Стерх: Убийство неизбежно

Глава 16

Стерх поднялся с кровати, потому что у него болело все тело, словно его изрядно отколошматили, не жалея кулаков. Или ног. Кроме того, ему снилась девушка, лежащая под кручей на камнях, окровавленная, превращенная ударами о выступы стены в какое-то подобие черного киселя, у которого, тем не менее, оставалось лицо… То лицо Нюры, то Вики, а внезапно, перед самым пробуждением, возникло лицо Ивон Раи.

Он поднялся, довольный тем, что может, наконец-то, стряхнуть эти кошмары. Пытаясь на кухне проглотить чашку чаю, он включил магнитофон и стал слушать все записанные разговоры, относящиеся к этому делу. Собственно, их было всего три, первый – с Прорвичами в офисе, второй вчерашний с Витуновым, и третий – когда в деле уже участвовал Капитанов Николай Васильевич.

Следовало признать, что разговоры остались прежними, ничего в них нового для Стерха не «засветило», да и поведение участников всех бесед показалось нормальным. Почти у всех, кроме самого Стерха. Он-то выглядел просто клоуном с гипертрофированной подозрительностью. Настроения Стерху это соображение не прибавило.

Отправившись в душ, он включил почти ледяную воду, и с удовольствие принялся драить себя самой грубой мочалкой, даже лицо, чтобы отделаться от прежних мыслей, и настроиться, может быть, на новое дело. Вики долго не было, перерабатывая последние дни, она, очевидно, решила явиться чуть не к самому отбытию на встречу с архитектором… И тут-то зазвонил телефон. Стерх натянул полотенце на чресла, и бросился к аппарату, трубка неудобно легла на мокрое ухо.

– Да?

– Стерх, мне только что звонил Витунов, – раздался холодный и жестковатый голос. – Он мне пожаловался, знаете ли… И объяснил, наконец, всю ситуацию. – Стерх молчал, слушал Велча. – Я советую вам прекратить это дело. Потому что криминала тут нет, девушка взяла деньги.

– Много? – спросил Стерх.

– Изрядно, – вздохнул Велч. – Три двести, согласно сообщению Витунова. По его словам, она еще и торговалась.

– Раньше она не выглядела способной торговаться.

– Это не наше с вами дело, Стерх, – проговорил Велч. – Уже не наше… Так что я делаю вам последнюю любезность, сообщаю эту цифру, и надеюсь, что вы остановитесь. И не будете больше терзать нашего компаньона.

– Кстати, как получилось, что он стал вашим компаньоном?.. – начал было Стерх, но его слова столкнулись с гудками – на том конце связь оборвалась.

Он вернулся в душ. Но мыться больше не стал, растерся изо всех сил и с тоской подумал, что чистого белья почти не осталось, поэтому придется скоро заняться стиркой. А потом его мысли послушно, как стадо баранов, ведомое опытной овчаркой, свернуло к последнему сообщению. Деньги, всего лишь деньги… Может, она действительно торговалась, стараясь получить как можно больше за несостоявшееся материнство, за грядущее одиночество без Митяши? Но внешне все выглядело не так.

И если даже она согласилась взять деньги, это вовсе не значило, что впредь она поведет себя так, как на это рассчитывает Витунов-отец. Совсем не значило. И даже, скорее всего, будет иначе, когда она избавится от наваждения и поймет, что же наделала. А это неизбежно приводило… Да, убийство еще может случиться. Нюре еще грозит беда, или даже смерть.

Это соображение привело Стерха совершенно неожиданно в хорошее настроение. Джинсы он натягивал уже напевая какой-то мотивчик, кажется, из Квинов. Потому что ничего еще не прекратилось, мир еще мог перевернуться… чтобы стать на ноги. Чтобы деньги не играли в этом деле решающей роли, чтобы люди поняли, что с ними происходит, и стали людьми, а не машинками для подсчета банкнот.

Заехав на заправку и купив на последние бумажки полбака горючего, Стерх отправился к дому Витунова. Машину он загнал за уже знакомую автобусную остановку и затих. Он ждал, не очень-то понимая чего именно, просто вспоминая слова Жемала о том, что в обязанности Нюры входит закупка продуктов.

Простояв почти два часа и отметив, что если Нюра не покажется в течение следующего часа, ему придется возвращаться в Москву не солоно хлебавши, чтобы не пропустить встречу с архитектором, он вдруг отметил в Викин бинокль, что около интересующего его дома возникло оживление. А потом калиточка, ведущая на дорогу, отворилась и появилась Нюра. Она вела дамский велосипед с маленькими колесиками, с корзиночками спереди и сзади, сделанными как багажники, в которые были помещены вместительные сумки. Выйдя на шоссе, она уселась в седло и надавила на педали.

Стерх подождал, пока она отъедет подальше, и тронулся с места. Он обогнал ее, остановился у одного магазина, но Нюра миновала это магазин, и Стерху пришлось снова догонять ее. Лишь у второго, большого, на вид довольно грязноватого универсама, из новых, появившихся совсем недавно, Нюра слезла с велосипеда и, подхватив сумки, пошла внутрь. Стерх догнал ее, когда она уже бродила между полок, заставленных разными коробками и пакетами.

Он не сразу подошел к ней, а постоял чуть в стороне, кажется, впервые по-настоящему осознав, как рад, что девушка жива и здорова. Потом сообразил, что она заметила его, лишь не подает виду, сделал несколько шагов навстречу.

– Привет, Нюра, – сказал он.

Она посмотрела на него спокойным, даже не удивленным взглядом, и не ответила.

– Вы не узнаете меня?

– Что вам нужно?

Стерх смутился.

– Я хотел бы извиниться за вчерашний вечер, ну, за то, что довольно сильно дернул вас, когда поворачивал к себе.

– Это все, что вы хотите сказать?

– Нет, не все. Я вчера был… слегка ошеломлен вашим неожиданным для меня появлением. И потому хочу еще раз удостовериться, что это мне не приснилось.

Теперь смешалась она, румянец появился на ее щеках.

– Чего вы от меня хотите?

Стерх посмотрел на ее руки. Это были чистые, очень ухоженные руки, но не как у обычной девицы, а как у музыкантов – почти без ногтей, с аккуратно вымытыми пальцами, без всякого намека на лак. И разумеется, на пальцах не было колечка, подаренного Митяшей.

– Я хочу помочь вам. – Он посмотрел ей в глаза. – По моему скромному мнению, вам грозит немалая опасность.

– Глупости все это, совершенные глупости, – резко ответил она, и, повернувшись на месте, пошла в обратном направлении, откуда только что пришла.

Стерх не догонял ее, он вышел, миновав кассу, и стал у самой двери магазина. Как только Нюра появилась с сумкой, нагруженной какой-то снедью, он вырвал ее, прошел до машины, открыл дверь и поставил сзади. Потом оглянулся и спокойно предложил:

– Я довезу вас, садитесь.

Она долго смотрела на него, потом закусила губу и оглянулась. Народу вокруг было немного, но все-таки он был, и немало глаз следило сейчас за ними, и чтобы вернуть себе сумку пришлось бы учинять скандал. А этого ей не хотелось, она вздохнула и кивнула в сторону велосипеда.

– А как быть с этим?

Стерх открыл заднюю дверь и всунул велосипед так, чтобы он завис над задним сиденьем. Ему даже удалось закрыть багажную дверь, что можно было считать немалым достижением. После этого она уселась, и чуть повернула к Стерху голову, не решаясь поднять на него взгляд.

– Куда едем?

– Если не возражаете, то на маленькую прогулку, Нюра. Мне необходимо с вами поговорить.

– Я должна как можно быстрее вернуться домой.

– Десять-пятнадцать минут никто не заметит.

– А если заметят?

– Неужели Витунов такой строгий? Или Жемал не спускает с вас глаз?

– Кто?

– Виталий?

– Ладно, – она отвернулась и стала смотреть в боковое окно. – Если хотите мне что-то сказать, то начинайте.

– Да, я не очень толково вчера действовал, – Стерх тронулся с места и поехал в сторону Пушкино. – Но вы должны меня понять, я о вас изрядно беспокоился. Потому что уже больше недели пытаюсь вам помочь, а Витуновы под любым предлогом пробуют от меня избавиться.

– Можно покороче?

– Как прошла ваша встреча с отцом? – спросил Стерх. – Он не ругался, что вы перестали ему звонить?

– Мне… мне не хотелось ему звонить, только и всего, – ответила она.

– Вы даже не хотели сообщить ему, что поехали в Крым… Почти в свадебное путешествие?

– Свадебное? – она вздохнула. – Все обернулось совсем не так, как… выглядело.

– Зачем же тогда Митяша покупал вам колечко?

– Послушайте, это все такие… мелочи, которые я не хочу обсуждать. Кстати, как вас зовут?

– Никита Стерх. К вашим услугам. Но все зовут меня по фамилии.

– Никита? – вдруг удивилась девушка, и почти улыбнулась. – Забавное имя… А что у вас за профессия такая, Стерх? Спасаете грешных девушек, попавших в неприятности… определенного рода? Разумеется, воспользовавшись их положением в своих интересах?

– Зачем вы так говорите, Нюра? Я детектив.

– Нет, давайте я скажу, Стерх, – жестковато продолжала девушка. – Я могу ездить куда хочу и с кем хочу, не так ли? Разумеется, я могу звонить отцу или не звонить ему. Могу рассказывать, а могу и ничего не рассказывать ему о своей жизни. И вас это никак не касается.

Стерх посмотрел на Нюру искоса. Была ли эта девушка та самая чуть простоватая и добрая девица, которую он видел на вечеринке, да и потом, в Крыму? Скорее всего, теперь она говорила и думала гораздо решительней, чем прежде, и слова выбирала куда жестче. А кроме того, она и выражалась совсем не так, как прежде… В этом Стерх был уверен. Прежняя Нюра говорила короткими, спокойными фразами, не очень красноречиво и, может быть, даже не слишком правильно. Эта же рубила так, словно прочитала не одну тонну книг, и почти все их запомнила.

– Что-то не так? – вдруг спросила Нюра.

– Нет, – рассмеялся Стерх, – вы совершенно правы. Кроме одного, как только я дал втянуть себя в это не очень-то доходное дело, я начал чувствовать за вас определенную ответственность.

– Господи ты мой! – вскричала Нюра. – Да почему же?!

– Могу рассказать все с самого начала.

– Рассказывайте, только поверните к дому, мне действительно пора возвращаться, – согласилась девица.

– Когда мне предложили следить за тобой и Митяшей, – Стерх и не заметил, как перешел на «ты», разворачивая машину в обратном направлении, – я не очень-то хотел этим заниматься. Мне не понравилась аргументация и мышление заказчика.

– Кем является этот заказчик?

– Являлся, мы уже поссорились, – вздохнул Стерх. – Поэтому его имя уже не имеет значения, практически я работаю от себя.

– Но в таком случае, кто вам платит?

– Никто, – ответил Стерх и попробовал надеть на себя самую беззаботную из всех своих мальчишеских улыбок, к сожалению, впечатления на Нюру она не произвела.

– Тогда зачем все это?

– По двум причинам. Во-первых, как я сказал, потому что чувствую за тебя ответственность. А во-вторых, хотел еще раз свериться с тем впечатлением, какое ты на меня производишь.

– И какое же?

– Несмотря на всю твою ожесточенность, мне кажется, тебе нужна помощь.

– А раньше… Раньше я производила такое же впечатление?

– Нет, раньше ты выглядела более спокойной и уверенной. Более ласковой и женственной. Поэтому мне казалось, что никто не сделает с тобой ничего плохого… Сейчас, когда ты такая, какая есть, ты станешь жертвой еще вернее.

– Интересная теорийка… Чем человек решительней и тверже, тем он вернее должен пострадать? Всегда считалось наоборот, выживают лишь крутые.

– Крутые быстро умирают, – сказал Стерх, и тут же пожалел об этом. Но теперь оставалось лишь продолжать. – Как юноши, так и девушки. Кроме того, они всегда ломаются… с большим треском, и до основания. Те же, кто никогда не играет в крутизну, обладает, как правило, способностью восстанавливаться.

Нюра посидела рядом с ним, теперь он не чувствовал ее отдаленности, наоборот, она как бы приняла его в свое поле.

– Иногда возникают ситуации, которые меняют кого угодно.

Скорее всего, лишившись ребенка, она помнила об этом постоянно. И боль ее была причиной всех изменений, которые видел Стерх. Если считать это изменениями – могло ведь оказаться, что и та, прежняя Нюра могла постоять за себя, просто ей это было не нужно, и потому не очень-то проявлялось.

Они подъезжали к дому Витунова. Стерх остановился километра за полтора до него, и выволок из багажника велосипед Нюры. Она сама уже подхватила сумку с покупками. Устраивая ее на багажник велосипеда, не поднимая голову, она проговорила словно бы заученную фразу:

– Не люблю тех, кто сует нос не в свое дело.

– Это моя профессия, – пожал плечами Стерх. – Кроме того, в данном случае это вам выгодно, потому что гарантирует…

– Это ничего не гарантирует, и никогда не гарантировало, – жестко ответила она, и уселась в седло.

– Нюра, – он посмотрел на нее стараясь всю силу своего убеждения передать ей, – уезжайте из этого дома, как можно скорее, и никому из местных не оставляйте адреса. Вы здесь по-прежнему находитесь в немалой опасности.

– Я предупредила об уходе Витуновых еще до своего отъезда в Крым. Мне осталось работать тут две недели, пока они подыщут новую работницу.

– Может, и это слишком долго. – Стерх выволок из нагрудного кармана визитку. – Если вам что-то будет нужно, позвоните мне. В любое время, с любым вопросом, даже если он покажется вам не очень существенным.

Она взяла карточку, повертела ее в своих чистых, сильных пальцах.

– Я не могу позволить себе нанять частного детектива, – она посмотрела на него. – Я не богата.

– Неужели? – он удивился, кажется, сильнее, чем хотел показать.

– Прощайте, Стерх, – сказала девушка. – Может, вы и в самом деле неплохой… детектив.

– До свидания, – механически сказал Стерх, думая о трех тысячах двухстах долларах, которые, как минимум были у этой девушки. Или она и вправду считала, что это не очень большие деньги? Но тогда она должна была воспитываться совсем не Капитановым, а кем-то гораздо более обеспеченным или амбициозным.

Впрочем, сейчас с людьми происходили странные вещи. Вчерашние инженеры, получающие на государственной службе сто пятьдесят рублей, становились миллионерами, бухгалтеры – банкирами, и все, все подряд считали, что это – не деньги. Как будто деньги, как какая-то мечта, постоянно лежали где-то за дальними горами, которые никогда не удастся перейти… И все-таки, в этой фразе Нюры было что-то еще, не только психологическое несоответствие тому типу личности, который Стерх нарисовал в своем воображении.

Он постоял, поглядывая на то, как она своими крепенькими, чуть полноватыми ногами давит на педали велосипеда, удаляясь в сторону дома Витунова. И вспомнил, как впервые увидел ее на вечеринке, куда его привез Велч. Тогда она так же посмотрела на него, только улыбнулась беззаботнее и счастливее. И с той же грацией переставляла свои ноги, когда разносила тяжелые стеклянные бокальчики с каким-то пуншем.