Свирель

Глава 15

Свежий воздух, шелест листвы и бутылка напитка, похожего на сидр — отличная компания для одинокой девушки после долгой трудовой ночи. Владетеля воровать — это вам не крестиком вышивать. Тут наглость нужна и немного удачи. Ну, ладно, наличие мохнатого метаморфа тоже сыграло свою роль.

Именно поэтому сейчас он грыз вкусняшки, честно украденные для него с кухни. Заслужил.

Я довольно растянулась на запущенной лужайке заднего двора в окружении одичавшего сада. В прорехи заросших крон было видно, как по небу неторопливо проплывают лиловые облака. Солнечные лучи щекотали кожу теплом, заставляя меня довольно щуриться.

Итак, Владетель был пленен, заперт в подвале и сейчас буянил почем зря, кроя нехорошими словами меня, всех медведей и стены старого особняка. Даже Арвен не решался подходить к нему, дожидаясь спада гнева.

Арвен…

Когда вчера вечером он увидел меня на пороге с медведем, беременным Владетелем, то потерял дар речи. Нет, думаю сказать то он хотел очень многое, но чем хорошо иметь дело с благородными — они стесняются выражаться при лайрах. В отличие от неблагородных орчанок, которые ничего не стесняются, причем делают это так виртуозно, что несчастный Мииш предпочел вновь трансформироваться до размеров крыса и юркнуть в глубину холла. Так что тащить бессознательного Владетеля в подвал ей пришлось самой.

А тут выяснилось, что Пелагий еще не вернулся. В общем я простила ее вспышку красноречия и отправилась на кухню. Оказывается, охота за Владетелем вызывает зверский аппетит. Там меня и нагнал маг:

— Рассказывай.

Я шлепнула кусок холодного запеченного мяса на ломоть хлеба и, периодически чавкая, приступила к повествованию. Вскоре к нам присоединились Ррр, а так же всклоченный, но сияющий улыбкой, словно луна в полнолуние, Лунг.

— Ты понимаешь, что поступила опрометчиво, позволив Рудгарду увидеть себя? — спросил Арвен. — Теперь он не забудет и будет тебя искать.

Ну вот, как всегда, я в одиночку сделала всю работу, а он опять недоволен.

— Вам нужен был Владетель? Вы получили его, как это было сделано уже не имеет значения. Выволочку будите устраивать завтра.

Я раздраженно бросила недоеденный бутерброд на блюдо. Злая, поднялась из-за стола и, проходя мимо Лунга, заметила, как он ободряюще подмигнул мне и сжал кулак, выражая поддержку, мол я с тобой, ничего не бойся, только свистни. Приятно, что хоть кто-то не ругается.

Поймав в коридоре полусонного Стайра, который никак не отваживался лечь в кровать, пока хозяин и его гости бродили по дому, я заставила его приготовить ванну.

Куда и нырнула, как только в коридорах стало тихо. Теплая вода ласково приняла меня в свои объятья, растворяя напряжение дня и дворцовую пыль. Томная нега разлилась по венам расслабляя скрюченные мышцы. Я довольно зажмурила глаза, словно кот под полуденными лучами солнца, с наслождением потянулась и ушла с головой под воду. Что ни говори, а ванна, это лучшее изобретение человечества.

Блеклый свет луны жидким серебром струился сквозь приоткрытое окно, растворяясь в золотистом сиянии магического светильника, отчего комната казалась залитой мягкой карамелью.

— Иина, — из-за двери послышался голос мага.

Я вынырнула, проводя руками по волосам, чтобы отжать их. Опять порция нотаций.

— Арвен, проваливай к Арлазгурну, — устало крикнула ему в ответ, свесив через край ванны руку.

Он не ушел, вместо этого я услышала, как он оперся о дверь. Надо же какой вредный. В тишине вновь раздался его голос:

— Бери Ррр, Пелагия и уходите.

— Куда? — с кончиков пальцев сорвались капли воды и разбились бусинами об пол. Говорить не хотелось. Безнадежно испорченное настроение требовало покоя и бокальчик чего-то расслабляющего.

— К оркам, к эльфам, да хоть к самому Арлазгурну! — Арвен замолчал, а затем произнес тихим голосом: — Владетеля ищут и, если его найдут здесь, вам будет грозить обвинение в измене и смерть. Тебе особенно.

Сказанное не испугало. Наоборот, навалилось томной апатией.

Я вылезла из ванны, все равно ведь не даст полежать спокойно. Вода, лаская, скользнула по моей обнаженной коже, не желая отпускать.

— А раньше тебя это не смущало?

— Я отговаривал, — голос мага стал еще тише. — Но разве тебя это остановило? Надежда была только на одно — Рудгард не должен был увидеть тебя.

Выскользнув из облачка пара, я прошлепала босыми ногами к шкафу с полотенцами, подхватила одно из них и стала вытираться.

— А ты?

Он не ответил. Ушел что ли? Я вновь покосилась на ванну раздумывая, может вернуться? Тишина за дверью напрягала. К черту все! Завернувшись в полотенце, я решительно распахнула дверь ванной и увидела спину мага.

Арвен покачнулся, но удержался на ногах, обернулся. Тревожность в его глазах сменилась пристальным вниманием. Его взгляд пушистым мехом скользнул по моей фигуре, от кончиков пальцев на ногах до макушки и остановился на моем лице. Только тут я поняла, в каком виде нахожусь и крепче вцепилась в полотенце.

Маг сделал шаг ко мне. Я вдохнула его запах — в груди разлилось мягкое тепло, вызвав неистовый трепет сердца.

Медленно, словно боясь спугнуть, он поднял руку и осторожно провел по моим волосам, убирая мокрые пряди с плеча. Ошеломленная его близостью, я прикрыла глаза, пытаясь выровнять свое дыхание.

По моему плечу скользнуло невесомое тепло ладони — не прикосновение, только его ощущение, так чувствуется жар раскаленных камней знойным днем.

Я набралась смелости и открыла глаза, ладонь Арвена замерла у моей щеки.

— Что будет с тобой? — раздраженно бросила я, пытаясь скрыть охватившее меня смятение.

Темный взгляд его фиолетовых глаз затягивал в омут, туда, где на дне зазывно-ласково мурчала тьма.

Арвен прикоснулся к моей щеке, медленно стирая мокрую дорожку.

— Со мной ничего не будет. Помнишь, я его брат? — Арвен улыбнулся, но улыбка вышла какой-то невеселой, похоже, он и сам в это не верил.

Я накрыла его ладонь своею, скользнула вдоль его пальцев и отняла ее от лица.

— Мы уйдем вместе. Сколько у нас времени?

Арвен переплел наши пальцы. Теперь он стоял вплотную ко мне. Моя рука, удерживающая полотенце, упиралась в его грудь.

— Сутки, — ответил он чуть осипшим голосом, — может, чуть больше. Все-таки ты скрыла его след.

Всего лишь сутки…

С одной стороны мне безумно хотелось прикоснуться своими губами к его губам, ощутить как темные пряди его волос проскользнут сквозь мои пальцы и прижаться к его груди. Но с другой, что-то останавливало меня, возможно здравый смысл, будь он неладен. Не хотелось потом ночами грызть подушку.

Видимо Арвен почувствовал мои сомнения, потому что наклонился чуть ниже. Я не отрываясь смотрела на ложбинку его губ, переживая битву чувств с разумом.

Мы из разных миров. Мы идем разными дорогами. И нас не ждет общий счастливый конец. Лучше сейчас отступить.

— Хорошо, — я отвела взгляд от лица Арвена в надежде, что он не заметил моего волнения. — Значит разберемся с этим завтра, вернее уже сегодня, но позже.

Я осторожно освободила свою руку и отступила на шаг.

В его взгляде мелькнуло разочарование и тут же камнем ушло на дно фиолетовой бездны.

— Да, — Арвен замолчал. Казалось он хотел еще что-то сказать, но его слова увязли в пелене недосказанности, которая стояла между нами.

Не давая им выбраться, я демонстративно зевнула, прикрывая рот ладонью, моля бога о том, чтобы маг не заметил мои дрожащие пальцы.

— Ну, хорошо, — голос Арвена шорохом растворился в полумраке, — отдыхай.

Он развернулся и вышел из комнаты. Я так и осталась стоять, удерживая рукой полотенце, готовое упасть к его ногам.

Потом вернулся Плагий, и из комнаты орчанки всю оставшуюся ночь раздавались странные звуки, то ли ругались они там, то ли мирились, хотя, впрочем, у них одно ничем не отличается от другого. И я безумно завидовала им. Уснула я только под утро.

А, проснувшись, сразу сбежала в заросший сад, чтобы поразмышлять в одиночестве. Арвен не шел из моей головы. Как-то незаметно его проблемы выступили для меня на первый план. То ли скрытый альтруизм не давал покоя, то ли маг стал настолько близок, что ради него я решила сунуть голову в петлю.

Твою мать!

Признаться в этом было страшно даже самой себе. В историю Золушки я не верила, слишком она похожа на сказку, а любая сказка заканчивается рано или поздно. И не всегда хорошо.

Я тряхнула головой, прогоняя навязчивые мысли. Пора вернуться к своим баранам, тьфу, богам.

Поиски Лиаласа зашли в тупик. и если бы не дары, которые находились в комнате, я бы с удовольствием бросила это дело.

— Мииш, скажи, — я повернула голову и посмотрела на метаморфа с хрустом уплетающего ванильный корж, — что происходит с богом, если в него не верят? — он перестал жевать, я уловила его недоумение. — Тот перестает быть богом?

Показалось, что Мииш в ответ пожал плечами, а затем вновь вернулся к коржу. Я отобрала его и подняла выше. А нечего отвлекаться на еду, когда хозяйка спрашивает.

— Нет, ну серьезно? Если все дело в вере, то Лиалас сейчас должен быть очень слаб.

Мииш недовольно фыркнул, словно сейчас ему придется объяснять прописные истины, ткнул в меня лапой и попытался отобрать корж обратно.

— Согласна, — я разжала пальцы — крыс вернул законную добычу, — Предположим, сейчас я в него верю. И орки в него верили, пускай даже не осознавая этого. И есть у меня подозрение, что основатель тоже он. Значит он собирает хлебные крошки веры? Получается какая-никакая сила у него все-таки есть. Но почему тогда он не воспользовался дарами? Одна сыгранная мелодия и толпы почитателей уже у ног. Что же на самом деле ему нужно? — я села, обхватив колени руками.

— Кому нужно? — рядом рухнул Лунг.

Откуда только взялся этот гаденыш, разве что ужом сквозь траву прополз. Эта его способность появляется из ниоткуда просто пугала.

— Лунг, иди к Арлазгурну, — беззлобно огрызнулась я.

— Пробовал, — он откинулся назад, заложив руки за голову, — не принимает.

Я хмыкнула. Странно. Да ему в Арлазгурновой братии цены бы не было. В этот раз он был в своем стиле — утонченный лейр исчез, а рядом со мной сидел хитрый, скользкий тип себе на уме.

Хотя, возможно, и от него будет польза. Я развернулась к Лунгу:

— Что происходит с богом, если в него не верят?

— Он умирает, — бросил наемник, разглядывая облака.

Как все серьезно оказывается. То есть, заставив людей забыть о Лиаласе, боги обрекли его на смерть. Не божественный пантеон, а милый серпентарий.

«А кто собственно сказал, что Лиалас не собирался пользоваться дарами?» — от осенившей меня мысли я широко распахнула глаза. Передо мной, как наяву, встал странный храмовник с пустым взглядом и мое сердце, как тогда, вновь сжал ледяной кулак. Он знал, куда смотреть. Если предположить, что храмовник и Лиалас одно и то же лицо, тогда не возникает вопросов как орден любвеобильных монахов узнал о дарах творца.

Зачем тогда Лиаласу Рудгард?

Месть. Вполне возможно, это то, что движет забытым богом.

Его прокляли, хотели убить… Не имея достаточно сил, он хочет создать молодого бога и сместить на него людскую веру. А когда старые боги ослабнут, придет время мести Лиаласа и Граин-Трее ждет новый, измененный мир.

Я зябко передернула плечами и уткнулась взглядом в разлапистый куст над которым кружили бабочки. Они жили одним днем не задумываясь ни богах, ни о последствиях их разборок. Счастливые, им-то головы ломать не нужно, как поступить со слетевшим с катушек богом.

Сколько смертей понадобится для смены порядка? Он ведь уже начал, выпустив кайлотов. Но почему другие боги не вмешиваются?

— Скажи, — я вновь посмотрела на наемника, — если Владетель объявит себя богом не появится ли какой-то настоящий бог и не накостыляет ли ему по шее?

Лунг рассмеялся:

— Я бы посмотрел на это. Но нет. Боги давно не вмешиваются в мирские дела. Возможно, им нет дела до них. Думаешь для чего появились метаморфы? Они всегда предпочитали действовать чужими руками, но всегда в своих интересах.

Я же говорю — серпентарий, клубок могущественных змей.

Теперь понятно для чего Арлазгурн отправил меня искать Лиаласа. Зачем бить свои копыта о твердь, если можно найти наивную дурочку, которая сделает всю работу? А если у нее получится, то он прискачет во главе кавалерии и спасет мир. Или порадуется его развалинам, ведь он, кажется, сидит на оборотной стороне?

— Забавно у вас здесь, — в полголоса прошептала я. — Каждый пытается достать из костра угли чужими руками.

— В вашем мире не так?

Я встрепенулась и удивленно посмотрела на наемника, который лежал на траве щурясь от солнечных лучей. Спокойное дыхание мерно поднимало его грудь, ничем не выдавая ни волнения, ни заинтересованности.

Кажется о том, что я из другого мира, знали только маг с орчанкой? Хотя, может, я сама случайно сболтнула и не заметила?

— Откуда знаешь?

Лунг распахнул глаза в которых искрилась насмешка, жуликовато улыбнулся:

— Ну, вот и попалась! Я предполагал нечто такое, но доказательств у меня не было. Оборотный мир?

Хорошо, что дальше он не заглядывает, а то объяснять пришлось бы долго.

— Почти. Мир без магии.

— Да ладно? Правда? — он повернулся в мою сторону, приподнимаясь на локте. — Почему же тогда пылал твой факел? А то как ты рвешь магию, словно ткань? Это по-твоему что? Думаю в тебе есть магия, но иная. Пока ты не осознаешь ее и не примешь — не научишься пользоваться.

— Арвен пытался научить.

— Арвен — идиот, видит лишь то, к чему привык. Лучник не сделает из человека мечника. Инструменты разные. Твою магию ему не понять, — он вновь лег на спину.

— А ты, значит, видишь больше?

— У меня кругозор широкий.

Пышный куст каких-то шарообразных цветов, что рос рядом, одобрительно качнул головой, поддерживая слова наемника. Тихий голос свирели, теплым ветром, радостно взлохматил мою макушку, нежно погладил по щеке и затерялся в шуме травы.

Другая магия. Да что этот наемник понимает в ней. Он и магией-то никогда не пользуется, хотя я видела ее — странную, словно рваное покрывало.

До сих пор я так и не смогла определится с моим отношением к Лунгу. С одной стороны, мне нравилась его бесшабашность, легкость отношения к жизни. Он был милым, обаятельным и пушистым. Но с другой, под налетом пушистости сидел змей, готовый ужалить. Этакий плохой мальчик, который часто нравится хорошим девочкам.

Но я-то не хорошая девочка и озорной улыбкой меня не проймешь.

С чего-то на сытого Мииша напал приступ игривости. Непоседливый крыс носился по траве, по моим ногам, по телу лежащего наемника. Зарывался в его раскинутые волосы, отчего те напоминали клубок шевелящихся змей. Когда из клубка раздался возмущенный рык, я потянулась за метаморфом, намереваясь выпутать звереныша.

Неожиданно для меня Лунг обхватил мои плечи руками. Притянул меня ближе, практически уронив на свою грудь. И поцеловал требовательно, но нежно.

Я попыталась вырваться, но он лишь сильнее прижал меня, не разрывая поцелуя. Растерянное возмущение внутри меня превратилось в задорную злость.

Значит пользуемся силой? Я подалась навстречу Лунгу. Потом нежно провела ладонью по его груди, чувствуя под тканью рубашки упругие мышцы. Он ослабил хватку, а вместе с ней бдительность, это позволило мне замахнуться и, со смачным звоном, припечатать Лунга ладонью в лоб, разорвав наш поцелуй.

Он посмотрел на меня. В его взгляде мелькнуло притворное возмущение.

— Еще раз так сделаешь, убью, — я многозначительно улыбнулась наемнику.

Он хитро улыбнулся в ответ:

— Справишься?

— Постараюсь.

Не сводя с меня иронического взгляда, Лунг разомкнул объятья. Я поднялась, опираясь на его грудь, и принялась отряхиваться. Злости не было, только раздражение. По сути, он не сделал ничего плохого, просто хотелось поцелуя другого мужчины, поцелуя в котором я отказывала себе сама.

Мииш пулей влетел на мое плечо, недовольно, словно обиженный ребенок, рыкнул в сторону наемника. Не обращая внимания на него, Лунг поднялся вслед за мной, ухватил за руку.

— Я хочу чтобы ты была на моей стороне, — в его глазах не было обычной насмешки.

— А разве мы не на одной стороне?

— Ты права, — он выпустил руку. — Если ничего не получится с Арвеном — я всегда буду рад тебе.

Ну зачем же шипами по сердцу. Самой и так тошно. Вздохнув, я развернулась и пошла к дому.

Впервые мне хотелось убить.

Не потому, что так требовали обстоятельства. А потому, что тьма рвала душу, требуя крови. Оконная рама под моей ладонью пошла трещинами. Я убрал руку, опасаясь разрушить ее. Сжал кулак, удерживая рвущуюся наружу злость.

Они целовались.

Тот, кого я мог бы назвать другом, и женщина, которую хотел назвать своей.

Тьма бесновалась внутри, рвя сердце. Оно кровоточило, истекая ядом ревности. Эта ревность отравляла разум. Заставляла жадно втягивать воздух в тщетной надежде заглушить боль, пылающую внутри.

Они. Целовались.

То, что она не позволила мне, она разрешила ему.

Плохо сдерживаемая ярость прошла судорогой по мышцам. Хотелось схватить Лунга за горло и медленно сжимать, наблюдая, как по капле жизнь покидает его тело. Тьма подначивала, предлагая выпустить ее. Уговаривала решиться. Шептала, что как только мы разберемся с соперником, она подчинит ее тело, заставив стать моей.

Я закрыл глаза, сцепив зубы. Так темные и превращаются в монстров, позволяя тьме прорваться наружу — прислушиваясь к ее шепоту.

Звук открывающейся двери вынудил меня отвести взгляд от целующейся парочки.

— Лейр…

— Стайр, проваливай, — рявкнул я в ответ, не скрывая раздражения.

Видимо, что-то мелькнуло в моем взгляде, потому что он торопливо прикрыл дверь, но не ушел.

— Владетель… Он успокоился.

— Хорошо. Сейчас буду.

Я вновь посмотрел в окно. Они стояли рядом и беседовали. Лунг держал Иину за руку. Желчь ревности в крови разъедала вены.

Не в силах на это смотреть, я отвернулся. На глаза попался один из стульев. Я потянул к нему плеть тьмы — стул рассыпался черной трухой. Легче не стало.

Мертвое должно оставаться мертвым. А я должен быть мертв еще с рождения.

Она сделала свой выбор. Теперь пришла очередь моего.