Страж Кодекса. Книга IX

Глава 9

Славия… Прекрасный мир, ставший поворотной точкой в моей жизни Охотника. Живой, полный чудес и невероятный существ мир, сгоревший в пламени Скверны и превратившие в безжизненную пустошь. Мир, в котором я потерял жизнь и своих сыновей.

Я не редко вспоминал Славию. В основном — во снах. Кошмарах, которые приходили минимум раз в неделю и каждый раз я видел лица своих Легионеров. Слышал их рёв, с которым они шли в битву. Слышал их крик агонии, когда они сгорали в огне Скверны. Волей Кодекса я переродился, но Славия всё же изменила меня. Оставила отпечаток в душе. Рану, которая не заживет никогда, сколько бы перерождений я не прошёл. От этого не избавиться. Не скрыться. Не спрятаться. Остаётся лишь принять и идти дальше, помня всех тех, кто погиб в той битве. Отдать дань памяти погибшим сыновьям и моментам из жизни, связывающих меня и мой Легион.

Сидевший передо мной Азраил — напрягся. Весь его вид выражал невозмутимость, но это маска треснула, стоило мне услышать о Славии. Не знаю, что он видел на моём лице и глазах, но от ангела потянуло нешуточной настороженностью. Он будто бы готовился в любой момент сорваться с места и бежать. Не сражаться, а спасать свою жизнь…

Я же… Даже не заметил, как моя аура охватила весь шатёр и пошла дальше. Удушающая, плотная, она обхватила ангела, словно сжав его в тисках. Он закашлялся, попытался сделать вдох, но ничего не получалось. И тем сильнее рос страх в его глазах.

— Славия… — мой голос звучал глухо. Будто он принадлежал мертвецу, а не живому человеку. — Ты просишь слишком многое, ангел. Просишь рассказать тебе то, что я запер глубоко в своей душе. Раскрыться тебе. Ты слишком наглый, раз требуешь подобное.

Попытавшись хоть как-то защититься, Азраил медленно поднялся со стула. За его спиной появились распахнутые белоснежные крылья, слабо пульсирующие Светом. Он боролся. Пытался противостоять тому давлению, что навалилось на его плечи и сжимало душу.

— Кгха… — упал он на одно колено, тяжело дыша, словно ему действительно не хватало воздуха.

Я поднялся со своего места и обошёл стол, встав перед склонившимся ангелом. Полководец, Светозарный, Первое Копьё Небесного Града. Громкие титулы, несущие за собой след силы и былых заслуг. Но что мне до них?

— М-мне нужно знать… — просипел он через силу, подняв взгляд. — П-прошу, Благородный Венатор… Я-я должен узнать…

Столь сильное существо, прошедшее великую войну… Он не выдержал. Не смог долго смотреть мне в глаза, опустил голову и начал слабо подрагивать. Впервые за всё время после моего перерождения я выпустил подобную мощь ауры. Это тело слабо, но моя душа… Душа Великого Охотника, совсем иное.

Дмитрий Белов, каким меня видела в новой жизни, уступил. Ушёл на второй план, а на смену ему пришёл Райнер. Тот самый Щит Ордена, которого любили и уважали братья. Тот самый Берсерк, которого боялись враги Кодекса. Это не было расслоением сознания на две части, но просьба ангела, словно переключила тумблер. Вытащила наружу то, чем я являлся ранее.

Бесцеремонно схватив Азраила за плечо, я сжал его. Ангел дёрнулся и издал болезненный стон. Но меня это не особо тронуло. Я смотрел его душу. Выворачивал её наизнанку и видел всё, что в ней скрыто. Заглянул в самые дальние её уголки, чтобы принять решение.

Он не сопротивлялся. Да и не мог этого сделать. Будь я обычным Охотником, слабеньким Душеловом, то шанс был, но не в этот раз.

Чем дольше я всматривался в душу ангела, тем больше уверялся — почти все разумные в Многомерной Вселенной одинаковы. Им знакомы лишения, чувства, потери, привязанность и боль. Люди, демоны, ангелы, эльфы и многие другие… Каждый из них нёс в своей душе ношу. Свой путь жизни. Свою судьбу. У кого-то она была полна счастья и той самой белой полосы, о которой любят говорить в моём новом мире. А у кого-то она переполнена горем и страданиями.

Азраил старше меня, даже если взять обе жизни. Он гораздо древнее, на уровне Генерала. Но смотря в его душу, я видел мальчишку, который родился и вырос в светлом Небесном Граде. Юнец, судьба которого стать полководцем в Великой Войне. Я видел всю его жизнь. Все её моменты, начиная от любви и заканчивая множеством потерь.

— П-прошу… Х-хватит…

Его тело уже не просто подрагивало, а будто находилось в припадке. На землю упали тяжёлые слёзы, а нутро ангела словно сжалось. Он переживал все эти моменты вместе со мной. Заново проходил через них, чувствуя всё то, что хотел забыть. Что спрятал глубоко в себе и что я так нагло вытащил на свет.

То, что я делал, могло вызвать у какого-нибудь зрителя омерзение и отвращение. Ангел ни в чём не виновен передо мной, а я потрошу его душу, как мне угодно. Каждый в праве нести свою ношу сам. В секрете от остальных. Но я должен был понять. Обязан увидеть, кто он такой. И моё внутренняя «Я» было полностью солидарно. Более того, я не испытывал угрызений совести за свои действия, ведь подобное мне приходилось делать ни единожды.

Для многих Орден Охотников защитники, спасающие миры на службе Кодекса. Люди, полубоги, оберегающие миры Многомерной Вселенной в вечной войне против Тёмных Богов и различных тварей. Даже внутри Ордена сохранялась подобная политика исключительности и блага для всех. Но мало кто знал, считанные единицы, что внутри Ордена было не всё так радужно, как казалось.

Предатели, вставшие на скверный путь. Перебежчики, поддавшиеся посулам Тёмных Богов и отвернувшиеся от Кодекса. Всех их истребляли нещадно, но как определить будущего предателя? Как понять, что этот Охотник отвернулся от истинного пути? Очень хорошие вопросы, на которые Старейшины, Гранд Мастер Вульф и Первый Охотник нашли ответ.

Да… Мало кто знал, но внутри Ордена существовало звено, которое занималось… Не самой простой работой. Поиском и вычислением подобных предателей. Тех, кто отвернулся от правил Кодекса или мог это сделать в будущем. Для всех братьев, а о существовании этого звена знали единицы, предатели были просто целью. Им давали след и его устраняли, но именно такие, как я, вычисляли их. Наблюдали со стороны, невзначай заглядывали в души, проводили проверки и держали полный контроль. Строжайшая тайна Ордена. Его обратная сторона, полная грязи. Примечательно то, что Ищущие, как нас называли Старейшины, даже не знали, кто есть кто. Всё было тайно. Всё было тихо. Мы не видели друг друга в лицо. Не знали о том, кто состоит в Ищущих. И тем сильнее было напряжение, когда ты знал, что за тобой тоже наблюдают. Ищут любой подвох в том, что ты можешь оказаться предателем.

Мне на эти проверки было плевать, ведь моя вера в Кодекса абсолютна, но я мог признаться сам себе, что мне было хреново. Улыбаться братьям, но знать, что все они на карандаше у Старейшин. Видеть их лица и верить, что среди них нет предателей, готовых ударить в спину ради силы и иллюзорных обещаний Тёмных Богов.

Возможно, благодаря той работе я и не испытывал ничего, выворачивая душу Азраила. Холодный расчёт дознавателя, которому было плевать на боль и страдания живого существа. Просто работа. Просто проверка.

Надеюсь, что вернувшись в Орден, меня не заставят вновь взяться за это дерьмо. И уж тем более я не допущу, чтобы Ярослав пошёл по этому пути. Рогом упрусь, пойду на поклон к Первому Охотнику, но не дам Старейшинам запятнать душу мальчишки этой грязью. Лучше я сам буду тянуть эту лямку, дав Ярику возможность видеть в Ордене лишь его светлую сторону.

Поморщившись от воспоминаний об Ордене, как радостных, так и тёмных, я перестал копошиться в душе ангела. Самому от себя тошно, но иначе никак. Мне необходимо было понять и выяснить, чтобы принять решение — открыть ему правду, либо отказать.

Давление моей ауры сходило на нет. Бледный Азраил задышал полной грудью, его лицо покрыла испарина, а взгляд словно потух. Свет в нём сиял слишком слабо. Ангелу досталось. И очень сильно. Так бывает, когда ты закрыл в себе старые воспоминания, полные боли, а затем вновь их пережил.

— З-за что?… — хрипло спросил он.

— Мне нужно было понять, можно ли тебе верить, Азраил, — вздохнул я, чувствуя себя так, словно искупался в помоях. — Слова могут нести ложь, но душа… Она никогда не врёт. Вряд ли тебе нужны мои извинения, но мне жаль, что тебе пришлось всё это пережить вновь. И я тебя понимаю… Понимаю, как никто другой…

— Это уж вряд ли, — кисло улыбнулся он, с трудом поднявшись с колена.

Вместо слов я протянул раскрытую верхом ладонь. Ангел замер, ведь он понимал, что я ему предлагаю. Должен знать, раз прожил столь долго и видел столь многое. Тем более, в его душе я видел это знание.

Проглотив вставший в горле ком, он несколько секунд смотрел на мою руку, а затем положил свою ладонь поверх моей.

Я прикрыл веки, разжав все внутренние стопоры и потянулся к своим воспоминаниям. Потянулся к Славии, утаскивая за собой Азраила.

Стоило мне открыть глаза, как мы оба оказались в стенах города. Величественного, монолитного. Его белоснежные стены поражали своей высотой и неприступностью. Высокие шпили дворца, возвышающегося в центре города, достигали облаков. Всюду, куда не брось взгляд, были видны различны здания от малого до велика. Жилые дома, лавочки торговцев, муниципальные строения, казармы гвардии короля и многое остальное. Ранее этот город жил. Он дышал, а в его стенах звучал детский смех, сдобренный голосами взрослых.

Но сейчас этот город, последний оплот Славии, был в полной боеготовности. Огромная армия людей выстроилась у его ворот, а стрелки заняли стены. Баллисты и катапульты подготавливались на башнях. Люди суетились повсюду, готовясь к битве с врагом, которого невозможно одолеть обычными силами.

Я поднял глаза к небу. Некогда чистое и безмятежное его заволокло серой пеленой, которая изредка вспыхивала тёмно-зелёным сиянием. Воздух был тяжёл, а ветер приносил за собой смрад гнили и смерти.

Некогда живой мир — умирал. Леса чернели, деревья превращались в высушенные и скрюченные подобие самих себя. Вода в озёрах, морях и реках бурлила от Скверны, а земля пропиталась ею, неся смерть всему живому.

— Мортагар — последний оплот Славии, — сухо сказал я, наблюдая за Азраилом.

Ангел был в замешательстве. Он видел, какой Славия была, а теперь узрел во что она превратилась. Здесь больше не было места для живых, ибо сюда пришла Скверна. И единственное спасение от неё — бегство. Собственно, это люди и делали. Огромные колоны беженцев стремились к одному единственному порталу, поддерживаемого архимагами. Женщины, дети, старики… Их были тысячи. Мужчины же — готовились принять бой. Их бегство — погибель для их семей. И поэтому они будут сражаться. До конца. До последней секунды, пока через портал не пройдёт последний человек.

Неожиданно, как для армии, так и для Азраила, между городом и тёмным лесом появились десятки порталов. Воронки цвета лазури несли в себе столько энергии, что дрожало само пространство. А спустя миг из них стали выходить воины.

Возглавляемая командирами с отличительными гребнями на шлемах, это была целая армия. Пехотинцы, с тяжёлыми башенными щитами. Кавалерия, верхом на закованных в броню лошадях. Лучники, стрелы которых разили наповал. Маги, чьи заклинания стирали врагов в пыль.

Их поступь сотрясала землю, воинственный звук горна внушал в обычных солдат трепет, а возвышающееся знамёна вселяли в их души надежду.

Это был Легион Кодекса. Достойнейшие из достойных. И он прибыл, чтобы бросить вызов Скверне. Встретить её лицом к лицу и сразиться.

Выстроившись перед армией людей, они закрыли их собой, словно щит. Стали первой линией, которая примет на себя основной удар.

Горн затих, ветер трепал знамёна. Их удерживали лучшие из лучших. Сыновья Легиона, доказавшие в бою свою преданность Кодексу и силу.

Воронки порталов исчезли. Все, кроме одной, сквозь которую появился Я, верхом на мощном жеребце.

Видеть самого себя, свои прошлые доспехи, молот и лицо, было странным ощущением. Немного чуждым, но и родным одновременно.

— Да… твоё нынешнее тело явно уступает прошлому, — покачал головой Азраил. — У тебя случаем не было в предках великанов?

— Всё может быть, — безразлично пожал я плечами.

Мне было неведомо о своих родителей и тем более истории предков, а потому слова ангела могли оказаться отчасти верными. В прошлой жизни я и правда был слишком высоким и широким в плечах, выделяясь на этом поприще даже среди самых рослых Легионеров.

Пришпорив коня, я-прошлый оказался возле Легионеров, медленно направившись вдоль первых рядов. Их глаза не были видны сквозь забрало шлемов, но я чувствовал на себе взгляд каждого из своих сыновей.

— Мариус, — остановился я напротив сына, который из-за доспехов был похож на остальных, но не для меня. — Я помню день, когда ты сразил вожака оборотней на Кадии. А сегодня, как будешь биться?

— До последней капли крови, Благородный Венатор! — воинственно проорал Мариус, застучав копьём по щиту. Братья поддержали его, а их рёв был подхвачен остальными.

Я улыбнулся и перевёл взгляд дальше.

— Гунар, ни один менестрель не передаст в своих песнях того подвига, когда ты в одиночку ринулся в сражении против двух архимагов-отступников. Твоё копьё не знало промаха, а сердце не ведало сомнений. Принесёшь ли ты победу и в этот раз?

Рёв повторился, а грохот стали был оглушителен.

Да… Для всех, кто мог видеть Легионеров, они казались одинаковы. Но не для меня.

— Мы пришли сюда, в мир, захваченный скверной! В мир, куда явился истинный враг! Враг КОДЕКСА! Враг ОРДЕНА! Его ордам не ведома пощада! Не ведомо милосердие! Он несёт лишь разрушение и смерть! Погибель всему живому и вечное порабощение душ! НО СЕГОДНЯ! В ЭТОТ ДЕНЬ! МЫ ДАДИМ БОЙ СКВЕРНЕ! — сила моего голоса создала порыв ветра, а армия людей позади, дрогнула и пошла волной. — СРАЖАЙТЕСЬ, СЫНЫ ЛЕГИОНА!

— ЛЕГИОН! ЛЕГИОН! ЛЕГИОН!

— СРАЖАЙТЕСЬ ТАК, КАК НИКОГДА ПРЕЖДЕ! НЕ ВЕДАЙТЕ СТРАХА! НЕ ВЕДАЙТЕ СОМНЕНИЙ! ПОКАЖИТЕ ВРАГУ ВСЮ СВОЮ СИЛУ И КРЕПКУЮ ВЕРУ!

— ЛЕГИОН! ЛЕГИОН! ЛЕГИОН!

Тысячи воинственных голосов слились в один поток, сотрясая землю. Легион пробуждался. Его кровь кипела, а дух полыхал от нетерпения.

— Я видел многое, Охотник, но стоит признать, даже меня пробрало, — серьезно произнёс Азраил.

Я кивнул, ничего не ответив. Пусть ангел говорит, что хочет, мне всё равно. Вместо этого я смотрел на свой Легион и чувствовал, как сердце сжимается. Бравая речь меня прошлого звучала воинственно, но будто сквозь толщу воды. Последние слова, которые мои сыновья услышали перед своей смертью.

Небо над нашими головами вспыхнуло тёмно-зелёным пламенем, а из глубины леса раздался рёв. Нечеловеческий. Принадлежавший тварям Скверны, которым нет конца и края. Рёв, ознаменовавший, что битва вот-вот начнётся.

— Смотри, ангел, — прикрыл я глаза, услышав звук горна. — Вот то, чего ты так желал. Последние часы Славии и конец этого мира.