Сюзи, «Лед Зеппелин» и я

ДВАДЦАТЬ

Грег зашел за мной, и мы двинулись домой к Сюзи. Сюзи была в веселом настроении, потому что вчера вечером они с Зедом были вместе и он не опоздал на три часа, от него не пахло пивом и никаких других безобразий он тоже не натворил.

Грег и я были втайне разочарованы. Нас радовало, что Зед все время творит безобразия, для нас он от этого становился еще больше героем. Он был единственный бунтарь, кого мы знали.

Не помню, чтобы я когда–нибудь задумывался, почему Зед так себя ведет. У Зеда был очень авторитарный отец — он работал на административной должности в полиции, так что, наверное, не требовалось напрягать аналитические способности, чтобы понять, где корни Зедова бунтарства. Но если я об этом и знал в те времена, то смутно. Безобразия Зеда были как бы частью естественного порядка вещей и не требовали анализа.

Зед и Сюзи любили друг друга сильнее, чем признавались. Они были из тех преданных пар, которые, несмотря на тяжелейшие обстоятельства, не могут окончательно расстаться. Даже разонравившись друг другу, что с ними и произошло, они не способны друг друга разлюбить.

На полу в спальне Сюзи лежала школьная сумка. Она выделялась своей необычностью, потому что Сюзи никогда не стала бы носить такую скучную вещь. У нее была хиповая сумка из лоскутков, с которой она ходила в школу, и нарядная кожаная сумочка на торжественный случай.

— Это Черри оставила.

— Ты пускаешь ее в гости? — сказал Грег с нарочитым изумлением.

Сюзи улыбнулась:

— Она ничего. Только очкастая.

Мы засмеялись.

Когда мать Сюзи позвала ее вниз к телефону, мы с Грегом метнулись к сумке и начали там рыться. Нас обоих сразу осенило, что если мы найдем что–то компрометирующее, то сможем шантажировать Черри и не дадим ей разболтать всем о Фантастическом Драконьем Войске.

Нас с Грегом мысли часто осеняли одновременно. Потому что мы так долго сражались в одном войске. Мы всегда знали, чего ждать.

— Дневник! — прошипел Грег и засунул его себе под пиджак за мгновение до того, как вернулась Сюзи.

— Зед сейчас зайдет, — сказала она.

Мы все были этому очень рады.

Сюзи поставила первый альбом «Лед Зеппелин». Она хотела, чтобы к приходу Зеда непременно играл «Лед Зеппелин». Иначе Зед мог разочароваться.

Сюзи запнула сумку Черри под стол, с глаз долой. Мы с Грегом хихикнули, потому что дневник был у нас.

У Сюзи была музыкальная газета, и мы почитали про драку в Лондоне между скинхедами и хиппи–сквоттерами. Скинхеды в Глазго имелись, в нашей школе тоже были скинхеды. В тот год они отрастили волосы еще на несколько миллиметров и носили длинные черные плащи и белые брюки, высоко подвернутые над ботинками. Мы их боялись и избегали.

Сюзи долго с любовью разглядывала фотографию Марка Болана. Нам с Грегом это казалось нудным. Нам хотелось, чтобы она перевернула страницу, но мы ничего ей не сказали. Счастливая Сюзи была прекрасна и мы могли стерпеть, что она таращится на Марка Болана.

Пришел Зед — он был рад нас видеть. Он всех смешил и подначивал, и показал нам подпольный комикс, который достал у студентов в городе. Вечер получился хороший, но по дороге домой я впал в уныние. Зед явно заслуживал Сюзи больше, чем я, но, вопреки доводам рассудка, это меня не радовало. Моя любовь к Сюзи обратилась в дракона, грызущего меня изнутри. Чувство было невыносимое, но избавиться от него я не мог.

Иногда казалось, что слишком много всего свалилось на мою голову. Единственное утешение было — слушать «Лед Зеппелин». Они тоже страдали. Это слышалось в их песнях.

Нас распустили из школы на три дня, когда забастовали энергетики. В 1972–м бастовали много. Энергетики, шахтеры, докеры, автомобилестроители, даже учителя. Я их полностью поддерживал. Все, что мешало нам ходить в школу, было достойно поддержки.