Святых не существует

Мара

Когда я закончила трахать Логана, я сказала ему, чтобы он шел домой.

— Могу я сначала взять твой номер? — спросил он, его ухмылка стала белой полосой на покрытом краской лице.

— Не думаю, — ответил я так любезно, как только могла. — Это была всего лишь одноразовая встреча.

— О, — сказал он. — Ну, это было отличное время. По крайней мере, для меня.

Я улыбнулась, ничего не ответив.

Я уже чувствовала себя виноватой за то, что использовала его в качестве реквизита в акте злобы, который с каждой секундой становился все более безумным.

Но не настолько безумным, чтобы остановиться.

После его ухода я все же донесла картину до самого верхнего этажа и повесила ее в кабинете Коула.

Он даже не запирает свою дверь, этот высокомерный ублюдок.

Я знала, что он увидит меня на камерах наблюдения, но я также была уверена, что он наблюдал за всем этим чертовым мероприятием, так что картина вряд ли останется тайной в любом случае.

Оседлав последние волны злобы, я взяла Uber и поехала домой. Водитель не хотел пускать меня в машину, когда увидел, сколько краски еще осталось на моих руках, ногах и волосах.

— Она уже высохла, — сказала я раздраженно.

— Сядь на это, — приказал он, бросив на заднее сиденье мешок для мусора.

— Ладно, — вздохнула я, усаживаясь на скользкий пластик и прислоняясь головой к окну в полном изнеможении.

К тому времени как я вернулась к себе домой, маниакальный кайф, в котором я пребывала, почти полностью рассеялся. Я начала осознавать, насколько сильно я выебала Коула.

А ведь он определенно заслуживал этого. Пытаться заставить меня отсосать у этого дилера было унизительно и возмутительно.

Но я перешла на новый уровень. Я показала ему оба средних пальца, прямо в камеру.

И я начинаю думать, что это было огромной ошибкой.

Коул Блэквелл - не тот человек, с которым стоит связываться.

Я должна знать это лучше, чем кто-либо другой.

Он не умеет ни рассуждать, ни прощать.

И он заставит меня заплатить за это, я знаю.

После нескольких крепких часов сна я, спотыкаясь, спускаюсь по лестнице.

Мои соседи по комнате собрались за столом и смотрят на телефон Эрин. Настроение на кухне странно мрачное. Генрих и Фрэнк смотрят на экран, а Эрин медленно прокручивает страницу. Джоанна стоит у раковины, скрестив руки на груди, и ее слегка подташнивает.

— Что происходит? — спрашиваю я.

— Они нашли еще одно тело, — говорит Генрих.

— Еще одну девушку, — уточняет Эрин.

Крючок застревает у меня в животе и медленно тянет меня к телефону. Я наклоняюсь над экраном, моя голова находится между головами Фрэнка и Генриха.

Изображения ужасны и наглядны: безголовый торс с оторванной грудью. Разбросанные конечности. Отрубленная нога в туфле на высоком каблуке.

— Какого черта! — кричу я. — Это в новостях?

— Это не новости, — с отвращением говорит Джоанна из раковины. — Это сайт о настоящих преступлениях. Они, наверное, купили фотографии у одного из копов.

— Я не хочу на это смотреть, — говорю я, отступая назад.

У меня сводит живот.

Девушка была стройной, с татуировкой феоникса на ребрах. У меня татуировка в том же самом месте. Без головы... она вполне могла бы быть мной.

— Никто из нас не должен на это смотреть, — огрызается Джоанна. — Это неуважительно. Надеюсь, они найдут того, кто слил эти фотографии, и уволят его задницу.

— Я не глазею, — говорит Эрин. — Они нашли ее прямо на поле для гольфа в Линкольн-Парке. Это всего в паре миль отсюда! Этот псих может жить прямо рядом с нами.

Мой желудок сейчас делает смертельный кульбит, как крокодил.

Коул живет в там. Он играет в гольф на этом поле.

— Когда она умерла? — спрашиваю я.

— Думаю, после полуночи, — говорит Эрин. — Она была еще теплая, когда ее нашли.

Я покинула шоу в 11:00.

По дороге я захватила парня на одну ночь.

Что, если Коул сделал то же самое?

Это звучит нелепо. Я проводила с Коулом по несколько часов подряд. Мы часто бываем одни. Если бы он хотел превратить меня в фарш, то уже давно мог бы это сделать.

И он действительно не выглядит сумасшедшим. Контролирует и манипулирует, конечно. Интенсивный, безусловно. Но мог ли он на самом деле наложить руки на женщину и разорвать ее в клочья?

Я заставляю себя снова наклониться над телефоном.

Эрин прокручивает страницу чуть ниже.

Вот голова девушки, ее черты лица странно не выражены, глаза широко открыты, молочные, как стеклянные шарики.

Она была прекрасна.

И очень, очень напугана.

Я подбегаю к раковине, и меня рвет.