Сын (не) для дракона

Глава 6

От деревни, куда принес меня С... Как его там… В общем, от деревни, куда меня принес мужик, оказавшийся драконом, веяло тоской и… хм, некоторыми другими неприятными запахами.

Перед глазами у меня была только пыльная дорога, по которой время от времени туда-сюда панически бегали куры. Задрав голову, я могла увидеть по краям дороги просто одетых людей. Они смотрели вниз и выглядели такими испуганными, как будто готовы были точно так же, как курицы, начать носиться — просто чтобы снять стресс.

— Где ваш староста? — раздался низкий голос мужика. Дракона.

Интересно, а почему он называет себя драконом? Ни крыльев, ни хвоста… Но огонь-то из воздуха он умеет доставать. Ладно. С сумасшедшими лучше не спорить.

За то время, что я, как бы это сказать, ехала верхом на драконе, я ничего толкового надумать не смогла, кроме того, что я в полной ж… жестокой другой реальности. А значит, вести себя нужно осторожно.

— Где староста? — повторил дракон нетерпеливо.

— Т-т-т-т… — прозаикался невидимый мне собеседник.

— Я не слышу.

— Т-т-т-т…

— Туда? Благодарю. В следующий раз извольте обращаться ко мне, как полагается.

— Д-д-д-д… — понеслось нам вслед.

Задрав голову, я увидела бородатого мужика в белой рубахе: косая сажень в плечах, выше дракона головы на две, окладистая борода, стрижка под горшок. Настоящий богатырь — только вот выпученные от страха глаза и открытый рот как-то не вязались с образом.

— Аккуратнее можно? — прошипела я, когда мужик слегка подбросил меня, удобнее устраивая на плече.

Он выругался себе под нос и толкнул какую-то дверь — перед моими глазами появился высокий порог.

Дракон остановился, в помещении с деревянным полом, где мы оказались, повисла тишина. Пахло приторной сладостью, как в кабинете сдачи крови. Спирт?

— Пьете на рабочем месте? — низко осведомился дракон.

Несмотря на спокойный тон, в его голосе послышался тихий угрожающий рокот — пробрало даже меня, хотя я уже давно мужиков при костюмах и погонах, наделенных властью, не боялась. Чего я там не видела, в конце концов? Больше десяти лет ноздря в ноздрю работаем.

Что-то зазвенело, разбилось, а потом раздался скрип, шорох, топот и громкое:

— Да помилуйте, ваша светлость! Это для здоровья! Ну и перья смазать. Какая честь, какая честь… Да вы присаживайтесь.

Кто-то тяжелый снова затопотал по полу, а следом дракон скинул меня с плеча на пол — было больно, между прочим, — и я смогла оглядеться.

Деревянные стены, деревянный пол, окно, занавески на котором были предусмотрительно задернуты, узкая дверь в стене справа. Письменный стол, усыпанный бумагами и яблочными огрызками, а рядом — широкий диван с уютным и мягким на вид пуховым одеялом и подушкой.

Сам хозяин кабинета был под стать дивану — круглый, как кот, с лоснящейся лысиной, в дорогом на вид разноцветном халате, накинутом поверх штанов и рубахи. Согнувшись в поклоне, он ждал, что ответит дракон, испуганно зыркая исподлобья светлыми водянистыми глазками.

— Мне нужен староста, — через губу процедил дракон.

— К вашим услугам, — засуетился круглый. — Тобар Сэнду, к вашим услугам, ваша светлость. Такая честь, такая честь…

Я присвистнула, когда круглый, Тобар, склонился к руке дракона и поцеловал кольцо-печатку, а потом несмело выпрямился и бросил на меня опасливый взгляд.

— Вира, — дракон положил руки на пояс и шире расставил ноги. Вот зачем мужики так делают, кто-нибудь мне может объяснить?

Водянистые глаза Тобара стали огромными, но он тут же взял себя в руки и снова залебезил.

— Все сделаем в лучшем виде, в лучшем виде, ваша светлость. Не желаете все-таки присесть?

— Не желаю, — низко откликнулся дракон. Говоря это, он положил руку мне на голову и погладил по волосам. Как собаку! Я попыталась отодвинуться, и поглаживание тут же превратилось в жесткую хватку. — Мне нужна заготовка вирного ошейника, чтобы скрепить отношения. Ах, да… У нее там какой-то муж есть еще. С ним сами поговорите.

Что? Ошейник?! Да этот дракономужик не просто берега попутал, он… да он!..

Я попыталась отползти подальше. Не буду в этом участвовать! Из-за того, что дракон все еще удерживал меня за волосы, голову опалило болью, и хватка тут же ослабла. Дракон схватил меня за плечи и ругнулся.

— Наказал Огненный юродивой. Кто эта блудница? Тобар? — Староста молчал, и меня окатило холодом. Сейчас он скажет, что никогда меня не видел — и все. Меня сожгут, порежут на ремни, а до этого еще и запрут в одной клетке с голодными крысами. А еще… — Тобар, — тон дракона стал в самом деле злым. — Ты не можешь назвать имя девки, которая живет в твоей деревне? Что ты за староста такой?

С толстого лица Тобара схлынули все краски, даже радужки глаз, кажется, побелели.

«Екатерина, — одними губами умоляюще произнесла я. — Екатерина, Екатерина…»

Глаза старосты удивленно расширились, рот открылся.

— Кэтэлина! — торжествующе воскликнул он. — На маму свою похожа, Анамарию. А без очков-то, без очков и не разглядишь, так похожи, так похожи!.. Как сестры!

— Она сказала, ее родители умерли, — рыкнул дракон, и его хватка на моем плече стала каменной. — Ты врешь мне?

Тобар выглядел так, как будто вот прямо сейчас готовился умереть от разрыва сердца, не дожидаясь казни.

Боковая дверь открылась, и в комнату заглянула полная женщина в чепце, из-под которого торчали светлые кудряшки. У нее были мягкие белые щеки, с которых сейчас сошли все краски, и маленькие ладони, до половины укрытые рукавами темно-коричневого домотканого платья в пол.

—Ваша светлость, — низко поклонилась она. — Умерли ее родители, давно уж. Староста Тобар, это же не та Кэтэлина! Другая! Не признали? У нас в деревне Кэтэлин трое, а еще — две Лалы, три Морики. Ваша светлость.

Когда она подняла голову, в глазах ее плескался страх, как и у Тобара. Я кожей почувствовала исходящую от дракона опасность и решила брать дело в свои руки.

А то начнет еще докапываться.

— Староста Тобар, зачем же вы маму вспомнили!.. Недавно только похоронил-и-и-и! — взвыла я, мысленно прося прощения у своей родной матушки.

Та, слава богу, была жива, здорова и готовилась через пару недель отправиться в йога-тур на Бали, потому что мой развод сильно пошатнул ее душевное равновесие.

На лицо Тобара робко начали возвращаться краски, и он забормотал извинения. На улице за дверью послышался топот, как будто-то кто-то быстро-быстро бежал, а следом — кудахтанье.

Они там что, кур гоняют?

— Кэтэлина, значит. Кошка. Я должен был догадаться. Вы долго так стоять будете? — осведомился дракон. — Заготовка для вирного ошейника, и побыстрее.

Тобар тут же побледнел, забормотал что-то, а затем рухнул на колени.

— Инфаркт, — пробормотала я, а потом сообразила, что Тобар сделал это нарочно.

— Ваша светлость, смилуйтесь! Огненный, помоги мне! Спаси! Спаси меня, Огненный боже, дай сил мне, смилуйся… — голос Тобара упал до шепота.

— Что ты там бормочешь?

Илинка бросила взгляд на Тобара и выступила вперед. Опустила глаза и заговорила:

— Ваша светлость, позвольте сделать все, как полагается. Ваша светлость, гнев Огненного страшен. Сказано в «Ромской правде», что девушка, в виру дракону назначенная, время от рассвета до заката в молитвах Огненному и в покаянии проводит. А дракону положено…

— Ты будешь говорить, что мне положено? — холодно осведомился дракон.

Тобар наклонился, как будто хотел удариться лбом об пол, но круглый живот не позволил ему такой роскоши.

— Заготовки для вирного ошейника мы в подковы переплавили, — прошептал он, и Илинка поджала губы.

— Сын ты кошкин, — отозвался дракон. — Ну так бегите в соседнюю деревню! Выкуйте новые!

— Мы ее доставим, ваша светлость. В Бьертан, как полагается. И ошейник будет в лучшем виде. Ваша светлость! Волоса с ее головы не упадет.

Рука дракона ненавязчиво легла на рукоять меча.

— Чтобы к вечеру все было готово, где хотите ошейник ищите. И про волосы на ее голове мы еще отдельно поговорим, чтобы ни единый не упал. Накройте мне завтрак. За ней смотрите, как за дочерью.

Дракон вышел, и мне показалось, что от его шагов содрогался пол. Дверь хлопнула, староста, стоя на коленях, выпрямился. Вытер пот со лба.

К вечеру, значит. Неплохо. Надеюсь, появится возможность сбежать.

Живот голодно забурчал.

***

Я думала, что староста примется допрашивать меня с пристрастием, выяснять, кто я такая и откуда, уже приготовилась врать напропалую, шантажировать и вести сократический диалог в лучших традициях методики «задури голову собеседнику», но ничего этого не понадобилось.

Илинка бросила взгляд на Тобара, который тяжело поднимался с колен.

— Я же просила! — возмутилась она. — Еще месяц назад! Тобар! Кузнец меня не слушает даже, говорит “баба”!

— Да кто же знал, что заготовка понадобится? — ответил он, тяжело дыша, и приложил руку к груди. — Даже мой дед не помнит, когда в последний раз драконы требовали в наших местах виру. Свалились на мою голову. — Он обернулся к Илинке, крупнее ее раза в три. Лицо его побагровело. — Ты мной будешь командовать? Ты почему не предупредила, что его светлость идет? Одни проблемы от тебя!

Он замахнулся, но в сантиметре от головы Илинки замер. Та вздрогнула, а после паузы сказала:

— Пошлю в соседнюю деревню. Дай Огненный, все обойдется. Давай я тебя пока развяжу.

Последнее она говорила уже мне, и я не смогла найти сил, чтобы сейчас с ней спорить. Покончив с ремнями, Илинка посадила меня на диван и попросила подождать. Тобар в это время уселся за стол и налил в стакан непонятной мутноватой жидкости из большой бутылки с узким горлом.

Разумеется, мне, как и Илинке, он выпить не предложил.

Вернулась она достаточно быстро, неся в руках доску с головкой сыра, хлебом и глиняным кувшином. Через ее плечо был перекинут отрез белой ткани.

Я растирала запястья и пыталась заново научиться стоять на своих двоих.

— Вот это надень, — она сунула мне в руки ткань. — Матушка Велка уже ждет.

— Я…

— Ну что уставилась на меня? Перекуси, и пойдем.

Хлеб был мягким и вкусным, еще немного теплым, а сыр по вкусу напоминал творог: прохладный, кисловатый, он рассыпался во рту. В кувшине обнаружилось молоко, упоительно жирное, вкусно пахнущее. Я и сама не заметила, как съела все до крошки.

Илинка протянула мне белую ткань, которая оказалась плащом, и вывела на улицу. Дракона видно не было, но, судя по тому, что деревня враз опустела, даже кур убрали с дороги, его светлость оставался где-то поблизости.

Мы обошли дом старосты и зашагали по дороге, с обеих сторон окруженной крепкими добротными избами. Деревня, куда меня принес дракон, была довольно большой: по крайней мере, шли мы уже минут пять, а заканчиваться она не собиралась.

Я скосила глаза на Илинку: губы у нее были поджаты, между бровей — морщинка. Поймав мой взгляд, она бросила:

— Пойдем. Особая изба у нас там.

— Какая-какая?

— Особая. — Обернувшись на меня, Илинка вдруг покраснела. — Ты не думай, это Тобар всем занимается, я так... его слушаюсь. Пойдем. Давай, тебя помыть надо, Огненному хвалу вознести. А уже солнце высоко.

— Вы — жена старосты? — робко спросила я.

Илинка отрывисто засмеялась и вытерла руки о широкую домотканую юбку. Шагала она решительно, нервно — я едва успевала за ней.

— Мой отец был старостой, а у него одни дочки, я старшая. Сама знаешь, — пожала плечами Илинка. — Я вышла замуж, должность перешла к моему мужу. — Она постучала в окно избы, мимо которой мы шли, и крикнула. — Ханзин! Я за тебя во второй раз дань закладывать не буду, сын ты кошкин! Чтоб завтра к утру все принес!

Прокричав это, она снова оглянулась на меня и упрямо вздернула подбородок.

Интересно, Тобар здесь хоть чем-то сам занимается, кроме уничтожения запасов бормотухи?

— От чего его светлость тебя спас? — спросила Илинка.

Откашлявшись, я осторожно ответила:

— Ему почему-то показалось, что я тону в озере. Но это было совсем не так! Может, все еще можно отменить?

— Ты купалась? — Илинка остановилась и побледнела. — В принцессином озере? Как еще жива осталась!

— Что?

— И откуда ты взялась такая? Одета еще… Из Хуши небось? Забралась-то в какую даль. Неужто ходила к кому-то тут? До свадьбы? — Илинка покачала головой и цокнула языком.

— А почему это озеро принцессино? Оно же совершенно обычное.

— Так это в нем же принцесса Игрид затонула. Не знаешь разве? Говорят, такой шум был тогда. Его светлость места себе не находил, так до сих пор на это озеро и наведывается, каждый год по осени. Хоть календарь по нему составляй. В деревню, правда, в первый раз при мне зашел. Все, мы на месте.

Особая изба, которая стояла в отдалении от основной деревни, в паре метров от густого, по-осеннему рябого леса, не имела ни дверей, ни окон. Просто сложенное из бревен длинное здание, напоминающее… гроб.

— Не пойду, — уперлась я.

— Ну как не пойдешь? — уперла руки в бока Илинка. — А помыть тебя? А одеть как следует?

— Да зачем меня мыть?!

— Матушка Велка тебе все и расскажет, она лучше меня разбирается.

Все, кроме животрепещущего «все расскажет», я пропустила мимо ушей. Позволила подвести себя к избушке — вход обнаружился со стороны леса.

— А курьих ножек не прилагается? — нервно засмеялась я и под непонимающим взглядом Илинки прикусила язык.

Избушка встретила нас свечным светом, висящими под потолком пучками трав и дымом, который курился от столбиков сухой травы, стоящих на столе в глиняных горшках. Что-то мне это напоминает… Кабинет бабушки Эсмеральды, которой сейчас очень хотелось сказать пару ласковых.

Вот же… Это ее рук дело, точно! Попадись она мне!

Засужу! Вот с этого места мне не сойти — засужу! И моральный ущерб взыщу, и упущенную выгоду, и за унижение чести и достоинства привлеку!

Но… это в своем мире я была уважаемым адвокатом, самостоятельной женщиной, которая сама могла решать свою судьбу, могла за себя постоять хоть через суд, хоть благодаря деньгам или связям.

Здесь же… Я сглотнула образовавшийся в горле комок.

Ничего. Один раз я уже добилась всего сама — смогу еще раз. И никакой дракон мне не помешает.

Матушка Велка на гадалку из моего мира похожа совсем не была. Тяжелая, с покрытым морщинами лицом и прозрачными зелеными глазами, с седыми волосами и в такой же, как у Илинки, домотканой одежде. Она заявила, что мне нужно вымыться и причесать волосы, переодеться… В общем, странно, что не упомянула бритье ног.

И я твердо решила, что надо бежать. Хоть в лес, хоть в соседнюю деревню, Хуши, или как там ее.

Пока я оглядывала избу и продумывала план побега, мне выдали белую рубаху и сказали полезать в лохань, куда три девицы уже натаскали горячей воды. Я уже собиралась возразить, но матушка Велка неожиданно завела странную рифмованную то ли басню, то ли балладу, то ли — понятия не имею, как это называется, но в начале там упоминались Огненный и драконы.

Я притихла, пытаясь прорваться через нагромождение слов и уловить смысл.

Огненный, как я правильно догадалась, был кем-то вроде местного божества — собственно, его идол, деревянная фигурка, объятая пламенем, стоял в углу. Из невнятного речитатива матушки Велки я поняла, что много лет назад люди жили плохо: без домов, без огня, без защиты от диких зверей и без прочих благ цивилизации (эх, знали бы они, на что эта цивилизация способна!). Видя, как люди мучаются, Огненный послал на землю драконов, которых одарил мудростью, вечной жизнью, магией и правом властвовать над людьми.

В общем, как я поняла, в далеком прошлом более развитая цивилизация драконов людей просто завоевала.

Сейчас, «спустя длинный ряд солнц», драконы по праву рождения считались высшей кастой: они управляли этим миром, который поделили между собой, могли карать, судить и миловать людей, живущих на их землях, — в общем, узурпировали власть полностью. От людей драконов отличало умение использовать магию, «рождать огонь из ветра силой души своей», чернющие глаза, где радужка не отличалась по цвету от зрачка, и кольца, которые драконы носили на безымянном пальце правой руки. На кольце изображался герб рода драконов, самым сильным был, конечно, герб правящего королевского рода: увенчанное короной сердце и скрещенные внизу мечи.

Жили драконы бесконечно долго и были практически неуязвимы.

Неизвестно, остались бы существовать люди как вид, если бы не репродуктивные драконьи проблемы: дети у них рождались редко и почти никогда в паре драконов не рождалось больше одного ребенка.

Иногда дети (драконята?) появлялись от союза людей и драконов. Но поскольку драконы брать в супруги людей брезговали, появилось понятие «вира».

— Вира не просто так дается, — успокаивающе бормотала бабушка Велка. — Виру дракон завоевать должен.

Тут в разговор вступила Илинка. Расчесывая мои волосы, она рассказала, что «завоевание» чисто номинальное и опасаться его не стоит. Дракон должен «спасти» человека, которого хотел сделать своей собственностью.

Нет, Илинка так и сказала! Собственностью!

Возмутительно!

Обычно дракон заранее решал, какого человека хочет «спасти», а опасность могла быть любой: чаще всего выбранного драконом человека приковывали на скале цепями или оставляли в лесу, привязанным к толстому стволу дерева. Оттуда дракон его (обычно, конечно, ее, драконицы к человеческим мужчинам относились прохладно) героически «спасал».

Свадьба с похищением невесты, в общем. Цирк на дроте.

— То есть, если дракон спасает человека, тот становится вирой? — медленно произнесла я.

— Конечно.

Вот же е… ерундовина-то какая.

— А если дракон просто так спасет человека?

— До сих пор ни одному дракону это в голову не приходило, — смущенно пояснила Илинка. — Но его светлость… Раз тебе захотелось искупаться в принцессином озере, это все объясняет. Иди сюда, тут для тебя наряд уже готов. — Она указала на сложенные на лавке и расшитые красным платье, юбку и передник.

Какой х… хороший какой мне дракон попался.

— А что случается с вирой после? — Я подняла взгляд. — Ну, после того, как ребенок появится? Или не появится?

Илинка и матушка Велка старательно отвели глаза.

— Кто-нибудь из женщин вообще возвращался после того, как дракон их забирал? От них были какие-то письма? Весточки? Сплетни?!

Мои собеседницы переглянулись.

— Никто из людей не знает, да?

Драпать надо отсюда, пока жива.