Страсть Зверя Пустыни

Глава 21

POV Лилия

Дьявол не появлялся, а это навевало на мысль, что Азамата уже нет, а мне об этом не спешили рассказывать. Спала я тоже ужасно, урывками понемногу, поскольку каждый раз погружаясь в забытье, я видела страшные сны о сыне.

На четвертый день тишины и роптания я наконец-то вновь услышала человеческий голос, позвавший меня с той стороны палатки:

- Лилия...

Это показалось настолько неожиданными, что сама себе не поверила. Встрепенулась. Присела и осмотрелась по сторона, не веря слуху. Возможно ли на фоне голода проявление слуховых галлюцинаций? Пошатываясь на четвереньках, подползла поближе к пологу палатки, откуда пробивался единственный луч красного солнца. Веревка, натянувшись до упора, чиркнула болезненными стежками по запястьям и мне пришлось остановиться, после чего я припала на колени, а лицом и ладонями легла на пол. Просто слишком устала и голова закружилась.

- Ярин...- голос прозвучал хриплым и еле слышным, но принц услышал и после моего ответа присел на песок спиной к палатке. - Скажи мне правду. Умоляю!

Говорить так тяжело. В горле сухо, словно я наелась песка, а слюны нет, чтобы хоть немного избавиться от жжения во рту.

- Еге-гей! Нос по ветру! - Он засмеялся и мелодичный смех прозвучал инородно, потусторонне. Как можно смеяться, когда такое происходит? В протвовес его веселью мне хотелось поднять лоб от пола, а потом его с большого размаха опустить обратно и разбить собственный череп в кровь, только, боюсь, у меня не было сил даже для того, чтобы нормально себе разбить голову.

Отняв лицо от пола, я пригляделась к застывшей позе Ярина и поняла, что даже всегда веселый Ярин сейчас лишь изображал смех и веселое настроение. Искусная фальшивка.

Вся его поза: понурые плечи, широко расставленные ноги, а между ними склоненная голова, подсказывали, что он озабочен и возможно напуган. Вряд ли он знал, что мне из палатки хорошо видны его очертания и "поза отчаяния". Похоже, что он пришел не столько меня успокоить, сколько за помощью или моральной поддержкой.

- Ярин, прошу... - так тяжело говорить. Не заставляйте меня мучиться в неведении. - Как мой Азамат? Он ум…, - это слово въелось очередным ножом, на что я просто задохнулась и не смогла произнести вслух. Наоборот проглотила и перефразировала. - Он жив?

- Лиль, поешь. Мы знаем, что ты травишь себя голодом. Представь, когда Азамат очнется и позовет маму, что мы скажем? Его обожаемая мамочка травит себя голодом из-за него? Ты ведь не хочешь, чтобы сын почувствовал себя виноватым?

Ответ Ярина дал понять, что Азамат все в том же состоянии без сознания. С одной стороны я испытала облегчение и из меня вырвался удовлетворенный выдох. Но с другой стороны без еды, даже будучи не больным, он долго не протянет.

На некоторое время мы замолчали. Каждый подумал о своем, расстворился в мыслях, но вслух не спешил озвучивать тревоги. Намного позднее я все же спросила то, что меня долго мучило:

- Ты правда был готов убить моего сына? - своим вопросом я ударила в больную зону.

Ярин слишком устало выдохнул и напряженным движением помассировал затекшую шею. За этими занятиями он очевидно скрывал не знание, как правильно объяснить:

- Лиль, согласись, есть вещи которые важнее наших чувств. У тебя, меня, Артура, Азамата как, у значимых для народа людей, иногда не будет выбора, как только поступить, пренебрегая жалостью и совестью. Только с возрастом я начал это понимать. В тот вечер я не хотел вешать на брата груз ответственности в виде убийства родного сына. Тысячи жизней важнее одной. Но хвала красным пескам Азамат - не единственный источник хвори. В ту же ночь мы обнаружили двадцать трое зараженных хворью. Источник инфекции в лагере так и не был обнаружен. Вероятнее всего враг заразил нас в последней деревне, в которой делали привал и что самое отвратительное: теперь не найдешь виноватого. Никаких зацепок, ничего указывающего на личность подложившего красный цветок, вероятнее всего он и вовсе уже скончался от той же болезни.

Ответ Ярина немного успокоил меня. Он действовал так ему велел долг перед землей, а я поступала так, как мне велела материнская суть, но благо Артур пресек нашу схватку, иначе мы бы столкнулись лбами.

Я легла на бочок, разделяемая парой метров и пологом палатки, от гостя и посмотрела наверх туда, где должно виднеться прекрасное солнце пустыни, а не коричневая ткань.

- Расскажи, как выглядит песок? Я начинаю забывать его, - попросила меня отвлечь от беспокойства.

- Он сверкает, Лиль, аж слепит и глаза слезятся. Россыпь красных алмазов, представляешь? Вот таким же он выглядит. А если сгрести песок ладонью, то он колет и жжет. Думаю, на нем вполне можно поджарить собственные яйца, - сейчас его смех прозвучал натурально, будто он расслабился после своего признания, а потом из него полился целый поток слов. Я же расслабилась и прислушалась к монотонному, убаюкивающему голосу:

- Знаешь, я часто задавался вопросом: "За что наш род проклят?" Почему Красные пески сделали нас по-мужски слабыми? Раннее я не интересовался причиной болезни, просто привык думать, что красные пески прокляли род Бонифациев бесплодием. Нашу ущербность принимал, как данность. Мне двадцать девять, в моем возрасте у многих знакомых более пятидесяти детей. Я же лишился одного сразу после родов, ( успел его даже увидеть), а другого еще в животе матери. Артур потерял семерых детей в утробе матерей, из них двое были у Тиль. Артур только сейчас поведал одну из возможных причин бесплодия. Значит, красные пески всё же милостивы. Где-то отбирают, а где-то дают. В нашей крови яд красного цветка, и именно он убивает наших детей. Все эти дни я хожу по лагерю, общаюсь с людьми, трогаю их и не заболеваю. Видимо, эта гадость с рождения сидит в нас и раз уж в одночасье не может убить, то убивает наш род через бесплодие.

Значило ли это, что у моего Азамата тоже есть шанс на...но погодите...

- Артур не заболел? - услышав отрицательный ответ, я продолжила мысль. - Тогда почему Артур до сих пор не уверен, что он Бонифаций по крови?

- В том то и дело в детстве он заболел хворью, но смог справиться с нею и отделался лишь несколькими шрамами, как последствие от красных ожогов. А я совсем не заболеваю...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ И вновь возникло неловкое многозначительное молчание и, чтобы его прекратить, я задала очередной вопрос. Просто эти дни наедине с собой и со страхом за сына сходила с ума, от этого мне сейчас хотелось говорить и говорить. Я готова была побеседовать и с мечом Артура, но лишь бы не прислушиваться к тишине.

- Погибшие есть?

- Пятьдесят два тела. Мы с Артуром таскаем трупы. Сегодня ночью будем сжигать первую партию умерших от хвори. Ты раньше могла бы представить, что принц и шейх будут выполнять настолько грязную работу?

Он горько и нелепо засмеялся над поворотами судьбы, а я впервые призадумалась не только о здоровье сына, но и об Артуре.

Одна беда за другой посыпались на армию. Сам дьявол отвернулся от земного дьявола и оставил на волю удачи. Голодные и паникующие люди могли восстать против шейха и если ему не удастся остановить панику, то за ним придут. А панику я уже увидела, когда мужчина в сердцах швырнул тарелку с едой.

Нет. Они не должны злиться. Артур для них должен быть идолом. В конце концов, шейх не мог быть точно уверенным, что хворь повторно не возьмет его. Он действует на свой страх и риск ради них.