Табия

— Хорошо, ладно, — быстро говорит Гарри. — Извини. Я только хотел спросить, что мне нужно делать завтра. Лорд сказал, ты объяснишь.

— Объясню, конечно. Завтрак в одиннадцать, перед завтраком за тобой придут. Просто будь готов — и всё.

— И всё? — недоверчиво спрашивает Гарри.

— Пока да, — кивает Марк и вдруг протягивает бумажный пакет, который всё это время прижимал к груди. — Это, кстати, тебе. Спокойной ночи.

С этими словами он закрывает дверь, и ярко-голубая вспышка снаружи говорит о том, что комната снова заперта. Какое-то время Гарри растеряно стоит с пакетом в руках, а потом ставит его на тумбочку и с опаской открывает. Тут же на его губах появляется улыбка — внутри лежат спелые фрукты: пара яблок, банан и апельсин. Только сейчас он вспоминает, что ничего не ел уже сутки, и словно в подтверждение его мыслей желудок начинает настойчиво урчать. Гарри достаёт яблоко и с удовольствием откусывает огромный кусок, старательно игнорируя мысль о том, что фрукты могут быть отравлены.

Доев яблоко, он бросает взгляд на часы на каминной полке: уже одиннадцать. Гарри вздыхает и направляется в спальню. Он не думает, что сможет уснуть сегодня, но после всего, что случилось за этот бесконечный напряжённый день, желание прилечь становится практически осязаемым.

Войдя в спальню, он скидывает с себя ботинки и грязную рваную одежду и устало швыряет её на пол. Немного мнётся перед шкафом и наконец решает получше изучить его содержимое. В ящиках он находит длинный серый халат с зелёной отделкой и чёрную шёлковую пижаму. Поколебавшись, он кидает халат на стул и натягивает пижамные брюки и рубашку. Шёлк неприятно липнет к коже, и Гарри невольно передёргивает плечами. Но делать нечего — не ложиться же голым!

Гарри осторожно укладывается на непривычно мягкую кровать, словно та может провалиться, и укрывается плотным лёгким одеялом. Он вдыхает запах свежего постельного белья, и ему вдруг становится неуютно. Постель слишком мягкая, большая и чистая, совсем не похожая на кушетку в его маленькой комнатке в штабе. При воспоминании о штабе, который он уже звал своим домом, в груди появляется слабая ноющая боль. Гарри тяжело вздыхает, гасит ночник и укладывается на спину, поворачивая голову к окну. Сквозь распахнутые ставни видны ярко мерцающие в ночном небе звёзды, а вот луна скрылась за облаками. От лёгкого дуновения ветра колышутся занавески. Он снова вздыхает.

Внезапно кажется, что всё происходящее — просто дурной сон, и на какой-то момент Гарри начинает сомневаться, что час назад он сидел и спокойно разговаривал с Волдемортом. Причём тот явно уже обо всём догадался, но даже не подал виду. Интересно, в чём причина? На игру, о которой говорил Снейп, это не похоже. Если Риддл действительно считает, что Гарри больше не играет роли в войне, зачем он оставил его в поместье, зачем тратит время не бесполезного Орденовца? Может, ему настолько скучно, что он решил поразвлечься со своим врагом? Или он уверен, что Гарри на самом деле перейдёт на сторону Пожирателей? Он усмехается подобным мыслям, но тут в голове, как наяву, звучит насмешливый голос Риддла: «Ты думаешь, что съев на ужин не кусок вкусного мяса, а постное рагу, ты принесёшь во имя победы великую жертву, но это не так». Гарри чувствует, как глаза начинает щипать, и зажмуривается. Да, Гермиона готовила просто отвратительно, но каждый раз он старался мужественно съедать всё, что она кладёт ему на тарелку, — не хотелось обижать подругу.

Но почему-то именно теперь подобное поведение кажется глупым и детским. Возможно, если бы он сказал Гермионе, что кулинар из неё никакой, она бы поучилась готовить у Молли. Забавно, почему именно сейчас вспоминается это дурацкое рагу? И как Риддл о нём узнал? И почему-то Гермиона… И её жуткое рагу. А сегодняшнее мясо Эйвери пахло просто изумительно. Может, стоило его всё-таки попробовать, чтобы Марк не обижался? Да и Марк… Странный он какой-то, очень странный. А мясо пахло вкусно… Возможно, скоро он научится без содрогания есть всё, что здесь подают… Интересно, у них есть киви? Гарри никогда не пробовал киви — Дурсли, разумеется, не угощали его. Если тут есть киви, это было бы хорошо…

Мысли превращаются в нелепую кашу, и он проваливается в крепкий сон.

***

Всю ночь Гарри снится последний ужин в штабе, поэтому он не сразу понимает, где находится, открыв глаза и увидев совершенно незнакомую комнату. Он садится в кровати, поворачивает голову и замечает на прикроватной тумбочке огрызок яблока. Воспоминания о вчерашнем дне накатывают, словно лавина. Гарри глухо стонет и сонно трёт глаза. Поднявшись с постели, он чувствует себя на удивление бодрым и отдохнувшим. Наверное, сказывается действие зелий, что передал ему Снейп.

Вспомнив о зельях, он направляется в ванную, чтобы умыться и сделать по глотку из каждого флакона. Возвращаясь в спальню, он смотрит на часы в гостиной: начало одиннадцатого, значит, за ним скоро придут. Гарри открывает шкаф, чтобы выбрать одежду. Он осторожно берёт ближайшую зелёную рубашку и долго теребит её в руках. Глупая серая змейка, вышитая на кармане, отбивает желание одеваться. Он раздумывает, можно ли как-то скрыть этот идиотский рисунок, но тут хлопает входная дверь. Он вздрагивает от неожиданности, удивляясь, почему Марк вломился в его комнату, даже не постучав. Шаги приближаются к спальне, и Гарри уже открывает рот, чтобы выдать что-нибудь язвительное, но слова застревают в горле, потому что на пороге появляется Риддл с палочкой в руке. Его походка и движения стремительны, словно он куда-то торопится.

— Доброе утро, Гарри, — спокойно произносит он, входя в спальню.

Гарри молчит и хмурится, со всей силы стискивая в руках злосчастную рубашку. В горле мгновенно пересыхает. Палочка в руке Риддла не сулит ничего хорошего. Риддл странно прищуривается и склоняет голову вбок, словно ожидая чего-то. Гарри потерянно моргает, не понимая, что от него хотят.

— Доброе утро, Гарри, — с нажимом повторяет Риддл, холодно усмехаясь.

— Доброе утро, — наконец соображает он, и Риддл удовлетворённо кивает.

— Я рад, что ты вспоминаешь значение слова «манеры», — произносит он и оглядывает его с головы до ног. — Что ты сегодня нам приготовил? Собираешься прийти на завтрак в пижаме?

— Я ещё не успел переодеться, — сглотнув, бормочет Гарри и переводит ненавидящий взгляд на рубашку.

— Это как раз хорошо, — кивает Риддл, — ибо я пришёл помочь тебе справиться с этой нехитрой процедурой. — Гарри открывает рот, чтобы спросить, не ослышался ли он, но тут Риддл холодно добавляет: — Раздевайся.

— Но я и сам могу… — хрипло начинает Гарри, но Риддл перебивает его:

— Сам ты смог вчера. Я ведь сказал, что с сегодняшнего дня лично буду контролировать соблюдение тобой правил. Раздевайся, Гарри. У меня мало времени.

Он кидает рубашку на кровать и начинает неуверенно расстёгивать пуговицы на пижаме. Влажные пальцы дрожат, и каждая пуговица поддаётся с трудом. Риддл смотрит, не отрываясь, и от его тяжелого внимательного взгляда Гарри покрывается холодным потом. Справившись с последней пуговицей, он снимает рубашку, кладёт её на кровать и выпрямляется, осторожно переводя взгляд на Риддла. Но тот только кивает и делает нетерпеливый жест рукой.

— Продолжай.

— Но я…

— Время, Гарри. Его очень мало, — настойчиво повторяет Риддл.

Гарри чувствует, как начинает заливаться краской, потому что под пижамными штанами ничего нет. Трясущимися руками он хватается за резинку штанов, но замирает. Раздеваться перед Волдемортом настолько нелепо и унизительно, что он всё ещё не верит в то, что ему приходится делать. Он решает предпринять последнюю попытку.

— Пожалуйста, — срывающимся голосом шепчет он, — я оденусь сам.

— Раздевайся, — следует холодный ответ. — Перестань, Гарри, — добавляет Риддл уже насмешливо, — что у тебя там такого, чего я не могу видеть в зеркале каждый день?

Гарри сдавленно вздыхает, понимая, что с Риддлом спорить бесполезно. Он заставит его подчиниться: зажатая в длинных пальцах палочка красноречиво говорит о намерениях её владельца. Голова кружится, а к горлу подступает мерзкая тошнота. Однако Гарри справляется с собой и, на мгновенье прикрыв глаза, стягивает брюки. Неловко выпутавшись из штанин, он отбрасывает их ногой и медленно выпрямляется, опуская руки по швам. Он понимает, что если попытается прикрыться, это будет выглядеть ужасно глупо. Голову он так и не поднимает. От стыда и ярости руки сжимаются в кулаки, а зубы стискиваются так, что ходят желваки. Ему кажется, что от смущения красное у него не только лицо, но и всё тело. Он снова прикрывает глаза, стараясь отрешиться от всего происходящего, но спокойный голос возвращает его к реальности:

— Откуда это?

Приходится поднять голову, чтобы проследить за взглядом Риддла: тот внимательно изучает его бок. Гарри переводит взгляд туда же и только сейчас понимает, что так привлекло его внимание — длинный кривой шрам под рёбрами.

— Получил в сражении, полтора года назад, — отвечает он, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо.

— Кто ранил? — интересуется Риддл.

— Грейбек, — отзывается Гарри, и перед глазами невольно встаёт та жуткая битва: ночное небо, разрываемое вспышками молний, крики и стоны раненых отовсюду и надвигающийся на него оборотень, который уже начал трансформироваться, но палочку из рук так и не выпустил.

— Понятно, — равнодушно произносит Риддл, и Гарри передёргивает от скользящего по его телу изучающего взгляда, который останавливается то на груди, то на животе, то на паху.

Насмотревшись вдоволь, Риддл подходит к шкафу, и Гарри вздрагивает, когда подол длинной лёгкой мантии касается его ноги. Риддл хмурится, разглядывая многочисленные вешалки, и поворачивается к нему.

— Чем тебе не нравится одежда? — просто спрашивает он.

— Она вся слизеринская, — цедит Гарри сквозь зубы, радуясь, что наконец-то оказался к Риддлу вполоборота. — Панси нарочно это сделала, — вдруг с горечью добавляет он и замечает, что на его лице появляется озадаченность.

— Твой гардероб подбирала не Панси, — задумчиво отвечает он, — а я. — Гарри резко поворачивает голову к нему, недоумённо морща лоб. — Вот только… — Риддл достаёт одну из вешалок и усмехается, рассматривая рубашку. — Вот только этого здесь раньше не было. Это уж точно она постаралась.

Он возвращает рубашку на место, взмахивает палочкой, и все вышитые змеи с карманов исчезают.

— Но ты специально… — начинает Гарри, но осекается и решает исправиться: — Вы специально приготовили для меня одежду в слизеринских цветах. Чтобы унизить, посмеяться…

— Неужели? — Риддл приподнимает брови и смотрит с искренним удивлением. — Я всего лишь… — вдруг он снова усмехается и качает головой. — Я всего лишь приказал приготовить тебе одежду, подходящую по цвету. Вот, смотри, — но вновь достаёт рубашку и прикладывает к его груди. — Зелёный цвет подходит под цвет твоих глаз, а чёрный — под цвет волос. И тебе очень пойдёт классический стиль. Надень костюм и убедись: он будет стройнить тебя и подчёркивать… — Риддл убирает рубашку и бросает мимолётный взгляд на его подтянутый живот. — Извини, но так уж вышло, — насмешливо добавляет он, наконец отходя от шкафа, — что больше всего тебе подойдут цвета моего факультета. Одевшись, ты будешь выглядеть как подобает.

Гарри не может сдержать нервного смешка.

— Я что, экспонат в музее?

— Посмотри на Люциуса, — бросает Риддл через плечо, подходя к двери, — он умудряется сохранять изысканный вид, даже корчась на полу под Crucio.

— Он пижон, — зло говорит Гарри, но Риддл вдруг начинает звонко смеяться.

— Да, пижон, — кивает он с улыбкой, — и это радует глаз. Дальше, надеюсь, справишься сам, — добавляет он и выходит из спальни.

Из гостиной раздаются негромкие шаги по ковру и хлопок входной двери. Гарри вздыхает и только сейчас ловит себя на мысли, что последние десять секунд даже не замечал, что стоит перед Риддлом абсолютно голым.

***

Когда раздаётся стук в дверь — и на этот раз Гарри уверен, что за ним пришёл Марк, — он стоит перед большим напольным зеркалом в спальне и разглядывает свою новую одежду. К сожалению, он вынужден признать, что Риддл был прав. Зелёная шёлковая рубашка отлично подходит к цвету глаз, а чёрный костюм зрительно делает его выше ростом. Помимо верхней одежды в шкафу нашлось и бельё: шёлковые чёрные боксёры и носки, а в нижнем ящике Гарри отыскал несколько пар круглоносых ботинок.

— Здорово, эфенди, — приветствует его Марк, входя в спальню. — О, да ты преобразился!

Гарри не может сдержать довольной улыбки.

— Хоть что-то хорошее здесь есть, — тихо бормочет он.

— Идём, — бросает Марк, и он, кинув последний взгляд на своё отражение, выходит из комнаты следом.

Когда они подходят к главному залу, у его дверей стоят Драко, Панси и Нотт, что-то оживлённо обсуждая. Приблизившись, Гарри слышит, что говорят они о рождественском бале.

— Давай, Драко, это будет весело, — заливисто смеётся Панси. — И ещё приделаем тебе заячьи уши.

— Ага, и хвост, — невесело усмехается Драко. — Тогда из тебя мы сделаем пчёлку.

— Я могу наколдовать крылья, — поддерживает шутку Нотт.

Как только они подходят ближе, разговоры мгновенно стихают. Драко оборачивается, и его лицо каменеет, а губы сжимаются в тонкую полоску.

— Поттер, — выплёвывает он.

— Малфой, — в тон ему отзывается Гарри и бросает негодующий взгляд на Панси.

— Отлично выглядишь, — с неожиданной радостью улыбается она, оглядывая его с ног до головы.

— Без идиотских нашивок — конечно, — холодно отзывается он, и Панси смущённо опускает голову.

— Ну извини, я подумала, это будет забавно.

— Обхохочешься, — Гарри не узнаёт собственного ледяного голоса.

— Что, Потти, — усмехается Драко, — надел обновочку, стал другим человеком?

— А мне всегда шли чужие вещи, — с вызовом отвечает он и машинально делает шаг навстречу Малфою.

— О, да тебе, я вижу, зубы пока не обломали. Эй, Марк, плохо же твой папочка старается, — глумится Драко и тоже шагает к Гарри так, что они оказываются друг к другу почти вплотную.

— Эй, ребята, хватит, — встревает Панси и пытается оттащить Драко за рукав, но он сбрасывает её руку и почти шипит ему в лицо:

— Я знаю, что ты задумал, Потти. Хочешь провести сюда своих дружков?

— Нет, Хорёк, — так же тихо отвечает Гарри, — решил пробраться сюда, чтобы придушить тебя ночью подушкой.

— Ты здесь ничто, Поттер. Даже не кусок дерьма, а просто пустое место.

— Зато ты, я смотрю, тут самый главный.

Драко собирается сказать что-то ещё, но тут Марк хватает его за плечи и оттаскивает от него. Гарри ждёт, что он начнёт выговаривать ему за хамство, но неожиданно он оборачивается к Драко и презрительно выплёвывает:

— Если веришь в бога, Малфой, то лучше помолись, чтобы сегодня всё получилось. — От этих слов Драко замирает и бледнеет. — И вот если получится, тогда и будешь выделываться. А пока что закрой пасть и иди на завтрак.

Лицо Драко искажается в злобной гримасе, глаза так широко распахнуты, что Гарри видит мелькнувший в них страх. Губы подрагивают, и он уже собирается что-то сказать, но властный голос сзади не даёт ему ответить:

— Драко, не связывайся с Эйвери. Где твои манеры?

Гарри резко оборачивается к обладателю голоса и видит стоящего позади себя Люциуса Малфоя. Тот смотрит на сына с плохо скрываемым разочарованием. Драко немного медлит, а потом бросает выразительный взгляд на Панси и Нотта, и троица входит в зал.

— Мистер Поттер, — Люциус приветственно кивает и подходит ближе, и Гарри обдаёт смесью запахов коньяка и приторно-сладкого одеколона. — Я вынужден напомнить, что вы уже не в школе. Больше никогда не затевайте этих глупых стычек и не подходите к моему сыну.

— А если ваш сын стоит на проходе, мне нужно обходить его по другой лестнице? — мгновенно огрызается Гарри.

Люциус несколько секунд смотрит на него очень серьёзно, а потом вздыхает.

— Я вас предупредил, — коротко отвечает он и быстрым шагом направляется в зал.

— Да что у вас тут творится?! — Гарри оборачивается к Марку, который провожает Малфоя напряжённым взглядом.

— Не связывайся с Малфоями, — спокойно отвечает Марк. — Они на особом счету, причём каждый по-своему. Люциус здесь второй человек после Лорда, а Драко… — он делает многозначительную паузу. — В последнее время Лорд им очень недоволен, и Драко пытается заслужить его расположение любыми способами. Пока безуспешно. Он из-за этого постоянно бесится и срывается на ком попало, поэтому, учитывая, что у него есть палочка, а у тебя — нет, советую держаться от него подальше.

— Почему же тогда Люциус так из-за меня разволновался? — недоверчиво фыркает Гарри.

— Он за сына волнуется. Если ты спровоцируешь Драко, он может напасть и покалечить тебя. Тогда Лорд ему голову открутит.

— То есть я тоже на особом положении? — Гарри невесело усмехается.

— Можно и так сказать, — уклончиво отвечает Марк. — За провинности тебя могут наказывать все, кому не лень, я ведь говорил, но напасть просто так… Этого Лорд не простит.

Гарри внезапно понимает, что сейчас самый подходящий момент для вопроса.

— Слушай, Марк, а с что это Лорд вдруг таким заботливым ко мне стал? Одежду под цвет глаз подбирает… Чушь ведь какая-то.

— Не знаю, не знаю, эфенди, — задумчиво отзывается Марк. — Думаю, у него на тебя какие-то большие планы. А может, просто… снова взбрело.

— Почему снова?

— Да потому что с тех пор, как наш дражайший обзавёлся новым лицом, он стал более… Не знаю, как сказать. В общем, он, кажется, окончательно рехнулся. С одной стороны — стойкая логика, грамотные решения, политика, все дела. Но с другой… Как что-то прикажет, так не знаешь, шутит он или всерьёз.

— Что прикажет? — тут же напрягается Гарри.

— Ну, меня, например, полгода назад, весной, заставил идти в сад, разгребать снег и считать, сколько под ним уцелело гнилых листьев. Пока целый день на холоде торчал, простуду заработал.

— Гнилые листья? — он не верит собственным ушам.

— Ну да. Поэтому что бы он ни приказал, лучше выполнять без лишних вопросов и сомнений. За неподчинение он наказывает очень жестоко. Одним только Crucio не отделаешься. — Гарри растерянно молчит, не зная, что ещё сказать. Видимо, понимая, что ответа не дождаться, Марк добавляет: — Ну, идём, — и входит в зал.

Гарри следует за Марком, который, подойдя к столу, бросает: «Всем добрейшего», — и опускается на стул. Он садится рядом, на то же место, где сидел накануне. На столе стоят высокие салатницы со свежей зеленью и блюда с мясным ассорти. На этот раз Гарри решает подкрепиться и незаметно перетаскивает на свою тарелку несколько ломтиков ветчины. Он украдкой оглядывает стол и замечает, что почти у всех стоят чашки с чаем или кофе. Аромат кофе разносится по залу, заставляя рот наполниться слюной. Гарри быстро сглатывает и тоскливо смотрит на пустой бокал возле своей тарелки. Словно читая его мысли, Риддл вдруг издевательски произносит:

— Что ни попросите, даст вам!

Отовсюду тут же раздаются короткие смешки. Гарри непонимающе пялится на Марка, но глаза того смеются. Он медленно переводит взгляд на свою тарелку и неуверенно бормочет:

— Кофе.

Словно из ниоткуда перед ним появляется чашка с чёрным кофе. Гарри подносит её к губам, принюхивается и делает глоток, но тут же морщится от крепости и горечи напитка. Он ставит чашку обратно на стол и шепчет совсем тихо:

— Со сливками и с сахаром.

Внезапно напиток в его чашке светлеет, приобретая кремовый оттенок. Будто кто-то невидимый подливает туда сливки. Гарри снова пробует кофе и отмечает, что на этот раз он идеальной крепости, и сахара там столько, сколько нужно. Он отпивает залпом почти половину и возвращает чашку на стол, но любопытство распирает так сильно, что он уже не в состоянии сдержаться.

— С петрушкой, — шепчет Гарри, склонившись к чашке, и тут же на кремовой поверхности появляются маленькие зелёные веточки.

Он почти с детским неуместным восторгом наблюдает за испорченным кофе. Ему хочется узнать об использующейся здесь магии как можно больше, но мягкий голос Риддла заставляет его прервать глупые эксперименты:

— Гарри, с магией поместья ты успеешь наиграться позже.

Он смотрит на Риддла, и под пронзительным взглядом тёмных глаз моментально вспоминает о пережитом утром унижении. Он тут же мрачнеет и тихо бормочет:

— Простите.

Риддл довольно кивает и продолжает трапезу. Гарри замечает, что в отличие от вчерашнего вечера, за правой половиной стола висит напряжённое молчание. Видимо, Драко действительно поручили какое-то важное задание. Он мельком бросает взгляд на Малфоя. Тот сидит с угрюмым видом, уткнувшись в тарелку, и остервенело рвёт на части лист салата, не отправляя в рот ни куска, и Гарри мысленно ликует: не каждый день увидишь Хорька в таком состоянии.

***

Покидая зал после завтрака, он отмечает, что Драко так и не поднялся из-за стола. Видимо, остался разговаривать с Риддлом. Марк отводит его в спальню и сообщает, что обед будет в три часа, и Гарри уже может спуститься в зал сам — запирающее заклинание снимут в половине третьего.

Оставшись в одиночестве, первые полчаса Гарри бесцельно слоняется по комнатам, надеясь найти хоть что-то интересное. Но кроме мебели, книг и одежды в шкафу, здесь ничего нет. Он подходит к окнам в гостиной: те выходят на фасад поместья, потому что он видит широкую вымощенную кирпичом дорожку, уходящую за ворота. За ними виднеется огромная поляна и полускрытые туманом деревья. Гарри вглядывается вдаль, наверное, минут пятнадцать, но ни одной птицы над лесом так и не появляется. Либо Риддл каким-то образом очистил лес от живности, либо сам лес — всего-навсего иллюзия. Понимая, что высматривать тут больше нечего, он вздыхает и плетётся в спальню, чтобы изучить пейзаж из другого окна. К счастью, его поселили в угловой комнате, и окна спальни выходят на огромный сад. Гарри долго любуется кроваво-красной листвой деревьев и жёлтыми кустарниками, которые на фоне пасмурного неба и серого леса выделяются яркими весёлыми пятнами.

Ещё немного поразмышляв, как убить время, он возвращается в гостиную, открывает книжный шкаф и проводит пальцами по потрёпанным корешкам, отыскивая книгу, которая ещё вчера привлекла его внимание — «Жизнеописание чернокнижника Якова Зеленского». Гарри думает, что ему неспроста оставили именно эти книги. Он устраивается в кресле и открывает первую главу. Видимо, написана книга довольно давно, потому что язык очень тяжёлый, некоторых слов он просто не понимает, однако упрямо продолжает читать, путаясь в терминах и датах.

Углубившись в чтение, Гарри не замечает, как летит время. Только услышав в коридоре тихие шаги, он понимает, что подошло время обеда. Сладко потянувшись, он смотрит на часы. Как и говорил Марк, сейчас половина третьего. Гарри идёт в ванную, чтобы выпить остатки зелий и немного пригладить волосы: растрёпанные вихры никак не сочетаются с аккуратным строгим костюмом. Приведя себя в порядок, он осторожно открывает входную дверь и выходит в коридор. Здесь так тихо, что слышно собственное сбившееся дыхание. Задача кажется простой: всего лишь спуститься вниз и войти в зал, но без проводника он чувствует себя очень неуютно, словно лишённым защиты.

Гарри, не торопясь, идёт в сторону зала. По пути ему не встречается ни души: наверное, все уже собрались за столом. Он подходит к залу, толкает массивные двери, но тут же замирает на пороге: вопреки его ожиданиям, стол снова стоит сбоку. Центр зала, кажется, пустует, но по кругу стоят Пожиратели, глядя на что-то или на кого-то. Риддл сидит в своём кресле на возвышении и задумчиво поигрывает палочкой. Никто не замечает его прихода, лишь Марк оборачивается на скрип двери и кивком подзывает его к себе. Только приблизившись к центру зала, Гарри понимает, что происходит.

На коленях стоит Драко Малфой, левой рукой упираясь в пол, чтобы не завалиться на бок. Из носа на белоснежную рубашку течёт кровь. Мокрые от слёз глаза кажутся затуманенными, а губы дрожат. В зале стоит такая гробовая тишина, что слышатся только хриплое дыхание и редкие всхлипы Драко. И Гарри соображает, что задание, о котором он слышал утром, Малфой, кажется, провалил. Он бегло оглядывает присутствующих, но ни на одном лице не видит сочувствия или жалости. Почти все смотрят на Драко с презрением, только Панси незаметно утирает слёзы, да супруги Малфои стоят с чересчур бледными лицами.

— Это ведь было так просто, Драко, — тихо произносит Риддл. — Всего лишь уничтожить оборудование, которое защищал один-единственный старик.

— Там были авроры, милорд, — дрожащими губами шепчет Драко. — Их было пятеро.

— А вас сколько было, ничтожество?! — вдруг кричит Риддл и резко подаётся вперёд, вцепившись в подлокотники. Его голос разносится по залу раскатистым эхом.

— Тоже пятеро, но они… — Драко умолкает и всхлипывает.

— Что они? Затаились, устроили ловушку, выскочили из ниоткуда?!

— Да, — Драко вскидывает голову, и в его глазах загорается робкая надежда. — Они знали, что мы придём, их кто-то предупредил. Милорд, прошу вас… Повелитель, умоляю, мы сделали всё, что могли.

Малфой прикладывает трясущуюся руку к груди, и в его взгляде столько страха и боли, что Гарри делается не по себе.

— Сделали всё, что могли? — угрожающе тихо повторяет Риддл. — Это фраза неудачников, Драко. А я не терплю неудач, — шипит он и выбрасывает руку с палочкой вперёд, и по цвету яркой вспышки Гарри безошибочно узнаёт заклинание.

Драко валится на спину и кричит так, что закладывает уши. Несколько человек в зале недовольно морщатся. Тело Малфоя трясёт, будто его пронзают электрическими разрядами. Вдруг стоящий возле Риддла Мальсибер с брезгливым выражением лица взмахивает палочкой, и звук мгновенно прекращается. Silencio, понимает Гарри и внезапно чувствует, как его накрывает волна страха. Драко продолжает корчиться на полу уже в мёртвой тишине. Его рот открывается в немом крике, глаза закатываются, кулаки сжимаются, и ногти до крови впиваются в ладони. Гарри больше не может выносить этого зрелища и быстро отворачивается. Сейчас он безумно жалеет обо всём сказанном Малфою утром и о злорадных мыслях за завтраком. Разумеется, он должен радоваться его провалу — сорванная операция Пожирателей — маленькая победа Ордена, — но сейчас, видя своего врага бьющимся в конвульсиях на полу, он понимает, что в глубине души хотел бы, чтобы операция прошла успешнее, и ему бы не пришлось наблюдать за этой чудовищной сценой.

Пытка длится около минуты, но Гарри кажется, что прошёл час. Наконец Риддл опускает палочку, и тело Драко обмякает. Риддл кивает Мальсиберу, тот снимает Silencio, и в тишину зала врывается хриплое тяжёлое дыхание.

— Это был простой приказ, Драко, — наставительно произносит Риддл. — Мы искали издателя этой паршивой газетёнки почти два месяца. После сегодняшнего нападения они наверняка перевезут оборудование в другое место, которое мы будем искать ещё два месяца! — Риддл хмурится, ненадолго замолкает, а потом поворачивается к Малфою-старшему. — Люциус, возьми с собой Эйвери и ещё нескольких и отправляйтесь туда.

— Но, милорд, — осторожно возражает Люциус, — наверняка они уже успели всё перепрятать.

— Забудьте про чёртовы станки! Рано или поздно мы всё равно их найдём. Убейте Лавгуда, если он ещё не покинул свою грязную нору, и сожгите дом!

Гарри вздрагивает, услышав знакомую фамилию.

— Но, мой Лорд… — снова начинает Люциус.

— Быстрее! — рычит Риддл, и Люциус, коротко кивнув, выходит из зала, взмахом руки приказывая следовать за собой ещё нескольким Пожирателям. — Обед отменяется, — холодно объявляет Риддл. — Этот щенок испортил мне аппетит. Расходитесь.

Напряжение в зале сходит на нет, отовсюду слышатся тихие перешёптывания и гулкое шарканье. Панси делает два неуверенных шага к до сих пор лежащему Драко, но Риддл тихо произносит:

— Оставь его, — и она, бросив последний жалостливый взгляд на Малфоя, покидает зал.

Риддл задумчиво смотрит на распростёртое перед ним тело и вертит палочку между пальцами. А потом внезапно поднимает голову, встречаясь с Гарри взглядом.

— Этот Лавгуд, он был в вашем штабе?

— Нет, — хрипло отвечает Гарри и прочищает горло.

— Почему Дамблдор не взял его под свою охрану?

Гарри тяжело вздыхает — говорить будет нелегко.

— Когда два года назад убили его дочь, Луну, Лавгуд заявил, что сотрудничество с Дамблдором приносит только смерть и потери. Он сказал, что безопаснее работать одному, и больше мы ничего о нём не слышали. Только получали рассылку «Придиры».

Риддл хмурится.

— Тогда откуда в его доме взялись авроры?

Гарри растеряно пожимает плечами.

— Я… Я не знаю. Если их послал не Дамблдор, то Лавгуд сам мог попросить охрану из любой другой нашей точки. С ними-то он не ссорился.

— Всё это довольно занимательно, — морщится Риддл, — но как Лавгуд вообще узнал, что на его дом готовится нападение?

Он смотрит на него изучающе, с лёгким прищуром, и до Гарри внезапно доходит.

— Что? — выдыхает он. — Вы… вы думаете, что это я…

— Нет, нет, — быстро обрывает его Риддл. — Ты, разумеется, не мог. Если только не обладаешь телепатической связью со своим наставником.

Гарри облегчённо выдыхает и качает головой.

— Я не знаю, что там произошло, но авроры могли появиться у Лавгуда не перед нападением, а намного раньше. Возможно, он испугался, что его вычислят, и позвал их давно, чтобы…

— Чушь! Мы следили за домом почти месяц. Никого, кроме старика, там не было.

— Я не знаю, — обречённо повторяет Гарри.

— Ладно. Пока оставим это, — задумчиво произносит Риддл, и его взгляд снова падает на Драко. — Гарри, помоги этому ничтожеству добраться до его комнаты, пока он не сдох посреди зала. А потом возвращайся сюда.

Гарри кивает и приближается к Драко. Тот дышит часто и поверхностно, его глаза закрыты.

— Малфой, — тихо зовёт он — никакой реакции. — Малфой, — говорит он уже громче и осторожно дотрагивается носком ботинка до его ноги.

Сейчас он не уверен, чего в нём больше: жалости или отвращения. Драко по-прежнему не открывает глаз, и Гарри приходится опуститься возле него на корточки и потрясти за плечо. Малфой с тихим стоном приоткрывает опухшие веки, и он видит его мутные от боли глаза с красными полосками лопнувших сосудов. Драко скользит бессмысленным взглядом по потолку, словно не понимая, где находится. Гарри неуверенно смотрит на Риддла.

— Он может идти, — кивает тот, словно отвечая на немой вопрос.

Гарри вздыхает, перекидывает руку Драко через своё плечо, обнимает его за талию и рывком ставит на ноги. Малфой тут же начинает заваливаться на бок, хватаясь за него, но он прижимает его к себе крепче, помогая вернуть равновесие. Больше не глядя на Риддла, он медленно двигается к двери, проклиная всё на свете от злости. Ему кажется, что ублюдок специально заставил его смотреть, как поступают с теми, кто не выполняет приказ. А теперь нарочно приказал тащить Драко в комнату именно ему, чтобы усилить впечатление.

Малфой всегда казался хрупким и тощим, но сейчас Гарри так не думает. Он навалился на него всем телом и еле переставляет ноги. Едва за ними закрываются двери зала, Гарри вылезает из-под его руки и прислоняет к стене, переводя дух. Малфой стоит с закрытыми глазами, у него трясутся колени.

— Малфой, — тихо зовёт он, отдышавшись. Драко медленно поднимает припухшие веки. — На каком этаже твоя спальня?

Малфой шумно сглатывает и кривит губы в ухмылке, которая на испачканном кровью и слезами лице выглядит болезненной гримасой.

— Решил в гости зайти? — он находит в себе силы язвить, и у Гарри возникает острое желание дать ему пощёчину.

— Нет, я решил дотащить тебя до спальни. Лорд приказал, ты не слышал?

— Слышал, — тяжело кивает Драко. — Но я доберусь сам.

— Если ты рухнешь где-нибудь на лестнице, влетит мне. Поэтому пошли.

Он подходит к нему и пытается снова закинуть его руку себе на плечо, но Малфой с неожиданной силой отпихивает его.

— Я пойду сам, — цедит он сквозь зубы и отталкивается от стенки, но, не пройдя и шага, снова начинает медленно оседать на пол.

Гарри еле успевает подхватить его.

— Сам, говоришь? — усмехается он. — Ну-ну. — Малфой до сих пор сопротивляется, поэтому ему приходится схватить его за грудки и как следует встряхнуть. — Слушай меня, придурок! — яростно шипит он, глядя в серые с красными прожилками глаза. — Я только доведу тебя до спальни, а дальше будешь возиться сам. Но я это сделаю, потому что мне приказали. Если тебя утешит, мне это так же отвратительно, как и тебе. А теперь прекрати вырываться. Чем быстрее двинемся, тем быстрее дойдём.

По лицу Драко, по тому, как, дрогнув, упрямо сжимаются его губы, видно, что он еле сдерживается, чтобы не нахамить в ответ. Но потом справляется с собой, едва заметно кивает и без сопротивлений даёт положить свою руку на плечо и обнять себя за талию. Они идут по коридору, в тишине которого слышно только громкое дыхание Гарри и тихие хрипы Драко. Малфой, кажется, уже понемногу приходит в себя, и, дойдя до лестницы, Гарри обнаруживает, что уже больше не тащит его на себе.

— Какой этаж? — остановившись, повторяет он свой вопрос.

— Четвёртый, — шёпотом отвечает Драко.

— Будь ты проклят, Малфой, — досадливо шипит он и начинает подниматься по лестнице.

Гарри не может сдержать вздох облегчения, когда лестница, наконец, заканчивается и они оказываются на нужном этаже.

— Комната! — требовательно спрашивает он и трясёт Малфоя, чтобы быстрее соображал. — Какая комната?

— Третья дверь слева, — сипит тот, и Гарри доводит его до нужной двери и прислоняет к стене.

— Всё, — выдыхает он и устало проводит ладонью по лбу.

Драко неловко разворачивается и берётся за дверную ручку. Гарри замечает мягкое зеленоватое свечение под его пальцами и понимает, что это своеобразный идентификатор. Наверное, благодаря ему, открыть дверь может только хозяин. Драко толкает дверь, и, держась за дверной косяк, шагает внутрь. Гарри уже разворачивается, чтобы идти к себе, но вдруг за спиной раздаётся тяжелый, глухой звук.

— Вот чёрт, — стонет он и оборачивается.

Ну, конечно: Драко лежит ничком на полу и не двигается. Гарри с полминуты смотрит на распростёртого Малфоя, борясь между желанием просто уйти, наплевав на него, и совестью, которая настойчиво велит помочь. К его сожалению, совесть побеждает, и он с тяжёлым вздохом направляется в комнату.

Он переступает порог, немного колеблется, а потом хватает Драко за руки и втаскивает в гостиную. Он захлопывает входную дверь и с трудом переворачивает неподвижное тело. Глаза Малфоя закрыты, кажется, он снова без сознания. Гарри опять чертыхается, берёт со столика графин и щедро выплёскивает воды ему в лицо. Тот мгновенно приходит в себя, начинает вертеть головой и отфыркиваться.

— Малфой, — негромко зовёт он. — Драко. — Драко перестаёт дёргаться и останавливает на нём тяжёлый взгляд. — Один ты не справишься, — как маленькому начинает объяснять он. — Давай я хотя бы уложу тебя в постель.

— Зачем?.. — хрипит Драко и начинает кашлять.

— Ты хочешь остаться на полу? — невпопад усмехается Гарри.

Драко облизывает губы и качает головой.

— Зачем это тебе? — наконец заканчивает он вопрос.

— Затем, что… — начинает Гарри и умолкает на какое-то время, а затем продолжает совсем тихо и серьёзно: — Затем, что я знаю, каково это. И знаю, как тебе сейчас плохо. А ещё, в отличие от некоторых, у меня нет привычки смеяться над побеждёнными. Я просто хочу помочь, ясно? И что ты там себе думаешь по этому поводу, меня не волнует. Главное, моя совесть будет чиста. Ну так что? Что мне делать?

Пока он говорит, Драко смотрит на него с лёгким прищуром, словно не верит ни единому слову. Но когда умолкает, он вяло кивает на ближнюю дверь и слабо шепчет:

— В ванную.

Гарри тяжело вздыхает, хватает его за подмышки и ставит на ноги. Они медленно доходят до ванной комнаты, где Драко съезжает по стенке на пол. Гарри опускается возле него на колени и принимается расстёгивать пуговицы на рубашке. Когда он распахивает её, в нос ударяет резкий запах пота. Он с отвращением бросает рубашку на пол и принимается за брюки. Только расстегнув ремень, он замечает, что они мокрые. Ещё не до конца веря в то, что случилось, он спускает их и видит на белых хлопковых трусах расплывчатое пятно.

— Боже… — невольно вырывается у него.

Из желудка поднимается гадкая тошнота. Гарри зачем-то старается дышать ртом, стаскивая брюки. Драко по-прежнему сидит, прислонившись к стене и прикрыв глаза. Словно читая его мысли, он разлепляет обкусанные губы и шепчет:

— Держу пари, Поттер, сейчас ты кривишься от отвращения и думаешь, что с тобой такого никогда не случится.

— Я не думаю, я знаю, — резко отвечает Гарри и принимается расшнуровывать ботинки.

— Так всем поначалу кажется, — болезненно усмехается Малфой, поднимает на него тяжёлый взгляд и заходится в новом приступе кашля.

— Между прочим, вчера меня до полусмерти избили. Но я не позволил себе пускать ни сопли, ни слюни, ни… Ни тем более мочиться.

— Избили, — тянет Драко, хрипло посмеиваясь. — Ты сказал, что знаешь, что я чувствую. Но ты ошибаешься. Ни черта ты не знаешь.

— Если ты не в курсе, — произносит Гарри уже спокойнее, — ваш Лорд пытал меня на четвёртом курсе, на кладбище. Однако мне хватило сил, чтобы продолжить с ним драться.

Драко издаёт ещё один смешок.

— Забудь, — вяло говорит он. — Тогда он был слабее, сразу после возрождения. А теперь набрался сил, и одна минута под его Crucio стоит больше суток, проведённых в темницах с Эйвери. Можешь мне поверить, я знаю, о чём говорю.

Он снова начинает кашлять, а Гарри раздражённо мотает головой.

— Да заткнись уже, Малфой. Мне можешь не рассказывать про свою железную выдержку. Барышня.

Вопреки ожиданиям, Драко не огрызается, а только шире улыбается.

— Вот увидишь…

— Малфой, — перебивает он, — мне нужно раздеть тебя до конца.

— Делай, что хочешь, — сипло отвечает Драко и снова прикрывает глаза.

— Даже так? — нервно усмехается он, но Малфой явно не в состоянии продолжать пикировку.

Гарри тянется к трусам и не без труда стаскивает их, обнажая вялый член. Он старается не смотреть на пах Драко, понимая, что сейчас тот чувствует то же, что чувствовал он сам сегодня утром. Он осторожно поднимает его за подмышки и помогает перешагнуть высокий бортик ванны. Плавно усадив его, он откручивает краны до упора и затыкает слив.

— Сам дальше справишься? — хмуро спрашивает он.

Малфой в ответ лишь кивает. Гарри уже разворачивается, чтобы идти, но тут же замирает. Из кармана валяющихся на полу брюк торчит кончик палочки. Он нервно сглатывает — соблазн велик, хоть в этом и нет смысла. С другой стороны, палочку можно спрятать и сказать, что он в глаза её не видел, и если Хорёк где-то посеял своё оружие — это его проблемы.

Пока он стоит в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу, Драко открывает глаза. Когда он понимает, куда смотрит Гарри, его лицо передёргивается, а руки вцепляются в бортики ванны. Гарри вдруг встречается с ним взглядом, но Малфой быстро опускает голову, видимо, понимая, какую допустил оплошность.

Гарри вздыхает и наклоняется за палочкой. Как только она оказывается у него в руках, Драко напрягается, наверное, думая, что он не сможет не воспользоваться ситуацией. Но Гарри, немного повертев палочку, демонстративно кладёт её на край раковины и быстро выходит из ванной, слыша за спиной короткий истеричный всхлип облегчения.

Глава 5. Так, как он хочет?

Выйдя из малфоевской спальни и прикрыв за собой дверь, Гарри около минуты стоит в коридоре, переваривая всё, чему только что стал свидетелем. Конечно, Драко всегда казался ему изнеженным маменькиным сынком, но если ему настолько плохо, то, возможно, Риддл действительно стал намного сильнее? Интересно, рассказывал ли Снейп об этом Дамблдору? И если да, то почему старик и это скрыл от Гарри? Он встряхивает головой, чтобы отогнать мрачные мысли, и спускается в зал.

Риддл по-прежнему сидит в своём кресле, лениво поигрывая палочкой. Увидев его, он поднимается, бросает:

— Следуй за мной, — и направляется к небольшой дверце за возвышением.

Гарри молча идёт за Риддлом. За дверью оказывается не комната, как он предполагал, а узкая винтовая лестница, совсем как в подземельях. Они быстро поднимаются наверх, преодолевая несколько лестничных пролётов, и наконец выходят на этаж.

В отличие от остальных этажей, где Гарри уже был, этот едва освещён. В Западном крыле всего лишь три двери, за ними — длинный коридор, вход на главную лестницу и Восточное крыло. Он не видит, сколько там комнат, но чувствует острый горьковатый запах зелий и догадывается, что этот этаж делят Риддл со Снейпом. Святыня, как назвал это место Марк. Тем временем Риддл подходит к дальней двери и, распахнув её, жестом приглашает его следовать за собой.

Гарри входит внутрь и понимает, что попал в кабинет Риддла. Половину комнаты занимает огромный застеклённый стеллаж, забитый книгами. Перед ним — массивный стол из тёмного дерева и два кресла, одно чуть больше другого. Риддл закрывает дверь, проходит к столу и усаживается в высокое кресло. Гарри медленно опускается напротив, с интересом поглядывая на широкий, во всю стену, стеллаж за его спиной. Тот следит за его взглядом и усмехается.

— Моя библиотека. Книги — лучшие товарищи.

— Не всегда, — тихо возражает Гарри.

— Всегда, — отрезает Риддл. — На людей нельзя положиться из-за человеческого фактора. Имея дело с любым из них, нужно учитывать особенности характера, темперамент, настроение. А под книги не нужно подстраиваться. Они неизменны. Они не лгут, не предают и никогда не ошибаются.

— С ними нельзя поговорить, — пожимает он плечами.

— Отчего же? Можно. Только есть риск попасть в Мунго. — Гарри криво усмехается и опускает голову. — Отужинаешь со мной? — внезапно спрашивает Риддл.

Перед глазами невольно встаёт испачканное бельё Драко, и Гарри быстро мотает головой.

— Благодарю, я не голоден.

— Ну, как хочешь. Если проголодаешься вечером, вызови эльфа. В твоём крыле прислуживает Элли.

— Я ещё не видел здесь эльфов, — удивляется он.

— Верно. Им запрещено покидать кухню. Они являются только по вызову, — Риддл задумчиво хмурится, а потом добавляет: — Тогда, может, выпьешь вина?

Не дожидаясь ответа, он поднимается из кресла, достаёт откуда-то из шкафа бутылку и почему-то три бокала. Он проводит пальцем по пробке, и та выскакивает из горлышка, а затем наполняет два из них. Один выжидающе протягивает Гарри, и тому не остаётся ничего, кроме как принять его и сделать небольшой глоток.

— Ну как? — заинтересованно спрашивает Риддл, возвращаясь в кресло.

— Для такой выдержки крепковато, — Гарри ставит бокал на стол.

— Скажите, пожалуйста, — Риддл резко наклоняется вперёд. — Когда ты научился разбираться в винах?

Он снова неловко передёргивает плечами.

— Бутылка почти новая, значит, вино хранилось от силы пару лет. А градус чувствуется ещё по запаху.

Риддл усмехается и качает головой.

— На самом деле, Гарри, — медленно начинает он, — я пригласил тебя сюда, чтобы сыграть в одну игру. — Гарри поднимает голову и удивлённо распахивает глаза. — Наверняка, вначале ты не поймёшь её смысла, но, возможно, потом осознаешь, насколько она бывает полезна. Игра совсем простая, только вопросы и ответы. Правила тоже предельно ясны: я задаю вопрос, ты даёшь мне честный ответ. Соблюдай правила: не лги, не хитри и не отмалчивайся.

— Вроде бы всё просто, — с тяжёлым вздохом бормочет Гарри, судорожно соображая, как ему обмануть его, если он спросит о его истинных намерениях.

— Но в этой игре есть одна маленькая хитрость, — продолжает Риддл, извлекая из верхнего стола ящика пузырёк с прозрачной жидкостью и наполняя третий бокал. — Если я пойму, что ты мне врёшь или чего-то не договариваешь — а я пойму, — на дальнейшие вопросы будешь отвечать только выпив вот это, — он скалится и подвигает к нему бокал. — Полагаю, ты уже понял, что здесь?

— Веритасерум, — констатирует Гарри, уставившись на прозрачную жидкость.

— Поэтому в твоих же интересах говорить только правду, по своей воле. И отвечать на все вопросы, какими бы странными или личными они тебе не показались.

— Я попробую, — дрожащим голосом отвечает он и шумно сглатывает, чувствуя, как спина становится мокрой от пота.

— Хорошо, — Риддл откидывается в кресле и сцепляет пальцы в замок, устраивая локти на подлокотниках. — Что ты делал между завтраком и несостоявшимся обедом?

Гарри с трудом подавляет вздох облегчения. Если все вопросы будут столь безобидны, ему нечего бояться.

— Читал, — спокойно отвечает он.

— И что же?

— О Якове Зеленском.

— Много прочёл?

— Девять глав, — пожимает он плечами, не понимая такого странного интереса.

— И что ты можешь сказать о его деятельности в Германии?

Гарри несколько раз моргает, пытаясь сосредоточиться, но в голову не приходит ничего путного, поэтому он вздыхает и просто отвечает:

— Он был неправ.

— Поясни, — требует Риддл, отпивая вина.

— Ну, если бы я был преследуемым инквизицией тёмным магом, я бы не стал устраивать публичных выступлений в самый разгар охоты. Неудивительно, что он так глупо попался.

— А ты не думаешь, что он погиб за идею?

— Нет. Он погиб из-за собственной глупости. Свою жизнь можно принести в жертву, если она оправдана. А подвергаться публичной казни только из принципа… Не знаю. Глупо.

— Забавно, — усмехается Риддл, — весьма забавно. Скажи, как тебе нравится твоя комната?

Простой вопрос ставит в тупик. Чтобы потянуть время, Гарри берёт со стола бокал и делает небольшой глоток. Риддл не спускает с него внимательного взгляда.

— Комната хорошая, — наконец отвечает он тихо.

— Лучше, чем была в вашем штабе?

— Лучше, — уверенно кивает он.

— Но тебе всё же что-то в ней не нравится? — продолжает допытываться Риддл.

— Она… Она просто чужая.

— Ты не заметишь, как пролетит время, и ты станешь называть это поместье своим домом, — усмехается он, и от этих слов становится не по себе. — Расскажи мне о Северусе, Гарри, — внезапно меняет он тему, и Гарри тут же напрягается. — Во многих саботажных операциях он участвовал?

Риддл закидывает ногу на ногу и смотрит выжидающе, чуть склонив голову набок. И Гарри вдруг понимает, что небрежность это наигранная. Он чувствует, как летят секунды, но никак не может заставить себя заговорить. Что он должен ответить? Правду? Если он расскажет всё как есть, то подставит Снейпа. Если не расскажет, всё станет ещё хуже. Он колеблется, чувствуя, как увлажняются ладони и стучит в висках.

— Ну же, Гарри, — с поддельным сожалением тянет Риддл. — Это был простой вопрос.

Наконец он набирает в лёгкие побольше воздуха и уверенно лжёт:

— Участвовал в нескольких операциях. Но обычно он остаётся в штабе с Дамблдором.

Он нервно сглатывает, ожидая реакции на свои слова. Риддл задумчиво смотрит на него несколько секунд, потом медленно кивает.

— Хорошо. — Гарри готов вздохнуть с облегчением, но тут он негромко добавляет: — Но это неверный ответ. — Голова начинает кружиться, и Гарри вцепляется дрожащими пальцами в подлокотники. — А правильный ответ таков: Северус участвует почти в каждой операции, если она важна. И без сожаления ранит моих людей, если приходится. А теперь пей, — Риддл кивает на бокал с Веритасерумом.

Он прикрывает глаза. Кажется, это конец. Риддлу достаточно задать всего один вопрос, чтобы раскрыть его. Он легко подтвердит свои догадки и убьёт его. Это в лучшем случае. Что сделают с ним в худшем, Гарри просто отказывается представлять.

— Пей, Гарри, — раздаётся тихий голос. — Чего ты боишься?

Он чувствует, как у него предательски подрагивает нижняя губа, а глаза начинает щипать.

— Видишь ли, — продолжает Риддл, — я считаю, что у каждого человека есть тайны, о которых никто не должен знать. И ты вправе сохранить свои. Но я не терплю такую незначительную ложь. Если ты сказал мне неправду один раз, я не могу быть уверенным, что ты не солжёшь мне снова. Бери бокал.

Гарри трясущейся рукой тянется к бокалу, крепко обхватывает его непослушными пальцами и подносит ко рту. Его взгляд случайно падает на левую руку, где до сих пор виднеется светлый шрам «Я не должен лгать», и он горько усмехается дурацкому совпадению.

— Пей, Гарри, — поторапливает Риддл.

— Нет, — цедит он сквозь стиснутые зубы, напряжённо вглядываясь в прозрачное зелье.

Риддл утомлённо вздыхает.

— Ты боишься, потому что тайн у тебя слишком много. Но ты пришёл сюда, надеясь заслужить моё доверие, не так ли? Как ты сможешь его заслужить, если не готов довериться сам?

Гарри чувствует ком в горле, как будто ему в глотку засунули пробку.

— Я не смогу вам доверять, — бесцветным голосом шепчет он.

— Почему? Потому что я убийца? Потому что я приказываю пытать врагов и жестоко наказываю провинившихся?

— Вы убили моих родителей и несколько раз пытались убить меня, — несмотря на то что он старается не расклеиваться, по щеке медленно ползёт слеза. Ему кажется, что это действительно конец, и сейчас уже не имеет значения, что он скажет Риддлу.

— Да, я убил твоих родителей, — спокойно соглашается тот, — и ещё много чьих родителей. Но в твоей смерти я больше не заинтересован. Меня можно ненавидеть, Гарри, можно бояться, презирать… — он делает паузу, наклоняется в кресле и смотрит в упор. — Но ты не сможешь остаться, если не научишься мне доверять. Я понимаю, это сложно. Но я требую от всех своих людей только преданности. Нельзя быть преданным человеку, к которому боишься повернуться спиной. А я, в свою очередь, не могу держать в поместье человека, который так много от меня скрывает. Пей.

— Нет, — Гарри мотает головой и опускает бокал. — Я не стану.

— Не станешь, зная, что за неподчинение я могу убить тебя? Или же ты просто уверен, что я убью тебя в любом случае, если что-то узнаю?

Наверное, в его глазах мелькает паника, потому что Риддл вдруг оскаливается и откидывается на спинку кресла.

— Если так, то странно, что ты даже не пытаешься бороться. Прежний Гарри Поттер не был трусом. Он бы всё равно бросил мне вызов, даже зная, что обречён на провал.

Эти слова задевают его. Не давая себе времени на раздумья, он снова подносит бокал к губам и залпом выпивает содержимое. Безвкусная жидкость проскальзывает в горло, и в желудке разливается приятное тепло, словно он осушил стакан огневиски. Риддл смотрит на него с улыбкой мрачного удовлетворения, а потом внезапно спрашивает:

— Та лохматая грязнокровка… Как её имя?

Губы сами раскрываются, и Гарри слышит свой бесстрастный хриплый голос:

— Гермиона Грейнджер.

— Да, верно, Гермиона, — задумчиво кивает Риддл. — Она твоя девушка?

— Она невеста Рона, — глухо отвечает Гарри, удивляясь, почему Риддл не спрашивает его о главном.

— А где твоя девушка?

— Мы расстались на Выпускном, — отвечает он и прикрывает глаза, вспомнив длинные рыжие волосы, освещённые полной луной.

— Вот как. А расскажи мне о вашем штабе. — Гарри распахивает веки и несколько раз моргает: вопрос сформулирован неточно. — Каково настроение ваших людей? — добавляет Риддл, и он, как ни старается сдержаться, открывает рот и отвечает:

— Подавленное. Они устали и не сдаются только из принципа.

— Они могут поднять бунт? Предать Дамблдора?

— Нет, они его уважают.

Риддл молчит несколько секунд, а потом неожиданно меняет тему:

— Девушка, с которой ты расстался, кто она?

— Джинни Уизли, — отвечает он, поднимая на Риддла удивлённый взгляд.

— Ты спал с ней до того, как расстался?

Гарри хочется завопить «Что?!», но из горла вылетает только сдавленное «Нет». Он подносит руку к лицу, чтобы вытереть вновь выступившие слёзы унижения.

— Ты никогда не спал с женщиной? — продолжает Риддл абсурдный допрос.

— Нет, — выдавливает Гарри, часто смаргивая.

— А с мужчиной?

Он прикрывает ладонью глаза, мечтая просто исчезнуть или провалиться сквозь землю. От стыда у него горит лицо. Он понимает: сейчас Риддл может спросить его о чём угодно.

— Нет, — шепчет он и стискивает зубы.

— Видишь, Гарри, как я и говорил, жизнь проходит мимо тебя, — констатирует Риддл. — Ты настолько погряз в войне, что пытки и убийство принимаешь как должное, в то время как простые вопросы ставят тебя в тупик. Держу пари, утром тебе было бы проще вытерпеть Crucio, чем раздеться передо мной. И сейчас ты чувствуешь себя настолько смущённым, что готов скорее умереть, чем признаться в чём-то личном или интимном. — Гарри прячет лицо в ладонях, его плечи вздрагивают. — А я ведь пока не спросил у тебя ничего выходящего за рамки. Сейчас я могу узнать, сколько раз в неделю ты ходишь в душ не для того, чтобы помыться. Я могу узнать, что ты думаешь о каждом вашем Орденовце, о каждом Пожирателе в моём поместье и обо мне лично. Я могу спросить обо всех планах Дамблдора, которыми он с тобой поделился. Я могу узнать, зачем ты здесь.

Гарри вскидывает голову и полными слёз глазами следит за тем, как Риддл поднимается из кресла, достаёт из ящика ещё какой-то пузырёк, обходит стол и останавливается рядом. Он смотрит долгим серьёзным взглядом, а потом протягивает пузырёк со словами:

— Мне не доставляет удовольствия мучить тебя, как ты, разумеется, думаешь. Мне неинтересно делать из тебя тупоголовую марионетку. Ты не бесполезная тряпка, не игрушка, ты живой человек, — он ненадолго замолкает, словно дает Гарри шанс осознать сказанное, а затем продолжает: — А человек — это совокупность поступков и решений. И я даю тебе полную свободу в выборе, какими они будут.

Гарри потеряно смотрит на пузырёк, гадая, что за зелье внутри, но ему уже почти всё равно. Он надеется, что хуже не станет, поэтому принимает пузырёк очень осторожно, чтобы не коснуться пальцев Риддла, подносит его ко рту и выпивает приторно-сладкое зелье. Он не знает чего ожидать, поэтому старается сосредоточиться на собственных ощущениях, готовясь к вспышке боли, если зелье окажется пыточным, но вместо этого из головы вдруг уходит мутный туман, разум проясняется.

— Как на вкус? — насмешливо спрашивает Риддл, и Гарри чувствует, что уже может не отвечать.

Он переводит на Риддла изумлённый взгляд.

— Блокирует действие Веритасерума, — кивает тот.

Гарри на мгновение прикрывает глаза и делает глубокий выдох. Его сил хватает только на то, чтобы вновь посмотреть на Риддла и еле слышно прошептать:

— Почему?..

— Я ведь сказал, что сейчас ты не поймёшь этого, — Риддл очень серьёзен. — Ты не поймёшь ничего, пока не будешь мыслить самостоятельно, а не заштампованными общими фразами, которыми напичкал тебя Дамблдор. Нельзя познать мир, глядя на него чужими глазами.

Гарри собирается ответить, но понимает, что связных слов у него сейчас не найдётся. То, что сделал Риддл — а, вернее, то, чего он не сделал, — просто не укладывается в голове, сбивает с толку, заставляет теряться в догадках.

— Ты не представляешь, как много нового и интересного сможешь узнать, если сломаешь рамки, которые сам же себе и выстроил, — продолжает Риддл. — А ещё… ты наверняка не подозреваешь, каким красивым можешь быть в определённые моменты, — добавляет он задумчиво и совсем тихо, а потом вдруг протягивает руку, чтобы дотронуться кончиками пальцев до его щеки.

Гарри невольно вздрагивает: пальцы Риддла не просто холодные, они ледяные. Но их прикосновение к пылающей коже разливается по всему лицу приятной прохладой. Он не отрываясь смотрит в тёмные глубокие глаза, дыхание учащается от переполняющих эмоций, от напряжения подрагивают ресницы. Риддл проводит пальцами по сухим губам, осторожно, почти ласково, и Гарри замирает, словно на него наложили парализующее заклятие. Разум отключается, и перед глазами остаётся только бледное молодое лицо с глубокой задумчивой складкой между бровей.

— Уходи, — вдруг резко бросает Риддл и отдёргивает руку.

Гарри делает глубокий вдох, быстро возвращаясь к реальности. Голова идёт кругом, он чувствует себя смертельно уставшим. Ещё не до конца веря, что его так просто отпустили, он тяжело поднимается из кресла и на негнущихся ногах доходит до двери. Но тут слышит шелест мантии за спиной и оборачивается. Риддл подходит очень близко и неожиданно зарывается пальцами в его волосы.

— Знаешь, — произносит он медленно, — мне кажется, с длинными волосами тебе было бы лучше.

Не отводя взгляда от тёмных глаз, Гарри нащупывает ручку двери. Он делает осторожный шаг в сторону, и Риддл остаётся стоять с поднятой рукой. Он выскакивает в коридор, плотно закрывая за собой дверь, и с облегчённым вздохом прислоняется к ней спиной. У него кружится голова, ноги подкашиваются, и на какой-то миг мелькает паническая мысль, что Риддл его чем-то опоил, хотя умом понимает, что это его нервы просто не справляются с таким напряжением. Один шаг от смерти, унизительный допрос, долгожданное освобождение и ледяные пальцы на губах… Слишком много для одного вечера, слишком много.

Гарри уже делает первые шаги вниз по лестнице, как вдруг в Восточном крыле раздаётся скрип двери и негромкий окрик:

— Поттер!

Были времена, когда Гарри втягивал голову в плечи, услышав этот голос, но сейчас он оборачивается и быстро взбегает наверх, чтобы очутиться как можно ближе к его обладателю. Он останавливается перед Снейпом, всё ещё мелко подрагивая. Снейп смотрит на него как-то странно, словно со страхом, а потом хватает за руку и затаскивает в приоткрытую дверь. Кажется, это лаборатория, потому что комната обставлена стеллажами со склянками и столами, на которых стоит множество разномастных котлов. Снейп усаживает его на стул и втискивает в руки чашку с чем-то горячим.

— Что это? — шепчет Гарри, не поднимая головы.

— Успокоительное, — отвечает зельевар и складывает руки на груди.

Гарри подносит чашку к губам, делает первые глотки пахнущего травами зелья и вдруг, неожиданно для самого себя, с прерывистым вздохом прячет лицо в ладонях, чувствуя, как жжёт глаза.

— Что случилось? — быстро спрашивает Снейп, но Гарри только качает головой: ведь в сущности, не случилось ничего.

Он вздыхает, чтобы успокоиться, и прочищает горло.

— Я не понимаю, что происходит, — шепчет он, вытирая рукавом слёзы.

— К счастью, — мрачно произносит Снейп, — из нас двоих есть хоть один, кто понимает.

— Что со мной? — хрипло спрашивает Гарри, вздрагивая от сухого всхлипа.

— Твой диагноз прост: тебе двадцать. Бушующие гормоны и расшатанные нервы. У тебя просто сильное эмоциональное перенапряжение. Плакать в таком состоянии — это нормально.

— Со мной такое впервые, — Гарри невесело усмехается, допивает зелье и ставит чашку на стол.

— Значит, ты впервые испытываешь такое моральное давление.

— Но я сражался…

— Это не то, — прерывает Снейп. — Здесь тебе не с кем сражаться, только с самим собой, — он произносит последние слова совсем тихо, и Гарри видит, как его лицо на мгновенье подёргивается гримасой боли. — Что сегодня произошло? — уже спокойно спрашивает он.

— Драко пытали, — отвечает Гарри первое, что приходит в голову.

— Знаю, я только что от него, — кивает Снейп и прибавляет невпопад: — Надеюсь, ты любишь сладкое.

Он достаёт из кармана сюртука круглую шоколадную конфету в блестящей обёртке и протягивает ему.

— Что это? — спрашивает Гарри, принимая конфету и недоумённо рассматривая её.

— Гостинец от нашего общего друга, — отвечает Снейп с ухмылкой и бросает взгляд на настенные часы. У Гарри на языке вертится множество вопросов, но он не даёт ему сказать ни слова: — А теперь иди к себе. Меня скоро вызовут.

— Пойдёте за своей порцией морального давления? — усмехается Гарри, поднимается со стула и прячет конфету в карман, досадуя, что ничего не успел выяснить.

Снейп смотрит на него хмуро, однако уголок его губ дёргается, образуя слабое подобие улыбки. Гарри выходит из лаборатории, быстро спускается на третий этаж и облегчённо прикрывает глаза, очутившись наконец в своей комнате. Он злится на себя за то, что потратил драгоценные минуты впустую, не задав Снейпу ни одного вопроса из тех, что его мучили.

Он направляется в ванную комнату, упирается руками в бортики раковины и поднимает голову, чтобы взглянуть на своё отражение. Неудивительно, что Снейп так странно на него смотрел. Глубокие тени залегли под лихорадочно блестящими глазами с покрасневшими опухшими веками, кожа нездорового серого цвета, волосы растрёпаны.

Гарри встряхивает головой, открывает кран с холодной водой и начинает торопливо умываться. Эмоциональное перенапряжение? Ха! С чего бы? Разнюнился, расплакался. Что он, девчонка что ли какая-то?! Он участвовал во многих сражениях, бился с Пожирателями из Внутреннего круга, тогда всё было куда более напряжённо. А сейчас что? Ну спросили с кем он спал. И что? Ну напоили Веритасерумом. Подумаешь! Как будто он никогда не был на волосок от гибели.

Умывшись и глотнув ледяной воды, он чувствует себя намного лучше. Однако странный эпизод всё не даёт покоя. Что выбило его из колеи? Хорёк? Да он всегда был плаксой и тряпкой. Всё, что он рассказывал — полная ерунда. Просто он провалил задание и теперь оправдывается за своё жалкое поведение. Вопросы Риддла? Вряд ли. Утром он вообще стоял перед ним в чём мать родила. Веритасерум? Да, из-за него он впал в настоящую панику на несколько минут. Но ведь потом всё закончилось. А он расплакался при Снейпе. Конечно, теперь это единственный человек, при ком Гарри может позволить себе подобную слабость, но что-то настолько сбило его с толку, что он почти ничего не соображал, когда покидал кабинет Риддла. Гарри внезапно вспоминает холодные пальцы на своих губах, и ему делается не по себе. До этого Волдеморт прикасался к нему только один раз, на кладбище. И тогда это было ужасно больно. Но теперь его прикосновения показались ему…

Он случайно опускает руку в карман и нащупывает конфету. Не додумав странную мысль, он достаёт её, несколько секунд вертит в руках и срывает обёртку. Внутри оказывается обычная шоколадка. Гарри хмурится, кладёт её на бортик раковины и тщательно изучает блестящий фантик. Он подносит его к глазам совсем близко, и тут на внутренней стороне начинают появляться маленькие буквы, написанные знакомым витиеватым почерком.

«Мальчик мой, держись. Ничего не бойся — и у тебя всё получится. Я в тебя верю. Сообщения можешь передавать через Северуса устно.

P.S. Обёртка легко смывается водой.

P.P.S. Шоколад съедобный и очень вкусный».

Да, содержательное послание… Но Дамблдор хотя бы нашёл способ связи. Гарри кидает обёртку в раковину и включает воду. Серебристая бумажка тут же начинает растворяться, буквы исчезают, и остатки обёртки уплывают в водосток. Он бросает взгляд на конфету, а потом, не долго думая, отправляет её в рот.

Покинув ванную, он смотрит на часы в гостиной. Уже девятый час, а за ним так никто и не пришёл. Видимо, ужин тоже отменили. Немного потоптавшись на месте, Гарри решает выпить хотя бы чаю. Он озирается по сторонам и неуверенно зовёт:

— Элли.

Тут же перед ним появляется лупоглазая эльфиха и склоняет голову.

— Хозяин Гарри звал Элли?

— Хозяин! — насмешливо фыркает он. — Да, я звал. Принеси мне, пожалуйста, чашку чая.

— Может, хозяин Гарри желает отужинать? — Элли поднимает голову и даже, кажется, улыбается.

— Нет, есть я не хочу. Разве что… А фрукты у вас есть?

Эльфиха кивает и исчезает, а уже через минуту появляется с подносом в руках. На подносе стоят чашка и чайник, а также тарелка с фруктами и маленьким ножиком. Элли ставит всё это на стол и пропадает ещё до того, как Гарри успевает её поблагодарить. Опустившись в кресло и с блаженным видом вытянув ноги, как будто целый день бегал, он берёт книгу, которую оставил на столе, наливает себе чай и углубляется в чтение. На задворках сознания мелькает мысль о том, что его почему-то не заперли, но он быстро забывает об этом, полностью сосредоточившись на Якове Зеленском. Ему кажется, что историю чернокнижника он дочитает сегодня до конца.

***

Гарри открывает глаза и сладко потягивается. На этот раз он сразу узнаёт комнату, в которой проснулся. Вчерашний вечер теперь кажется просто нелепым сном, и он невольно морщится от собственной слабости. Он садится в постели и по привычке сонно трёт лицо, но внезапно чувствует, как что-то изменилось. Он хмурится и только теперь ощущает, что голове словно стало тяжелее. Гарри кладёт руку на затылок и тут же вскрикивает и почти кубарем скатывается с кровати. Он несётся к зеркалу с такой скоростью, что спотыкается о ковёр. Увидев своё отражение, он замирает и несколько раз часто моргает, чтобы убедиться, что это не видение.

Из зеркала на него по-прежнему смотрит бледный зеленоглазый юноша с чёрными волосами. Вот только теперь его волосы ниже плеч. Гарри дрожащими пальцами начинает перебирать длинные пряди, чтобы удостовериться, что они настоящие. Конечно, такое случалось и раньше, но чтобы за ночь волосы выросли до плеч… Он вдруг замирает, вспоминая тихий голос Риддла: «Мне кажется, с длинными волосами тебе было бы лучше». Руки бессильно падают по бокам, а во взгляде появляется затравленное выражение. Нет, этого просто не может быть. Он не понимает, как это произошло и почему, но твёрдо уверен в одном: это сделал Риддл.

Гарри срывается с места и вылетает в гостиную, надеясь, что Элли не возвращалась за подносом, когда он лёг спать. На полупустой тарелке всё ещё поблёскивает маленький ножик. Он хватает его и направляется в ванную. Нет, он не будет выглядеть так, как хочет Риддл. Ни за что!

Гарри наматывает длинные волосы на кулак, подносит к ним ножик и с остервенением начинает их пилить. Когда пряди остаются в руке, он с удовлетворённой улыбкой кидает их в унитаз и переводит взгляд в зеркало, но тут же вздрагивает от неожиданности и замирает. По спине пробегает холодок: волосы по-прежнему длинные, словно он их не отрезал. Он снова хватает пряди и подносит к ним ножик. На этот раз он не отрываясь смотрит в зеркало, но когда последний волос оказывается перерезанным, пряди сами собой начинают удлиняться, пока не останавливаются на уровне плеч. Но Гарри не намерен сдаваться и предпринимает третью попытку. Руки дрожат, глаза щиплет от слёз обиды и ярости. От гнева губы подрагивают, а дыхание учащается. Он продолжает отчаянно пилить чёртовы волосы, не обращая внимания даже на порезанный палец. Когда они снова отрастают, он несколько секунд потеряно смотрит в зеркало, потом хватается за волосы в четвёртый раз, но тут же понимает, что это просто бесполезно. Внезапный порыв ярости заставляет его громко чертыхнуться и запустить ножиком в стену. Чуть придя в себя, он тяжело вздыхает и смотрит на своё отражение с отвращением и страхом. Почему это произошло? Какое заклинание наложил на него Риддл? Десятки бешено крутящихся вопросов и ни одного ответа.

Стук в дверь отрывает его от мрачных мыслей, и он плетётся открывать. На пороге стоит Александра, по-мужски опираясь рукой о дверной косяк.

— Что случилось? — задаёт Гарри нелепый вопрос.

Александра поднимает на него взгляд, и на её лице появляется удивление. Он смущённо откидывает тяжёлые пряди за спину и складывает руки на груди.

— Ничего не случилось, — отвечает она, вдоволь насмотревшись на его волосы. — Пришла напомнить, чтобы ты спустился на завтрак. У тебя десять минут.

— Спасибо, — машинально отзывается он, и Александра уже разворачивается, чтобы уйти, но внезапно его посещает идея. — Александра, — окрикивает он, и Пожирательница останавливается. — Простите, а у вас… — он краснеет, запинается и начинает заново: — У вас не найдётся резинки для волос?

Александра немного медлит, а потом запускает руку в волосы и протягивает ему небольшую ленту из чёрного шёлка. Её распущенные пряди падают на плечи тяжёлой гривой.

— Можешь оставить себе, — криво усмехается она.

— Спасибо, — бормочет Гарри, принимая ленту.

Александра быстро удаляется, а он снова идёт в ванную, чтобы продолжить сражение с непокорной шевелюрой. Спустя несколько минут он начинает прекрасно понимать тётю Петунью, которая каждый раз ругалась, причёсывая его. Волосы настолько непослушны, что умудряются торчать во все стороны, даже перетянутые лентой. Гарри включает воду, чтобы пригладить их мокрыми ладонями, выпрямляется, бросает последний взгляд на своё отражение и вдруг понимает одну странную вещь: с длинными волосами ему действительно лучше. Он словно стал выглядеть старше и… Как там вчера сказал Риддл? Как подобает.

Гарри горько усмехается, понимая, что поделать, кажется, уже ничего не сможет, и плетётся в спальню, чтобы переодеться к завтраку.

Глава 6. Меняй тактику

Войдя в зал и приблизившись к столу, Гарри на миг замирает. За завтраком нет ни Драко, ни остальных бывших сокурсников, вместо них в правой части стола сидит Снейп. Увидев его, он быстро отводит глаза и делает большой глоток из чашки. Гарри молча опускается на своё место возле Марка и поворачивает голову, чтобы перехватить взгляд Риддла. Он ждёт, что, заметив его новую причёску, тот расплывётся в отвратительной удовлетворённой улыбке, но Риддл удивлённо поднимает бровь и хмурится, а потом возвращается к тихой беседе с сидящим рядом Люциусом. Он ловит на себе ещё несколько любопытных взглядов и переключает внимание на чашку кофе, которая появляется перед ним, не успевает он о ней и подумать.

После завтрака, который проходит в тишине, все поднимаются из-за стола и начинают расходиться. Гарри отмечает, что на месте остались лишь Снейп с Риддлом, и тоже не спешит покидать зал. Когда за последним Пожирателем закрывается дверь, Риддл негромко обращается к Снейпу, словно не замечая его присутствия:

— Ну, Северус, что ты об этом думаешь?

— То же, что и вчера, милорд, — сдержанно отвечает Снейп. — Это рискованно.

— У нас будет охрана.

Зельевар задумчиво вертит в руках чашку с чаем, а потом ставит её на стол, так и не донеся до рта.

— Мы не сможем контролировать всех присутствующих.

— И что ты предлагаешь? Отменить всё только потому, что тебе показалась рискованной моя идея?

Гарри не представляет, о чём они говорят, но почему-то ожидает от Снейпа утвердительного ответа. Тот, однако, качает головой.

— Нет, милорд, мероприятие отменять нельзя. Это может повредить вашей репутации.

Риддл презрительно фыркает.

— Северус, тебе пора определиться. Ты против бала и против его отмены. Как тебя понимать?

— Я лишь хотел сказать…

— …что я опять поторопился? — заканчивает Риддл с неприятной ухмылкой. — Мы беседовали со Скримджером наедине. Видишь ли, у меня не было времени, чтобы прервать разговор и…

— Не стоило так быстро соглашаться, — к изумлению Гарри, перебивает Снейп.

У Риддла на лице появляется очень странное выражение. Как у упрямого провинившегося школьника, которого отчитывает отец.

— Поговорим об этом позже, — наконец отмахивается он и поворачивается к Гарри: — Ты что-то хотел?

— Хотел, — тихо и зло отвечает он. — Верните их.

Несколько секунд Риддл хмурится.

— Вернуть что?

— Мои волосы, — отвечает Гарри, сдерживая поднимающуюся волну ярости.

— Излагай свои мысли чуточку яснее, — гневно цедит Риддл, подаваясь вперёд.

Гарри на несколько секунд теряется от такой резкой смены настроения, но прочищает горло и начинает уже спокойно:

— Мои волосы, они отрасли за одну ночь. И это сделали вы. Я не могу их отрезать, не могу от них избавиться, но я не хочу, чтобы они были такими. Сделайте их прежними.

— Ты забываешься, — шипит Риддл и резко поднимается из кресла, упираясь в стол кулаками. — Как ты смеешь, мальчишка, предъявлять мне свои глупые и необоснованные претензии?!

— Необоснованные?!— вспыхивает в ответ Гарри, мгновенно забывая о данном себе обещании быть спокойным. — Вчера вы сказали, что мне было бы лучше с длинными волосами, и они отрасли за ночь. Скажете, что вы здесь ни при чём?

— Ты угадал, — зло ухмыляется Риддл, — я не имею к этому отношения. Но, тем не менее, рад, что ты внял моему совету.

— Да как вы… — он уже готов вскочить с места и высказать всё, что думает по поводу этой гнусной лжи, но тихий голос Снейпа заставляет его замолчать:

— Успокойся, Поттер.

Гарри, уже набрав в лёгкие воздуха, наконец выдыхает и оборачивается к нему.

— Уймись, — настойчиво произносит зельевар. — Поверь, у милорда есть куда более важные заботы, чем твоя причёска.

Он переводит недоверчивый взгляд на Риддла. Тот тоже успокаивается, выпрямляется и скрещивает руки на груди.

— Но я тоже этого не делал, — бормочет Гарри.

— Значит, магия, — насмешливо произносит Риддл.

— Но…

— Довольно! Сегодня поможешь Марку, он объяснит, с чем. И постарайся не попадаться мне на глаза до вечера. Северус, поднимись ко мне, — с этими словами он разворачивается и покидает зал через заднюю дверь.

Гарри снова поворачивается к Снейпу: тот смотрит на него с укоризной.

— Ну что? — не выдерживает он.

— Ты ведёшь себя просто глупо, — раздражённо отвечает Снейп. — Как бестолковый ребёнок.

— Да что я такого сделал?

— Пришёл и наорал при мне на Лорда. Этого мало? Сегодня он не в духе, поэтому радуйся, что он не достал палочку.

— Но он просто издевается надо мной!

— Конечно, издевается. А чего ты ожидал? Что он примет к себе Гарри Поттера с распростёртыми объятиями?

— Гарри Поттера он бы запер в подземельях и пытал каждый день. А то, что делает он… Это… Это просто… Этому названия нет.

Снейп глубоко вздыхает, медлит, а потом серьёзно отвечает:

— Это сделал не он.

— А кто же тогда? — фыркает Гарри.

— Ты сам, — пожимает плечами Снейп.

— Ну да, конечно!

— Ты ведь говорил, что с тобой такое случалось и раньше.

— В детстве, когда тётя Петунья пыталась меня обкорнать. Но это было совсем другое! Тогда я сам хотел, чтобы волосы отрасли как можно быстрее. А сейчас… Я не хотел, но он сказал вчера, что с длинными мне было бы лучше. Это что, простое совпадение?

— Поттер, — со вздохом начинает Снейп, — сейчас ты находишься так близко к Тёмному Лорду, как никогда. Ошибкой было бы полагать, что ваш контакт не будет иметь последствий. Ваше общение сказывается как на тебе, так и на нём. Ментальной связи между вами больше нет, но осталась связь другого характера.

— Какого именно? — хмурится Гарри.

— Его магия влияет на твою, вот и всё. Он не причастен к тому, что твои волосы отрасли. Однако он этого хотел и… ты это сделал. Более точные ответы ищи в своём подсознании.

— Чушь, — фыркает он, но успокаивается, потому что, на самом деле, ещё утром смирился с новой причёской. — Почему вы не сказали мне, что у него теперь человеческий облик?

Снейп снова тяжело вздыхает и поджимает губы.

— Я собирался сказать вам всем ещё год назад, но Дамблдор запретил.

— Почему? — удивляется Гарри.

— Это могло, по его словам, подорвать ваш боевой дух. Тёмный Лорд вернул себе человеческую внешность не просто так. Он вышел из тени, начал общаться с чиновниками и простыми гражданами.

— И делает он это, потому что уверен, что станет Министром, — мрачно заканчивает он. Снейп кивает. — Хорошо, пусть так. Но почему меня не предупредили, прежде чем подсовывать Пожирателям?

— Дамблдор решил не волновать тебя раньше времени.

Гарри не может сдержать нервного смешка.

— Боже мой, как предусмотрительно с его стороны!

— Я не собираюсь обсуждать Дамблдора, — отрезает Снейп и поднимается со стула.

Он уже подходит к двери за возвышением, но голос Гарри останавливает его:

— Профессор Снейп. — Зельевар нетерпеливо оборачивается. — Правда, что это вы сварили для Риддла зелье? — Чуть помедлив, он кивает. — Но почему он выглядит, как в шестнадцать лет?

Снейп отводит глаза и хмурится.

— Это большее, что я смог сделать, — мрачно отвечает он.

— Расскажите мне!

— Я не могу с тобой об этом говорить. Если тебе будет нужно об этом знать, он сам расскажет, — с этими словами зельевар скрывается в дверном проёме, оставив его в одиночестве в пустом зале.

Гарри испытывает горечь оттого, что несколько секунд назад от него фактически отмахнулся единственный человек, которому он мог доверять. Он полагал, что Снейп всячески будет помогать ему, чтобы облегчить пребывание в поместье, но подобное поведение говорит о том, что он просто не собирается вмешиваться. Интересно, почему? Неужели Снейп так дорожит своей карьерой шпиона? Ведь если у Гарри всё получится, шпионить больше будет не за кем. А если бы Снейп помог, дело, возможно, пошло бы быстрее и проще. Но зельевар, кажется, решил избрать самую гнусную стратегию — «я здесь ни при чём».

«Трус», — фыркает Гарри и покидает зал.

Он помнит, что приказал Риддл, но где искать Марка не имеет понятия. Поэтому медленно направляется в свою комнату. Однако, не дойдя до двери нескольких шагов, слышит за спиной весёлый голос:

— Вот ты где, эфенди! А я тебя повсюду ищу.

— Где я ещё могу быть? — хмуро отвечает Гарри.

— Ну не знаю. Погулял бы по поместью, осмотрелся.

— Ага, и получил бы от кого-нибудь Crucio, забредя не туда.

— Ну я ведь сказал, — разочарованно тянет Марк, — пятый этаж — табу, по остальным можешь бродить сколько влезет. Правда, там нет ничего интересного. Только спальни. Хотя на четвёртом есть музыкальная комната.

— Очень интересно, — язвит Гарри.

— Странный ты, — прищуривается Марк. — Я-то думал, ты везде лазить будешь, вынюхивать. Думал, мне за тобой бегать придётся и наказания от Лорда получать за то, что тебя потерял. А ты в спальне сидишь и только в зал нос высовываешь.

— Мне что, нужно тут шпионскую деятельность развернуть? — нервно усмехается он.

— Да нет, дело твоё. Ты не думай, что я подначиваю. Просто это странно.

— Мне нечего тут выискивать, — произносит Гарри и отворачивается. — Если мне нужно будет что-то знать, мне об этом скажут, — добавляет он с вызовом.

— А, я смотрю, уже мозги промыли, — улыбается Марк. — Хотя такая тактика тоже верная. Я бы, например…

— Марк!

— Ну ладно, ладно, — смеётся он и, посерьёзнев, задумчиво добавляет: — Нервный ты сегодня какой-то.

— Давай сменим тему, — напряжённо говорит Гарри.

— Отлично. Тогда иди за мной.

Через несколько минут они оказываются на втором этаже. Марк сворачивает вправо и останавливается перед высокой дверью. Толкнув её, он входит внутрь и делает приглашающий жест рукой. Гарри заходит следом и попадает в просторный светлый кабинет. Повсюду — стеллажи с газетами, пергаментами, пузырьками чернил и перьями. На полу в беспорядке валяются какие-то листовки и вырванные страницы. Возле окна возвышается стопка газет, рядом стоят два высоких кожаных кресла.

— Сегодня поможешь мне с работой, — поясняет Марк и кивает на одно из кресел. Гарри покорно опускается, хмурясь. — Я тут, можно сказать, отвечаю за прессу.

— В каком смысле?

— Держи, — Марк кидает ему на колени небольшую стопку газет. — Сейчас объясню. Каждый день я просматриваю все свежие газеты. Так вот. Наш великолепный дражайший настолько великолепен, что он не должен быть очернён ни в одной, даже самой мелкой и паршивой газетёнке. Нужно всего-навсего просматривать газеты и выискивать его имя. И если встречается статья, где про него пишут какие-то гадости, её нужно отметить, а газету отложить. Наши потом разберутся с издательством.

— Марк, но это же бред какой-то. «Ежедневный пророк» давно уже и слова плохого о нём не писал.

— А ты что думаешь, «Пророк» — единственная газета в Англии?

— Нет, но разве теперь кто-то осмелится?..

— Ну ваш Лавгуд же осмелился.

— Это другое.

— Нет, эфенди, это то же самое. Лавгуда ты просто знаешь. А известно ли тебе, сколько ещё таких Лавгудов по всей стране? Ты знаешь, сколько антиправительственных листовок выпускается этими альтруистами каждый день?

— И вы хотите всех выловить?

— Мы взяли под контроль основные издания: кого-то купили, как «Пророк», кого-то просто запугали. Но иногда находятся умники, которые начинают писать не то, что им позволено, а то, что хочется. И вот от них нужно избавляться.

— Ты думаешь, что, обманывая народ в прессе, вы сможете…

— Народ — это абстракция, Гарри, — перебивает Марк. — Скопление людей — просто большое стадо. Собираясь вместе, они тупеют и начинают верить своей главной святыне — «Ежедневному пророку». А «Пророк» наш.

— Хочешь сказать, что в захвате власти в стране виновата газета?

— Нет, виновата в этом людская тупость. От открытого террора и насилия мы сразу же отказались. Это пугает людей и заставляет сомневаться. А нам не нужны сомнения. Поэтому мы действуем официально. Результат сам видишь. Если перестать угрожать людям, но каждый день подкармливать их статьями в «Пророке», рано или поздно они примут новую власть. Это как массовое Imperio.

— Какая чушь, — вздыхает Гарри и открывает первую газету. — И что я должен тут выискивать?

— То, что не понравится. Читай всё подряд, только вместо «Лорд» подставляй своё имя. Если статья заденет, значит, это то, что нам нужно.

— М-да, отличный способ, — бурчит он и углубляется в чтение.

— Да, и смотри внимательнее, — добавляет Марк, тоже взяв в руки газету. — Будет лучше, если с этим простейшим заданием ты справишься.

Гарри вздыхает, чувствуя себя ужасно глупо. Но, в конце концов, просто разбирать газеты — это безопасно. Орденовцам не станет хуже, если он обнаружит какую-нибудь обличительную статью о Риддле.

Просмотрев несколько мелких газет и не найдя там ни единого упоминания о Риддле, он открывает «Ежедневный пророк». На первой же полосе красуется крупный заголовок: «Советник Министра Лорд Волдеморт направляет денежные средства на содержание постоянной армии в Северной Ирландии». Гарри невольно фыркает. «Учреждение новой должности — советник Министра», — так около года назад назвал «Пророк» фактический захват Министерства Пожирателями. Все преданные Дамблдору сотрудники Министерства в один голос утверждали, что Скримджер не находится под действием Imperio, и как Риддлу удалось с ним договориться, до сих пор оставалось загадкой.

Гарри снова вздыхает и отыскивает нужную страницу. Его совершенно не удивляет имя автора статьи — Рита Скитер. Статья совсем короткая.

«Для наших читателей не секрет, что правительство Северной Ирландии не согласно с новой политикой Министерства Магии. По нашим сведениям, вооружённая группировка ирландцев готовит нападение на Министра Руфуса Скримджера, а также его советника Лорда Волдеморта. Чтобы взять ситуацию под контроль, советник направил в порт Ларн часть действующей армии, а также семьдесят тысяч галлеонов на её содержание. По словам секретаря Министра Кевина Дорсета, денежные средства были взяты из фонда здравоохранения, а заём будет возвращён через два месяца. Напомним, что неделю назад морская граница с Северной Ирландией была перекрыта, а все международные порт-ключи из Ирландии в Британию аннулированы. По словам Дорсета, конфликт этот временный, и жители Британии могут не опасаться начала войны. Советник Министра обещает урегулировать все конфликты в порте Ларн и сразу же вернуть армию на родину».

— А ирландцы всё-таки не идиоты, — довольно бормочет Гарри и кидает «Пророк» на пол.

— Ну да, — равнодушно отзывается Марк. — Они боятся, что смена власти у нас затронет и их тоже. Только как-то неубедительно они пугаются. Трусы.

— Почему трусы? Их вооружённая группировка…

— Вот именно, — перебивает Марк. — Вооружённая группировка. А кто они такие? Фермеры с вилами? Несогласные активисты? Секретная служба? Ты пойми, их правительство просто боится вступать в открытое противостояние. Если бы они не были трусами, они бы уже давно послали в Ларн армию, чтобы контролировать свою морскую границу. А они подбили чёрт знает кого на небольшое восстание и теперь сидят и ждут, что же будет. А мы послали регулярную армию! Значит, наше правительство действует открыто. Значит, у нас нет ни захвата власти, ни междоусобных разборок. Советник и Министр действуют заодно. Всё.

— Как Вол… В смысле, как Тёмный Лорд сумел договориться со Скримджером? Он угрожал ему или подкупил?

— Не знаю, — пожимает плечами Марк. — Сам у него спроси, если интересно.

Понимая, что от него больше ничего не добиться, Гарри принимается за следующую газету. По дешёвому пергаменту и тусклым чернилам становится ясно, что это одна из полулегальных мелких газетёнок. Он пролистывает её почти до конца, как вдруг его взгляд останавливается на знакомом имени. Он хмурится, читая статью с заголовком: «Советник Министра — вор!».

«Как вы уже наверняка успели прочесть в «Ежедневном пророке», Лорд Волдеморт направил регулярную армию в порт Ларн (Северная Ирландия), а вместе с ней в соседнюю страну якобы ушли семьдесят тысяч галлеонов, взятые из фонда здравоохранения. Разумеется, секретарь Министра Дорсет, который уже не раз кормил нас пространными уклончивыми ответами, заверяет, что деньги будут возвращены через два месяца. Однако мы провели журналистское расследование, чтобы выяснить, куда на самом деле идут деньги для наших больниц.

Вначале мы взяли под сомнения слова Дорсета о том, что из фонда взята лишь малая часть средств, и что на данный момент ни одна больница не нуждается в срочном финансировании. Поэтому мы решили обратиться напрямую к Главному целителю больницы имени Св. Мунго Патрику Ливси. Однако тот от комментариев отказался и в довольно грубой форме попросил нашего корреспондента покинуть здание больницы. Тем не менее, нам удалось взять интервью у одного из сотрудников, который пожелал сохранить своё имя в тайне. Для удобства читателей мы будем называть его мистер Джонс.

— Мистер Джонс, скажите, действительно ли на данный момент больница не нуждается в финансировании? У вас есть какие-то запасы денежных средств?

— Скажу так: они были, пока советник не опустошил наш фонд.

— Но ведь, по словам Дорсета, заём скоро будет возвращён.

— И вы в это верите? Впрочем, если бы верили, вы бы ко мне не пришли (смеётся).

— Мистер Джонс, какие у вас есть основания, чтобы не верить советнику Министра?

— А вы посмотрите по сторонам (обводит рукой кабинет). Сейчас мы нуждаемся в финансировании как никогда. Вы прекрасно знаете, как пострадала наша больница два года назад. С тех пор мы так и не сделали ремонт. У нас закрыто целое крыло, мест мало, люди лежат в палатах не по двое-трое, а по пятеро! Мы подавали уже не одну заявку в Министерство, но каждый раз нам отвечают одно и то же: у них, видите ли, сейчас есть более важные вопросы, чем ремонт Мунго.

— Хотите сказать, что с тех пор вам так и не выделили средств из фонда здравоохранения?

— Нет, разумеется. И не уверен, что выделят. Все эти обещания, знаете, я в них давно уже не верю. Министр говорил, что займётся Мунго сразу после Рождества. А теперь выясняется, что фонд опустошён. И я не думаю, что заём вернут.

— Почему?

— Потому что я считаю, что на содержание армии пошла лишь малая часть того, что взял советник. Но даже если так, откуда у него возьмутся деньги, если он растрачивает государственную казну? У нас не хватает средств на опыты, а он устраивает грандиозный Рождественский бал в Министерстве! Он пытается скрыть проблему, а не решить её. Пока чиновники будут напиваться в рождественскую ночь, нам штукатурка на голову будет сыпаться. А ведь это Мунго. Про другие, мелкие больницы я просто молчу.

— То есть новой властью вы не довольны?

— Знаете что, я вам так скажу. Я уже не молод, на моей памяти сменилось четыре Министра. Но никогда страну не разворовывали так нагло и в открытую. Волдеморт погубит Британию, вот увидите.

— Ваше заявление можно считать антиправительственным, мистер Джонс.

— Да называйте как хотите, мне плевать! Но попомните мои слова. Сейчас он ещё сдерживается, но когда Скримджер уйдёт в отставку и Волдеморт займёт пост Министра, у него развяжутся руки. Мы и сейчас живём в неспокойное время, но уже через несколько месяцев Британия просто рухнет, вот увидите.

— Что ж, большое спасибо за разговор, мистер Джонс. Удачи вам.

Как видно из интервью…»

Дальше Гарри читать просто не хочет. Он закрывает газету и переводит задумчивый взгляд на окно.

— Эй, Гарри, что-то не так? — нахмурившись, спрашивает Марк. — Нашёл что-то?

— Все мы окажемся в полном дерьме, — тихо бормочет он.

— С чего бы?

— Ты это читал? — Гарри приподнимает газету.

— Нет, не читал, раз она оказалась в руках у тебя. Что пишут?

— Что он обворовал фонд здравоохранения. И что деньги, отправленные на содержание армии, не вернутся.

— А они твои что ли? — насмешливо фыркает Марк.

— Нет, конечно.

— Ну и чего ты переживаешь так?

— Марк, ты с ума сошёл?! Страна гибнет, люди…

— Ой, ну хватит уже, а? — морщится Марк и тяжело вздыхает. — Я же тебе говорил: тупое стадо. Им страшно, потому что в Министерстве происходят изменения, вот они и сочиняют всякую чушь.

— Хочешь сказать, это чушь? — Гарри потрясает газетой.

— Ну-ка дай сюда, — Марк выхватывает её из рук, находит нужную страницу и пробегает статью глазами. — Вот идиоты, — наконец качает он головой и откладывает газету на тумбочку.

— Что, скажешь, это всё ложь?

— Не ложь, а чушь, — наставительно поправляет Марк. — Этот мистер Джонс явно верит в то, что говорит, значит, он не лжёт намеренно, а просто несёт околесицу.

— А как же Мунго?

— Ну, нужно было приоритеты расставлять. Конфликт с Ирландией чуточку важнее, чем штукатурка в Мунго.

— Но это больница, Марк. И у них нет средств.

— Поверь мне, деньги им вернут быстрее, чем ты думаешь.

— Откуда?

— Откуда? Да всё с той же Ирландии. Сейчас наши там быстренько порядок наведут. А уйдут они оттуда точно не с пустыми руками. Вот и заём вернётся.

— То есть это нормально: разворовывать чужую страну, чтобы выплатить долг в собственной?

— Ну уж лучше, чем разворовывать нашу, — усмехается Марк.

— Ладно, а бал в Министерстве?

— А что бал? Он не на больничные деньги, а на чиновничьи. Потрясли немножко министерскую казну. Но ведь совсем чуть-чуть.

— Странно, кто-то говорил, что ничего не знает и в политику не лезет.

— Ну я ведь не глухой и тупой, верно? Отец на всех собраниях бывает и потом мне всё рассказывает.

Гарри качает головой, уже не зная, что думать. Хотя одна мысль всё же проскальзывает: чем скорее он завершит свою миссию, тем скорее всё закончится, и магическая Британия избавится наконец от Пожирателей. Он вздыхает и берёт следующую газету, но тут же замирает. У него в руках вчерашний выпуск «Придиры».

— Марк, — неуверенно зовёт он и показывает газету.

— А, ну да. Я вчера не успел все газеты проверить, так что там и вчерашние затесались.

— Но это ведь «Придира». Как он к вам попал?

— Добрые люди принесли, — усмехается Марк, но тут же серьёзнеет. — Лавгуд свои газетёнки в последнее время разбрасывал направо и налево. Поэтому мы, в общем-то, и решили…

— Убить его?

— Оборудование уничтожить, — поправляет Марк. — Наверное, это последняя партия, которую он успел выпустить. Так что его уже можно не смотреть… Хотя пролистай быстренько. Мало ли что там.

Гарри переводит взгляд на первую страницу, бездумно водя указательным пальцем по букве «Q» в названии газеты. В центре кружка нарисованы две точки — глаза, улыбающийся рот и курносый нос. Мало кто знал, что Лавгуд после гибели Луны помещал её своеобразный портрет в заголовок каждого выпуска. Он рассматривает знакомый шрифт с завитушками, и его охватывает тоска. Несмотря на ссору Лавгуда с Дамблдором, подпольщики ждали каждого выпуска «Придиры» с нетерпением. И вечером, по сложившейся традиции, все собирались на кухне, где Сириус зачитывал особенно интересные статьи вслух. Несмотря на то что после битвы за Хогвартс газета резко сменила тематику, в каждом выпуске попадалось и несколько забавных статей в духе прежних: про морщерогих кизляков и прочие выдуманные нелепости. Наверное, Лавгуд считал, что сейчас людям кроме правды нужен и смех.

Перед глазами встаёт тесная кухонька и счастливое лицо Сириуса, когда он читал наиболее забавные статьи. Гарри невольно улыбается, вспоминая о тихих уютных вечерах в штабе, но замечтаться ему не дают.

— Эй, эфенди, не отключайся! — Марк щёлкает пальцами перед его лицом.

— Я же просил не называть меня так, — устало отзывается он, со вздохом открывая газету.

— Да всё равно, — Марк дёргано пожимает плечами и снова уходит в чтение.

Гарри пролистывает несколько страниц: о Волдеморте ни слова. Он уже готов отправить газету на пол, к остальным, но тут ему на глаза попадается собственное имя. Он недоумённо моргает и начинает читать статью. «Куда пропал Гарри Поттер?» — гласит название.

«Паниковать пока рано, дорогие читатели, потому что информация непроверенная, но факт остаётся фактом: Гарри Поттер исчез. Дамблдор ответил мне в письме, что это всё слухи. Но кое-кто из его Орденовцев подтвердил, что последняя надежда магического мира пропала вчера утром. И не просто пропала, а была захвачена в плен Пожирателями смерти во время выполнения задания. По тому, как яро отрицает этот факт Дамблдор, можно сделать неутешительные выводы. Если это правда, то сейчас Гарри Поттер в лучшем случае находится в плену у Пожирателей. В худшем, он уже мёртв. Но, так или иначе, Дамблдор не предпринимает никаких шагов к спасению Мальчика-Который-Выжил. Либо он уверен, что Поттер мёртв, либо за всем этим скрывается что-то более сложное, чем кажется на первый взгляд. Но одно можно утверждать с полной уверенностью: если Гарри Поттер действительно погиб, то всем нам, дорогие мои читатели, скоро придёт…»

Дальше идёт нецензурно, и Гарри закрывает газету. Лавгуд в последнее время частенько позволял себе высказываться довольно грубо.

— Что-то не так? — спрашивает Марк, поднимая голову. — Что, опять какую-то чушь вычитал?

— Лавгуд думает, что я мёртв, — тускло отзывается Гарри. — И ему кто-то сказал, что меня похитили Пожиратели.

— Значит, кто-то в вашем штабе трепло, — усмехается Марк. — Им ведь невыгодно распространяться о том, что их Гарри Поттер в плену. Иначе у ваших сторонников случится паника. Эх, хотел бы я посмотреть на их лица, когда они узнают всю правду, — вдруг мечтательно добавляет он.

— Что ты имеешь в виду? — хмурится Гарри.

— Ну ты ведь не сможешь вечно тут прятаться. Рано или поздно общественности станет известно, что ты перешёл на сторону Тёмного Лорда. Тебя тогда будут вспоминать так часто, что от икоты сдохнешь.

Гарри тут же мрачнеет. Он не имеет понятия, что сказали Дамблдор и Снейп остальным. Сегодня утром он был так озабочен своими волосами, что даже не потрудился спросить об этом у зельевара. Наверное, самые близкие его друзья всё-таки знают, что происходит на самом деле. А остальные? Они будут считать его предателем, ненавидеть, они отвернутся от него сразу же, как узнают, что он не гниёт в сырых подземельях, а наслаждается собственной просторной комнатой и сытной едой с щедрой руки врага. Гарри вздыхает и бросает газету на пол. Словно читая его мысли, Марк вдруг негромко произносит:

— Они отвернутся от тебя.

— А то без тебя не знаю! — огрызается он.

Марк тоже швыряет свою газету на пол и закидывает ногу на ногу.

— Слушай, — начинает он серьёзно, — я говорил, что не буду лезть не в своё дело, но кое-что тебе всё-таки скажу. Ты ведь… Ты не отворачивался от них? — по его интонациям это что-то среднее между вопросом и утверждением. Гарри смотрит в ответ, не моргая. Видимо, по его лицу и так всё ясно, потому что Марк невесело кивает: — Так я и думал.

— Мои друзья здесь ни при чём, — тихо говорит Гарри.

— Дамблдор, друзья… Какая разница?! Ты послал своих к чёртовой матери — вот что важно. Неужели ты надеешься к ним вернуться?

— Что я должен тебе ответить? — бормочет он и ёрзает в кресле.

— Извини, эфенди, но ты к ним не вернёшься, — качает головой Марк.

— Что ты… Да с чего вообще… — Гарри издаёт нервный смешок и начинает тереть глаза. — Почему ты вообще об этом заговорил?

— Извини, я просто привык говорить то, что вижу. Ты уже третий день слоняешься по поместью как… Как не знаю кто. Тебя приняли, выделили комнату, дали одежду, твою дверь больше не запирают, а ты как пыльным мешком по голове огретый ходишь.

— А как я ещё себя должен чувствовать, Марк? Я предал своих друзей, я живу в одном доме с толпой Пожирателей. Мне полагается радоваться что ли?!

— Ну почему сразу радоваться? Тебе дали свободу, почему бы ей не воспользоваться?

— Как?

— Как?! — Марк откидывает стопку газет на стол и даже подаётся вперёд. — Да расслабься ты уже! Прояви интерес, участвуй в жизни поместья. Здесь всё не так ужасно, как тебе кажется. А у тебя всё время такая рожа, словно тебя сюда силком тащили.

— Марк, но я… — начинает Гарри, но тот, видимо, уже не может остановиться и говорит всё запальчивее:

— Ему дали комнату. Так нет! Нужно же поворотить нос, какая она вся чужая и неуютная. Ему подобрали полный шкаф одежды. Но как же! Её нельзя одевать — она вся слизеринская!

— Как ты…

— Он обзавёлся новой причёской. Но нет! Это же катастрофа! Нужно пилить и выбрасывать волосы, пока сортир не засорится!

— Да откуда ты узнал об этом всём?! — выкрикивает он.

Марк внезапно успокаивается и вздыхает.

— Ну, когда я привёл тебя в комнату, ты с таким лицом её оглядывал… Держу пари, ты полночи сравнивал с тем, что было до этого. Потом ты припёрся на ужин в рванине, значит, побрезговал новой одеждой. А волосы… Элли у тебя во время завтрака убиралась. А она и мне прислуживает. Сказала, что в унитазе целая копна волос, а на полу ножик валяется.

— Чёрт, — Гарри вздыхает и упирается затылком в спинку кресла.

В тишине проходит около минуты. Наконец Марк негромко произносит:

— Так что меняй тактику, эфенди. Забудь всё, что было до этого. Тут тебе не дадут вспоминать старые времена. И перестань цепляться за тех, кто остался там. Им не станет хуже, если, допустим, за ужином ты выпьешь бокал вина, а за завтраком пожелаешь кому-нибудь доброго утра. Мне, например. Ты как будто боишься жить, как все нормальные люди. Только расслабляешься, делаешь шаг вперёд и начинаешь с петрушкой играться, как вдруг думаешь: «О! Что же это я делаю?! Там ведь остались мои друзья». И всё — два шага назад.

— Не нужно над этим смеяться, — тихо говорит Гарри. — Мне их не хватает.

— Отлично, только всем плевать. Ты делаешь что-то или говоришь, постоянно себя контролируя, наверняка думая, как твой поступок или слово отразится на той жизни. Но смирись, эфенди. Той жизни уже не будет. Раз ты попал к нам, отсюда назад дороги нет. Перестань ты оборачиваться.

— Только не надо думать, что ты знаешь меня лучше, чем я сам.

— Да я и не знаю тебя, — со вздохом отвечает Марк и добавляет с тоской в голосе: — Зато я знаю себя. — Гарри непонимающе хмурится, и он поясняет: — Я сам через всё это прошёл. У меня тоже были друзья, у меня была подруга. Когда началась вся эта заварушка, я вполне мог бы уехать в Австралию. Но я остался из-за отца. Меня заперли здесь, и поначалу я тоже был в депрессии. Мне никто не верил, и пришлось принять Метку, чтобы доказать свою верность. Но, Гарри, мне было так паршиво, что однажды я устроил побег, потому что понял, что больше не смогу этого выдержать.

— И что случилось? — заинтересованно спрашивает Гарри.

— Сам не видишь? — усмехается Марк. — Поймали.

— И всё?

— Ну как всё… Это была картина маслом. Заснеженное поле и я, рассекающий по сугробам босиком. Почему босиком — не спрашивай. Тогда защитный барьер ещё не был укреплён целиком, а я знал, где дырка. Ну и ломанулся. Меня впятером вылавливали, и даже Лорд сам присоединился. Он-то меня и схватил, за руку. Прямо в пяти шагах от барьера.

— Сильно влетело? — осторожно спрашивает он.

— Совсем не влетело, — пожимает плечами Марк. — Просто Лорд такую вещь мне тогда сказал… Уходи, говорит, если есть желание. Мы тебя искали не для того, чтобы вернуть, а для того, чтобы убедиться, что ты действительно хочешь уйти.

— И что? — торопит Гарри.

— И я вернулся, — задумчиво отвечает Марк, глядя куда-то мимо него.

— Почему?

— Да потому что понял, что идти мне… Нет, ну не то чтобы некуда. Было куда. Просто я подумал: а зачем? Глупо это как-то.

— Марк, но это же чушь. Если ты хотел уйти, то…

— Да не хотел я уходить, — мрачно перебивает Марк. — Я, наверное, хотел, чтобы меня заставили тут жить. Чтобы я просыпался с мыслью: «Да, я тут, потому что меня заперли», а не: «О, как вкусно пахнет, интересно, что на завтрак». Так что я через всё это уже прошёл. И я представляю, что ты сейчас чувствуешь, хотя тебе, конечно, намного хуже. Но меняй тактику, эфенди, иначе далеко не уплывёшь.

Гарри не представляет, что ответить, поэтому молча берёт следующую газету и открывает первую страницу. Марк делает то же самое. До конца стопки никто не произносит ни слова.

Глава 7. Чужой

Когда Гарри с Марком заканчивают разбирать прессу, подходит время обеда. Они выходят на лестницу и сталкиваются с Драко. Он очень бледен, глаза запали, губы обкусаны. Гарри ожидает, что он не сможет удержаться, чтобы не сказать какую-нибудь гадость, но тот опускает голову и быстро проходит мимо — явно стыдится того, что случилось позавчера.

Во время обеда за столом стоит гнетущая тишина. Риддл не в духе, и все невольно перенимают его настроение. Гарри пытается поймать его взгляд, но он даже не смотрит в его сторону. От этого делается не по себе, однако Гарри надеется, что хозяин поместья не станет злиться на него за утреннюю сцену.

Когда на столе появляется жаркое, Марк толкает его локтём в бок и кивает на тарелку. Гарри соображает, что это снова стряпня Эйвери, и берёт себе порцию, демонстративно отрезая большой кусок и отправляя его в рот. Марк только усмехается и одобрительно кивает, а он нехотя признаёт, что мясо действительно приготовлено отменно.

После обеда все расходятся по комнатам. Вернувшись к себе, Гарри пытается читать книгу о ядах, но слова Марка всё не идут из головы. Наверное, он прав, и Гарри действительно выглядит потерянным, но ничего не может с собой поделать. Что-то словно сдерживает его изнутри, не давая расслабиться и принять участие в жизни поместья. Хочется верить, что дело в совести, которая напоминает о долге, Дамблдоре и друзьях. Но немного подумав, он приходит к неутешительному выводу, что совесть тут ни при чём. Всё гораздо проще: здесь он чужак. Гарри невесело понимает, что сам должен предпринимать какие-то шаги, если хочет заслужить доверие не только Риддла, но и остальных Пожирателей. Но шаги эти он делать боится, потому что чувствует себя чужаком. Нелепый замкнутый круг.

Гарри пытается воскресить в памяти свои первые дни в маггловской начальной школе. Тогда он чувствовал себя точно так же: чужим, одиноким и непричастным ко всему происходящему. Конечно, Дадли постарался сделать всё, чтобы с ним не дружили, но началось это только на второй неделе пребывания в школе. В первую Гарри сам ни к кому не подходил, не заговаривал, всюду бродил в одиночестве. Ему отчего-то казалось, что все одноклассники сдружились чуть ли не в первый же день и уже не примут его в свою компанию. Разумеется, это был всего лишь дурацкий детский страх, но, даже сев впервые в купе Хогвартс-экспресса, он боялся, что не сможет подружиться ни с кем из будущих однокурсников. Потом он несколько раз мысленно благодарил Рона, который сам подсел к нему и первым предложил дружбу.

Сейчас ситуация складывается примерно так же: Гарри снова чужой. Но чтобы выполнить миссию, он должен добиться уважения. Внезапно он ловит себя на странной мысли: холодное отношение к нему Пожирателей не только препятствует достижению цели, но и просто ранит самолюбие. Что он, тряпка, что ли, которую можно просто игнорировать?! Вслед за первой появляется и вторая странная мысль: наладить отношения с Марком он хочет уже не только потому, что это может оказаться полезным, но и потому, что ему просто нравится флегматичный слизеринец.

Внезапно Гарри замечает, что в комнате стало ужасно душно. Он подходит к окну, дёргает за ручку и распахивает ставни. Холодный осенний воздух врывается в гостиную, теребя непослушные вихры волос и раздувая занавески. Он улыбается приятной прохладе, берёт книгу и залезает с ногами на подоконник. Устроившись поудобнее и упёршись подошвами в оконную раму, он со вздохом открывает книгу. Поначалу она кажется ему ужасно нудной, но, погрузившись в чтение, он не замечает, как стрелка часов медленно подползает к восьми.

— Поттер, где ты? — отрывает его от чтения беспокойный голос Александры.

Гарри поднимает голову и озирается. Только через несколько секунд до него доходит, что голос доносится из камина. Он нехотя спускается с подоконника, разминая затёкшие мышцы, и выходит на середину комнаты, чтобы его было видно.

— Здесь я, не волнуйтесь, — хмуро бормочет он. — А Марк сказал, что камин работает только у Лорда.

— Внешний — да, но в поместье есть внутренняя каминная сеть.

— Ясно, — отвечает Гарри, зевая и потягиваясь. — Что-то случилось?

— Лорд хочет тебя видеть. Поднимись к нему в кабинет. Охрана предупреждена о твоём приходе.

— Охрана? — недоверчиво переспрашивает он. — Вчера я не видел никакой охраны.

— Это было вчера, — отрезает Александра, и её голова скрывается в зелёных языках пламени.

Гарри обречённо вздыхает, думая, что от недомолвок и странных речей у него скоро поедет крыша. Он выходит из комнаты, в очередной раз убеждаясь, что его больше не запирают, и направляется на пятый этаж. Он идёт не спеша, словно стараясь отсрочить встречу с Риддлом. По вчерашнему опыту он знает: от этого приглашения не стоит ждать ничего хорошего. Скорее всего, Риддл будет выговаривать ему за то, что было утром. Ну, или не только выговаривать. Гарри встряхивает головой, отгоняя мрачные мысли. От Риддла можно ждать чего угодно, а неизвестность страшит.

Он доходит до пятого этажа, поворачивает вправо и тут же натыкается на Мальсибера. Тот преграждает ему путь, складывая руки на груди с мерзкой улыбкой.

— Меня ждут, — спокойно поясняет Гарри.

— А я знаю, — Мальсибер пожимает плечами.

— Тогда дай пройти.

— Так быстро? Может, поговорим?

Он игриво поднимает бровь, и Гарри невольно кривится от отвращения, разглядывая Пожирателя. Тёмные волосы прилизаны гелем так, что даже блестят в тусклом свете факелов. Снейпу и не снилось! Тяжёлые веки томно прикрыты, а пухлые губы кривятся в такой непристойной улыбке, что становится противно. Да и вообще весь вид Мальсибера… Только два слова: скользкий и прилизанный.

— Я пришёл говорить не с тобой, — отвечает Гарри, стараясь не заводиться. — А ты сейчас отнимаешь время не у меня, а у своего повелителя. Вряд ли он будет доволен, если ты меня задержишь.

Простые слова, как ни странно, действуют на Мальсибера. Его улыбка меркнет, и он делает шаг в сторону. Гарри проходит мимо и инстинктивно передёргивает плечами, когда Мальсибер шумно втягивает носом воздух, стоит с ним поравняться.

«Урод больной, — думает Гарри, осторожно стучась в дверь кабинета и заходя внутрь после разрешения. — Просто псих ненормальный!»

— Это кто псих ненормальный? Случайно, не я? — с интересом спрашивает Риддл, поднимая голову от какого-то пергамента, и Гарри понимает, что, задумавшись, последнюю фразу произнёс вслух.

— Н-нет, не вы, — торопливо бормочет он, замирая. — Мальсибер.

— А, Кассиус, — понимающе кивает Риддл и взмахивает палочкой в сторону двери. Вначале Гарри думает, что Риддл наложил запирающее заклинание, но потом понимает, что это было заглушающее. Либо он не хочет, чтобы их разговор слышали, либо… — Да, он порой ведёт себя просто безобразно, — улыбается Риддл и кивает на кресло. — Не позволяй ему себя доставать. Он лезет ко всем, особенно к молодым привлекательным юношам.

Гарри садится на самый край кресла, чувствуя лёгкую тошноту от услышанного. Он сцепляет пальцы в замок, продолжая гадать, зачем Риддл наложил на дверь заглушающее заклинание. Это могло бы понадобиться, если он вздумал пытать его.

Словно читая его мысли, Риддл морщится и делает слабый взмах рукой.

— Не напрягайся, я просто не люблю разговаривать без заглушающего, когда на этаже кто-то есть. Дело не в том, что нас кто-то может подслушивать, просто без него я чувствую себя… — он умолкает, словно не может подобрать нужного слова.

— Неуютно? — тихо заканчивает Гарри и, наконец расслабившись, усаживается в кресле поудобнее.

— Именно, — с улыбкой кивает Риддл и тут же серьёзнеет: — Пожалуйста, подожди пару минут, пока я закончу.

Он возвращается к пергаменту, пробегает по нему глазами, потом берёт перо и начинает что-то вычёркивать с гримасой отвращения. В наступившей тишине Гарри поначалу чувствует себя тревожно, но потом, чтобы успокоиться, принимается обводить глазами кабинет, который не рассмотрел как следует в прошлый раз. На каминной полке мерно тикают часы, в камине потрескивает огонь, и он ловит себя на мысли, что, не будь комната кабинетом Волдеморта, её вполне можно было бы назвать уютной. Он вглядывается в книги на стеллажах за спиной Риддла, пытаясь прочесть хоть одно название, но буквы на ветхих переплётах слишком тусклые. Гарри переводит взгляд на свои руки. В памяти снова всплывает сегодняшний разговор с Марком. Как бы ни хотелось это отрицать, он прав: пора не просто менять тактику, пора менять своё поведение. Возможно, стоит отбросить предрассудки и хотя бы попытаться сделать шаг навстречу? Ведь несмотря на то что он провинился уже не один раз, никакого наказания от Риддла ещё не получил, и даже наоборот: поведение Риддла говорит, что пока тот расположен к нему. Пока. Ведь его терпение небезгранично. А если Гарри будет продолжать в том же духе, очень скоро окажется там, где и планировал: в подземельях, подкармливаемый регулярными побоями Эйвери. Нет, Марк определённо прав. Нужно срочно что-то менять.