Уступаю воде. Но умру не в стакане —
в синем море, где рыбы разводят цветы…
Опускаюсь в пучину, под синюю кожу,
и… стремглав просыпаюсь! В палатке, в лесу…
Ничего не случилось. Кусается дождик.
Дождевая вода на ногах и в носу…
Уступаю воде. Но топиться в стакане,
согласитесь, нелепо… Масштабы не те!
Я в сегодняшнем сне утону в океане,
Чтоб досматривать сны на дельфиньем хвосте!
И, проснувшись стремглав по давнишней привычке,
снова в лес поспешу к своему шалашу,
где, присев над ведром океанской водички,
столько горько-соленых стихов напишу!
Если ж мне в эту ночь океан не приснится —
я и в том не увижу великой беды…
Все равно не останется чистой страница —
для страницы мне хватит и пресной воды!
Остановился мотороллер…
Дорога, словно мартиролог…
Я запасаю рифмы впрок…
Хоть путь до Пскова был недолог,
Сумела сбить я «Блок — порог»
И «мотороллер — мартиролог».
Но это все — куда ни шло!
А что мне удалось впервые:
Я, всем созвучиям назло,
«Резину» склеила с «Россией»!
И если слава — по труду,
То биться об заклад готова:
Святою мученицей слова
Я в мартиролог попаду!
Казалось, что в невысохшей росе…
Казалось, что окно мое — экран…
Еще казалось — начался рассвет…
Казалось мне, что жду его давно,
Вот-вот оно покажется, казалось…
Казалось — передумало оно
И наотрез казаться отказалось…
И вот уже образовалась жалость…
Ну вот… Уже образовалась жалость…
За нею образуется печаль…
Увы! Печали не образовалось:
В осадок жалость выпала… А жаль…