Ghost_Valley_Tafgay

Глава 26

Следующие две недели стали для Райана сущим адом.

Перелеты, сами по себе тяжелые, в отсутствие Уайетта превратились в настоящую пытку. Райану стоило огромных усилий просто заставить себя подняться на борт самолета. В салоне он сидел один в хвосте и судорожно хватал ртом воздух. К третьему перелету он попросил командного врача дать ему помимо обезболивающих что-нибудь успокоительное. Таблетки не подавляли тревожность, но вызывали сонливость, тем самым ослабляя панику до терпимого уровня.

Несмотря на сказанное Фабиану во время их ссоры, Райан чувствовал, как развивалась зависимость от препаратов. Он постоянно испытывал сильную боль, а облегчение после укола Торадола было пьянящим. Таблетки, которые он принимал после матчей, помогали свести к минимуму болезненные последствия игры с травмой.

А еще он стал просить снотворное. Как только отступала физическая боль, его охватывала агония разбитого сердца.

Самым труднопереносимым оказалось осознание абсолютной правоты Фабиана. Каждое его слово было правдой. И из-за этого Райану не следовало пытаться с ним связаться. Фабиан заслуживал кого-то гораздо лучшего, в чем Райан в очередной раз убеждался.

Он знал, что Фабиан выступал. Знал, что на следующей неделе у него планировалась презентация альбома, но не осмелился бы пойти. Лучшее, что они оба могли сделать, — это забыть все эти глупые отношения.

Как и все команды НХЛ, «Гардианс» отдыхали неделю до или после уикенда Матча всех звезд. В этом году до. Райан старался не думать о том, как чудесно было бы провести эту неделю с Фабианом. Он заперся в своей квартире и сосредоточился на лечении спины.

В среду его разбудил звонок от Уайетта.

— Хей, Прайси. Как каникулы?

— Нормально. Потихоньку.

В голове у Райана немного шумело. Поздно вечером он принял снотворное, действие еще которого не полностью прошло.

— Я звоню, потому что хотел, чтобы ты услышал это от друга, прежде чем услышишь где-то еще.

Райан моргнул.

— Тебя снова обменяли?

— Нет. Это насчет Дункана Харви.

— Харви? Что с ним?

Он услышал, как Уайетт вздохнул, прежде чем ответить:

— Он умер. Его нашли вчера. Дома. Передоз. Предположительно самоубийство.

Райан сел на кровати. Что?

— Знаю, это ужасно. Сегодня это будет во всех новостях.

Райан был ошеломлен. Он не знал, что сказать.

— Похороны будут?

— Подробностей пока нет, но думаю, они пройдут в его родном городе. Он из фермерской семьи. Из Онтарио, но я забыл название города. Я сейчас на Багамах с Лизой, иначе бы постарался поехать.

— Да.

Райан жалел, что не мог силой воли избавиться от действия снотворной таблетки. Он не мог до конца осознать ничего из услышанного.

— Прости, что пришлось сообщить тебе эту новость. Ты в порядке? Твой, м-м… бойфренд...

— Я в порядке, — поспешил ответить Райан, не желая упоминаний о Фабиане даже в общих чертах. — Спасибо, что позвонил. Я ценю это.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке?

Райан был далек от «в порядке», мягко говоря.

— Да. Я узнаю насчет похорон. Повеселитесь на пляже, ладно?

— Конечно. Но, знаешь, позвони мне, если понадобится.

Боже, как Райан скучал по Уайетту.

— Позвоню. Спасибо.

Они попрощались, Райан с горем пополам слез с кровати и побрел в ванную, где тут же включил душ. Настолько горячий, насколько мог выдержать.

Ладно. Он узнает, когда и где состоятся похороны, и поедет туда на машине. Это он мог сделать. Это было меньшее, что он мог сделать. Он надеялся, что многие игроки НХЛ поступят так же.

Стоя под струями воды, он невольно прокручивал в голове их последнюю драку — или, точнее, не-драку. Был ли Райан отчасти виноват в случившемся с Дунканом? Подтолкнул ли того отказ драться ближе к краю пропасти?

Райан не мог позволить себе подобных мыслей.

Когда он вышел из душа, в голове прояснилось, он понял, что спина беспокоила уже не так сильно. Оказалось, для положительного эффекта достаточно было уделить время отдыху и восстановлению.

— Ты был прав, Фабиан, — сказал Райан в пустую комнату.

***

— Не стесняйся, бери с полки, если хочешь рассмотреть поближе.

Фабиан моргнул и, сфокусировав взгляд, понял, что смотрел на анальную цепочку из нержавеющей стали с выражением, должно быть, глубочайшей тоски. Но на самом деле он думал только о Райане. Постоянно.

— Могу сделать тебе скидку как для персонала, если хочешь, — продолжила Ванесса. — Это меньшее, что я могу сделать после того, как заставила тебя тестировать тот трешовый вибратор.

— Нет, прости. Я даже не смотрел на нее. Я просто… ушел в себя.

Ванесса отвернулась от полки с лубрикантами и положила ладонь ему на плечо.

— Ты мог бы с ним связаться, знаешь.

Фабиан медленно покачал головой и заставил себя рассмеяться, что прозвучало отвратительно.

— Вся идея о нас как о паре была бредовой. Мы не пара друг другу.

— Но ты по нему скучаешь.

— Боже, так сильно.

Ванесса раздраженно вздохнула, затем вернулась к наведению порядка на полке.

— Что? — спросил Фабиан.

— Не знаю. Такое впечатление будто ты ввязался в эту историю с Райаном чисто чтобы доказать, что из этого ничего не выйдет. Да, я бы никогда не подумала, что ты влюбишься в профессионального хоккеиста, но ты влюбился. А потом, как только всплыли хоккейные траблы, ты свалил.

— Это нечестно, — возразил Фабиан. — Он мне врал. Вредил себе. Он… сам себя губит.

Она ткнула в его сторону флаконом лубриканта.

— Прозвучало так, будто ему не помешала бы любовь и поддержка.

Фабиану нечем было возразить. Он знал, что Ванесса озвучила правду, и именно поэтому последние две недели он чувствовал себя куском дерьма. Он не обладал досточной силой, чтобы быть бойфрендом Райана. Он не мог преодолеть собственную ненависть и страх перед всем, что олицетворял собой хоккей. Всем, что тот делал с людьми.

— Вчера вечером я видел Клода, — тихо сказал он, меняя тему.

На лице Ванессы отразилось неприкрытое разочарование.

— О, Фабиан. Нет. Ты же не стал, да?

— Нет. Нет, клянусь. Ничего не было. Я столкнулся с ним на открытии выставки Греты. Мы поговорили. Выкурили косяк на улице. — Он отвернулся. — В смысле, он пытался меня поцеловать. Но я сказал ему, что не могу.

— О. Хорошо. Тогда зачем ты мне это рассказываешь?

— Потому что встреча с Клодом все прояснила. Я не хочу его или кого-то вроде него. Думаю, я, возможно, не смогу быть ни с кем, кроме единственного человека, с которым мне реально быть не следует.

— Что возвращает нас к моему первоначальному предложению: свяжись с ним. — В этот момент в дверь вошел покупатель, и Ванесса виновато улыбнулась Фабиану. — Поговорим позже, ладно?

— Конечно, — ответил он, но Ванесса уже ушла к покупателю.

Фабиану в любом случае не следовало отвлекать подругу на работе. Он покинул сексшоп, помахав рукой и попытавшись изобразить улыбку. Снаружи шел небольшой снег.

«Как только всплыли хоккейные траблы, ты свалил». О боже, ведь именно так Фабиан и поступил, да? Он мог встречаться с хоккеистом, пока не приходилось сталкиваться с реальными проявлениями этого.

Но и его можно было понять. Всю свою жизнь он знал лишь токсичную сторону хоккея, где прославляли гомофобных задир и внушали мальчикам, что существует единственный приемлемый способ быть мужчиной. Хоккей служил стеной, которая отделяла Фабиана от собственной семьи, квинтэссенцией мужественности, которая мешала его родителям понять единственного сына. Фабиан знал себя, и понимал, что никогда не станет поклонником этой игры или культуры, которая вокруг нее сложилась. Было бы нечестно с его стороны притворяться, что он мог закрыть на все это глаза, да?

Ему очень нравился Райан — всегда нравился — он хотел бы стать для него надёжной опорой и «группой поддержки», чего тот заслуживал. А на что способен был Фабиан? Беспокоиться о Райане, отказываясь даже смотреть его игры. Ужасная основа для отношений.

Но все же, Фабиан хотел быть с ним. Так что, возможно, они с Райаном смогли бы найти компромисс. Если бы тот хотя бы нашел время, чтобы, блядь, залечить свои травмы, это было бы уже что-то. Если бы мог сказать своим тренерам, что больше не хочет драться. Если бы он мог…

Фабиан вздохнул. Он достаточно знал о хоккее, чтобы понимать: Райан не мог сделать ни того, ни другого, не рискуя всей карьерой. Райан не был суперзвездой, его положение не позволяло ему ставить условия. Ему нашли бы замену.

Но не Фабиан, очевидно. С каждым днем становилось все яснее, что Райан полностью завладел его сердцем. Фабиан не сомневался, что мог бы найти привлекательного мужчину в качестве замены Райану — этим же вечером, вероятно, если бы захотел — но у этот мужчина не обладал бы добротой Райана. Его гигантским сердцем. Его смелостью.

Райан был самым смелым человеком из всех, кого Фабиан встречал в жизни. Сам Райан, может, и не верил в это, но Фабиан знал, что это правда. Каждый день тот смотрел в лицо своим страхам — полетам, дракам, общению — и сколько людей могли сказать о себе то же самое? Фабиан был трусом. Темные стороны карьеры Райана пугали его, поэтому он сбежал.

Фабиан отчаянно хотел решить эту проблему. Пока у него не сформировалось готовых ответов, и ему следовало сосредоточиться на презентации альбома, которая намечалась всего через несколько дней. Возможно, после шоу он сможет уделить этому время. Скорей всего, здоровые отношения с Райаном были невозможны, но, если существовал хотя бы шанс на противоположное, он обязан был попытаться.

***

Райан вошел в маленький похоронный зал, который находился через дорогу от «Тим Хортонс» в родном городке Дункана Харви. После трех часов за рулем немного затекла спина, но в целом поездка прошла неплохо.

Райан не знал толком, чего ожидал, но в зале, где должна была проходить церемония прощания, оставалось много пустых мест. Он не увидел среди присутствующих ни одного игрока НХЛ. Он узнал некоторых тренеров Харви, но никого из товарищей по команде. Даже капитана «Чикаго», Кларка, не было.

Но, разумеется. Пятница. И Кларк был на Уикенде всех звезд в Сент-Луисе.

Райан нашел место в последнем ряду и попытался проглотить подступающий гнев. Как будто Харви никогда и не существовало. Тот отдал хоккею все, и когда больше ничего не осталось, хоккей его бросил. Казалось, даже из семьи и друзей почти никто не пришел проводить его. Возможно, именно так и происходило, когда ты был несчастным наркоманом, которого все боялись.

Кто-то присел рядом с Райаном. Не в конце того же ряда, а бок о бок. Он поднял взгляд и с удивлением увидел, кто это был.

— Хей, Прайс.

— Розанов. Разве ты не должен быть на Матче всех звезд?

Илья пожал плечами.

— Он не в последний раз проходит.

Знал ли Илья вообще Дункана Харви? Он никогда с ним не играл. Казалось странным, что он присутствовал там.

Служба была короткой и формальной. У Харви, как оказалось, почти не осталось семьи. Родители умерли много лет назад, в некрологе упоминалась сестра, но, похоже, она не пришла.

Неужели Райан смотрел на свое собственное будущее? Ему не хотелось так думать. Несмотря ни на что, семья по-прежнему любила и поддерживала его. Он сохранял уверенность, что не подсел на препараты, но впервые так ясно осознал, как легко можно было переступить эту черту. Без всяких сомнений ему нравилось, как он себя чувствовал «под кайфом» на фоне ужаса последних недель.

Когда все закончилось, Илья поднялся и предложил:

— Прогуляемся?

— Конечно. Окей.

Они вышли на улицу и побрели через заснеженную парковку. В дальнем ее конце Илья остановился под большим деревом с облетевшими листьями. Он достал пачку сигарет из кармана куртки и предложил Райану. Тот отказался.

Илья достал сигарету для себя и закурил. Он прислонился к стволу дерева, делая первую затяжку. Он был очень привлекательным мужчиной: почти одного роста с Райаном, с искрящимися ореховыми глазами и вьющимися золотисто-каштановыми волосами, которые лениво спадали на лицо, соответствуя его невозмутимому характеру.

— Молодец, что пришел, — сказал Илья, выдохнув дым.

— Подумал, это меньшее, что я могу сделать.

— Да. Что ж. Меньшее, что ты мог сделать, оказалось чересчур для большинства игроков, кажется.

— Да, я заметил.

Илья снова выдохнул дым.

— Этот спорт может быть очень, блядь, жутким.

Райан засунул руки в карманы и кивнул.

— Я знаю.

Несколько секунд они помолчали, затем Райан не удержался и спросил:

— А ты почему здесь? Ты знал Харви?

— Нет. Не особо. Но… его смерть. Самоубийство. Для меня это важно.

— О.

Точно. Мама Ильи. Причина, по которой он основал благотворительный фонд с Шейном Холландером.

— Мы недостаточно говорим об этом в хоккее. Депрессия. Зависимость. Психическое здоровье. — Илья взглянул на него. — Тебе ли не знать.

Илья всегда отличался прямолинейностью.

— Да. Я знаю об этом.

— Как ты?

— Бывают дни лучше, бывают хуже. Но я хожу к психотерапевту. Вернее, мы общаемся, типа, по скайпу, но это все равно работает. И я принимаю лекарства. Мне, наверно, следовало бы больше об этом говорить, но…

— Ты скрытный человек. Я это понимаю.

Райан не сдержал улыбку.

— Правда?

На губах Ильи появилась забавная кривая усмешка.

— У всех нас есть секреты.

Райан кивнул. Конечно, у Ильи были секреты. Он задался вопросом, был ли Илья, так же одинок, как и он сам.

— Тебе нравится играть в хоккей? — внезапно спросил тот.

Райан едва не ответил на автомате «конечно», но вместо этого обдумал вопрос.

— Нет. Не думаю, что нравится. Уже давно.

— Он не делает тебя счастливым?

Хоккей делал Райана каким угодно, только не счастливым.

— Думаю, он делает меня несчастным, если честно.

— Это проблема.

— Я знаю.

Илья докурил сигарету.

— Уайетт Хейс — славный парень.

— Да. Я по нему скучаю.

— Он сказал, ты помогаешь в каком-то учреждении для детей? Играешь с ними в хоккей?

— О. — Райан посмотрел под ноги, смущенный тем, что Уайетт говорил о нем с Ильей Розановым. — Да. По возможности. Нечасто.

— Тебе это нравится?

— Да. Мне нравятся дети.

Илья кивнул.

— Чем планируешь заниматься летом?

Райан с трудом поспевал за ходом мыслей Ильи.

— Не знаю. Может, поеду домой в Новую Шотландию. А что?

Илья достал из кармана телефон и протянул ему.

— Дай мне свой номер. Мы организуем лагеря для нашего благотворительного фонда. Я и Шейн. Холландер, в смысле. — Буквально мгновение он выглядел странно смущенным. — Это хоккейные лагеря для детей. В Оттаве и Монреале этим летом. Нам бы не помешала помощь.

— Что, моя? — Райан реально не мог представить себя тренером в том же лагере, где дети будут учиться у таких звезд, как Шейн Холландер и Илья Розанов. — Я не хочу учить детей драться, — сказал Райан, просто чтобы прояснить.

Розанов посмотрел на него, как на идиота.

— Нет. Ты защитник. Будешь учить их стоять на месте и не забивать голы. Дела защитника.

Райан рассмеялся.

— Засранец.

— Кроме того, лагеря будут для всех, понимаешь? Типа… — Илья, казалось, с трудом подбирал слова, но затем просто спросил в лоб: — Ты гей, да?

Райан фыркнул, удивленный очередной сменой темы.

— Да.

— Хорошо. Вот что я имею в виду. Лагеря будут и для этого тоже. В смысле, мы будем учить, м-м…

— Толерантности?

Илья улыбнулся.

— Да. Пытаться изменить что-то, верно?

— Тогда тебе стоит попросить Скотта Хантера.

Он поморщился.

— Может быть.

Они молча пошли обратно к машинам. Отпирая свой Мерседес, он сказал:

— Найди что-то, что делает тебя счастливым, Прайс. И держись за это.

Райан кивнул, а горло внезапно сдавило. У него был кто-то, кто делал его счастливым, а он его отпустил. И ради чего? Ради жизни, полной боли и страданий, которые чувствовал себя обязанным терпеть. Конечно, это приносило деньги, но Райан даже не получал удовольствия, тратя их. Он мог бы жить без зарплаты НХЛ. Ему просто следовало найти что-то, чем реально понравилось бы заниматься.

По пути обратно в Торонто он много думал. У него скопилось немало сбережений. Он мог бы продать свою баснословно дорогую квартиру и жить вполне комфортно, пока разбирался бы с остальной жизнью. Ему было всего тридцать один. Вне хоккейного мира он все еще был относительно молодым человеком.

Он мог уйти. Он мог просто уйти. Его сердце забилось быстрее от осознания того, насколько реальным это выглядело. Его не останавливало буквально ничто. Конечно, он разозлит некоторых людей и, вероятно, на него наорут, но будет ли кому-то по-настоящему до этого дело? Тренер уже два месяца угрожал его заменить.

Пусть заменяет. Пусть кто-то другой живет мечтой об НХЛ. С Райана хватило по горло.