Свет над океаном

11. Жертва

Очутившись в водовороте, который, казалось, вот-вот переломает ей руки и ноги, Мари сжалась в комок, закрыла глаза. Будь что будет! Но тотчас же она устыдилась: нет, так не годится! Где остальные? Где Нодар, Генрих, патер Брук, Светлана, Грэта? Где Лоуссон? Быть может, им нужна её помощь? В конце концов она жива и невредима…

Водоворот перестал вращать тело девушки, и теперь она почувствовала, как всё быстрее несёт её на поверхность. Поняв это, Мари снова раскинула руки и ноги, стараясь придать телу горизонтальное положение и одновременно воспрепятствовать движению вверх. В то же время она зорко осматривалась вокруг, надеясь увидеть кого-нибудь, — стремительно нарастало гнетущее чувство одиночества.

Конечно, её друзья здесь, в огромном океане, — невесть какая сила, но рядом с ними было бы куда спокойнее. Особенно, если это Нодар или Светлана… Подумать только: несколько дней назад они весело смеялись, напяливая маски и вышучивая преувеличенное, как им тогда казалось, «осторожничание» Нодара.

Мари глубоко вздохнула и улыбнулась. Этот рыжий верзила Лоуссон не давал ей покоя с первого дня плавания… Где он сейчас? Жив ли? Какие у него смешные рыжие баки! Нет, Мари никогда не сумела бы по-настоящему полюбить вот такого… А если бы сейчас он протянул ей дружескую руку? Что ж, это его долг, это ещё ни к чему не обязывает…

И вдруг откуда-то из мрака выплыла тёмная фигура. Вглядевшись, Мари едва не вскрикнула, поражённая странным совпадением. Из тёмной глуби океана показался Лоуссон! Вот они стремительно плывут навстречу друг другу, но… Странное дело! — Лоуссон едва кивнул Мари, словно случайной знакомой на улице шумного города, потом несколькими энергичными гребками отнёс тело вверх, вправо, и снова растворился в зеленоватых сумерках.

Мари закусила губу. Какая подлость, какая мерзость! Ей не было холодно, ощущение первого испуга прошло, она чувствовала себя совершенно нормально. Что будет — то будет. Зачем много размышлять о всяких ужасах и подлости человеческой? Всё равно, этим делу не поможешь… Но какой негодяй этот Лоуссон! Если бы только знали остальные…

Однако нужно было принимать какое-то решение. Мысль эта поразила Мари своей необычностью. Как же могло случиться, что она, Мари Пьялетти должна самостоятельно принимать какое бы то ни было решение? Пусть думают теперь те, там, наверху, — думают и решают, как спасти её, Мари Пьялетти… И тут она осознала, что «те» давно уже не наверху, а где-то глубоко внизу, что думать о чём бы то ни было они уже не в состоянии.

Мари приняла всё-таки самостоятельное решение, которое было одновременно и наивным и мудрым. Она совершенно справедливо предположила, что каждый человек, оказавшийся на её месте, будет чувствовать одиночество и не осмелится удалиться от места катастрофы до тех пор, пока не найдёт товарища или подругу. Правда, Мари уже встретилась с Лоуссоном, и встреча эта принесла ей мало радости… Не все же люди устроены одинаково? Кто-нибудь, оказавшись в таком же точно положении, захочет разделить с ней своё одиночество, свою участь… И Мари принялась неторопливо описывать большие круги вокруг того места, где, как она предполагала, опустился в пучину корабль.

Через несколько минут она увидела какую-то тёмную массу, поднимающуюся снизу, правее, а вглядевшись, чуть не закричала от радости, различив очертания человеческих фигур. Бросившись к ним навстречу, девушка ощутила боль в ушах от резкого повышения давления, но решила не обращать внимания на такие мелочи.

Люди, поднимающиеся снизу, не могли не видеть её, но, как ни странно, не проявляли никаких признаков нетерпения: они всё так же равномерно поднимались вверх… Трупы!

Она едва не потеряла сознание от ужаса, увидев остекленевшие глаза и оскаленный рот радиста «Везувия»…

Слева поднимался труп второго помощника, справа, снизу — вокруг! — поднимались ещё и ещё трупы людей со скрюченными предсмертной агонией пальцами, искажёнными лицами, раздробленными: черепами, опалённые, обугленные…

Мари бросилась наутёк. Девушке показалось, будто мертвецы устремились за ней вдогонку, будто вот-вот один из них схватит её за ногу, потянет вниз, сорвёт маску… Не отдавая отчёта в собственных действиях, она бросилась вверх, в волны.

И здесь, кидаясь от одной водяной горы к другой, стараясь продержаться на поверхности и одновременно как можно дальше уйти от страшного места, она вдруг с ужасом подумала о глубине, которая, как ей теперь казалось, кишела мертвецами.

Вдруг Мари почувствовала, что кто-то схватил её за ногу. Она завизжала так, что выдыхательный клапан на несколько секунд прилип к горловине патрона регенерации. Потом рванулась, что было сил, но тут же почувствовала, что и вторая её нога оказалась в плену. Кто-то с силой тянул её вниз, и уже через несколько секунд голова девушки оказалась под водой.

Открыв глаза, Мари выставила руки и бросилась вниз…

— Ты что, с ума сошла?! — крикнул Генрих, когда её искажённое злобой и отчаянием лицо оказалось в нескольких сантиметрах от его маски. — Куда тебя несёт!

Мари отшатнулась.

Потом она долго не могла прийти в чувство, безропотно позволяя. Генриху тянуть себя вниз, а когда окончательно поняла происшедшее, разревелась.

Генрих был не один: метрах в пятнадцати под поверхностью их поджидали патер Брук и Грэта. Журналистка удерживала патера за сутану, не давая ему всплывать, хотя для этого девушке приходилось тратить много сил. Патер был в полуобморочном состоянии, и Грэта старалась дышать как можно реже, чтобы не увеличивать подъёмную силу… Незавидное положение!

— А ты молодчина: успела надеть ласты! — крикнул Генрих Мари, делая вид, что не замечает её состояния. — Теперь давай их мне. Мы разделим труд: ты сядешь на патера верхом, чтобы он не так быстро всплывал, Грэта будет тянуть спереди, а я — подталкивать сзади…

— А он… ещё живо-ой? — не переставая всхлипывать, спросила Мари. — Куда вы его тянете? Разве вы знаете, куда нужно плыть?

— Примерно, знаем! — бодро ответил Генрих. — Минут двадцать назад мы тут, неподалёку, имели свидание с акулой. Она так перепугалась развевающейся сутаны патера, что бросилась прочь. А я где-то читал, что испуганные акулы всегда бросаются в сторону, противоположную берегу. Стало быть, мы плывём к какому-то берегу, на который акула указала нам своим хвостом.

Мари наконец рассмеялась.

— Точный ориентир, ничего не скажешь! Значит, я должна сесть на шею достопочтенному? Вот так… На, снимай ласты, «двигатель»!

Настроение поднялось, и Генрих рискнул спросить:

— От кого это ты так улепётывала? Мне почему-то показалось, что ты намерена выцарапать мне глаза…

Мари коротко рассказала ему и Грэте обо всём, что произошло с ней, — о встрече с Лоуссоном, о трупах, о паническом бегстве. В свою очередь Генрих и Грэта рассказали Мари о собственных злоключениях.

Оказалось, что им удалось отделаться лишь незначительными ушибами и ссадинами. Потом Грэта обнаружила над головой чёрную сутану патера и заставила Генриха подняться за ним. К счастью, на патере оказалась маска, которая спасла его от смерти, но не предохранила от ударов волн. Не умея плавать, патер тотчас отдал себя на волю Провидения. Неизвестно, чем кончилось бы для патера это путешествие, если бы молодые люди дружными усилиями не стащили его вниз.

Патер Брук, придя в чувство, так испугался, что сдёрнул с себя маску, и если бы не своевременное вмешательство Генриха и Грэты, ему бы пришлось разделить участь большинства пассажиров «Везувия».

Возня с патером отняла много времени и сил. Генриху казалось, что вместе с силами уходят и надежды на спасение. Одновременно он видел, что девушки не понимают до конца всего ужаса их положения, всей безнадёжности, но не хотел посвящать их в свои тревожные раздумья.

— Теперь пусть отдохнёт Грэта, а ты впрягайся! — распорядился он, и Мари безропотно подчинилась. Однако не прошло и десяти минут, как она начала хныкать, капризничать.

— Отдай мои ласты, — гнусавым голосом требовала Мари. — Тебе-то хорошо… Я совсем не могу плыть без них!

В этот момент Генриху показалось, будто чуть левее их курса виднеется какая-то тёмная большая масса. Ещё не смея надеяться, он вытянул шею и, не говоря ни слова, обогнал группу, вырвался вперёд. Он боялся моргнуть, боялся обернуться, чтобы ответить на испуганный возглас Грэты — «Генрих, куда же ты?». Там, впереди, была земля, в этом он уже не сомневался!

Вернувшись, он сообщил остальным радостную новость. Девушки, схватив патера за руки, изо всех сил заработали ногами. Вскоре они уже отчётливо разглядели подводную часть острова, ощутили резкое повышение температуры.

Генрих, взглянув вверх, чтобы определить возможность выбраться на берег под ударами волн, заметил странный фосфоресцирующий предмет, который двигался в одном с ними направлении. Потом предмет этот как-то странно раздвоился, одна часть его осталась на месте, вторая приобрела формы человеческого тела. Человек отплыл в сторону, вернулся, снова проплыл вперёд, опять вернулся… Что бы это могло означать?

Несколькими энергичными рывками Генрих достиг поверхности и, вглядевшись, узнал Киви. Финн что-то кричал, указывая на неестественно изогнувшегося в спасательном снаряде человека, но что имённо — Генрих не мог расслышать. Преодолевая бешеное сопротивление волн, он подплыл к маленькому судёнышку и, узнав Ли, бросился к Киви.

— Что с ним?! — крикнул он, сдёргивая маску.

— Парень задохнулся! Он не умеет плавать. Нужно спасать!

— Что здесь у вас такое? — раздался вдруг совсем рядом голос Мари. Генрих повернулся к ней, указал на прыгающий в волнах футляр спасательного снаряда.

— Этот человек задохнулся, его нужно спасти! Это мой друг, понимаешь, Мари?

— Вскрой футляр, отдай ему свою маску.

— Уже думал. Не подойдёт — слишком велика.

— Отдай мою.

— А ты?

Не ответив, Мари сдёрнула с себя маску и, отдав её Генриху, поплыла к берегу брассом. Киви, молча и сосредоточенно наблюдавший эту сцену, бросился за ней, крикнув Генриху:

— Я спасу девушку! Спасай друга!

Снова надев на себя маску, Генрих нырнул под днище спасательного снаряда, нащупал заслонку аварийной кнопки, отодвинул её, нажал… Раскрывшийся футляр тотчас перевернулся, из него на руки Генриха вывалилось бесчувственное тело Ли. Отчаянно работая ногами, чтобы удержать голову друга над водой, Генрих принялся натягивать маску. Ему довольно быстро удалось справиться с этой задачей, но теперь он почувствовал, что израсходовал много сил. Тело Ли, ставшее вдруг ужасно тяжёлым, потянуло вниз, и Генрих не сопротивлялся. Он опускался рядом с ним, пытаясь развести сведённые судорогой руки друга, чтобы хоть как-то заставить лёгкие китайца принять живительный газ. Быть может, ему так и не удалось бы достичь этой цели, если бы Грэта, тянувшая за собой патера, не пришла ему на помощь. Вдвоём им удалось «раскачать» руки Ли, и вскоре Генрих с радостью увидел, как дрогнули его ресницы, приоткрылся рот…

Всё, что произошло в дальнейшем, походило на кошмарный сон. Продвигаясь к берегу, Генрих ни секунды не сомневался, что волны разобьют их о камни, как только они посмеют показаться на поверхности со своей ношей. И всё же он упорно плыл вперёд и вверх, увлекая за собой и Грэту. Теперь Генрих тащил тяжёлого патера, поручив Ли Грэте.

— Генрих, мы погибнем! — крикнула девушка, но он едва различил её голос в грохоте волн. По мере приближения к цели вода становилась всё горячее, но Генрих упорно продолжал двигаться вперёд, пока не понял, что перед ним — поток ещё не остывшей лавы… Это страшное открытие вселило в него мужество отчаяния.

— Оставайся здесь с патером, я вернусь за тобой! — крикнул он Грэте. Потом, взяв на руки тело Ли, пошатываясь, пошёл вверх по склону. С каждым шагом его всё ожесточённее швыряло из стороны в сторону, но Генрих будто слился воедино с безжизненным телом Ли, и, казалось, нет силы, которая могла бы заставить его выпустить свою ношу… Падая, он думал о Ли, поднимаясь, думал о Ли, прислушиваясь к зловещему шипению набегающей сзади волны, думал о Ли… Он принимал на себя десятки, сотни ударов, прикрывая своим телом беспомощного друга, не обращая внимания на боль во всех суставах, на тошноту, на головокружение… Он цеплялся за камни, чтобы не дать волне смыть себя обратно в океан, цеплялся, обламывая ногти. Упав в последний раз, поняв, что с этой секунды и Ли и сам он уже в безопасности, Генрих вспомнил об оставленных им патере и Грэте… Девушка неминуемо погибнет, даже если ей придётся выбираться одной!

Дивясь своей выносливости, он тяжело поднялся и снова бросился в громадную волну. Теперь он уже не думал, о том, что может погибнуть. Одна мысль сверлила его мозг, отгоняя прочь все сомнения и колебания: нужно победить, победить во что бы то ни стало! Нужно!

И Генрих вторично проделал весь этот страшный путь… Грэта всеми силами старалась помочь ему, но в конце концов обессилела настолько, что Генриху пришлось тащить и её. Эта двойная ноша прижимала его ко дну, но она же помогала устоять против натиска возвращающихся в океан волн. Когда Генрих уже терял сознание, чьи-то сильные руки вдруг подхватили его, кто-то разжал его пальцы, вцепившиеся в плечо Грэты. Подняв голову, он узнал Нодара…

А совсем рядом в это же самое время Киви ожесточённо боролся за жизнь Мари. Потеряв сознание после первого же удара о камни, девушка захлебнулась. Она погибла бы, но Киви успел вовремя. Подхватив на руки её бесчувственное тело, он сделал несколько отчаянных попыток вскарабкаться на почти отвесную стену, и всякий раз волна, словно издеваясь, слизывала его и сбрасывала в океан, грозя вырвать из рук тело девушки. Он понимал, что может погибнуть, если не откажется от своего намерения спасти Мари, но уже никакая сила не могла бы вырвать из его крепких рук ставшее вдруг бесконечнодорогим существо…

Снова взглянув вверх, на зловещую стену, Киви чуть не закричал от радостного удивления: там, наверху, на фоне звёздного неба, он увидел человека, размахивающего руками. Человек, безусловно, заметил их, но Киви тотчас же разочаровался, разглядев очертания жёнской фигуры… Однако прошло всего несколько секунд, и чувство разочарования сменилось безграничным удивлением — женщина бросилась в волны!

Киви снова поплыл к берегу, и через две-три минуты узнал Светлану. Она скользнула к ним с гребня ушедшей к стене волны, сняла маску.

— Плывите за мной! Что с Мари? Она не может сама?.. Не беда, я помогу. Туда, — там есть расщелина, можно будет выбраться.

Надев на Мари маску Светланы, они вдвоём втащили её на берег, на ту самую площадку, которая несколько часов назад приютила Светлану и Нодара.

Здесь собрались уже все, кому удалось спастись, — все, кроме Лоуссона, которого никто после Мари не видел. Ли окончательно пришёл в себя, патер Брук тяжело стонал, но никто не сомневался, что он будет жить. Все усилия сосредоточились на Мари. Больше всех старался Киви, сам нуждавшийся в серьёзной помощи. Но едва девушка открыла глаза, он тотчас смущённо отвернулся, отошёл в сторону.

Теперь Киви сделался просто наблюдателем и, наблюдая, поразился: неужели это те самые люди, которых он всего несколько часов назад видел на «Везувии»? Трудно было в этих избитых, окровавленных, шатающихся от усталости людях узнать элегантных, весёлых парней и девушек из танцзала океанского лайнера…

Было уже за полдень, когда, проснувшись, они увидели перед собой Лоуссона. Никто не знал, когда он пришёл, каким образом удалось ему спастись…

Опустившись на камни, Нодар попытался сосредоточиться. Сейчас, если удастся, он увидит Мэри… Знают ли уже они о том, что произошло на планете? Конечно! Тогда зачем скрывать от Ии то, что случилось с ними? Ведь он остался жив, — это уже немало… Что ж, пусть сестрёнка увидит всё его глазами… Вот ему показалось, что она откликнулась; но, странно, её слова и мысли обращены не только к Нодару, её слушают многие. Но о чём это она рассказывает? Да, гипотеза Хизанашвили…

«Что случилось у вас, Нодар? Что с тобой? Я видела тебя в крови…»

«Вы ещё ничего не знаете, На?»

«У нас нет связи: метеорит…»

«Да, я видел. Но и я знаю очень мало… Мы потерпели кораблекрушение, — взорвался атомный реактор. Кажется, спастись сумели только несколько человек. Теперь сидим вот на этом острове… И тоже без связи. Ты видишь?»

«Да. Обещай каждый день сообщать обо всём… О себе…»

«Обещаю, Иа».

Так закончился этот разговор между Землёй и космосом. Но ни брат, ни сестра не могли предвидеть, что слово, данное Нодаром, окажется невыполненным…