Страстный. Плохой. Опасный (СИ)

Часть 15.2

Я начала так сильно нервничать, что даже не заметила, как по щекам потекли слезы. Всхлипнув от перенапряжения, начала набирать номер брата, едва попадая по экрану при наборе цифр… Но осознанно остановилась, задумавшись над своим положением.

Пальцы словно окаменели, когда я поняла, насколько несообразно будет ему названивать, потому что почти уверена в том, что Максим обнаружит пропажу телефона еще до приезда в Москву. Мне нельзя терять головы, и нужно попытаться если не спасти себя, то бесповоротно усложнить жизнь неприкосновенному Господину Гордееву.

Вытираю слезы, медленно и глубоко дышу, пытаясь нормализировать сбитое дыхание. Идея заявить о себе зарождается практически сразу, ведь соображаю, что Максим надавил на брата и не дал ему возможности распространить отснятый материал о его причастности к моим страданиям.

Но каким бы крутым журналистом я ни была еще два месяца назад, сейчас оказалась до невозможности взвинченная с дрожащими руками, которые крепко-накрепко вцепились в телефон. Весь профессионализм внезапно смылся в унитаз, ведь то, что должна была совершить матерая журналистка Ярослава Соколовская, становится трудной и непреодолимой задачей.

Еще я твердо понимаю, что Максим может в любую минуту возвратиться и застать меня за не самым безобидным делом…

Настраиваюсь считаные минуты, которые кажутся вечной мукой.

Осторожно пододвигаю хрустальную вазу со свежими цветами ближе до края подоконника, включая камеру телефона, устремляя ее на кресло, контролируя качество съемки.

Шумно выдохнув, делаю два широких шага назад, плавно сев в кресло на самый краешек с неестественно прямой осанкой от страшного напряжения. Мое тело словно один наэлектризованный нерв.

Давай соберись, тряпка, журналистка ты, или кто? В самом-то деле!

Подняв взгляд, смотрю в камеру.

Губы вздрогнули в лихорадочном выдохе. По телу усеялись миллионы мурашек от опасения и странного трепета. Я должна стать центром внимания общественности, поэтому необходимо преодолеть сейчас свои границы, чтобы отважиться после всего пережитого поступать так… Бесстрашно или до ужаса глупо.

— Мое имя — Ярослава Соколовская, — начало уверенное, хоть и затянутое. Все тело загорелось каким-то вспыхнувшем пламенем, и я дискомфортно поерзала по мягкому креслу. — Я журналист. Почти каждому в издательстве глянцевого журнала известно, что я готова посвятить этой работе всю свою жизнь, поэтому каждый день бесповоротно шла к одной-единственной цели — популярности. Неважно какой ценой, неважно как, неважно с кем… И до недавнего времени весь мир вращался вокруг меня одной, — я не опускаю взгляда, на свое изумление с каждым словом возвращая прежнюю твёрдость, несмотря на небольшое смущение из-за откровенности.

Не раз участвовала в съемках, и знаю, что взгляд в камеру, крепкие и сильные слова задевают каждого зрителя. Годы обучения и практики придают уверенности, поэтому я немного расслабляюсь и стараюсь быстрее размышлять над своими словами, чтобы после выложить тонну дерьма под названием Справедливость и Правда.

Второго шанса не будет.

— На пике своей популярности я взяла интервью у Господина Гордеева, и впервые нарушила принципы журналиста. Я не скрываю того, что не смогла устоять перед таким мужчиной и провела с ним ночь… Это оказалось моей фатальной ошибкой, с которой я не могу справиться по сей день, — оскалилась с горечью, припоминая все неприятные моменты пережитые рядом с Максимом.

— У нас были отношения, несколько очаровательных недель, но мне пришлось открыть глаза на жуткие вещи, а не слепнуть от его обаяния. Пострадали мой брат и близкий друг, а меня мужчина регулярно и жестоко наказывает за любую дерзость. Он тиранит за недейственные планы побега и не дает вернуться домой, — ком в горле пришлось проглотить от не самых приятных воспоминаний. — Господин Гордеев не тот, кем себя выдает, но я поняла это слишком поздно, когда на моем теле начали появляться ссадины, а наказания тирана стали зверскими, граничащие с пытками.

Мой голос сильный, но по щекам скользнули слезы, выдавая слабость.

— Мне страшно, что однажды он меня погубит собственными руками и истерзает до смерти. Сложно увидеть в харизматичном мужчине монстра, когда он соблазнительно улыбается и не с кем не конфликтует. Невозможно подумать, что такие яркие синие глаза могут мрачнеть до черноты, а он любит брать женщин силой, удовлетворяя свои потребности, — утираю слезы, поднимаясь с места, аккуратно придерживая халат спереди, показывая на камеру часть красного бедра и ягодицу. Заворачивая рукава халата, показываю свои покрасневшие запястья от ремня.

Сев обратно, взволнованно содрогаюсь, обхватывая себя за плечи.

— Сейчас я не у себя дома. Господин Гордеев меня похитил, беспрепятственно заткнул всем рот и привез меня во Владимир, закрыв здесь на замок. Телефон удалось выкрасть прямо из его кармана ухищрением, и я уверенна, что совсем скоро он возвратится, чтобы продолжить мой персональный Ад, — говорю я, после сцепляя зубы до напряженных желвак.

— Возможно, для вас — это игра, продуманный сюжет, а для меня — это жизнь, игра насмерть. То, что происходит со мной, я не желаю никогда испытать ни одному из вас. Не потому, что я добрая, а потому что вы этого не выдержите, сломаетесь под таким давлением и сдохните в том мире, где оказалась я благодаря равнодушию и отчуждению многих из вас. Я вижу каждый день людей, которые молчат о насилии над женщиной, и презираю всех до одного, — во мне неожиданно вскипает яростная злость. — Пока я выживаю в тирании, вы каждый день мирно сидите дома с семьей, обсуждая публикации видео на порносайте. Я терплю насилие в двадцать три года, а вы завистливо любуетесь мерзким Господином Гордеевым, считая его идеалом. Вы пишете «шлюха» под моими публикациями в сети, не зная всей правды. Так знайте, что даже шлюхам хочется жить, вылезти из этого дерьма и силой воли вытерпеть все трудности. Пока что, терплю и я.

Вытирая слезы, я лихорадочно заглатываю воздух.

— Все что вы видите — искаженная реальность. Вам не понять меня, пока каждый из вас не прочувствует унижение, насилие и безысходность. В его руках моя жизнь уже сейчас, но каждый из нас делает свой выбор. Выбор быть слепыми идиотами или все-таки отгородить такого чудовища от общества! Пусть, сегодня буду я, а уже завтра будешь ты, — кажется, в конце я переборщила с угрозами из-за собственных переживаний и страха, но на самом деле мне глубоко плевать.

Мне настолько горячо в груди от подобной речи, что хочется разреветься от несправделивости. Поэтому я уверена, равнодушным никто не останется. Может, кто-то разозлится, кто-то начнет сочувствовать, но никто не останется в стороне.

— И сейчас я подписываю себе смертный приговор, — выговариваю я слабым голосом, выдохнув всю свою агрессию. — Справедливости нет, вся правда — ложь и об этом я готова кричать на всю страну каждый адский день! — встаю и беру телефон в руки, выключая камеру, надрывно всхлипывая.

Стираю слезы и захожу на свою почту, отправляя видео вирусной рассылкой каждому сохраненному контакту, только после выдохнув и осев на пол. Я сделала то, что требовалось, а теперь доделываю то, что могу.

Захожу в каждое приложение социальных сетей под своим паролем, размещая видео в профилях с призывным тегом «КричуНаВсюСтрану». Даже будь у Господина Гордеева десятки программистов, им уже не удастся скрыть запись с моим откровением и вопиющим посылом о помощи. Надеюсь, Андрей отреагирует также быстро и сможет выложить отснятые материалы по прежниму плану, чтобы мои слова были подкреплены правдой.

Неосознанно засекаю время после своего запланированного самоубийства. Это был тот самый план, задумку которого я впервые осуществила от начала до самого конца. Что же теперь? Теперь я жду своего часа, когда ворвется мой личный разъяренный монстр и начнет терзать меня своей жестокостью.

Главное, чтобы нашли мое тело и его признали маньяком и насильником!

Мои страхи и беспокойное ожидание подтверждаются, когда Господин Гордеев врывается в прихожую ураганом, заставляя меня вздрогнуть и задержать дыхание. Он шумно направляется в спальню, пока я сижу возле окна, съёжившись от такого неожиданно быстрого появления Максима.

Слышу, как он выходит из спальни и теперь подступает к просторной гостиной комнате, где я, зажмурившись, опустила голову на колени, обняв свои ноги. Он стремительно приближается и сцепляет пальцы на моем предплечье.

Это конец…

— Ярослава! — тихий и взволнованный шепот не принадлежит Господину Гордееву, поэтому шокированно вскидываю голову. — Что же вы делаете! Зачем вы… Вы даже не понимаете, что наделали! — неожиданно закричал Игнат, а я устало перевожу на него взгляд. — Он вас убьет! Вы слышите? Убьет… — неравнодушный выплеск эмоций Игната перерывает телефонный звонок.

Я опускаю глаза на телефон, а Игнат выпрямляется и стремительно бледнеет. Я была уверена, что звонит Гордеев, оттого нервно выдохнула. Я даже рада, что они так быстро обо всем узнают, ведь это значит только одно — запись в самом деле распространяется молниеносно.

— Ответьте ему. Господин не простит вам пропущенного звонка, — подавленно говорю я, наблюдая за тем, как темноволосый мужчина в растерянности, почти весь дрожит. В его взгляде я впервые замечаю яростное разочарование, злость и жалость. — Со мной все будет в порядке, Игнат. Не совершайте ошибок, — качаю я головой, замечая этот странный взгляд и вспыхнувшее пламя в зеленых глазах.

В следующее мгновение он отвечает. Держит стальное лицо и кратко на все отвечает — да, Господин Гордеев. Выключив телефон, секундой позже гаджет летит на пол, и телохранитель топчет его лакированными туфелями.

— Игнат…

Мужчина подходит ко мне и поддает руку.

— Скорее, он будет здесь совсем скоро.

— Гордеев не простит этого вам… Одумаетесь, — настаиваю я, неготовая подставить человека, ради себя.

Да, он может мне помочь, но разве Максим не догадается о том, кто именно вывел меня из квартиры? Еще как догадается, и боюсь, что он его хладнокровно может убить за подобное предательство.

— Мне не станет легче, если я оставлю вас здесь, Ярослава, — перебивает меня Игнат, и хватает мою руку, потянув вверх, заставляя подняться на ноги.

Похоже, что у телохранителя Гордеева совсем неожиданно порвался прочный поводок. Ошеломляет, как в какой-то один момент все может перевернуться с головы до ног!

Игнат решительно выводит меня из квартиры, не давая мне возможности одеться или хотя бы обуться. Он прочно держит мое запястье, будто я могу сбежать, и наскоро выводит из дома. На нашем пути оказываются трое мужчин из личной охраны Максима, но телохранитель их всех обходит, кратко извещает «приказ Господина», кивая на меня.

Игнат с твердым выражением лица отсылает охрану проверить и закрыть квартиру, которая находится на последнем этаже. Мужчина беспрепятственно садит меня в машину, что припаркована к обочине, действуя четко и быстро.

Мое сердце затрепетало, а я до сих пор не могу поверить, что буквально выскальзнула из жестоких и внушительных рук Гордеева так немыслимо быстро. Но, все ли на самом деле так хорошо и радужно? Любые перемены в моей жизни приносят какие-то потери…

— И… Куда вы меня отвезете? — потерянно задаю я вопрос, как только машина тронулась с места.

— Подальше от этого ублюдка.

***

Спасибо каждому милому котику за поддержку в комментариях! До конца первой части осталось совсем немножко… Очень жду ваши отзывы, мне ужасно хочется почитать ваше мнение и догадки: D

А если вам нравится роман, не забывайте ставить звездочки *-*

Спасибо!