Стерх: Убийство неизбежно

Глава 1

Мир был слишком красивым. Он даже казался упорядоченным и справедливым. Но Стерх знал, что это не так. Следовательно, зло находилось в засаде, и готовилось прыгнуть на кого-то, кто ничего не подозревал, кто, подобно ему, радовался позднему августовскому солнышку и виду Учинского водохранилища, любовался шлейфом пены за кормой катера, и дышал свежим ветром, бьющим в лицо.

Крышки над дизелем катера были подняты, и шум стоял такой, что Стерх полностью не слышал ни одного предложения из тех, что пытался проорать ему потенциальный работодатель – Велч. Он так и представился Стерху, когда они четверть часа назад познакомились на Акуловской плотине – Велч, а полностью – Велемир Прорвич, как ни ужасно это звучит. Он подхватил Стерха согласно телефонному договору, чтобы доставить на коктейль-парти, где Стерх мог увидеть всех участников расследования, если оно, конечно, состоится.

А вот короткие фразы понять было можно, хотя и не наверняка. Вот как сейчас, когда Велч наклонившись к Стерху проговорил:

– Ну что, сыграем в…

Дальше Стерх не разобрал. Но Велч просто информировал, что придумал нечто. Твердой рукой он выволок рычаг газа до предела и повернул автомобильный руль так, что нос катера уперся в медлительную яхту, появившуюся впереди.

– Он, кстати, тоже тут, – Велч вытянул руку к яхте.

На палубе яхточки были видны какие-то девицы в купальниках и несколько загорелых не на бледном подмосковном солнышке молодцов, разодетых в спортивные, яркие, этикеточные костюмчики. Это делало их странно похожими друг на друга.

– Который из них?

– Тот, на руле.

Яхта приближалась с удивительной быстротой. Велч покрепче взял руль и широко улыбнулся, не разжимая зубов. Так волк предупреждает противника о своей ярости, или ощеривается, когда видит добычу. Стерх проследил за ним по автомобильному зеркальцу над ветровым стеклом, и запомнил, хотя еще и не понимал, что именно он видел.

Рядом с рулевым, светловолосым пареньком, поглядывающим на катер с беспокойством, стояла спортивная, довольно сильная девушка, положив ему руку на плечо.

– Это и есть полька? – спросил Стерх.

– С которой они должны пожениться, – подтвердил Велч.

– Красивая. – Стерх еще раз как следует осмотрел польку, хотя с такого расстояния это было и не просто.

Впрочем, катер летел, не сбавляя скорости, и до яхты оставалось уже недалеко. Стерх посмотрел на Велча. Этот молодой человек казался ему вполне вменяемым, то есть, он понимал, что и как делает, но могло оказаться, что это и не так. Катер был нацелен прямо в середину яхты, как колун в полено. Стерх сделал глотательное движение, потому что во рту стало сухо и противно.

Кто-то вдруг закричал на яхте дурным голосом. Кто-то из девиц бросился на нос, с явным намерением прыгнуть за борт.

А наследник торговой империи подержанной одеждой, из-за которого Стерх и должен был получить эту работу, стоящий на руле, вдруг сделал нелогичный и даже опасный для такого ветра поворот руля. Гик мачты резко перелетел на другой борт, яхта сильно накренилась, кто-то, не удержавшись на гладкой палубе, свалился в воду, потом паруса заполоскались, и лебединое суденышко сразу стало некрасивой, потерявшей достоинство уткой.

– Он никогда не выдерживает, – крикнул, все так же странно улыбаясь, Велч и резко дернул руль. Катер развернулся почти на месте.

Тяжелая волна, образованная катером, гулко хлопнула по борту яхты и закачала ее, заставив мачту забиться в растяжках, а людей покрепче вцепиться в поручни. Скорость катера резко упала, теперь он был едва движущейся вперед колодой, вовсе не похожей на ту торпеду, какой был только что.

Стерх достал подчеркнуто неторопливым движением платок и вытер выступивший на лбу пот.

– Я думал, парни твоей профессии покрепче, – насмешливо бросил Велч.

– Парни – может быть, но не я. К тому же – жарко, – ответил Стерх, злясь, что приходится оправдываться.

На самом деле, он, конечно, испугался. Главным образом потому, что не мог ничего предпринять, не понимая ситуации.

Вика – уже полтора года его секретарша и единственный сотрудник, как она любила говорить, настоящая Делла Стрит при ненастоящем Мейсоне, передала ему телефонную трубку сегодня чуть за полдень, и добавила, что с ним хочет поговорить сынок какого-то миллионера. Стерх тем временем читал труд одного из своих согруппников по истфаку Московского университета, который, в отличие от Стерха, не бросил науку и которому наконец-то разрешили наваять монографию. Книжка была не очень сильной в плане изложения, а идеи, которые излагал согруппник, как и в прежние времена, были насквозь пропитаны идеологией. Только теперь это была не верность партии, а присяга своре экономических душегубов из Кремля.

Оба сидели, разумеется, на квартире Стерха, которая служила ему с нового года и офисом, потому что содержать настоящий офис Стерху стало не по карману, а присоединяться к какому-либо скопищу лентяев, именующих себя охранным бюро, и получать зарплату за то, что он должен был кому-то все время подчиняться, Стерх пока не хотел.

Сигарет у Стерха было множество, голова после вчерашнего почти не болела, книга была настолько скверной, что не вызывала зависти, жизнь катилась своим чередом. Вика время от времени деловито шуршала за единственным столом какими-то бумагами. Очевидно, она что-то там делала, то есть, у нее имелась работа. Это было странно, потому что уже третью неделю телефон молчал, как заговоренный. В Москве, столице якобы великой державы, экономика которой стоила менее половины экономики любого не считающего себя великим государством, например, Мексики, преступления явственно и решительно не требовали участия Никиты Стерха, бывшего историка, потом бывшего следователя прокуратуры, а ныне лицензированного частного детектива.

Вот тогда-то и раздался звонок. Стерх дошел до какого-то очень уж нелогичного рассуждения, погрузился в разгадку этого ребуса с головой и пропустил все воркование Вики. Каково же было его удивление, когда он осознал, что она стоит рядом и протягивает трубку ему. Лицо ее было решительным и, как писали в коммунистических романах, волевым. На нем определенно читалось решение, к подробностям которого Стерх был еще не допущен.

Она ничего не говорила ему, просто смотрела чуть прищурившись, не мигая, возвышаясь, как просроченный банковский счет.

– Я занят, – попробовал было Стерх.

Она сунула трубку его запараллеленного аппарата ему в руку и демонстративно отошла к столу. Тогда-то Стерх и узнал, что его будут ждать на плотине, до которой лучше всего добраться на электричке с Ярославского вокзала, а потом немного пешком.

Пару раз он раскрывал рот, чтобы возразить, но именно в этот миг взгляд его находил лицо Вики, и приходилось покорно прятать недовольство за междометиями.

Когда трубка вернулась на аппарат, самозваная Делла Стрит, не смущаясь, пошлепала в соседнюю комнату, которая служила Стерху спальней, и принялась резво, как барсучиха, рыться в платяном шкафу. Голос ее стал звучным.

– Наши акции идут в гору, шеф. Придется тебе не ударить лицом в грязь и приодеться в костюм. Как удачно вышло, что на прошлой неделе я отдавала его в чистку. – Она стояла в дверях большой комнаты с темно-серым костюмом на вешалке. – И тебе придется обещать, шеф, что ты не развяжешь галстук, пока не поговоришь с владетелем этой империи.

Она уже дважды назвала его шефом. Это значило, что споры бесполезны. И лучше все-таки смотаться на эту вечеринку и осмотреться, может быть, в самом деле что-нибудь да получится. То есть, выгорит дело, а это означало хоть какой-то доход или, как иногда говорила Вика – «запас плавучести».

Пока он переодевался в спальне, она информировала его, готовя на кухне чай с бутербродами. Оказывается, должно было произойти убийство, ни больше, ни меньше. В жертвы наметили некую Нюту, или Нюру, горничную в загородном доме Вильгельма Витунова, барона от оптовой продажи подержанной одеждой. Девица некоторое время спала с его сыном, Митяшей, и теперь ждала от него ребенка. Помимо того, что молодчик с труднопроизносимым отчеством Вильгельмович сделал ей ребенка, он был также наследником действительно немалого состояния, которое составил его папаша. Он также дружил с Велчем, и собирался вскоре заключить династический брак с полькой по имени Маго Шагеринска. Эта сама Маго также была единственной наследницей польского магната разнообразной одежды, так что союз обоих фирм и взаимопроникновение их на смежные рынки открывал для папаш этой пары сногсшибательные перспективы.

Вернее, откроет, если брак состоится, а помехой ему как раз и являлась Нюта. Хотя она, может быть, и не догадывалась об этом.

Пока Митяша Витунов, наследник миллионов, орал на Велча, перегнувшись через релинг яхты, Стерх внимательно его рассматривал. Чем дольше он смотрел, тем больше его одолевали сомнения. Дело было всего лишь в том, что Митяша был совершенно, ну просто абсолютно не похож на убийцу. Он был похож на телка. Затянутого в дорогие тряпки, немного пресыщенного, но все-таки телка. Эта модненькая прическа под горшок, эти веснушки, слабенькие руки маменькиного сынка, которые так и не научились как следует играть на пианино – все выдавало в нем нерешительность, едва ли не безволие.

Когда гомон от несостоявшейся аварии поутих, а выпавшую за борт девицу подобрали, Велч и Стерх перебрались на яхту. В катер спустился какой-то костистый молодой человек и стайка девчушек, среди которых верховодила долговязая девица с хищной улыбкой на бледных губах. Катер взревел дизелем и умчался в сторону Пестовского водохранилища.

Велч принялся церемонно представлять Стерха польке, которая почти не смотрела на них, зато не сводила взгляд со своего жениха, как бы прося у того пояснений или перевода.

Так толком ничего и не добившись, потому что Митяша вдруг не захотел становиться переводчиком, Велч со Стерхом отошли на нос.

– Породистая девка, – сказал Велч, глядя как их тени бегут по гладким волнам.

– Ты полагаешь?

– Ха, папашка перетряхнул половину какого-то научного института по полякам. Оказалось, она – прямая ветвь одного их гетмана, и скорее всего, происходит даже от короля из семнадцатого века. Конечно, король – так себе, его выбирали шляхтичи. Был у них в прошлом такой обычай…

– Я знаю, – сдержанно ответил Стерх.

– Но она в любом случае – из благородных. Такую и трахать нужно с реверансами.

– Сейчас-то все решают деньги. Нынешние деньги их отцов.

– Деньги не всегда все решают. Посмотри на нашего рулевого. – Стерх мельком обернулся на Митяшу. Тот уже стоял у руля и заставлял яхту набирать ход. – Вот кому все плывет в руки. А он валит в постель служанку, и не может отвязаться от нее иначе как через убийство.

Стерх достал сигареты. Теперь все было слышно, не то что на катере.

– Почему ты думаешь, что убийство все-таки состоится?

– Он весь сделан из комплексов. Он никогда сам не подошел бы к такой девушке, как Маго. Ощущение неполноценности не пустило бы… Он чувствует себя уверенно только в присутствии такой простушки как Нюта.

– Ты же говорил, что ее зовут Нюра.

– Нюра – совсем уж просто. А Нюрочка – бессмысленно.

– Не вижу ничего бессмысленного.

Велч окинул Стерха косым, быстрым взглядом. Сам по себе это был даже и не взгляд, а так, дань вежливого внимания к собеседнику. Но Стерху показалось, что его мгновенно оценили, взвесили и определили в какую-то графу, где он почувствовал себя не очень уютно. Более того, ему как бы и будущее предсказали. И все это со скучающей физиономией – потрясающе!

– Я, кстати, предлагал ее Аней называть, но они не послушали.

Стерх и сам внимательно, стараясь, впрочем, чтобы это было не очень заметно, следил за Велчем. Он даже на поручень оперся, что бы иметь возможность смотреть на него краем глаза. В этом было что-то очень новое для Стерха. А может быть, не для него одного.

– Стерх, пойми правильно. Я ничего не имею против красивой служаночки. Но не обязательно брюхатить ее. Тем более, если у старика такие виды.

– Я все-таки не догадываюсь – зачем убивать? И за что?

– Чтобы она потом не ехала на твоей шее до самой старости. Чтобы не было огласки, которой у нас никого не испугаешь, но этих, из-за бугра, может оттолкнуть. Потому что девку такого класса, как Маго, нужно брать очень чисто, без единого пятнышка на горизонте. Разумеется, если ничего не видно, то пятнышко может быть величиной с убийство.

Стерх потряс головой.

– Бред какой-то. Неубедительно, Велч. За это не убивают. Да еще в наше время.

– Ты хорошо знаешь, за что сейчас убивают в этой стране?

Стерх вспомнил случай, происшедший весной, простой и бессмысленный случай, о котором даже газеты написали как-то сквозь зубы, хотя по тому состоянию общественного нездоровья, которое он высветил, его нужно было выносить на первые полосы.

Двое молодых ребят-фермеров из неблизкой провинции, прослышав про московские бешеные цены на все, что можно есть – кстати, действительно, самые высокие цены в стране, кроме Крайнего Севера – привезли на заемном грузовичке какую-то свою продукцию. Откинули борт, стали торговать. Цена была такой низкой, что моментально выстроилась очередь.

Через полчаса к ним подошел мужичок и предупредил, что если через пятнадцать минут они все еще будут здесь, он начнет стрелять из автомата. Фермеры были не самые хилые, привыкли, вероятно, от таких наездов в своей деревне отмахиваться, и послали мужичка подальше. Очередь поддержала.

Через пятнадцать минут мужичок вернулся с автоматом. Шесть трупов и одиннадцать раненных. Оба фермера и два человека из очереди – в упор. Остальных – веером от живота, просто потому, что поддержали фермеров. Когда местные заправилы грабят, фраера должны быть тихи и никого не поддерживать. А фраера – это как раз все те, кто стоит в очереди. По сравнению с таким ельцинским «капитализмом с человеческим лицом» рабовладение кажется недостижимым идеалом светлого человеколюбия.

Пока Стерх курил и разглядывал воду, яхта довольно резво вошла в небольшую затоку и подвалила к молу, на котором стоял щит с яркими красными буквами – «Не приставать, частная собственность».

Последняя программа правительства, или кто там в действительности принимал какие-то решения, шла полным ходом. Бывшие председатели колхозов втихаря распродавали землю, а государство еще пару-тройку лет могло выглядеть державой, способной вести какую-нибудь войну или усмирять недовольных. О более отдаленных перспективах никто не думал.

Выбросив на берег конец, Митяша выпрыгнул на мол, протянул руку Маго и, не оборачиваясь, ушел в сторону песчаного пляжа, за которым виднелся большой, невеселый сарай, вероятно, эллинг. Митяша был уверен, что найдется кому заняться яхтой, и оказался прав.

На молу сразу появился человек, который принялся вязать конец, и выглядел так, словно всегда этим занимался. Все было правильно, потребности новых русских создавали новые рабочие места.

Когда на берег сошел Велч, перед ним сразу образовалась стайка девушек в купальниках. Стерх им позавидовал – как только он оказался на берегу, стало ясно, что в костюме и галстуке можно одуреть от жары. Но он обещал Вике, приходилось терпеть.

Перед домом, построенным в центре огромной лужайки, скорее даже луга, веселыми пятнами выделялись тенты. Под одним из них кто-то в белом пиджаке тряс шейкер. Перед этим тентом толкались преимущественно мужички, все как на подбор похожие друг на друга – отяжелевшие от чрезмерной сытости и немереного потребления спиртного. Немного в стороне, на шезлонгах, обосновались дамы. Впрочем, многие из них тоже не упускали возможности накачаться бесплатной выпивкой.

В стороне от дома, за высокими и довольно густыми кустами сирени, время от времени ревели моторы. Вероятно там была площадка для машин. Чуть дальше, в той же стороне, между высоких сосен виднелись другие подобные дома. Но они стояли настолько далеко, что не вызывали раздражения, и казались просто частью леса. Все было очень дорого и похоже на представление русского о нерусской жизни.

С другой стороны участка все было тихо и довольно-таки уныло. Если нужно остаться незамеченным, то подходить следует оттуда, решил Стерх. Хотя почему так подумал, он не сумел бы объяснить даже на суде.

Неожиданно зазвучала музыка, откуда-то вышли шесть музыкантов, которые старались не сбиться с ритма на ходу. Почему-то они не захотели сначала обосноваться на небольшом возвышении в углу лужайки, а лишь потом начинать играть. Вероятно, так было в контракте. Веселье стало набирать обороты. Солнце опускалось за деревья. Стерх подошел к мужчинам, расположившимся перед барменом.

Оказалось, что выпивку теперь разносили две девушки, выглядевшие совершенно невероятно в кокошниках и платьях старинного покроя. Одна из девушек была чуть ли не со Стерха ростом и рассматривала всех злым, неулыбчивым взглядом. А вот вторая была мягкая, и очень приятно, по-домашнему улыбчивая. Стерх сразу почувствовал, что с ней хорошо сидеть рядом, даже не разговаривать, а просто ощущать эту готовность к доброте и участию. Такая девушка способна была залечивать любые раны, особенно душевные.

Вот только разносила она какую-то гадость. Стерх, пригубив желто-зеленое пойло из широкого бокала, чуть не выплюнул его на траву. Он оглянулся, соображая, куда бы отставить этот бокал, и заметил Велча. Юноша был уже навеселе. Его глаза блестели, на верхней губе выступили бисеринки пота, но пьяным он, конечно, не был.

– Кстати, это она и есть.

– Нюра? – Теперь Стерх внимательнее присмотрелся к девушке, улыбавшейся гостям. И чем дольше он смотрел на нее, тем больше доверял первому впечатлению. И тем лучше начинал понимать Митяшу. Уже через минуту она показалась ему надёжной, как земля или это водохранилище.

Нюра подошла к группе молодых людей, среди которых был и Митяша. Многие из них принялись растаскивать бокалы. Маго взяла один бокал и протянула его Митяше. В этом жесте была такая демонстрация покровительства, которая могла задеть любую женщину.

Митяша поднял глаза на Нюру, на его щеках вдруг появились два отчетливо видимым красных пятна.

– А сейчас переодеваемся, и – в воду, – прокричал какой-то бугаек с целым ювелирным магазином на шее.

Девушки, в сопровождении кавалеров, со смехом отправились к дому. Маго взяла Митяшу под руку и повела с собой.

Нюра с полупустым подносом смотрела им в след. Она сразу оказалась покинутой и равнодушной ко всему, что творилось вокруг. Она стала настолько неподвижной, что никто из гостей довольно долго не подходил к ней, пока за бокалом не начала охотиться бесчувственная как камень, молодящаяся старуха с лысеющим молодым человеком, рукав которого она не выпускала ни на мгновение.

Тогда Нюра вздрогнула и осознала, что за ней наблюдают. Она оглянулась на Стерха. В ее глазах появился глубокая, темная синева, и Стерху вдруг захотелось подойти к ней и обнять, чтобы вытащить ее из этого мира богатеев и скрытых сволочей.

Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга. В глазах Нюры медленно возникал вопрос, она не понимала ни интереса этого человека к себе, ни того ощущения, которое он вызывал в ней.

Наконец, она обернулась и пошла к бармену. Стерху понравился упругий, широкий для ее роста шаг, который едва помещался в длинном платье. Она поставила поднос на небольшой столик сбоку от бара и тряхнула затекшими руками. Легкая, естественная как дыхание, улыбка снова появилась на ее губах. И стало ясно, что любви этой девушки хватило бы на полмира, а может быть, и больше – необременительной, невесомой, как вечерний свет, неостывающей, почти божественной любви. Даже парни покрепче Митяши могли полюбить эту девушку.

От наблюдения за Нюрой Стерха и Велча отвлек человек в смокинге, твердо стоящий на ногах и тяжелым взглядом изучающий все, что видел перед собой. Он был крепко, плотно сбит, а сквозь редкие волосы на черепе его кожа блестела, как поверхность очень твердого металла. Ему было здорово за пятьдесят, но странное дело – он казался из тех, кто становится только сильнее от возраста. Он улыбался, но даже морщинки в уголках глаз вызывали ощущение холода и неуязвимости. Тяжелый подбородок с ямочкой посередине требовал относиться к этому человеку с осторожностью.

Он осмотрел Стерха легко, как бабочку, случайно залетевшую на этот луг и повернулся к Велчу.

– Ну, вот я вижу сына моего старого друга и коллеги… Сам-то будет?

– Вряд ли, дядя Вилли, – ответил Велч, и Стерх догадался, что перед ними стоит хозяин дома.

– Очень жаль, – чтобы скрыть какой-то второй смысл этой фразы, понятный только ему, Витунов поднес бокал к губам и снова посмотрел на Стерха.

– Это господин Стерх, – быстро отозвался Велч. – Он работает в нефти.

Витунов-старший рассмеялся.

– Работает в чем?

– Ну, ты понимаешь, что я хотел сказать.

Вильгельм Витунов неторопливо переложил бокал в левую руку, а правую протянул вперед.

– Рад видеть вас у себя.

Стерх пожал эту руку. Она была горячей, как у гиревика, только что отошедшего от снаряда. Потом Витунов-папаша потрепал Велча по плечу, от чего тот расслабленно, по-мальчишески улыбнулся. Хотя он был выше Витунова-старшего на полголовы, но в этот миг показался маленьким и вполне мирным.

– Веселитесь, дети, радуйтесь жизни. У нас не было такой возможности… И все-таки жалко, что отец не появился.

Он повернулся и пошел к следующей группе гостей.

– Ваш отец бывает в этом доме? – спросил Стерх Велча.

– Нет, конечно. Но дядя Вилли всегда задает этот вопрос. – Велч задумчиво смотрел на воду, уже темнеющую в ранних сумерках. – Ему кажется, что карманы у него уже набиты польскими злотыми.

– Быть может, – ответил Стерх, указав едва заметным жестом на нескольких пожилых мужчин в превосходных костюмах, окруживших Вильгельма Витунова. Один из них, повадками похожий на Витунова, заговорил со странной, звучной интонацией, в которой с трудом можно было понять лишь корни русских слов. Вероятно, это был отец Магдалены, пан Шагерински.

– Это вовсе не так просто, приятель, – в голосе Велча появились поучающие, зудящие ноты. – Конечно, сила и авторитет дяди Вилли идут вверх, поскольку лишь глухой не слышал о браке его сына с полькой. Но есть еще Нюра. А будет и ребенок, внук или внучка Витунова… А, пойдем к бару.

Стерх охотно принял предложение. Он пошел в сторону беседки так быстро, что Велчу пришлось поспевать за ним. Когда до беседки оставалось не больше десятка шагов, вдруг раздался щелчок, и на металлических стойках вокруг стола с напитками загорелись разноцветные лампы. Такой же свет вспыхнул по периметру лужайки и на террасе дома. Только теперь стало заметно, насколько основательно стемнело.

Перед баром стояла все та же карга с лысым сосунком, по-прежнему сжимая его рукав, и разговаривала с каким-то усталым, сгорбившимся дедом. Его лицо показалось Стерху знакомым, хотя он и не вспомнил, где мог видеть его.

– Ах, на приемах у Витунова всегда бывает что-то исключительное. Столько неожиданностей, – карга с молодым муженьком или любовником посмотрела на лампочки с таким восторгом, словно только что приехала из глухой тайги.

Стерх вдруг заметил, что бармен в белой куртке пропал, а появился кто-то с неразличимым лицом, кто носил старорусскую рубаху с таким видом, с каким мог носить и одежду средневекового китайца. Заметив взгляд Стерха он протянул ему виски с содовой.

Стерх глотнул, потом еще, и оказалось, что стакан уже пуст.

– Можешь придумать что-то посильнее? – спросил он бармена.

Бармен кивнул и с уважение налил чистого виски, которое даже не пытался разбавлять для вида. Стерх вспомнил о Велче, который стоял рядом и смотрел на своего гостя с улыбкой.

Стерх взял свой стакан и наклонился к Велчу, который открыл банку водки с лимонным соком. Нужно было выпить целую упаковку таких банок, чтобы понять, что водка присутствует только в названии.

– Кто еще знает о том, что Нюра ждет ребенка от Митяши?

– Никто, кроме нас, и конечно, Витуновых. Никто и не должен знать, пока дело не дойдет до объявленной помолвки. Тогда мы и подбросим эту бомбу – сначала полякам.

– А как вы об этом узнали? – Стерх сделал ударение на обращении.

Велч таинственно улыбнулся.

– Любопытство – первейшая вещь, которую молодцы моего возраста должны использовать в бизнесе. Это важнее, чем десять тысяч на подносе официанта, после расчета за ужин уважаемого клиента.

Вдруг перед ними появилась молодая и слегка растрепанная девица. Как-то неуловимо она очень подходила Велчу. Она смотрела на него со смесью восхищения и осторожности.

– Велч, я не видела тебя уже неделю. Потанцуй со мной.

– Катя, я занят, может, позднее.

Осознав по тону, что большего она не добьется, девушка повернулась к Стерху.

– А ты, благородный господин, неизвестный и таинственный?

Стерх с улыбкой потряс головой. Девушка была хороша, даже очень. Но в ней не ощущалось тепло, которым так щедро была одарена Нюра.

Она сделала раздраженную гримаску и отошла. Может быть, способность к всеохватывающей женской любви еще не проявилась в ней, а возможно, уже стала размываться от бурных развлечений, подобных этому вечеру. Слишком уж явно она охотилась, хотя почти наверняка год-другой назад ходила в школу.

– Хорошо, предположим, что ваша информация надежна…

– Она абсолютно надежна.

Стерх посмотрел на Велча. Юноша был не просто убежден в этом, он знал что-то, о чем не сказал, и наверное, никогда не скажет. Этому следовало доверять.

– Хорошо. Я принимаю эти сведения. Но убийство… Это очень сильное средство. Я видел здесь людей, которых не испугаешь внебрачным ребенком, даже если дело дойдет до ребенка. А вот преступление… Огласка, расследование… Тому же Вильгельму Витунову проще договориться с паном Шагерински, и все будут довольны.

– Стерх, посмотри на весь этот цирк, разув глаза. Это же неофициальная помолвка. Посмотрите, как они друг за друга держатся… – Стерх посмотрел на Митяшу, который снова вынырнул с Маго на краю лужайки. Теперь он был в строгом смокинге, а она в длинном вечернем платье, которое очень шло ей. Он вел ее под руку. Это действительно было похоже на выход светской пары на официальном приеме. – И самое главное, пойми – ни дядя Вилли, ни этот пан ни на йоту друг другу не верят. Они отчаянно нуждаются друг в друге. Но дело у них пойдет только после определенного гарантированного обеспечения, которым является этот брак. А до тех пор, разумеется, возможен полный разрыв, особенно если шляхтич узнает…

Внезапно какая-то женщина взвизгнула, а со стороны бара послышался звон бьющейся посуды. Нюра, проходя мимо стола со свежими стаканами, упала в обморок.