Лето царило
Семьдесят лет.
Солнце – яда и мести прибой.
Только он - оливняк, безмолвный аскет -
Стойко выдержал огненный бой.
Родина,
Его клятва свята! Будни сочные с ним
Груза звезд и луны не грузили.
Только бедность его, словно «Шир га Ширим»[33],
Сердце скал твоих насквозь пронзила.
Или, может быть, волей небесных высот
Он слезой наделен, распаленной в огне,
Чтоб над книгой твоей, как сухой счетовод,
Одиноко итожить гнев.
Когда горы твои жаждут смерти и в них
Молит блеянье стад о дожде на лугах,
Он твой страж крепостной,
Твой пустынник-жених,
Твоя жизнь в его цепких руках.
Ослепленный закатом, под вечер лицо
Твое ищет он – где ты?!...
В огне его жил и корней обручальным кольцом
Твой плач сохранен на дне.
От него далее ад в испуге бежит,
Зря растратив жару...
Если гложет
Грудь камней хоть один корешок, чтобы жить, -
Сердце гор никогда умереть не сможет!...
Перевод: А. Пэнн