Свердловск улыбается

Я гуляю у реки

С бойкими девчатами.

Разливаю им стихи

Полными ушатами.

Как сглотнули чан поэм,

Охнули и ахнули

И меня ушатом тем

По макушке трахнули.

А потом смеялись вслед:

— Люди, поглядите-ка,

Видно, вырос наш поэт

Без догляда критики!

Привет, сосед! Надеюсь, ты мне, рад?

Так лезь же в холодильника квадрат.

Возьми там полушарье холодца,

Овал сардин и конус огурца,

Паштета куб и, ежели мне — друг,

Клади на стол сырокопченой круг.

Открой серванта параллелограмм,

Налей ее, проклятой, по сто грамм…

И помолчим.

Святое наше ремесло

Большой опасностью чревато.

Меня однажды вознесло,

А после бросило куда-то.

Стал падать я. Но в этот миг

Передо мной простор возник.

— А, Коля! — выдохнул простор

И бережно меня подпер.

Расположение ценя,

Прижался сердцем я к стихии

И написал стихи такие,

Что снова… бросило меня.

Полежишь на жаре — слегка

Раскраснеется голова

И запрыгают с языка

Фиолетовые слова.

Сотню слов прихлопнешь губой,

А другая сотня сбежит.

Лишь сверкнут вдали за рекой

Голубые следы копыт.

А потом целый день ты сиз,

А потом целый вечер — синь.

Ну куда занесет каприз

Фиолетовых тех разинь?

Вдруг случится с ними беда —

Пропадут они без следа?

Или, может быть, чей-то стих,

Пожалев, приголубит их?

Самоотверженный читатель,

Ты мой поитель и питатель.

А я — твой верный менестрель.

Лишь для тебя моя свирель!

…Но остановимся. Издатель

(Терзатель! Соковыжиматель!)

Отсек фломастером отсель

Весь остальной словарь на «ель».

От наглецов покоя нет!

Об этом заявляю прямо.

Особенно когда вы — дама

И, к сожалению, поэт.

Каких речей дивертисмент!

И каждый — записной оратор.

Нельзя ступить на эскалатор,

Чтоб не услышать комплимент.

То тот, то этот мужичок

Пытается обнять за плечи.

В такси одной, конечно, легче.

Но три рубля — не пятачок.

Вот и вчера красивый хам

Пристал в метро, меня волнуя:

— Один… автограф… дать молю я…

Я развернулась и — как дам!