Святых не существует

Мара

Сотни глаз окружают нас. Камеры взрываются вспышками ослепительного света. Воздух настолько плотный, что его можно разрезать.

Коул так зол, что все его тело - провод под напряжением, трепещущая электрическая линия.

Наши рты встречаются, и весь этот ток переходит в меня.

Я просыпаюсь от толчка, мой мозг открывается, как портал во вселенную. Я целую его и чувствую вкус его рта. Я чувствую вкус ЕГО.

Не маску, не притворство.

Я чувствую вкус гребаного животного.

Это животное голодно. Он нападает на мой рот. Он кусает мои губы. Он заглатывает меня целиком.

Коул целует меня, как гребаное чудовище, прямо здесь, прямо сейчас, на глазах у всех этих людей.

Он пожирает меня заживо, пока они все смотрят.

Когда мы расстаемся, у меня изо рта течет кровь. Я чувствую, как тепло скользит по подбородку.

Моя кровь пачкает его полную нижнюю губу. Я вижу ее на ниточках его зубов.

— Никогда не заставляй меня ждать, — говорит он.

Он берет меня за руку и начинает с силой расставлять меня перед каждым влиятельным человеком в этой комнате. Он представляет меня каждому из них, говоря, что я его ученица, его протеже. Что мы вместе работаем над новым сериалом, и они могут прямо сейчас увидеть его первый образец, чертову шедевр.

Что бы я ни представляла себе, как буду ходить с Коулом Блэквеллом, реальность оказалась десятикратной. Он - темная звезда в центре вселенной, притягивающая к себе всех. Все хотят увидеть его, поговорить с ним. Даже самые тщеславные и влиятельные игроки становятся в его присутствии головокружительными подхалимами.

Даже Джек Бриск, который едва заметил, как облил вином мое платье, ведет себя как завзятый школьник, когда Коул бросает на него взгляд.

— Соня сказала тебе о моем новом предложении? — спрашивает он.

— Ты знаешь, что сказала. И ты знаешь, что я ответила.

— Я мог бы сделать это даже за три миллиона...

Коул прерывает его. — Не интересно.

Когда Бриск, обидевшись, уходит, я спрашиваю, — К чему это было?

— У меня есть только несколько вещей, на которые мне действительно не наплевать, — говорит он. — Я не продам Бриску ни одной из них.

— А на что тебе не наплевать?

Мне искренне любопытно. Хотя все, чем владеет Коул, дорого - его машина, часы, одежда, - он не выглядит привязанным к чему-то из этого. Даже его модные костюмы темные и простые, которые он носит как униформу каждый день.

Я не жду от него ответа.

Но Коул сделает все, чтобы шокировать меня.

— У меня есть сад, — говорит он. — У меня дома.

— Мини-экосистема? — спрашиваю я, не в силах сдержать любопытство.

— Не мини, — говорит он.

У меня есть еще сотня вопросов на эту тему, но нас тут же прерывают Эрин и Фрэнк. Хотя все мои соседи по комнате пришли поддержать меня, именно эти двое пробиваются сквозь толпу, чтобы потребовать представления Коула.

Они оба делают все возможное, чтобы подкатить к нему: Фрэнк задает вопросы о последней скульптуре Коула, а Эрин делает намеки и пытается дотронуться до его предплечья.

Коул удивительно терпелив к этому, хотя я могу сказать, что ему не терпится показать меня более важным людям.

Не желая злить его еще больше, чем я уже разозлила, я отпихиваю Фрэнка и Эрин и машу Джоанне на противоположной стороне комнаты. Джоанна ухмыляется и поднимает свой бокал с шампанским в мою сторону в молчаливом тосте.

Она привела с собой своего парня Пола и его соседа по комнате Логана. Логан - мастер татуировок - собственно, он и сделал цитату на моих ребрах.

— Кто это? — спросил Коул, проследив за моим взглядом.

— Моя соседка Джоанна.

— Я знаю это, — говорит он с сомнением. — Я имел в виду двух других.

Прежде чем я успеваю ответить, нас прерывает Соня, которая приводит очередную порцию брокеров и кураторов, желающих поговорить с Коулом, а значит, и со мной.

В начале вечера я заметила в Коуле странное напряжение, не связанное с его злостью на меня. Он сканировал комнату. Искал кого-то.

Но этот человек никак не появлялся.

И вот по мере того, как длится вечер, как проходит время, за которое должен был прийти кто-то важный, я вижу, как он расслабляется.

Я могу читать Коула. Когда он этого хочет... а также когда не хочет.

Он не хочет, чтобы я знала, что он наблюдает. Что сразу же делает его самым интригующим аспектом вечера.

Кого, черт возьми, он ждет?

Похвалы сыплются на мои плечи. Не из-за Коула или его влияния. Я сама убедилась в этом еще до его прихода - работа ХОРОШАЯ.

Чувство достижения, истинного божественного творения затмевает все остальное, что происходит этой ночью, и все, что будет происходить в следующие несколько дней. Профили, посты, перепосты и вирусное распространение картины в Интернете - все это будет впереди. Я вижу это перед собой.

Но в этот момент мне все равно.

Единственное, о чем я думаю, - это вот что:

Я, черт возьми, сделала это.

Я создала искусство.

В конце ночи, в состоянии восторга, я поворачиваюсь к Коулу. Я сияю от счастья. Оно освещает все вокруг меня, придавая каждому человеку свой собственный внутренний свет. Они становятся прекрасными для меня.

В этот момент я вспоминаю всю критику, которую Коул дал мне. Все советы. Я думаю о самой студии, которая появилась у меня только благодаря ему.

И я смотрю на его лицо. На это прекрасное, мать его, лицо.

Я чувствую благодарность к нему, искреннюю благодарность.

Под этим... более глубокие, темные эмоции, которые всегда таятся под поверхностью. Она была там с того момента, как я положила на него глаз, даже в самых экстремальных и ужасных обстоятельствах. Когда я воспринимала его как ангела смерти.

Я хотела смерти.

Я хотела ЕГО.

Каждый момент нашего поцелуя запечатлелся в моем мозгу. Его вкус, его запах, эти полные, сильные губы и зубы под ними...

Вкус моей собственной крови во рту.

Я хочу еще.

Я тащу его в пустые кабинеты рядом с галереей. Мой рот на нем, мои руки тоже. Я прижимаю его к столу и опускаюсь перед ним на колени, расстегивая пряжку его ремня.

В этот момент кто-то в другом конце комнаты прочищает горло.

— Как бы мне ни хотелось сохранить наблюдение в тайне, но моя ужасная совесть не позволяет мне молчать.

Это Саймон Грэнди. Коул познакомил меня с ним еще вечером. Он покупатель « Jolie and Voss» - сардонический, бородатый мужчина лет сорока восьми, от которого исходит слабый запах сигар.

Сейчас он ухмыляется, стоя на коленях перед моим учителем именно в той позе, в которой он ожидал бы меня найти, если бы когда-нибудь заглянул в нашу студию.

Мое лицо горит.

Я хочу сказать ему, что никогда не делала этого раньше, даже не думала об этом. Я никогда не сосала член за услугу. Эта идея вызывала у меня отвращение.

Но в данном случае... благодарность была велика. Как и мой порыв пососать член Коула.

— Не нужно смущаться, — говорит Коул. Его темные глаза скользят между мной и Саймоном. — Мара как раз собиралась выразить свою благодарность за все, что я для нее сделал. И раз уж она так чрезвычайно... благодарна... Я уверен, что она будет рада включить тебя в список.

Саймон делает шаг ближе, пытаясь скрыть эмоции, вспыхнувшие на его лице. Волнение. Вожделение. И ликование. ...он не может поверить в свою удачу в этот момент. В то, как удачно складывается судьба.

— Вот она, уже на коленях, — говорит Коул своим низким, шелковистым голосом. — Уверен, она с удовольствием отсосет твой член в качестве закуски к моему. Она уже доказала, что является очень способной ученицей. . .

Подтекст понятен.

Я сейчас на ракете, летящей к определенной цели. Если я хочу долететь на ней до конца, я не сделаю ничего, что могло бы поджечь фитиль. Я не буду рисковать, чтобы не взорвать все раньше времени.

Такова сделка с дьяволом.

Он владеет мной.

Он контролирует меня.

Медленно поднимаюсь на ноги.

Я игнорирую Саймона, как будто его и нет.

Вместо этого, глядя прямо в глаза Коулу, я говорю, — Я хотела тебя. Искренне. Потому что я восхищаюсь тобой. И ты привлекаешь меня, я не буду этого отрицать. Я хотела трахнуть тебя. Но я тебе не принадлежу, Коул. И никогда не будешь.

На мгновение он замирает, бледный и неподвижный. Затем темная, клубящаяся ярость заполняет его черты, словно сосуд, наполненный чернилами. Его глаза - блестящие черные крупинки в море ровного белого цвета.

Я не жду его ответа.

Я просто поворачиваюсь и выбегаю из офиса.

Я прорываюсь сквозь толпу посетителей вечеринки, как комета в небе.

Когда я прорываюсь сквозь них, мой путь перехватывает спутник.

Это Логан, застенчивый и неуместный в своих рваных джинсах и футболке, на которой видны густые чернила, бегущие вверх и вниз по рукам. Он делает шаг мне навстречу, заикаясь о моей картине.

Я хватаю его за воротник и втягиваю в свою орбиту.

— Ты пойдешь со мной.