивнул Стерх. – Очень правильная оценка способностей… пана Делюжного.

Он купил по дороге бутылку сухого вина и вернулся к себе, на шестой этаж. Вызвонил к себе Вику, и они вдвоем съели ранее принесенные булочки, которые оказались безвкусными, как и местные пельмени, выпили вино.

Теперь их положение стало безнадежным. Митяша мог прикончить Нюру где угодно, сбросив ее с горы. А мог утопить, отправившись поплавать под луной и парализовав одним, достаточно простым ударом в шею, или вообще убить ее и закопать в тенистой, диковатой местной лесопосадке, хотя в такой версии Стерх уже сомневался, для этого все-таки требовалось какое-то присутствие духа, которое Митяша, кажется, ни разу не продемонстрировал.

Когда Вика ушла, чтобы позвонить своему приятелю из «Вечернего Симферополя», Стерх опять разделся и лег в кровать. Его трясло, он чувствовал себя не просто больным, а неизлечимым. К тому же, он не верил, что их трюк с милицейскими сводками хоть чуть-чуть поможет делу. Но ничего другого не придумывалось.

Он хотел бы еще разок уснуть, но стоило теперь ему закрыть глаза, как он видел, как меняется лицо Митяши там, над пропастью, за стоящей на самом краю Нюрой. И почти тотчас в его сознании возникало виденье того, как Митяша цеплялся за Нюру, как приникал к ней, стараясь спрятаться под ее слабые, девчоночьи руки от ужасов и подлости мира, либо от своей подлости и глупости… Он без сомнения любил Нюру, как без сомнения, она могла быть ему превосходной женой. Если бы не эти дурацкие новорусские замашки, если бы Митина жизнь сложилась чуть более правдиво и правильно, с достойной работой, с пониманием того, что есть на свете совесть и правда… Да, тогда он оказался бы вполне неплохим человеком. И никогда, разумеется, не случилось бы этого убийства. Которого он сам-то не хотел, даже не желал себе его представлять, даже не собирался совершать…

Стерх повернулся на бок, и стал смотреть в окно, на далекие огоньки домов, в которых он никогда не побывает. За этим убийством стоял не сам Митяша, за ним стоял его отец, этот Вильгельм Витунов, названный, если принять во внимание его возраст, в честь Рот-Фронта, в начале тридцатых, когда нерусские имена вдруг запестрели в наших загсах.

Где-то, может быть, за стенкой, ударили часы. Это был не мелодичный бой, а вполне дешевое бряцанье, оно известило, что наступило девять часов. Стараясь избавиться от этого звона, Стерх, наконец, заснул.

Утром следующего дня он с Викой еще раз сходил в «Вечерний Симферополь», проглядел разные сводки. В них не было ничего похожего на несчастный случай с девушкой. Расплатившись с журналистом, обеспечившим им такую услугу, двумя бутылками массандровских вин, хотя сам парень, кажется, был бы не против московской водки, они вышли из редакции, расположенной в солидном, еще сталинском здании с колоннами.

– Что теперь? – спросила Вика робко. Она вообще изрядно утратила свой напор, только воля в ней еще и осталась.

– Возвращаемся в Москву, – отозвался Стерх. – И разумеется, в вольном темпе… Кажется, пора привлечь к делу сыскарей, только не местных, которым дела не будет до наших рассказов, а кого-нибудь из моих старых коллег.

Еще до обеда они выехали из отеля, и к вечеру были в Белгороде, примерно, на полпути до Москвы. Переночевав в каком-то туристском лагере, состоящем из дощатых домиков и шикарно названном кемпингом, они поехали дальше, и незадолго до вечера следующего дня Стерх припарковал свою «Ниву» на ее обычное место перед своим домом. О том, как ему удалось за один присест долететь до Крыма, следуя за «Вольво», он решил никому не рассказывать. Все равно никто, зная, как он водит, не поверил бы.