Италия. Страсти по Вечному городу

Глава 12 Барбекю по-итальянски

— Ты еще спишь? Джованни уже приехал. Поднимайся… — услышал я сквозь сон суматошный Лёкин голос.

Странно, чего это она не воспользовалась своей любимой фразой… Неужели моя угроза подействовала?

Я приподнялся. Лёка Ж. носилась по квартире, пытаясь на ходу сделать лицо и найти приличествующие случаю предметы одежды. За окном висело тяжелое небо, стекло было покрыто крапинами темных капель.

— Я не поеду, — сказал я, лег и отвернулся к стене.

— Это еще почему? — От неожиданности Лёка Ж. даже бросила хлопотать и подбежала ко мне. — Нет, ты должен поехать, а то неудобно. Джованни ждет, он хочет пообщаться с моим братом…

Я снова приподнялся.

— Лёка, что ты несешь? — грубо прервал я.

Ее телефон запищал на столе. Она кинулась к мобильному и сообщила:

— Ну вот, это Джованни. «А ю э лайв?» — «Ты жива?» — спрашивает. Еще как э лайв! Сева, одевайся, — бросила Лёка Ж., набирая ответную эсэмэску. — Что ты заставляешь упрашивать тебя, как маленький мальчик! — Ее телефон снова запищал. — «Ю уилл?» — «Ты будешь?» — прочитала она. — Конечно, уилл.

Лёка Ж. еще какое-то время повозилась с телефоном, затем присела ко мне на диван.

— Сева, в чем дело? — строго спросила она. — Почему ты не хочешь ехать? Я не понимаю. Ты как-то туманно изъясняешься.

Я вздохнул. Придется растолковать. Все равно не отстанет.

— Потому что не хочу мешать тебе крутить шашни с Джованни, — сказал я. — Ясно выразился?

— Из-за этого? — искренне поразилась Лёка Ж. — Сразу видно, что ты совершенно не разбираешься в женщинах. Какие глупости говоришь! Во-первых, как ты можешь мне помешать, если ты мой брат? А во-вторых, я еще не решила, надо ли мне оставаться.

— Где? — не понял я.

— Здесь, в Италии, — пояснила Лёка Ж. — Я еще не до конца уверена в том, что Джованни составит счастье всей моей жизни.

— Лёка, иногда твоя простота… ставит меня в тупик.

— Иногда? — усмехнулась Лёка Ж. — Ладно, давай не будем ссориться.

— А я и не ссорюсь. Просто пытаюсь объяснить тебе, почему не хочу на ваше барбекю, — сказал я.

— Наше? — Лёка Ж. иронично хмыкнула. — Как будто мы с Джованни будем там вдвоем… Мы же поедем к его другу, и туда припрется еще куча его друзей! Сева, ну я прошу тебя… — вдруг стала умолять Лёка Ж. — Ну пожалуйста. Это в последний раз… Наверное…

Ее мольбы прервал очередной писк телефона.

— Гарик проснулся, — с досадой поведала Лёка Ж., посмотрев эсэмэску.

— Вообще-то сегодня мы должны или оплатить оставшиеся дни, или съехать, — напомнил я.

— Об этом он и пишет… Разберемся вечером, — сказала Лёка Ж., отложила телефон и спросила с укором: — Ну что, ты составишь мне компанию или бросишь на произвол судьбы?

Через десять минут мы вышли под затяжную морось, на улицу, где стоял серебристый «альфа ромео». За рулем сидел Паоло, Джованни был рядом, на переднем сиденье. Увидев нас, он распахнул дверцу и недовольно покачал головой.

Ткнув в меня пальцем, Лёка Ж. объяснила нашу задержку тем, что я очень медлителен.

Джованни вылез из машины, расцеловал Лёку Ж., потом по обыкновению облобызал меня. Его друг Паоло ограничился рукопожатием. Я открыл заднюю дверцу и собирался сесть.

— Ты куда? — зашипела Лёка Ж. — Иди вперед.

Я сел рядом с Паоло. Лёка Ж. с Джованни устроили себе любовное гнездышко на заднем сиденье. Паоло завел машину, бросив насмешливый взгляд на парочку в водительское зеркало.

Едва мы покинули улицу Кальтаджироне, Джованни тронул меня за плечо и показал полуторалитровую пластиковую бутылку с мутноватой жидкостью.

— Grappa, — сказал он весело и пояснил: — Vodka italiana. — Он открутил крышку и протянул мне бутылку, рекламируя напиток. — Вэри стронг!

Что за превратные представления о русских!

Почему он думает, что я пью водку прямо с утра и из горла…

Я отказался от угощения, но выяснилось, что он и не предлагал мне пить — только понюхать. Джованни втянул носом воздух над бутылкой. Я последовал его примеру. Водка как водка — ничего особенного…

Джованни закрутил бутылку и спрятал. Дегустация завершилась.

Лёка Ж. прилегла к нему на плечо и заворковала. Я устроился поудобнее и задремал. Спал спокойно и крепко, пока Лёка Ж. не стукнула меня по голове.

— Проснись, — потребовала она, — мне скучно!.. Я обернулся — Джованни после ночного дежурства тоже дрых.

— Лёка, а тебе не кажется, что развлекать не входит в мои обязанности? — сказал я и кивнул на Джованни. — Обратись к своему новому другу.

— Мой новый друг не реагирует на внешние раздражители, — недовольно ответила Лёка Ж. — А друг моего нового друга не слишком разговорчивый.

Мы въехали в приморский городок, состоявший преимущественно из двух-, трехэтажных кирпичных коттеджей с облупившейся штукатуркой. Перед домами росли низкие пальмы, высокие кактусы, апельсиновые, мандариновые деревья и сочные пурпурные розы. В проемах между зданиями зеленело и пенисто волновалось уходящее к свинцовому горизонту море.

Лёка Ж. неожиданно заинтересовалась, взял ли я плавки.

— Зачем? — не понял я. — Лёка, посмотри на улицу. Там дождь!

— Ну и что, а вдруг рассосется, — невозмутимо ответила она и обратилась к Паоло: — Кэн уи гоу ту зэ си?[13]

— Йес, — лаконично ответил Паоло. Глянул на море и серьезно добавил: — Бат ит из дризлинг нау[14].

Лёка Ж. грустно вздохнула. Тема была исчерпана.

Мы остановились возле аккуратного четырехэтажного коттеджа из красного кирпича, на дороге у которого был жгучий брюнет лет тридцати пяти, в черной футболке, шортах цвета хаки и белых кроссовках. Опустив окно, Паоло спросил у него, где живет синьор Джузеппе Тодиско.

Брюнет стал объяснять дорогу, показывая руками многочисленные повороты на пути к синьору Тодиско.

— Мы что, заблудились? — занервничала Лёка Ж. — Я больше не могу сидеть!

Паоло приподнялся со своего места, перегнулся через спинку кресла к Джованни и пихнул его в плечо. Затем открыл дверцу, вышел из машины к брюнету и начал обстоятельно с ним обниматься.

Джованни протер глаза спросонья и улыбнулся Лёке Ж.

— Вилькам! — весело сказал он.

— Так это розыгрыш? Тоже мне шутники… — недовольно ответила Лёка Ж. и покинула машину.

Я вышел следом, встал рядом с Лёкой Ж. и вместе с ней наблюдал довольно странную картину. Джованни бросился из машины к Джузеппе, они горячо обнялись, расцеловались и, хохоча, ухватили друг друга за ширинки.

Я выразительно посмотрел на Лёку Ж.

— Тебя по-прежнему ничего не смущает?

— Наверняка этому есть какое-то разумное объяснение, — ответила она.

Закончив эротические игрища, Джузеппе отворил калитку, приглашая нас во двор. Узкий проход между домом и забором был перекрыт белоснежным мерседесом — видимо, хозяин поставил сюда машину, чтобы какой-нибудь злодей не испачкал ее. Мы протиснулись в щель между кирпичной стеной и автомобилем и прошли по дорожке, выложенной из бежевых квадратных керамических плиток, в небольшой двор.

У стены дома, на площадке из таких же бежевых плит, стояла открытая керамическая беседка, в которой были установлены белые пластиковые столы и стулья. Напротив, в углу двора, возле невысокого каменного забора с искусственным вьюном, отделяющего двор Джузеппе от соседского, стояла кирпичная жаровня для барбекю, тоже с керамическим навесом.

Перед входом в квартиру на первом этаже была небольшая свободная площадка, заросшая ровной низкой травой. На нее из-под жаровни выскочил черный кролик. Увидев нас, он помахал длинными ушами и бросился наутек, под мерседес. Лёка Ж. помчалась за ним, но, разумеется, не догнала. Она присела на корточки перед машиной. Кролик спрятался за колесом, из-за которого выглядывали только его длинные розоватые уши.

— Банни, банни, кам хир! — стала упрашивать Лёка Ж.

— Это же итальянский кролик, — сказал я. — Он по-английски не понимает.

— Ну так переведи ему! — потребовала Лёка Ж. Я достал из сумки свой чудесный самоучитель-путеводитель, полистал его и обнаружил главку под названием «Итальянские ругательства». Какая, однако, полезная книга!

— Скажи ему: «ваффанкуло», — посоветовал я Лёке Ж.

— Ваффанкула! — повторила она.

Кролик забился под машину еще глубже.

— Что означает эта «ваффанкула»? — спросила Лёка Ж., покосившись на меня с подозрением.

— «Иди в задницу», — честно ответил я.

— Очень остроумно, — скривилась Лёка Ж. и крикнула Джованни, который возился у жаровни, что он должен помочь ей поймать «зис банни».

Джованни подошел к мерседесу, присел, резко схватил кролика за уши и вытащил наружу. Лёка Ж. нежно погладила его черную шерстку и расцвела от счастья, как девочка, получившая в подарок куклу Барби.

— Бьютифул банни, — промурлыкала Лёка Ж. и поинтересовалась у Джованни, что они собираются с ним делать.

Джованни невозмутимо пообещал, что они зажарят его и съедят.

— Ой! Лезь обратно, — сказала Лёка Ж. кролику и подтолкнула его под машину.

Кролик залез под мерседес и сердито стукнул лапой по земле. Джованни поднялся и пошел на улицу.

— Спроси у него, вдруг чем помочь надо, — назидательно шепнула мне Лёка Ж.

Я спросил. Джованни ответил: «Ноу, сэнкс», — и удалился.

— Как видишь, не надо, — сказал я Лёке Ж.

— Ты и не настаивал, — язвительно заметила она.

Лёка Ж. отправилась к столу под навесом, села на белый пластиковый стул и закурила.

Джованни вернулся с круглой пятилитровой бутылью «Fontana di Papa», которую с гордостью показал нам и унес в квартиру.

— Наверное, жалко стало… — предположил я. — Испугался, что мы с тобой вдвоем всё выпьем.

— Что за глупости! — возмутилась Лёка Ж.

— По-моему, это та же бутылка вина, которую он демонстрировал в день вашего знакомства, — продолжил я. — Заметь, в тот раз Джованни тоже лишь показал ее.

— Ты это специально… — рассердилась Лёка Ж. — Хочешь очернить его в моих глазах.

Джузеппе открыл окно, выходящее на беседку, выставил колонку и включил песни в исполнении вокалистки, которую Лёка Ж. называет Леди Гогой.

Джованни опять пришел к нам, теперь с пластиковыми стаканчиками и тремя обычными бутылками красного.

— Видать, самое дешевое нашел, — тихо сказал я Лёке Ж.

Она со злостью замахнулась, чтобы шлепнуть меня по какой-нибудь части тела, но я быстро отскочил, и Лёка Ж. ударила по пластиковому подлокотнику своего стула, ушибив руку.

— Проблем? — спросил наблюдавший за сценой Джованни.

— О, ноу! — живо отозвалась Лёка Ж. и кивнула на меня, сказав, что я слишком люблю «вайн».

Джованни протянул мне штопор. Во двор тем временем протиснулись новые гости — парень с рыжими дредами в длинной расстегнутой рубахе, накинутой поверх желтой футболки, и широких хип-хоповских штанах и девушка со строгим римским профилем, в серой кофте и черных джинсах. Девушка бросила «Чао» и представилась Паолой. Парень пожал мне руку, сообщил, что его зовут Луиджи, и кинулся лобызать Джованни, Паоло и Джузеппе, обмениваясь с каждым из них пожатием мотни.

— Вот видишь, — толкнула меня Лёка Ж. — Это у них обычай такой.

— Какой-то дикий обычай, — сказал я, открыл бутылку вина и начал разливать по стаканам.

— Ты очень закомплексованный… — язвительно парировала Лёка Ж. — Тебе надо поучиться раскрепощенности у наших итальянских друзей и взять на вооружение…

— Представляю себе, — перебил я. — Иду по коридору, навстречу мне Никита Сергеевич, а я его хвать… Боюсь, на этом моя работа в издательстве закончится.

Лёке Ж. нечего было возразить.

Гости прибывали. Франческо, Франческа, Марио, Мария, Анджело, Анджела, Антонио, Антонелла, Клаудио, Клаудиа, Густаво, Густава, Сальваторе, Винченцо, Лаура, Сильвана — и так далее, по списку двадцати самых популярных итальянских мужских и женских имен. На первой пятерке я еще пытался запомнить, как именно кого зовут, но потом понял, что это совершенно невозможно.

Джованни вместе с Паоло и Джузеппе по-прежнему возились у жаровни. Паола в компании с другими итальянками принесла на стол мясные полуфабрикаты и занялась приготовлением странных бутербродов. На нарезанную ломтиками чиабатту она пальцами намазывала сырой фарш из колбасок, напоминавших купаты.

На нас с Лёкой Ж. никто не обращал внимания. Я цедил неаппетитное красное вино из пластикового стаканчика, Лёка Ж. усиленно курила.

— Что ж ты не настаиваешь на том, чтобы помочь? — поинтересовался я у нее.

— Сейчас докурю и настою, — пообещала Лёка Ж.

Она сделала глубокую затяжку, выдохнула дым, затушила окурок в кактусе и спросила у Паолы, нужно ли ей «хэлп». Паола кивнула и пододвинула к Лёке Ж. куски чиабатты и сырые колбаски.

— Это для меня слишком сложно, — решила Лёка Ж. и распорядилась: — Сева, ты займись колбасками, а я Джованни помогу.

Она ушла к жаровне, я остался мазать фарш на чиабатту. Паола улыбнулась и спросила, откуда мы с Лёкой Ж. приехали. Узнав страну нашего обитания, она первым делом захотела выяснить, какой алкогольный напиток русские «префё» — предпочитают. Разумеется, я ответил «водка энд бир» и пошутил: «Тугэзэр».

— Вау! — изумилась Паола и спросила, какая русская водка «из зэ бест».

— «Путинка», — назвал я первое, что пришло в голову, и стал перечислять марки, которые помнил: — «Рашен стандарт», «Немирофф», «Смирнофф», «Распутин»…

Паола остановила меня, вытерла руки об салфетку, достала из своей сумочки листок бумаги, ручку и протянула мне, попросив записать.

— Да он ничего не понимает в водке! — Вмешалась вернувшаяся от Джованни Лёка Ж. — Сева ее терпеть не может.

Лёка Ж. отобрала у меня ручку с лисгком бумаги и начала писать. «Белуга» — по уверению Лёки Ж., пьется офигенно, и хмель такой легкий. «Пять озер», «Гжелка мягкая», «Московская особая».

— Ой, эта действительно особая — однажды выпила, а утром проснулась в постели с будущим третьим мужем, — поведала Лёка Ж.

«Зеленая марка ржаная», «Журавли», «Калашников», «Столичная».

— Со «Столичной»-то всё и началось, — поделилась Лёка Ж. — Ее, родимую, я первый раз как водку и попробовала. Я тогда в десятом классе училась. И ко мне Колька Гридасов клеился, одноклассник мой. Он был каким-то маленьким местным криминальным авторитетом, носил меня на руках и обещал, что я буду «королевой района». — Лёка Ж. мечтательно вздохнула. — Но мне Гридасов не нравился. Мы с Инессой и Ромкой, это тоже мои одноклассники, решили его разыграть, как будто у меня другой кавалер, то есть Ромка. А чтоб мне не страшно было, они заставили меня выпить «Столичной». Ромка налил мне полстакана, и я одним махом… Он посмотрел на меня и спрашивает у Инессы: «Она точно первый раз водку пьет???» Мне стало весело, я пошла на дискотеку и танцевала до упаду. А Гридасов был трезвый и грустный… Так, какая еще есть хорошая водка? — спохватилась Лёка Ж. и продолжила строчить на листке.

«Двойная золотая», «Двойная белая», «Хортица — Серебряная прохлада», «Белая березка — Морозная клюква», «Зимняя дорога», «Русский лед», «Дымка люкс», «Кедровица на кедровой живице», «Мерная на молоке», «Экстра»…

— Вот эту «Экстру» тетя Люся принесла, когда в гости к нам домой пришла, — снова погрузилась в воспоминания Лёка Ж. — Сели мы обедать, тетя Люся всем по крохотной стопочке налила. И мне — тоже. А я после «Столичной»-то стопку уже профессионально опрокидывала. Ну неважно… И вот, поднимаю я стопку уверенным движением, и тут мама говорит под руку: «Лёка, ты ж первый раз водку пьешь. Смотри — закуси как следует, а то опьянеешь!» Я как представила, сколько мне надо таких стопок, чтобы опьянеть, аж поперхнулась от смеха. В общем, закашлялась, и мама решила, что это у меня и вправду первый раз. Так, идем дальше.

«Градус», «Белый ключ», «Беленькая», «Дудка», «Национальная валюта», «Русский калибр», «Русский гарант качества на ягодах земляники и листьях…»

Я напомнил Лёке Ж., что Паола просила написать только лучшие сорта водки.

— Так они все — лучшие… — сказала Лёка Ж. и вернулась к списку.

«Кристальная», «Русица элитная», «Старая сказка — Серебряная фильтрация», «Трактирная классическая», «Ямская беспохмельная»…

— У меня листок кончился, — сообщила Лёка Ж. и попросила у Паолы еще один листок.

Та порылась в сумочке и протянула Лёке Ж. новую бумажку.

Лёка Ж. продолжила записывать: «Зимняя дорога ночная», «Монархия на кедровых орешках», «Разгуляй — Хлебная», «Мороз и солнце — классическая», «Душа полей кедровая», «Славянское застолье — классическая», «Абсолют — Курант»…

— Вот как-то сидели мы за столом с друзьями моего пятого мужа, — вспомнила Лёка Ж. — В гостях у Софьи Тимофевны. Старушка была зверь. В восемьдесят лет вверх по эскалатору бегала! Мой благоверный притащил бутылку «Абсолюта — Куранта», выпили мы по стопочке, потом еще налили. И вдруг Софья Тимофевна говорит: «Надо ж, как бутылка гнется!» Мы все аж замерли. А муж мой будущий отвечает: «Софья Тимофевна, вы еще пару стопочек выпейте, и бутылка сама наливать начнет!» Вот такая история. Что еще?

«Настоящая русская мягкая», «Белебеевская с ароматом черной смородины», «Купец Расторгуев», «Доктор Столетов — Березовая», «Белочка: я пришла!».

— Фу… Этот листок тоже кончился, — сообщила Лёка Ж.

— Сэнк ю вэри мач, — сказала Паола, быстро забрала оба листка бумаги и потеряла к нам интерес.

— Откуда ты знаешь столько сортов водки? — спросил я у Лёки Ж.

— Посидел бы ты с мое замужем… — опять вздохнула она.

— Выходит, ты беспрерывно читала и пила водку? — поразился я. — Какая суровая у тебя была семейная жизнь. Как ты, бедняжка, выжила-то?

— Сама удивляюсь… — Лёка Ж. пожала плечами. Паола с подругами передали бутерброды парням, а сами уселись за столом напротив нас, разобрали стаканы с вином и стали общаться друг с другом по-итальянски. Паола показывала девушкам исписанные Лёкой Ж. листки, те что-то бурно обсуждали. Судя по нескольким знакомым словам, которые я уловил, беседовали они о нас, в частности, о том, что русский менталитет — кромешные потемки для итальянцев.

— Давай пройдемся, — предложил я Лёке Ж.

— А вдруг мой стул кто-нибудь займет? — сказала она.

Я глянул на итальянок — эти могли. Но так даже лучше — быстрее отсюда смоемся.

— Положи на него свою сумочку, — посоветовал я.

Лёка Ж. нехотя поднялась, застолбила сумочкой место и пошла вместе со мной к жаровне. В глубине на решетке коптился свиной окорок. Перед ним фаршем вниз обжаривались бутерброды. Джованни увлеченно общался с Джузеппе.

На площадке перед входом в квартиру Луиджи с каким-то парнем играли в летающую тарелочку. Луиджи швырнул тарелку так, что она зацепила плечо напарника и едва не угодила в барбекю.

— Assassino! — крикнул парень.

— Ой, а я знаю, что это такое, — поделилась Лёка Ж. с окружающими. — Ассассина из киллер? — уточнила она у Луиджи.

— Йес! — весело ответил он.

Напарник Луиджи вернул тарелку и удалился в квартиру.

Лёка Ж. тут же подступила к Луиджи и сказала ему, что она «уонт ту плэй».

Луиджи не задумываясь бросил Лёке Ж. тарелку, она поймала ее и вернула обратно, но не партнеру по игре, а за забор к соседям.

— Ой, — сказала Лёка Ж.

Луиджи подошел к забору, крикнул: «Scusate!», то есть «Извините!» Никто не ответил.

Он перепрыгнул через забор и спустя минуту вернулся с тарелкой. Играть Луиджи больше почему-то не желал.

— Давай теперь с тобой покидаем, — предложила Лёка Ж.

— Как-то не хочется, — признался я.

Лёка Ж. снова начала скучать. Она подошла к Джованни, взяла его под руку, положила голову ему на плечо и ласково спросила, где тут море. Он лишь отмахнулся: «Ай донт ноу», — и переправил Лёку Ж. к Паоле.

Паола не без удовольствия и самым подробнейшим образом объяснила, как пройти к морю, и тут же попрощалась с нами. Паоло, стоявший рядом, помахал нам рукой и ушел к жаровне.

Накрапывал мелкий дождь. Было зябко и неуютно. Итальянцы смотрели на нас с некоторым недоумением.

— По-моему, они ждут, что мы уйдем прямо сейчас, — тихо сказал я Лёке Ж.

— Не дождутся, — ответила она и хотела присесть на свой стул, но обнаружила, что он занят. Сумочка Лёки Ж. лежала на возвышении у опоры беседки рядом с кактусом, об который она гасила окурки. — Найди мне стул, — попросила Лёка Ж.

Свободный стул стоял рядом с Паолой. Я подошел к ней. Паола заинтересованно глянула на меня. Я улыбнулся и забрал свободный стул. Краем глаза заметил, как она разочарованно отвернулась к подруге.

Лёка Ж. села на принесенный стул и потребовала вина. Я взял бутылку, нашел чистые пластиковые стаканчики, налил вина ей и себе и встал за спиной Лёки Ж. Итальянцы общались промеж собой, искоса поглядывая на этих странных русских, которые так хотели пойти на море и почему-то до сих пор этого не сделали.

Паоло принес большую тарелку, на которой горкой высились горячие бутерброды с фаршем, глянул на нас и полувопросительно напомнил о нашем намерении.

Лёка Ж. пообещала, что осуществит его позже, взяла бутерброд и положила на пластиковую тарелку.

Мне тарелки не досталось, поэтому держать горячий бутерброд пришлось в руке. Сочный фарш обжигал язык, но, смешиваясь с хрустящей чиабаттой, постепенно остывал.

— Какие вкусные, а главное, удобные бутерброды, — восхитилась Лёка Ж. — Приготовишь мне такие?

Я поперхнулся и едва не выронил бутерброд. Лёка Ж. протянула мне стакан с вином. Я сделал большой глоток и снова закашлялся. Паоло стукнул меня по спине. Остальные итальянцы одарили косым взглядом, не прерывая беседы о разнице менталитетов.

— Что-то я не понимаю, ты же вроде собралась оставаться, — сказал я Лёке Ж., обретя дар речи.

— Ну я же все равно вернусь за вещами, — нашлась Лёка Ж. — Приду к тебе в гости, и ты приготовишь…

— Даже не надейся, — отрезал я. — Пусть тебе Джованни готовит. Что-то он, кстати, тебя покинул…

— Он там с Джузеппе общается. Они давно не виделись. А дружба для них это святое, — объяснила Лёка Ж.

Паоло выразительно посмотрел на нас и поднял пластиковый стакан с вином.

— За здравье! — сказал он.

— Грациэ, — ответил я и спросил Лёку Ж.: — Ты проводила коллективные курсы русского языка?

— Нет. Это у них ресторан такой — «За здоровье» — польский. Итальянцы любят туда ходить, — ответила она и с сожалением добавила: — Только меня вот не позвали…

— За здравье! — снова сказал Паоло, выпил и неожиданно спросил у меня, зачем мы сюда приехали.

Я спросил — куда именно. Может, нам действительно пора делать ноги. Паоло уточнил: в Италию. Вот в чем дело. Его интересует, зачем мы, в принципе, приперлись в его страну.

Не покривив душой, я ответил, что мне нравится эта древняя и удивительная страна, колыбель цивилизации и культуры.

— Ол райт, — удовлетворенно сказал Паоло и снова выпил.

Интересно, кто же повезет нас обратно? После вина Паоло разговорился. Он спросил, какие итальянцы нам нравятся. Лёка Ж. вступила в светскую беседу и сообщила, что ей «вэри лайк» Тото Кутуньо, Адриано Челентано, Аль Бано энд Ромина Пауэр.

— Рилли? — не поверил Паоло.

— Си, — подтвердил я и объяснил, что это наши суперзвезды.

Паоло изумился и ушел к жаровне.

— Кажется, его ты тоже потрясла, — сказал я Лёке Ж.

— Я вообще девушка потрясающая… — ответила она без ложной скромности.

Паоло вернулся с новой большой тарелкой, на сей раз с нарезанными ломтиками барбекю. Первый кусок он положил Лёке Ж., остальные раскидал по имевшимся на столе тарелкам. Паоле ничего не досталось.

Лёка Ж. посмотрела на свой дымящийся кусок барбекю и решила, что подождет, пока остынет.

Паоло унес пустую тарелку из-под барбекю. Тем временем Джованни вспомнил наконец о Лёке Ж. и подошел к ней. Первым делом он спросил, почему она не пошла на море.

И этот хотел сплавить нас с глаз подальше! Непонятно только, на кой нужно было привозить нас сюда.

Лёка Ж. с вызовом ответила, что пойдет вместе с Джованни.

— Ол райт, — индифферентно согласился Джованни.

Паола, все это время следившая за их беседой, попросила передать ей барбекю. Джованни, ничтоже сумняшеся, взял тарелку Лёки Ж. и вручил Паоле.

Не успела Лёка Ж. и рта открыть, чтобы возмутиться, как Джованни бросил ей: «Айл би бэк», — и опять куда-то убежал.

Ресурсы итальянского гостеприимства исчерпались. Лёка Ж. растерянно хлопала глазами.

— Нет, так не пойдет, — наконец сказала она и поднялась, чтобы отправиться на поиски Джованни.

Но тот уже сам возвращался к нам, держа в руке нечто похожее на жестяную точилку для карандашей. С гордым видом он вручил точилку Лёке Ж. Она удостоила предмет беглым взглядом и недовольно спросила, «уот из зис».

Джованни объяснил, что это марихуанорезка. В глазах Лёки Ж. загорелся интерес.

— Ты только погляди! — сказала она и протянула мне этот странный предмет.

Марихуанорезка состояла из восьми лопастей. На красной крышке сверху были нарисованы пять пиковых карт — туз, король, дама, валет, десятка — и желтая цифра «5».

Леди Гога в колонках сменилась психоделикой «Doors».

Джованни забрал марихуанорезку, присел за стол, накрошил травки, сделал самокрутку и пустил по кругу, наблюдая за реакцией. Итальянцы заметно оживились. Некоторые перешли на английский. Паоло снова поднял тост «за здравье!», теперь — косячком. Дошла очередь и до нас с Лёкой Ж. Она по-свойски сделала затяжку и протянула мне косяк. Но я отказался.

— Да ты, поди, и не пробовал никогда! — засмеялась Лёка Ж.

Вообще-то пробовал, позавчера, в машине, но, честно говоря, ничего не почувствовал. Лёка Ж. смеялась с вызовом. Мне это не понравилось, я взял самокрутку и затянулся. Сладковатый дым ударил в нёбо. Похоже на ароматизированные китайские сигареты, которые я курил на заре перестройки. Всё — больше никаких ощущений. И стоило ради этого…

Я передал косяк Джованни и напомнил Лёке Ж., что мы собирались на море. Она тут же толкнула Джованни в бок и потребовала: «Летс гоу!» Джованни, скользнув по Лёке Ж. застывшим взглядом спросил: она хочет поплавать?

— Ноу. Сева уонт, — весело ответила Лёка Ж. Джованни посмотрел на меня и с уважением покачал головой. Он впервые видел живого русского моржа.

Я почувствовал, что мне душно и тесно, что мне нужны воздух и открытое пространство. Я поднялся и поспешил к калитке.

Когда протискивался между мерседесом и забором, черный кролик… Впрочем, шерсти на нем уже не было, потому что кролик был покрыт румяной хрустящей корочкой. Так вот этот монстр высунулся из-под колеса и скорчил гримасу. Я остановился. Странно, не могли же у меня от одной затяжки начаться галлюцинации. Снова посмотрел на колесо. Кролик смылся.

Всё, к морю. К морю. К морю.

Я выбежал на улицу.

— Куда тебя понесло? — услышал я Лёкин голос. — Море в другой стороне.

Я обернулся. Джованни и Лёка Ж. стояли посреди дороги и смотрели на меня с сожалением. Или мне это показалось? Они дождались, пока я направлюсь к ним, развернулись и пошли вперед. Я молча поплелся следом.

Джованни спросил меня по-английски, чем я занимаюсь. На чистом итальянском я гордо ответил, что работаю писателем. Джованни восхитился и по-английски поинтересовался, что я буду им читать. Почему я должен что-то читать? Я же не актер! Джованни перевел сам себе на итальянский: «Attore». Лёка Ж. вмешалась: «Нот эн эктор!» — и объяснила, что я работаю редактором в издательстве «Garden and…». Тут она запнулась, поскольку не знала, как сказать «огород» по-английски. «Orto», — подсказал я по-итальянски. «Сева работает садовником?» — удивился Джованни на английском. Я по-русски возмутился: «Нет, инженером человеческих душ!»

Джованни вконец запутался. Он погрузился в размышления, затем воскликнул:

— О, ай андестенд! — и выдал свою логическую цепочку: я инженер, который работает садовником и пишет о душе.

— А я пою! — сообщила Лёка Ж.

Беседа зашла в тупик.

Тем временем мы вырулили узкими закоулками к морю. Вид мрачно-зеленого водного пространства, желтеющего под пенистыми волнами у берега, вызвал у меня неадекватную реакцию. Я бросился укрощать волны, на ходу скидывая обувь и одежду, пока не остался в костюме Адама до изгнания из рая. После этого я ринулся в бурлящие волны, но они оттолкнули меня назад, засыпав песком лицо. Я нащупал ногами дно, протер глаза и снова атаковал. Волны опять пнули меня к берегу…

С пятой попытки мне удалось преодолеть сопротивление моря и отплыть, но не надолго. Большая волна подхватила меня и снова вынесла на мокрый песок. Я упал навзничь и наслаждался прохладой. Борьба с водной стихией основательно меня взбодрила, и я готов был к новым подвигам.

Лёка Ж. и Джованни склонились надо мной.

— Оденься, морж, — сказала Лёка Ж., протягивая мне одежду.

Джованни присвистнул, помог мне подняться и натянуть одежду на облепленное песком тело.

— Я и не знала, что ты такой… мускулистый, — заметила Лёка Ж.

Одежда намокла, песок больно терся об кожу. Я сразу почувствовал, что сильно замерз, и предложил поскорее отправиться обратно.

Лёка Ж. и Джованни не возражали. Мы вернулись к коттеджу и снова сели за стол в беседке. Джованни скрылся в квартире. Итальянцы сгруппировались у жаровни. На столе стояла выпитая наполовину бутылка вина. Я налил себе и Лёке Ж., поставил бутылку обратно. Ее тут же забрал какой-то итальянец и унес к компании у барбекю.

Начался ливень, на площадке под беседкой тут же образовалась большая лужа, в которой косой дождь пускал пузыри. Итальянцы убежали в квартиру. В колонке громко заиграло что-то лирично-ритмичное в духе саундтрека фильмов Ксавьера Долана. В окне тут же появился Джузеппе, который убавил громкость. Едва он ушел, гости сделали музыку еще громче. Джузеппе снова появился. Теперь он использовал обсценную лексику:

— Che cazzo?

Гости убавили звук и попритихли. Дождь кончился. Вся честная компания высыпала из квартиры в беседку. Джованни и Джузеппе среди них не было. Паоло принес кофейник и граппу с кофейным ликером. Паола — фаянсовые кружки. Паоло стал разливать кофе, нам не предлагал. Я дрожал от холода.

— По-моему, нам пора, — сказал я Лёке Ж. — Спроси у Джованни, как найти электричку или взять такси.

— Ты прав, — согласилась Лёка Ж. — Пойду разыщу его.

Лёка Ж. ушла. Паоло обратил внимание на мою дрожь и спросил, хочу ли я кофе. Я отказался. Молча взял пластиковый стакан, плеснул туда не жалеючи кофейной граппы и начал медленно пить. Итальянцы были сильно удивлены. Они добавляли граппу в кофе по несколько капель. Что ж, теперь буду пить, пока мне не объяснят, как вернуться домой. Я выпил стакан залпом и налил еще. Паола забрала бутылку с граппой, нацедила себе в кофе и оставила у себя, на противоположной стороне стола. Я выпил стакан, перегнулся через стол, забрал бутылку и налил себе еще. В воцарившейся тишине было слышно, как с крыши беседки падают капли на мягкую траву.

Лёка Ж. вернулась, держа Джованни под левую руку. В правой у него был черный кейс с круглой красной жестянкой у ручки, на ней виднелись пять пиковых карт и желтая цифра «5» — точь-в-точь, как на марихуанорезке. Вид у Лёки Ж. был таинственный.

— Я обо всем договорилась, — загадочно сказала она мне. — Угадай, что предложил Джованни?

— Трахнуться, — ответил я и выпил очередной стакан граппы.

— У тебя одно на уме! — рассердилась Лёка Ж. и язвительно сообщила: — Нет, до этого дело пока не дошло. Поехали, я по дороге расскажу.

— Всем пока, я классно повеселился! — попрощался я с гостеприимными итальянцами, не помню на каком языке, и нетвердой походкой двинулся на выход.

Джованни положил кейс в багажник своей тачки и сел за руль. Паоло устроился на переднем сиденье, мы с Лёкой Ж. — назад.

— Джованни предложил нам жить у него. А еще он дал мне денег, чтобы я вернула долг Гарику, — затараторила Лёка Ж. — Заедем в квартиру. Я соберу вещи, отдам деньги и ключи — Гарик приедет в восемь, — а потом Джованни отвезет нас к себе. Правда, здорово?

Граппа в пластиковой бутылке соблазнительно выглядывала из кармашка сиденья передо мной.

— Желаю удачи, — мрачно сказал я и спросил у Джованни, могу ли я взять граппу.

— Вэри стронг! — предупредил он.

— Знаю, — заверил я и присосался к бутылке.

— Ты что, не хочешь жить у Джованни? — вернулась к разговору Лёка Ж.

— Не хочу, — ответил я.

Джованни неодобрительно посмотрел в водительское зеркальце на то, как я безбожно уничтожаю его бесценную виноградную водку. Плевать…

С граппой обратный путь пролетел незаметно.

Так же незаметно я оказался в квартире перед собранными чемоданами Лёки Ж. Моя сумка тоже была упакована.

— Ну и что мне теперь делать с этим «Дошираком»? — услышал я Лёкин голос.

Я сфокусировал взгляд и обнаружил, что Лёка Ж. скорбно показывает Джованни содержимое своего второго чемодана. Джованни усмехнулся и сказал:

— Выкинь их на хрен.

— Может, лучше бомжам отдать… — предложила Лёка Ж.

— Что они тебе сделали? За что ты хочешь их отравить? — засмеялся Джованни, активно жестикулируя.

Интересно, когда он успел так хорошо освоить русский?

На кухонном столе я увидел все еще недопитую бутылку мартини, подошел к ней и открыл.

— Сева, тебе хватит! — крикнула Лёка Ж. и бросилась ко мне.

Пока она вырывала у меня бутылку, я успел сделать несколько больших глотков и облился. Вытер ладонью лицо и почувствовал, как слипается кожа.

— Иди умойся, — раздраженно сказала Лёка Ж.

В домофон позвонили.

— Ну наконец-то, — вздохнула она и пошла к домофону.

Я отправился в ванную. Разделся и встал под холодные струи воды. Освежившись, вернулся в гостиную, где застал Гарика и Джованни за любопытной беседой.

— Думаешь, он ее брат? — говорил Гарик. — Он ее хахаль!

— Amasio? — повторил я вслух почему-то по-итальянски.

И не успел опомниться, как мой кулак, совершенно независимо от моего волеизъявления, двинул Гарика по скуле. Пальцы хрустнули и заныли. Гарик покраснел, побледнел, побагровел. Наверняка он ответил бы, если бы не Джованни, который тут же оттащил меня к двери, и Лёка Ж., влепившая Гарику пощечину.

— Это тебе. Бонус, — сказала она, вывалив на пол упаковки «Доширака». — Ключи и деньги на столе. Не забудь пересчитать.

Джованни вывел меня и Лёку Ж. из квартиры, усадил в лифт и дружелюбно улыбнулся.

Мы спустились, вышли из подъезда и навсегда покинули чудесный двор дома на виа Кальтаджироне.

Оказавшись на воздухе, я постепенно пришел в себя. Поэтому, когда мы погрузились в «альфа ромео», где нас ждал Паоло, я знал, куда еду и попросил Джованни отвезти меня на улицу Наполена III. Он кивнул.

— Куда это ты? — настороженно спросила меня Лёка Ж.

— В гостиницу. Я снял номер, — объяснил я.

— Двухместный? — уточнила Лёка Ж.

— Да, — ответил я.

Лёка Ж. замолчала. Мне тоже больше не о чем было говорить.

Так, молча, мы доехали до гостиницы «Алессандро».

Я взял свою сумку, попрощался с Джованни и Паоло. Лёка Ж. вышла из машины и встала рядом со мной посреди тротуара между убогим обшарпанным отелем и серебристым «альфа ромео».

— Я должна пойти с тобой? — спросила Лёка Ж.

— Ты никому ничего не должна. Поступай, как считаешь нужным… — ответил я.

— Мне нужно… — начала она.

— Можешь ничего не объяснять, — перебил я. — Это твоя жизнь.

— Не сердись… — тихо сказала она.

— Я не сержусь, — честно ответил я.

— Значит, завтра увидимся? — осторожно спросила она.

— Конечно, — ответил я.

— Заедешь за мной к Джованни? — предложила она.

— Ну уж нет, — ответил я. — Давай лучше…

— У Колизея? — засмеялась Лёка Ж.

— У мумии, — улыбнулся я.

— Я позвоню утром, — пообещала она.

— Звони. Буона нотте, Лёка.

— Буона нотте, Сева.

Она поцеловала меня в губы и быстро села в машину.

Я открыл дверь гостиницы и зашел внутрь. Закончился этот кошмарный день. Надеюсь, он был самым неудачным в моей жизни.