Свет над океаном

5. Отчаяние

Светлана очнулась от пронизывающего холода. Открыв глаза, она сначала удивилась, потом испугалась: почему вода до сих пор не вынесла её наверх? И в тот же миг с ужасом ощутила на своих ногах какую-то тяжесть. Взглянув вниз, она увидела под собой человека, удерживающего её за ноги. Очертания фигуры, черты лица человека терялись в зеленоватых сумерках, тёмные волосы беспорядочно рассыпались во все стороны. Светлана поняла, каких усилий стоило ему удерживать своё и её тела под водой, спасая от сокрушительных ударов волн, бушующих на поверхности.

Согнувшись, она выбросила вперёд руки, с силой развела их в стороны. Человек тотчас отпустил её, одним рывком приблизился, заглянул в лицо… Нодар!

Светлана ощутила вдруг щемящую тоску, — почему не Генрих?

— Где Генрих? Где остальные? — крикнула она.

Нодар как-то вяло поднял руку, указал вперёд.

— Там. Ты можешь плыть? Вероятно, они уже далеко…

— Да, я могу плыть!

Она сделала несколько энергичных гребков в указанном направлении, но, посмотрев в сторону, остановилась. Нодара рядом не было.

Светлана вернулась. Приблизившись вплотную, она поняла, что сделало энергичного, волевого Нодара таким вялым, апатичным: большое тёмное пятно крови, которое он неловко пытался прикрыть рукой от взгляда девушки, расплывалось в верхней части живота… На какое-то мгновение Светлане сделалось дурно, но она быстро взяла себя в руки..

— Придётся снять рубашку! — сердито крикнула девушка.

Нодар отрицательно покачал головой. Его лицо исказилось болезненной гримасой, и Светлана поняла, какие страдания он испытывает: солёная вода, проникая в рану, жжёт, как крапива…

Ей пришлось прижаться ухом к его шлему, чтобы услышать:

— Плыви одна, если можешь… Я потерял слишком много крови.

Он почти выкрикнул последнее слово, и тотчас послал вверх тело энергичным рывком. Но Светлана успела поймать его за ногу: нет, теперь она его уже не отпустит!

Нодар позволил снять с себя рубашку, перевязать рану. Потом они медленно, страшно медленно двинулись вперёд. Нужно было экономить силы, тщательно следить за курсом, ориентируясь лишь по слабому колебанию глубинных слоёв воды, отражающих направление ревущих на поверхности волн. Не сговариваясь, они разделили труд: Светлана взяла на себя роль двигателя, Нодар — ориентировку. Однако скоро она поняла, что исход этой борьбы будет далеко не блестящим…

Позволяя Светлане тратить на себя силы, Нодар напряжённо размышлял о благородстве человека: девушка знает, что девяносто девять процентов из ста сулят ей гибель, знает, что теряет и этот единственный шанс, пытаясь спасти Нодара. Следовательно, Светлана поступает попросту неразумно; Конечно, она понимает всё. Больше того: она знает, что и Нодар сознаёт это… Что же, какая сила заставляет разумное существо поступать так неразумно? Ведь она не питает к нему никаких чувств — ей, кажется, нравился Генрих… Чувство долга? Но чувство ли это? Нет, сознание долга! И чем разумнее человек, тем сильнее должно быть развито это сознание. Но у нормального человека чувства неотделимы от разума. Что из того, что они вечно враждуют между собой? «Хочу» и «должен» — вот вечная движущая сила жизни, в борьбе двух этих начал и рождается неиссякаемая энергия!

Откуда берутся эти мысли, почему их так много?

Кажется, сейчас всё должно быть очень просто и ясно: жизнь или смерть. Именно теперь жизнь и смерть, вступив в жестокую борьбу, проверяют их волю, их человечность, их верность принципам — коммуниста Нодара и комсомолки Светланы. И Нодар уже не сомневается: они останутся жить оба, либо умрут — тоже оба.

А сил оставалось всё меньше, всё выше поднимались Светлана и Нодар к поверхности, к беспощадным, бушующим, заражённым радиацией волнам, и конца пути не было видно. Светлана чувствовала, как всё медленнее, всё неуверенней делаются её движения, как всё сильнее увлекает её вверх тело Нодара. Стиснув зубы, девушка старалась не допустить слабости. Они уже не продвигались вперёд — остатки сил уходили на то, чтобы удержать непослушное, словно деревянное, тело под водой, не позволить им обоим двигаться вверх.

Усилием воли ей удалось прогнать от себя страшные мысли. Ведь бывали люди и в более безвыходном положении? Им совсем не на что было надеяться, но они боролись. Их ожидала неминуемая смерть, путь к которой лежал через нечеловеческие пытки, но они боролись! Всё существо их жаждало смерти как избавления, но они боролись за жизнь до последнего дыхания, чтобы ещё и ещё раз обжечь взглядом своих палачей — на слова уже не было сил… А она? Нет, она будет жить, она обязана жить!

Просто немыслимо погибнуть так глупо! После стольких усилий… И, как ни странно, чем больше усилий она затрачивала, тем нелепее казались ей мысли о неизбежности гибели. Случается ведь, что будто в награду за сверхчеловеческое напряжение нежданно-негаданно приходит спасение? Нодар думает, что те, остальные, ушли вперёд. Может быть они хватятся оставшихся… подождут… вернутся…

А что, если вдруг перед ними покажется масса подводной части какого-нибудь острова? Тогда можно будет хорошенько отдохнуть… А Генрих — где же он? Не может быть, чтобы он погиб! А раз так, он вспомнит о Светлане, он вернётся, он будет искать её!

Девушка чувствовала, что последние силы оставляют её. Она заглянула в тёмные глаза Нодара, грустно улыбнулась. Но он вдруг подплыл совсем близко, и Светлана услышала:

— Смелая, славная, хорошая! Давай рискнём? В нашем положении это — последнее, на что ещё можно рассчитывать.

Неужели Нодар что-нибудь придумал? Всё, что угодно, только не эта обречённость, сознание безвыходности! Ей снова стало легко, откуда-то появились новые силы. Она нетерпеливо посмотрела на него, кивнула.

— Ты прав, я понимаю. Но что же ты предлагаешь?

Он указал вверх.

— Туда, в волны. Они несколько раз подбросят нас, мы успеем осмотреться…

Да, это единственный выход. Но стоит ли подниматься обоим?

— Я поднимусь одна. А ты подожди меня здесь.

Нодар отрицательно покачал головой.

— Нет. Вдвоём нам будет легче. Потом мы просто не найдём друг друга… Волны могут слишком далеко отнести тебя…

Светлане вдруг стало мучительно стыдно от одной мысли, что её предложение может быть истолковано превратно. Будто почувствовав смущение в её молчании, Нодар снова заговорил, глядя в сторону.

— Мы должны будем крепко держаться друг за друга, как можно крепче. Хорошо будет, если ты положишь голову на моё плечо… Мы будём иметь возможность видеть всё вокруг. Ну?

Светлана поняла. Нодар не посмел сделать этого первым, поэтому она послушно положила голову на его плечо.

Отдав себя во власть воды, они сначала медленно, потом всё быстрее помчались вверх…

Океан встретил их рёвом, грохотом, беспощадными ударами волн. Стараясь сохранить вертикальное положение и не отпустить друг друга, они напряжённо оглядывали горизонт, как только очередная волна поднимала их.

— Кажется… есть! — вдруг хрипло выкрикнул Нодар. Светлана быстро повернула голову, но они уже мчались вниз, в чёрную пропасть, а новая волна, злобно шипя клубящейся на гребне пеной, опять нависла над головой. Но вот и она обрушилась, снова вздыбилась, и девушка получила возможность взглянуть туда, куда несколько секунд назад смотрел Нодар.

Да, это была земля!

В ревущем хаосе водяных гор, непрерывно меняющих очертания, неведомый остров высился неподвижной тёмной массой, резко выделяясь на фоне фосфоресцирующей воды и глубокого звёздного неба. До него, казалось, было совсем близко, но Светлана знала, что в океане это впечатление бывает обманчивым. И всё же это было избавление, спасение, жизнь!

Светлане показалось, что она вот-вот расплачется. Девушка ещё крепче схватила Нодара, ей захотелось расцеловать его. И тут же, вспомнив о масках, улыбнулась…

Удар новой волны заставил её стать холодной и расчётливой. Пора уходить туда, вниз… Общая опасность, волнения, пережитые в эти страшные часы, сроднили их больше, чем могут породнить людей годы спокойной жизни.

Казалось, силы их удесятерились. Не прошло и часа, как впереди они различили тёмную конусообразную массу. Нодар снова подплыл вплотную.

— Нам не удастся выбраться на берег в такую волну. Может быть, посчастливится найти бухту? Кажется, вода становится теплее!

— Только кажется! — весело отозвалась девушка.

Они снова рванулись вперёд, но чем ближе оказывался остров, тем больше Светлана убеждалась, что Нодар прав: вода становится заметно теплее, а через десять — пятнадцать минут они почувствовали, что начинают задыхаться от жары…

Что это может означать?!

Наконец — вот она, земля! Коснуться рукой скалы — уже счастье… Но почему скала горячая?!

Они довольно быстро нашли какую-то расщелину, поднялись по ней на поверхность, ступили на берег. Собственно, это трудно было назвать берегом — прост? небольшая площадка над водой, с трёх сторон защищённая от волн и ветра.

Пошатываясь, они подошли к отвесной скале, повалились на камни. Не прошло и нескольких секунд, как Нодар приподнялся, снял маску, и Светлана — впервые за всё время знакомства с ним — увидела в его глазах доверчиво-обнажённое чувство: это был страх.

— Ну вот, — глухо сказал Нодар. — Мы… на вулкане. И вулкан этот — действующий.

Светлана вздрогнула. Что же это? Вместо спасения…

Она ласково положила ладонь на пылающий лоб Нодара.

— Смотри вверх, Нодар… Смотри на эти звёзды и думай, что всё будет хорошо.

Он бережно снял её руку.

— Пусть так. Звёзды — это вечность. И твои глаза — как звёзды… Я буду смотреть в них…

— Завтра, завтра, Нодар! Ты должен отдохнуть, ты весь горишь…

Нодар снова откинулся на спину. Что ж, будем смотреть на звёзды… Позвать Ию? Нет, лучше пусть она не видит его в такой обстановке. Светлана права: главное сейчас — уснуть.