Там, у края неба

Глава 12

Утром мы подходили к небольшому прибрежному городу. Драконица высадила нас на берегу, и потому мы не стали далеко уходить – переночевали в прибрежных кустах, все равно не знали, где именно мы оказались, и в какую сторону нам следует идти, чтоб выйти к человеческому жилью. С рассветом стало понятно, что неподалеку от нас находится дорога, а затем мы увидели людей, идущих по этой дороге – судя по виду, это были здешние крестьяне. Все верно: в наш город с раннего утра тоже идут жители окрестных деревушек. Вернее, все они направляются на рынок, несут на продажу то, что вырастили на своих огородах.

Недолго думая, мы тоже выбрались на дорогу, и направились вслед за идущими крестьянами. Вернее, наша троица шла на некотором расстоянии от телеги, заставленной корзинами со свежей зеленью и клетками с гогочущими гусями. Возница то и дело оглядывался, бросая на нас подозрительные взгляды, но мы не приближались к его телеге, и постепенно возница успокоился. На дорогу то и дело выходили крестьяне с корзинами и тяжелыми бидонами, но к нам никто не подходил, и людей можно понять – уж очень вид у нас был непрезентабельный. Глядь на нас со стороны – идут трое оборванцев из числа тех, рядом с которыми и стоять-то страшно! Вообще-то я понимаю окружающих: одежда у нас мало того, что грязная до невозможности, так еще и рваная (последствия блуждания в шахте), немытые волосы висят сосульками, обувь драная... Если бы меня в таком виде увидел кто-то из знакомых, то с того момента двери всех уважаемых семейств нашего города для меня были бы закрыты раз и навсегда.

Что же касается Вафана – тот и вовсе без рубашки, одет в куртку – его рубашкой я еще в шахте обмотала перевязанную стопку драконьей скорлупы, той самой, что сейчас лежит в дорожном мешке Патрика. Конечно, надо бы достать рубашку, но крепкая паучья нить, стягивающая скорлупу, прилипла к ткани, так что было решено не рисковать, оставить все, как есть. Конечно, не помешало бы еще чем-либо обмотать ту бесценную скорлупу, только вот, к сожалению, нечем.

Мы минули несколько небольших рыбацких деревушек, прежде чем дошли до города. Стража, стоящая возле городских ворот, с подозрением посмотрела на нас, но, по счастью, останавливать не стала. Уже легче. Теперь нам оставалось отыскать лавку ростовщика – такие обязательно должны находиться в портовом городе. Увы, но сейчас за душой у нас не было ни единой медяшки, но, главное, сохранился вексель, так что не все потеряно. Надо как можно скорей получить по нему деньги, а не то если здешняя стража задержит нас за бродяжничество (чего уж там скрывать – мы выглядим как последние оборванцы), то это может всерьез осложнить дело.

Поиски лавки ростовщика заняли некоторое время, но когда мы попытались в нее войти, то вход нам преградил бугай, в руках у которого была дубина весьма устрашающего вида. Понятно, что это охранник, а наш внешний вид ясно говорит о том, что мы вряд ли можем считаться здесь желанными посетителями.

– Куда прете?.. – понятно, что бугай без долгих раздумий пустит свою дубинку в ход.

– Нам к хозяину, любезный... – холодно ответил Патрик, причем голос у него был такой, что поневоле тянуло подчиниться.

– У нас не подают... – огрызнулся бугай.

– А вас разве не учили, что внешний вид не всегда соответствует содержанию?.. – чуть усмехнулся Патрик.

– Чевооо?.. – угрожающе протянул охранник.

– В переводе на обычный язык сие означает, что у нас к вашему хозяину имеется дело, не терпящее отлагательств. Что же касаемо нашего внешнего вида, то, думаю, за время своей работы здесь вы, господа охранники, уже успели насмотреться на самых разных людей, и кое-кто и денежных клиентов выглядел немногим лучше нас. Так что, любезный, прекратите болтовню, и зовите своего хозяина, или же пропустите нас к нему – я не отношусь к любителям долгих разговоров.

Отповедь Патрика произвела на бугая должное впечатление, и, немного поколебавшись, он все же пустил нас в лавку, хотя и сам предусмотрительно направился вслед за нами. Что ж, его можно понять – наш вид мог вызвать подозрение у кого угодно.

Через несколько минут мы уже сидели в небольшой комнатке, а немолодой худощавый человек внимательно изучал вексель, который ему отдал Патрик. Невольно подумала – повезло, что текст векселя написан на пергаменте, а не на бумаге, потому как от всех перетрясок, выпавших на нашу долю в последнее время, любое бумажное обязательство бы давно истерлось, истрепалось, разорвалось и превратилось в труху. А еще я заметила, что штора за спиной ростовщика чуть шевельнулась – понятно, что там находится охранник, а, возможно, и не один. Что ж, похвальная предусмотрительность для человека с таким родом занятий.

– Вас что-то смущает?.. – хорошо поставленным голосом поинтересовался Патрик у ростовщика.

– Да как сказать... – мужчина не отрывал глаз от пергамента.

– Понимаю ваше недоумение – наш внешний вид и этот вексель плохо сочетаются между собой... – вздохнул Патрик. – Раз так, то мне следует объясниться. Видите ли, дело в том, что я решил э-э... несколько разнообразить свой отдых, и провести некоторое время вдали от людей со своей молодой женой. Мы совсем недавно вступили в брак, у нас медовый месяц, и потому жаждали уединения, причем желали провести время наедине с дикой природой... Сама по себе идея была неплоха, однако я не учел того, что эти места не совсем безопасны, и потому в итоге нам всем еле удалось избежать большой опасности, потеряв все, что у нас было. В то же самое время по ряду причин я не могу обращаться за помощью к доблестным служителям закона, и не желаю, чтоб мое имя фигурировало в бумагах стражи. Все, что я сейчас хочу – так это вернуться в столицу, и забыть все, что было.

– Понимаю. Вместе с тем должен сказать вам, что за обналичивание я беру десять процентов от общей суммы.

– Многовато, но сейчас мне не до торга.

– Ну и прекрасно. У вас есть еще какие-либо пожелания?

– Да. Не подскажете ли, где тут можно снять номер в гостинице с хорошей кухней?

– На какой срок?

– Короткий. Задерживаться здесь мы не собираемся.

Спустя полчаса я уже мылась в большой бадье с теплой водой, смывая с себя пыль и грязь, а неподалеку лежало чистое льняное платье. Ростовщик оказался весьма любезным человеком, и не только порекомендовал нам гостиницу, но еще и распорядился, чтоб мы ни в чем не знали нужды, и чтоб нам привезли новую одежду. Правда, чуть позже выяснилось, что и гостиница, и лавка с одеждой принадлежат родственникам все того же ростовщика, и с нас содрали за услуги едва ли не двойную цену, но сейчас это не так и важно.

Потом мы долго сидели в обеденном зале гостиницы, дожидаясь, когда нам подготовят карету, а заодно заказали столько еды, что тарелки едва помещались на столе. Если честно, то мы были настолько голодны, что разом смели с тарелок большую часть того, что на них лежало. Теперь осталось только дождаться того момента, когда мы двинемся в путь. Нам сказали, что лучше путешествовать не в одиночку, а в сопровождении иных пассажиров, но от спутников мы отказались – нам в карете не нужны посторонние.

– Ты ведь не намерен отправиться в столицу?.. – поинтересовалась я у Патрика. Сейчас мы выглядели как небогатые горожане, и внешне почти ничем не отличались от тех, кто находился в обеденном зале.

– Хотелось бы заглянуть туда хоть ненадолго, узнать, как там мой отец, но... Как это ни печально, но делать подобное не стоит ни в коем случае. Нет никаких сомнений в том, что за домом отца следят люди герцога Малка, и о моем появлении он узнает без промедлений. Не могу предположить, что именно люди герцога могут сделать, чтоб меня остановить, но в любом случае ничего хорошего меня не ждет. Так что какое-то время мне следует держаться как можно дальше от столицы.

– То есть наш путь лежит к той лесной ведьме?

– Да, и без промедлений. Время до полнолуния у нас, конечно, есть, но все одно медлить не стоит.

– Во-во, лучше поторопиться... – пробурчал Вафан, догладывая курицу. – Мне тоже надоело бояться, что в любой момент могу встать на четыре лапы и взвыть дурным голосом! Не приведи того Небеса, если вдруг снова начну оборачиваться помимо своей воли! Между прочим, из города не всегда удрать сумеешь, а у святош осиновых колов на всех хватит, да и стража тут с оружием...

– А у меня из головы не выходит, сумела Нлий добраться до берегов своей страны, или нет... – вздохнула я. – Хочется надеяться, что все прошло благополучно.

– Да чего с ней случится-то – драконица вон какая здоровенная, и сил у нее просто немеряно... – Вафан придвинул к себе тарелку с пирожками. – Хотя малышня у нее славная, пусть даже моя голова от них шла кругом! Хорошие ребятишки, грех хаять. Только вот поесть они любят так, что их не прокормить при всем желании! Прямо как в топку еду кидаешь, причем без остановки!

– Ну, обычному человеку даже думать не стоит о том, что можно прокормить дракона или же безбоязненно находиться рядом с ним... – улыбнулась я. – Нам еще повезло, что детишки были совсем маленькие...

– Ага, будь они на пару седмиц постарше, то и нас бы в два счета сожрали, не подавились... – сделал вывод оборотень. – Наверняка будут расти, как на дрожжах! Маленькие-то все хорошенькие, а уж когда вырастают...

– Патрик, ты опять узрел кого-то из своих знакомых?.. – поинтересовалась я, заметив, что дорогой супруг не сводит глаз с какого-то человека, стоящего к нам вполоборота.

– Возможно... – протянул тот.

– Может, нам лучше уйти отсюда?.. – встревожился Вафан.

– Скорей всего, сейчас отсюда вылетит кто-то другой!

Словно услышав слова Патрика, мужчина обернулся и прямиком направился к нашему столу. Высокий, очень привлекательный молодой человек, в одежде некоторая небрежность, в руках держит лютню... Похоже, перед нами музыкант. Не понимаю, что Патрику от него надо?

– Если пожелаете, я могу исполнить красивую песню для вашей прекрасной дамы... – бархатным голосом даже не сказал, а пропел молодой человек. – Ничто так не говорит о любви, как музыка и нежная песня, трогающая за душу!

– Репертуар у тебя, как я вижу, не поменялся... – холодно усмехнулся Патрик. – Ухватки тоже остались неизменными.

– Ваша Светлость... – растерянно произнес музыкант. Кажется, он только сейчас узнал моего супруга, и эта встреча не доставила ему никакого удовольствия – вон, у молодого человека даже улыбка с лица пропала, и, кажется, будь на то его воля, он бы даже не отошел, а отбежал от нашего стола.

– Мой отец, спасибо за то Светлым Небесам, еще жив, так что подобное обращение ко мне преждевременно... – чуть поморщился Патрик. – А ты что здесь делаешь?

– Пытаюсь раздобыть хоть что-то на хлеб насущный... – вздохнул музыкант. – И потом, я, как вы и велели, держусь подальше от столицы, потому как вы пообещали мне самые страшные кары, если я останусь в нашем прекрасном стольном граде. Вот я и вынужден был подчиниться, хотя – Небеса тому свидетель!, как же мне не хотелось покидать то благословенное место, где у меня было так много благодарных слушателей и где я имел такой успех!

Э, кажется, я понимаю, кто стоит перед нами! Вспомнился рассказ дорогого супруга о том, как некий дерзкий певец на празднике стал приставать к очаровательной девушке, которая нравилась Патрику. По-моему, дело кончилось тем, что музыкант серьезно пострадал – он не только получил хорошую трепку, но добавок ему расколотили лютню. Что же касается милой прелестницы, из-за которой все произошло, то в результате она стала невестой Патрика. Если мне не изменяет память, то красотку, из-за которой произошло то недоразумение, звали Розамунда Клийф.

Меж тем молодой человек продолжал:

– Думаете, мне приятно находиться здесь, в глуши, где никто не может должным образом оценить мой талант и певческий дар?! Как бы ни так! Если б не моряки, для развлечения которых я иногда выступаю, то мне пришлось бы питаться сухими корками!

– Не жми из меня слезу, не получится... – поморщился Патрик. – Насколько мне известно, моряки на отдыхе денег не жалеют.

– Этим грубым людям не нравятся мои песни!.. – только что не взвыл музыкант. – А мне совершенно не по вкусу их грубые... песнопения, вернее, бездарный ор, который издают пьяные глотки! Где там тонкая рифма, где переливы аккордов?! Ничего этого нет, и высокое искусство этой... матросне неинтересно, и оттого их денежки минуют мой карман! Более того: здешние жители ищут весьма примитивных развлечений, и их не интересует настоящий вокал! И потом, у меня нет даже хорошей лютни – если помните, вы разбили прекрасную лютню старинной работы (между прочим, с божественным звучанием!) о мою бедную спину! Я был вынужден приобрести непонятное изделие косорукого подмастерья, по ошибке именуемое лютней, потому как у меня нет денег на иной инструмент, хотя бы чуть более приличный! Дошло до того, что я (тот, кому рукоплескала столица!) поставлен перед необходимостью договариваться с персоналом здешних потрепанных гостиниц, чтоб они за определенную мзду (ничего не поделаешь, мир алчен и жесток!) показывали мне тех гостей, которые могут раскошелиться на то, чтоб послушать хорошего исполнителя!

Теперь мне понятно, отчего этот человек подошел к нам. Помнится, в гостинице «Золотой орел», которая находится в нашем городе, тоже в ходу было нечто подобное, то бишь прислуга имела уговор со стряпчими, музыкантами или лекарям, и при необходимости звала для постояльцев именно тех людей. Откуда мне это известно? Рассказал Тен, сын хозяина гостиницы, который был с детства влюблен в меня...

– Ты сам виноват во всем, так что не стоит причитать... – отмахнулся Патрик. – Заслужил то, что имеешь.

– Ни в чем я не виноват!.. – ого, как разошелся музыкант. – Подумайте сами: разве у меня хватило бы ума при большом скоплении уважаемых господ ухлестывать самым бестактным и беспардонным образом за юной аристократкой? Я же прекрасно понимаю, кто я и кто она! И какие границы нельзя пересекать – это мне тоже хорошо известно, я ж не вчера родился! Чтоб вы знали: тогда был разыгран спектакль, где мне была отведена одна из главных ролей, а для полноты картины вам не помешает знать, что меня для этого дела нанял господин Клийф, почтенный отец прелестной Розамунды!

– Ложь!.. – отчеканил Патрик.

– Святая истинная правда!.. – музыкант осенил себя святым знамением. – И могу вам это доказать!..

– Погодите... – вмешалась я, видя, что Патрик стал выходить из себя, а певец принялся повышать голос. – Думаю, нам не стоит привлекать излишнее внимание. Для начала господину музыканту следует присесть за наш стол и посвятить нас во все подробности этой истории. Заодно ему не помешает перекусить: хотя люди искусства – народ возвышенный, и предпочитают жить эмоциями, но и бренное тело тоже требует своего.

– Совершенно верно, прекрасная госпожа!.. – музыкант плюхнулся на табурет и придвинул к себе большую тарелку, где лежал почти нетронутый окорок с жареной капустой. Судя по голодному блеску глаз молодого человека, подобная еда в последнее время доставалась ему нечасто. – Все расскажу, ничего скрывать ничего не буду, потому как во всей этой истории именно я являюсь самым пострадавшим!..

– Ну ты и загнул!.. – чуть откинулся на стуле Патрик. – Что ж, живописуй. Послушаю, благо время у меня пока еще есть...

По словам музыканта, однажды (когда он еще жил в столице), к нему обратился господин Клийф с несколько необычной просьбой. Дело в том, что у одного из самых знатных и богатых семейств страны в ближайшее время должно состояться большое празднество, на которое приглашено множество гостей, в числе которых должен присутствовать некий молодой аристократ, сын герцога. Всем известно, что этот юноша симпатизирует Розамунде, дочери господина Клийф, но до предложения руки и сердца дело никак не доходит, и потому необходимо всего лишь чуть подтолкнуть молодого человека к принятию нужного решения, а для этого нужно вызвать ревность в предполагаемом женихе. Все просто: на праздник приглашены музыканты, и если один из них, самый красивый и талантливый, будет подчеркнуто вызывающе ухаживать за Розамундой, то предполагаемый кавалер обязательно вмешается, вступится за честь дамы. Логично предположить, что после небольшого скандала молодой аристократ будет просто-таки обязан сделать предложение руки прекрасной девушке, иначе в глазах людей их круга подобное заступничество будет выглядеть несколько бестактно.

Разумеется, у музыканта сразу же появились вполне обоснованные опасения о том, что подобные гм... дела никак нельзя отнести к безобидным шуткам, тем более что и за меньшие проказы простых людей отправляли в тюремные подвалы – все же оскорбление аристократии относилось к достаточно значимым преступлениям. И потом, отчего с таким предложением обратились именно к нему, простому певцу?

Для начала господин Клийф заявил – дескать, вас выбрали только потому, что вы исключительно красивы, и любой мужчина поверит в то, что вам ничего не стоит задурить голову женщине. Затем все тот же уважаемый господин заверил молодого музыканта в том, что ему ничего не грозит, и даже более того – в результате небольшого конфликта он лишь привлечет к своей персоне лишнее внимание, а это именно то, что и надо творческим людям! Народ любит скандалы, и ему всегда интересны те, кто в них участвует. К тому же симпатии многих дам (чего уж там скрывать очевидное!) почти наверняка окажутся на стороне красивого певца с чудным голосом! И потом, что плохого в том, что соединятся два любящих сердца? Кроме того, за свою работу музыкант получит пятнадцать золотых, а это совсем неплохо за сравнительно небольшой труд!..

Подумав немного, молодой человек согласился, хотя и поторговался насчет увеличения оплаты. Господин Клийф спорить не стал, сошлись на двадцати пяти золотых, после чего ударили по рукам, и музыканту во всех подробностях пояснили, что он должен делать, и как поступать. Оставалось лишь воплотить задуманное в жизнь.

Надо сказать, что все получилось именно так, как и задумал господин Клийф – можно сказать, все было расписано, как по нотам. Когда праздник был в самом разгаре и гости уже отведали горячительные напитки – вот тогда музыкант вел себя достаточно дерзко, едва ли не преследуя несчастную Розамунду, причем его поведение становилось все более и более бестактным, и дело закончилось тем, что прекрасный певец получил хорошую трепку от молодого аристократа. Ну, и как венец всему происходящему, благородный герой, вступившийся за честь дамы, сделал-таки предложение прелестной Розамунде. Все сложилось хорошо, просто замечательно, и теперь молодым людям можно отмечать помолвку и планировать будущую свадьбу...

Однако для музыканта итог его трудов оказался далеко не таким радужным. Прежде всего выяснилось, что кулаки того молодого аристократа, ради которого все и затевалось, оказались весьма крепкие, и он хорошо почесал их о сладкоголосого певца. Однако куда хуже оказалось то, что после одного из ударов разгневанного аристократа точеный нос музыканта оказался свернут набок. Более того: прекрасную лютню, которой артист так дорожил (и за которую в свое время он выложил немало денег), излишне разошедшийся в гневе молодой человек разбил о спину несчастного музыканта. Беда, да и только!

Когда же на следующий день побитый артист пришел к господину Клийфу, то желал получить с него не только обещанное вознаграждение, но еще и попросил компенсировать сумму понесенного ущерба, а оно было немалым. Судите сами: один разбитый нос чего стоит, а уж про рассыпавшуюся на кусочки лютню вообще должен быть отдельный разговор! Вот тут-то и выяснилось, что бедному музыканту не собираются платить вообще ничего! Как сказал господин Клийф – пошел вон, не знаю, о чем идет речь, тебя вижу второй раз в жизни, много таких попрошаек по округе бродит! Естественно, что певец, понесший немалые убытки, возмутился, и пообещал рассказать всем правду о том, что произошедшее было самым обычным низкопробным спектаклем, рассчитанным на одного зрителя. В ответ господин Клийф кликнул своих слуг, те вытащили беднягу-артиста на двор, и принялись безо всякой жалости отвешивать ему тумаки. Неизвестно, чем бы все закончилось, если б музыкант не сумел каким-то образом вырваться, и удрать. Это еще не все: вечером, отлеживаясь в каморке у своих друзей, он узнал, что его разыскивает стража по обвинению в краже, которая произошла в доме господина Клийф. Осознав, в какую историю он вляпался по собственной неосторожности, певец понял, что если он не желает потерять свободу, то следует как можно быстрей покинуть столицу, а не то из лап стражи так просто не выберешься. Уже на следующее утро музыкант ушел из города под видом крестьянина, возвращающегося домой с рынка. Вопрос о том, куда беглецу следует направиться дальше, для него не стоял – и без того ясно, что нужно уходить как можно дальше от столицы, туда, где его не знают и вряд ли отыщут, так что в этом смысле портовый город подходил как нельзя лучше...

– Вот теперь и скажите, кто из нас больше всех пострадал от этой истории?.. – закончил артист свой рассказ. – Думаю, теперь и вы поняли, что тот несчастный – это я.

– Если ты сказал мне правду, то так оно и есть... – после паузы произнес Патрик.

– А зачем мне вас обманывать?.. – только что не возопил музыкант. – Я и без того, грешным делом, мечтал как-нибудь сообщить вам всю истину о том спектакле, что был разыгран на празднике, но добраться до вас не смог. Да и не поверили бы вы мне.

– Розамунда ни о чем не знала?

– Не уверен, хотя тут ничего нельзя утверждать наверняка... – почесал в затылке артист. – Вообще-то господин Клийф мне ее издали показывал – надо же было иметь представление, за кем именно я собираюсь приударить!, да и она меня тогда почти наверняка заметила. Барышня, конечно, хорошенькая – кто ж спорит?!, но все же, на мой взгляд, она не из тех, кто будет секреты хранить, или кого можно в тайны посвящать – все одно ненароком проболтается.

А вот я считаю, что дело было так: папаша, скорей всего, просто дал дочке понять, что на празднике будет сделано все для того, чтоб сын герцога Нельского предложил ей свою руку и сердце. Потому издали и показал доченьке красавчика-певца, чтоб она на торжестве особо не паниковала и не падала в обморок, когда тот начнет за ней ухлестывать – на это очаровательной девушке поневоле пришлось намекнуть. Наверняка Розамунде более ничего говорить не стали, потому как если красотка не отличается большим умом, то лишнего ей лучше не знать – чревато. Сболтнет лишнее – и не заметит.

Как я отношусь к услышанному? Ну, скажем так – эка невидаль, ничего особо страшного не произошло, бывает еще и не такое! Откровенно говоря, я особо не удивилась тому, что нам рассказал музыкант, потому как нечто подобное и предполагала с самого начала. Дело в том, что я успела насмотреться, на какие жертвы и хитрости идут любящие родители для того, чтоб найди хорошего жениха и составить достойную партию любимому чаду. Что ни говори, но знатных и состоятельных кавалеров в мире на всех невест, увы, не хватает, вот и приходится родственникам девушек иной раз идти на крайние меры. Очевидно, к тому времени Патрик и сам дал какие-то надежды (причем достаточно серьезные) семейству Клийф относительно своих намерений относительно очаровательной Розамунды, но никаких действий в этом направлении не предпринял. Вот потому-то родители и решили подтолкнуть молодого человека к более решительным поступкам, причем наверняка были уверены в благополучном исходе дела, а иначе не стали бы так рисковать. Да и в наших разговорах при одном только упоминании имени этой девицы Патрик не допускал никаких вольностей или бестактностей в ее адрес – как видно, к своей невесте он испытывал достаточно трепетные чувства, и потому для него все услышанное оказалось более чем неприятным сюрпризом.

– А чего же ее папаша, этот самый господин Клийф, деньгу зажал?.. – подал голос Вафан, с неудовольствием глядя на то, как музыкант наворачивает пирог с мясом. – Ты ж сам сказал – человек он, вроде, уважаемый, и договор был между вами. Наверное, золотишко жалко стало: все же двадцать золотых – деньги немалые. В нашем поселке на них большая семья несколько лет прожить может, а то и больше.

– Да, не ожидал я от него такого... – вздохнул музыкант. – Вроде почтенный человек, и должен быть при деньгах... Конечно, к нам, творческим людям, аристократы относятся по-разному, но чтоб так!.. Я ведь у него даже аванс не взял – мне даже в голову не могло придти, что он меня обманет из-за такой мелочи!

– Я бы не считала двадцать пять золотых мелочью... – покачала я головой. – На мой взгляд, это довольно-таки приличная сумма.

– Вот он мне и аванса не дал – когда договаривались, сказал, что потом все разом получу, так, дескать, надежнее... И вот что я имею в итоге?!

– Да уж, обманули тебя по-полной... – сделал вывод Вафан. – Не повезло. У нас в поселке если люди договорились и по рукам ударили – то все, обмана быть не должно, иначе с тем человекам уже никто дела иметь не станет. Ладно, не расстраивайся, впредь умней будешь.

– Прошу меня простить за произошедшее... – артист посмотрел на Патрика. – Увы, но я оказался всего лишь игрушкой чужих руках, за что и наказан. В виде извинения мне будет дозволено узнать имена ваших спутников?

– Это совершенно излишне... – отчеканил мой дорогой супруг. – Ваше имя, кстати, меня тоже не интересует.

– Семейство Клийф – оно достаточно состоятельное?.. – поинтересовалась я у Патрика.

– Не очень... – покачал тот головой. – Я как-то даже не задумывался об их финансовом положении. Но и числу обедневших семей это семейство тоже не отнесешь. Правда, Розамунда не может похвастаться большим приданым, скорее, его можно назвать символическим, но когда я делал ей предложение, то о приданом и речи не было.

Ага, оно и заметно... – подумала я. – Зато ее родители наверняка хорошо подумали о том, как небогатую (или же с небольшим приданым) девушку выдать замуж за состоятельного и знатного человека. Что же касается Патрика, то мой дорогой (пока еще) супруг, судя по всему, все это время считал свою невесту чистым сокровищем.

– Я вижу, уважаемый, вам трудно принять очевидное... – теперь музыкант принялся за остатки омлета с грибами. – Так оно ж понятно – кому хочется упустить хорошего жениха? Как говорится – такие на дороге не валяются. Тут, ради достижения своей цели, еще и не на то пойдешь! Девушек-то в столице немало, и среди них такие красотки встречаются, что любо-дорого посмотреть!, но все одно везет далеко не всем. А ведь многие из них не обделены приданым...

– Ладно... оборвал Патрик излишне разговорившегося певца и бросил на стол десяток золотых монет. – Помнится, я разбил твою лютню...

– Причем о мою же спину!.. – подтвердил тот. – И она, чтоб вы знали, все еще болит, а уж синяки на ней сошли совсем недавно...

– Вот тебе десять золотых монет – купишь себе новую лютню. Надеюсь, этого хватит.

– Да благослови вас Небеса!.. – монеты мгновенно пропали со стола, и звякнули уже в кармане музыканта. – Только вот господин Клийф задолжал мне куда больше, а вы теперь с ним, вроде как родственники, так что...

– Вот остальное с него и стребуй.

– Так он не отдает!

– Тогда впредь тебе наука – не ввязывайся в авантюры. Сам же понимал, что влезаешь, куда не надо, но...

– Может, заплатите мне хотя бы за сломанный нос?.. – жалобным голосом поинтересовался музыкант. – Вы же мне его не просто сломали, а еще и набок свернули! Только посмотрите, на кого я сейчас стал похож! Мне не хочется лишний раз смотреть на себя в зеркало!

– Ничего страшного не вижу... – отрезал Патрик.

Нос у музыканта, и верно, был не прямой, а словно с небольшим отклонением. Теперь мне понятно, что это дело рук Патрика. Тем не менее, я бы не сказала, что это портило внешность мужчины.

– Не расстраивайтесь, вы выглядите очень даже неплохо... – улыбнулась я.

– С таким-то носом, бесконечно уродующим мое лицо?.. – застонал артист.

– Кто говорит об уродстве?.. – пожала я плечами. – Вы очень красивый молодой человек, а ваш новый нос придает вашему облику некоторую пикантность, и эта небольшая неправильность лишний раз привлекает к себе восхищенные взгляды. Вообще-то красивых людей на свете предостаточно, а вот тех, чья внешность чуть отличается от принятых канонов красоты – таких совсем немного, но женщинам они нравятся даже немногим больше, чем обычные мужчины.

Положа руку на сердце, должна признать, что я откровенно льстила страдающему артисту – к сожалению, с этими людьми иначе нельзя.

– Вы очень добры, прекрасная госпожа... – тяжело вздохнул музыкант. – Только с моей нынешней внешностью в столице делать нечего, а вот для подвыпивших матросов и здешних рыбаков она вполне годится. А какие тут ужасы творятся! Только представьте – здесь несколько раз видели дракона!

– Не может быть!.. – я постаралась ахнуть как можно более достоверно. – Он что, здесь, в этом городе?

– Нет, дракон за последние пару месяцев несколько раз пролетал неподалеку от этого городка, чему есть множество свидетелей. Все здешние священники и кумушки твердят в один голос – это не к добру! Драконов в этих местах уж сотню лет не видели, а может и больше – и вот они снова объявились! Сегодня рыбаки вернулись с ночного промысла, рассказывают, что видели дракона в небе – он куда-то летел от берега.

– Может, они что-то напутали?

– Какое там напутали – летит, говорят, громадина такая, чуть крыльями машет! Некоторые рыбаки от страха на дно своих лодок попадали, и лежали там без движения, а другие в воду бросились, от лодок подальше отплыли – все боялись, как бы дракон за ними охоту не устроил, но, спасибо за то Светлым Небесам!, все обошлось. Сегодня во всем городе только и разговоров, что о драконе – с чего бы этим тварям тут объявиться?! Теперь все опасаются – как бы мор в эти края не пришел, или чтоб войны не случилось! Поговаривают, что церковники собираются провести во всех храмах молитвы очищения и будут просить Небеса о том, чтоб беды обошли эти места стороной.

Причем тут мор или война? Впрочем, люди всегда боятся всего неизвестного, так что объяснять им что-либо бесполезно. Ну, а мне бы хотелось, чтоб Нлий дала понять, что она благополучно прилетела на свою далекую землю, и что с малышами все в порядке. На какой-то миг я вновь ощутила то потрясающее чувство невероятного счастья и восторга от полета на спине драконицы. Увы, через мгновение оно пропало, оставив чувство печали и разочарования оттого, что волшебный полет уже никогда не повторится.

Меж тем музыкант продолжал:

– Вот где я оказался по воле своей несчастной судьбы, и не вижу впереди никакого просвета! О, как бы я хотел вернуться в нашу благословенную столицу, где мое искусство могут оценить должным образом, и где я могу радовать людей своим пением! К несчастью, путь в стольный град для меня закрыт навсегда!

– Это еще как сказать... – Патрик побарабанил пальцами пор столу. – Пожалуй, ты можешь направиться туда.

– О!.. – артист даже отложил в сторону почти целую гусиную ногу. – Вы замолвите за меня словечко, и стража не будет меня искать?

– Там видно будет... – продолжал Патрик. – В столице придешь в мой дом – надеюсь, ты знаешь, где он находится, а если не знаешь, то найдешь. Вот там мы с тобой все обговорим. Если же я к тому времени еще не вернусь, то обратишься к моему отцу, расскажешь ему о нашей встрече...

– Конечно!

– Если же моего отца дома не окажется, то отправляйся к графу Фиер или герцогине Тирнуольской – это мои родственники. Да, и вот еще что: в дорогу особо не торопись, задержись на несколько дней, потому как мне надо еще кое-куда заглянуть. Теперь все.

– Да как же все?.. – удивился музыкант. – А деньги на дорогу?

Я едва не рассмеялась – ну и нахал! Похоже, что его разговор с отцом Розамунды не прошел даром для этого человека – кое-какие выводы для себя он сделал.

– Можно подумать, у тебя в кармане сейчас пусто... – усмехнулся Патрик.

– Так это же на лютню!

– Ну, добрался же ты как-то из столицы до этих мест.

– Не напоминайте!.. – замахал руками музыкант. – Вы даже представить себе не можете, каких трудов и лишений стоил для меня этот долгий и тяжкий путь! Без единой монеты за душой, избитый и униженный, в драном рубище, утопая в грязи...

– Не продолжай, а то расплачусь горькими слезами... – Патрик положил на стол еще три монеты. – Надеюсь, этих денег тебе хватит?

– Я тоже на это надеюсь... – и монеты вновь исчезли со стола, а музыкант продолжал. – Отныне вы всегда можете располагать мной...

– Посмотрим...

Через несколько минут мы уезжали из города. Правда, наша дорожная карета выглядела достаточно потрепанной, но зато она была крепкой. Мы пообещали кучеру, немолодому хмурому мужчине, хорошее вознаграждение, если он сумеет доставить нас к вечеру до соседнего города, и тот пообещал расстараться. А еще перед отъездом наша карета остановилась возле лавки оружейника, и мои спутники купили себе кое-какое оружие. Что ж, все правильно, в пути может случиться всякое.

В дороге Патрик все время молчал, смотрел в оконце кареты, невпопад отвечал на наши слова, и через какое-то время Вафан не выдержал.

– Слышь, ты чего такой смурной?

– Да так.

– Это ты не из-за слов того музыканта призадумался?.. – фыркнул Вафан. – Брось, было бы из-за чего сердиться! Обычное дело – родители невесты подсуетились, а ты попался. И чего такого? Не ты первый, не ты последний. Если бы ты знал, чего у нас в поселке родители придумывают, чтоб дочек, засидевшихся в девках, замуж выдать! Сказать кому – не каждый поверит! А уж что вдовые бабы выделывают, чтоб второй раз замуж выйти!..

– Да суть не в том!.. – подосадовал Патрик. – Просто я всегда считал, что все само собой вышло, а оказывается, это был спектакль.

– И что плохого? Скажи – тебе невеста нравится?

– Да.

– Ну и хорошо, а об остальном забудь.

– Легко сказать...

А вот это уже интересно: еще недавно Патрик даже слышать не хотел любых неприятных упоминаний о своей невесте, а сейчас его отчего-то крепко задело то, что рассказал музыкант. Интересно, в чем тут дело?

– Ответь мне на вопрос, только честно... – теперь и я решила кое-что узнать. – Если бы не случилась та история на празднике, ты бы сделал предложение Розамунде?

Удивительно, но Патрик ответил не сразу. Наверное, с минуту он раздумывал, и лишь потом произнес:

– Не знаю. Розамунда нравилась очень многим, в том числе и мне – хорошенькая, веселая, пусть и не очень разумная девушка. Такие милые создания невольно притягивают к себе взгляд, и рядом с ними чувствуешь себя легко и просто. Однако насчет нее у меня не было никаких серьезных намерений – обычные комплименты и ничего не значащая светская болтовня. И потом, Вафан прав – в столице много красивых девушек, и несколько из них мне были даже больше по душе. И еще: на том празднике и кроме меня были желающие поставить на место зарвавшегося артиста, но я всех опередил. К тому же охмелел я тогда несколько больше обычного... Потом Розамунда так мило и нежно благодарила меня, что это тронуло бы сердце любого, кто оказался на моем месте. Мы тогда находились в центре общего внимания, и потому было вполне естественно ожидать от меня предложения о замужестве, что я, собственно, и сделал. Вот и все. Ну, а потом я уже и сам был не прочь пойти под венец с Розамундой, создать семью и все такое. Должен сказать, что моему отцу Розамунда тоже понравилась, хотя он и выразил опасение, что она излишне наивна.

Так вот в чем дело! Кажется, моего дорогого супруга несколько больше, чем он ожидал, задела вся эта история, а особенно то, что очаровательная девушка, которую он защищал, могла быть в курсе происходящего, и разыгрывала перед ним роль беспомощной жертвы, написанную ее отцом. Возможно, кому-то из мужчин такое польстит, или покажется забавным, но Патрик явно не входил в их число. А насчет слов отца Патрика насчет наивности его будущей невестки... Скорей всего, он имел в виду нечто иное, недаром граф Фиер, дядя Патрика, охарактеризовал ее словами – «прелесть, что за дурочка».

– Я так скажу, по-простому... – решил высказаться Вафан. – Вроде ничего особо плохого в том, как ты женихом стал, только вот в таких семейках, как твоя будущая родня, все и всегда будет под приглядом – на это я уже в своем поселке насмотрелся. Родня жены, как я вижу, из числа тех, что себе на уме, потом они тихой сапой возьмут немалую власть в твоем доме – надо ж держать все под приглядом. А ежели ты вздумаешь взбрыкнуть, или же еще чего выкинешь, то тебя, как жеребца, под уздцы возвратят в родное стойло – даже игокнуть не успеешь.

– Ну, вот что... – я решила взять дело в свои руки. – Давайте-ка сменим тему, тем более что сейчас нам и без того есть, о чем подумать. Меня другое интересует – здесь места безопасные, или нет? Я не раз слышала о том, как нападают на путников.

– Я в гостинице поспрашивал кое-кого... – Вафан удобнее развалился на сиденье. – Говорят, что до соседнего города (куда мы и направляемся) можно добраться спокойно – дорога тут оживленная, и вдоль нее одни поля, так что тут все, как на ладони. А вот дальше за городом, начинаются леса, и поговаривают, что на тамошних дорогах пошаливают.

– Будем иметь в виду...

К вечеру мы, и верно, прибыли в соседний город под названием Килл. Как я поняла из слов нашего кучера, это был обычный, ничем не примечательный городишко, и Патрик решил в него не заезжать, остановиться на одном из постоялых дворов неподалеку от городских ворот. Эта дорожная гостиница явно не относилась к числу дорогих – облупившаяся вывеска, потрескавшиеся стены, покосившийся забор... В таких местах обычно останавливаются приехавшие в город крестьян, проезжающие с тонким кошельком, или же небогатые торговцы. По словам Патрика, если даже в городке сейчас имеются люди герцога Малк, которые его ищут, то они вряд ли обратят внимание на этот постоялый двор для бедняков. Правда, было опасение, как бы наш кучер не стал сердиться оттого, что мы остановились в столь бедной гостинице, но он, кажется, не имел ничего против. Ну и прекрасно.

Мы сняли небольшой номер на троих, и отправились ужинать. Еда в заведении была под стать обстановке – каша, хлеб, вареное мясо довольно-таки подозрительного вида, но нам сейчас привередничать не стоит, тем более что все это было сравнительно съедобным. Правда, как нам сказали, на этом постоялом дворе имелось нечто вроде особого напитка, который все нахваливали – настойка на здешних травах, которая, как утверждали, была весьма полезна для здоровья. Мол, сюда даже городские заходят, чтоб выпить стаканчик-другой этой настоечки, да еще полную бутылку с собой прихватывают. Ни я, ни Патрик эту так называемую настойку пить не стали – мутноватая жидкость выглядела весьма неприятно (зато стоила как хорошее вино), а вот Вафан решил попробовать. Он сделал пару глотков, одобрительно кивнул, выпил стакан до конца, после чего принялся, было, за жесткое мясо, но внезапно уронил ложку на стол и схватился за горло. Несколько секунд Вафан сидел, тяжело дыша, и я видела, как его глаза наливаются кровью, потом он что-то прохрипел, выскочил из-за стола, и кинулся прочь из зала, а через мгновение, крикнув мне что-то вроде того «жди нас в комнате!», за Вафаном бросился и Патрик.

Я ничего не поняла, но желание ужинать у меня пропало напрочь. Пожалуй, мне стоит прислушаться к словам Патрика, и отправиться в отведенную нам комнату. Надеюсь, что когда мои спутники вернутся, то пояснят мне, что произошло.

Мне пришлось ждать несколько часов, и за это томительное время что я только не передумала. Однако самым скверным было то, что до меня несколько раз доносился волчий вой. Неужели это голос Вафана? Ох, только не это! К сожалению, вой услышала не только я, и по постоялому двору стали разноситься голоса встревоженных людей. Как бы еще охоту на оборотня не открыли... Хотя ночью на столь рискованное предприятие вряд ли кто отправиться, но с рассветом подобное вполне возможно.

Патрик с Вафаном вернулись далеко за полночь, и со стороны это выглядело так, будто приятель едва ли не тащит на себе вусмерть пьяного товарища, который не может стоять на ногах, и уж тем более не в состоянии связать пару слов. Это зрелище не удивило никого из тех немногочисленных людей, кто еще оставался в обеденном зале – а что такого, обычное дело, просто кто-то по неразумию набрался хмельного сверх меры, хотя сейчас стоит быть особо осторожным – вон, кажется, какая-то нечисть неподалеку появилась...

– Наконец-то!.. – выдохнула я, когда парочка ввалилась к нам в комнату. – Что случилось?

– Лучше не говори... – выдохнул Патрик, едва ли не бросая Вафана на кровать. – Думал, не дойду, вернее, не дотащу этого обормота...

Как оказалось, стоило нашему приятелю отведать этой хваленой настойки, как его обуяло странное ощущение – мало того, что ему стало трудно дышать, так вдобавок ко всему Вафан ощутил, что его звериная натура сейчас возьмет верх, и чтоб спастись, ему нужно немедленно прятаться от людей. С трудом просипев Патрику нечто вроде того, что с ним приключилась беда, Вафан кинулся прочь с постоялого двора, стараясь убраться как можно дальше до того момента, как у него начнется преображение.

Хотя к тому времени было уже совсем темно, Патрик все же сумел отыскать Вафана. Оборотень находился в небольшом лесочке, вернее, лежал на земле без сил, лишь негромко подвывая, хотя несколько раз его вой был достаточно громким, и, без сомнений, его должны были услышать на достаточно большом расстоянии. По счастью, Вафан так и не перекинулся в волколака, и хотелось надеяться, что это не произойдет и дальше. Успокаивало и то, что сейчас ночь, и вряд ли у кого из здешних жителей хватит мужества отправиться на поиски того подозрительного создания, что издает такие жуткие звуки.

Вафан стал приходить в себя лишь через несколько часов, однако его состояние было далеко не из лучших, однако дожидаться, когда оборотень полностью придет в себя, тоже не стоило. Вот и пришлось Патрику едва ли не тащить на себе до постоялого двора оборотня, едва держащегося на ногах, и пройти пришлось довольно-таки немалое расстояние. По счастью, когда эти двое подходили к гостинице, то немногочисленные свидетели, увидевшие пошатывающуюся пару, только пожимали плечами – мол, некоторым не помешало бы знать, после которой кружки им следует вставать из-за стола, а не доводить себя до такого состояния, что со стороны глядеть стыдно...

– Тут и думать нечего – все это произошло, когда наш оборотень опрокинул в себя стакан этой мутной дряни под названием настойка на травах... – заключил Патрик свое короткое повествование. – А нам теперь следить надо, чтоб Вафан еще что-нибудь не выкинул – кто знает, какое действие у этой настойки.

Словно подтверждая слова Патрика, оборотень чуть застонал с небольшим подрыванием, и мы кинулись к нему – не хватало еще, чтоб кто-то услышал эти звуки, тем более что стены между комнатами не ахти какие толстые. Необходимо Вафану или рот зажать, или что-то еще сделать, лишь бы не шумел, а еще надо его держать, потому как наш волколак делает попытки подняться на ноги...

Оборотень вел себя беспокойно всю ночь, и мы с Патриком, естественно, все это время сидели рядом с ним, задремали лишь под утро. Впрочем, долгого сна у нас не вышло, потому как Вафан нас растолкал:

– Эй, а чего это вы на полу возле моей кровати сидите?

– Ты, как я вижу, ожил?.. – Патрик поднялся с пола, потирая затекшую спину. – Ну и славно, одной заботой меньше... Для начала ответь – ты как себя чувствуешь?

– Если честно, то паршиво... – Вафан, и верно, выглядел, словно с тяжкого похмелья. Голова болит, и пить хочется. А что произошло?

– Ты хоть что-то помнишь?

– Все какими-то урывками... Надеюсь, я ничего не натворил?

– Не знаем, что и сказать...

Пришлось поведать, что произошло вечером, и Вафан снова схватился за голову.

– Не ожидал... Во влип, а! Я такого точно не ожидал! А эта настойка, кстати, на вкус очень даже ничего, лучше любого вина! Она своих денег стоит...

– На мой взгляд, от одного вида этой бурды любого нормального человека мутить будет... – начал, было, Патрик, но тут в нашу дверь постучали. Это еще кто так рано решил нас побеспокоить? Неужели соседи услышали негромкое подрывание Вафана? Если так, то нам придется плохо.

За дверями стоял наш кучер, и вместо приветствия произнес:

– Надо поговорить.

– Проходите... – чуть отодвинулся от дверей Патрик, но кучер лишь покачал головой.

– Лучше в зале переговорим.

– Как скажете.

Когда мы спустились вниз, кучер уже дожидался нас там, сидя за столом, и вид у этого человека был весьма мрачный. Когда мы присели рядом, он негромко произнес:

– Вот что, давайте рассчитаемся – я вас дальше не повезу.

– Но почему?.. – растерялся Патрик.

– А то вы не понимаете?.. – кучер неприязненно покосился на Вафана, вид у которого был, скажем так, весьма далек от совершенства. – Деньги мне, конечно, нужны, но возить вас я не буду, и сами знаете, почему. Жизнь – она дороже, а чего там придет в голову вашему приятелю – о том только Темные Небеса знают.

– Я не могу взять в толк...

– Да чего тут неясного!.. – чуть кучер стал сердиться. – Этот ваш парень – он с нечистью знается.

– С чего вы это взяли?

– Да все с того же!

Оказывается, та настойка на травах, которая так понравилась Вафану – она не просто лечебная. В ней, помимо полезных трав, имеется еще одна местная травушка, которой больше нигде не водится. Так вот, эта трава, будучи смешанной с прочей муравой, и настоянная на хмелю, дает неожиданный результат – она помогает распознать оборотней, вампиров и прочую нечисть. Проше говоря: для них запах напитка с этой отравой кажется просто чарующим, но стоит проглотить эту настоечку, как суть той нечисти выходит наружу. По словам кучера он сам однажды видел, как у некой милой женщины, выпившей пару глотков этой травяной настойки, внезапно изо рта стали торчать острые клыки, кожа побелела, а когти на руках стали невероятно длинными... Позже выяснилось, что это был вампир, вернее, вампирша.

– Вот потому-то, когда ваш парень кинулся с постоялого двора, я сразу понял, в чем тут дело. Ну, а ночью неподалеку волк выл. Вернее сказать, волколак. Страже об этом уже сообщили, скоро округу прочесывать начнут, и ежели с ними священники будут, то вашему дружку прятаться надо – найдут, не сомневайтесь. Вам и без того повезло, что стол, за которым вы вчера сидели, был совсем рядом с входной дверью, и потому никто не заметил, как ваш парень, отведав настоечки, рванул отсюда со всех ног. Я еще удивляюсь, как он удрать смог, ведь обычно после этой настойки некоторые из... ну, вы поняли, кого я имел в виду. Так вот, они, отхлебнув настоящей настойки, обычно даже ходить не могут. Поговаривают, что в старину тут нечисти было видимо-невидимо, и при помощи таких вот настоечек ее извели... В общем, платите, и я уезжаю.

– Может, все-таки, договоримся...

– Э, нет... – покачал годовой мужчина. – Та вампирша, пока ее не грохнули, чуть ли не пяток мужиков располосовала, крови было столько, что мне до сих о том вспоминать не хочется. Так что вы сами по себе, и я сам по себе. Возможно, вы люди и неплохие, но рисковать я все одно не хочу.

– Интересная настойка... – произнес Патрик, и пододвинул к кучеру золотую монету, которую тот сразу же накрыл ладонью. – Только что же о ней в столице не знают?

– Может, и знают, только для этой настойки годятся только травы, растущие в этой округе, и вода нужна здешняя, а еще эту настойку надо уметь готовить, а это непросто... – проворчал кучер, убирая монету, но его голос стал чуть подобрее. Этого человек можно понять: в здешних местах золотая монета – это неплохие деньги. – И потом, уж не думаете ли вы, будто некто из тех торговцев, у кого есть рецепт состава этой настойки, так просто, за одно лишь «спасибо», свою семейную тайну кому-то открывать будет? Да ни в жизнь. Говоря откровенно, сейчас настоящих-то настоек в этих краях почти не делают – закончились умельцы, а остальные так, пихают всякую траву, едва ли не сорную, считают, что и так сойдет. Настоящее-то зелье по-прежнему готовят только в паре мест, и этот постоялый двор как раз относится к их числу. И вообще: если б здешние хозяева этой настойкой не торговали, то давно бы по миру пошли – только на ее продаже и держатся. Я и то себе бутылку перед отъездом куплю – для лечения лучше ничего не найти, а у меня то и дело спину прихватывает.

– Что ж вы к стражникам-то насчет нас, грешных, не обратились?.. – поинтересовался Патрик.

– А зачем?.. – только что не огрызнулся кучер. – Они меня, конечно, похвалят, а потом по своим допросам затаскают, будут расспрашивать, успел ты снюхаться с нечистью, или нет, да и святоши так просто в покое не оставят – мол, может и ты уже успел свою душу испоганить общением с грешниками, так что давай-ка примемся за очищение и покаяние... Нет, такого счастья мне не надо. Да и народ вы, как я вижу, непростой, а в таких случаях не знаешь, что и лучше – к страже обратиться, или по-своему дело решить. Вот я и подумал: уж лучше нам с вами разойтись по-мирному, и забыть друг о друге.

– Понял... кивнул головой Патрик. – А вы не хотите к той монете, которую мы вам только что дали, получить еще несколько таких же? Тревожиться или опасаться не стоит, и ехать никуда тоже не надо – наша просьба относится к числу самых простых.

– Ну, не знаю... Хотя если дело чистое...

– Чище некуда.

– Раз так, то договорились...

Спустя три часа мы покидали постоялый двор, только кучер (на долю которого в итоге выпало десять золотых) направился в город, чтоб найти себе пассажиров – мол, не возвращаться же мне порожняком!, а мы отправились своим путем. Правда, отныне нам предстояло ехать в телеге, которую нам приобрел все тот же кучер, который согласился нам помочь. Они с Патриком сходили на здешний рынок и столковались со здешними торговцами, так что у нас появилась справная телега и неказистый, но крепкий конь. В телегу, согласно указке все того же кучера, загрузили корзины с едой, пару бочонков меда и еще кое-какую мелочь. Глянь со стороны – крестьяне возвращаются домой, с рынка, или подрядились что-то отвезти. Еще Патрик купил несколько бутылок настойки на травах, о которой нам так много рассказывал кучер, и уложил их в большую корзину с соломой, чтоб они не разбились в пути. Я не стала спрашивать, для чего нам нужна эта настойка, а Патрик помалкивал – ничего, потом пояснит, для чего она ему нужна.

Надо сказать, что с постоялого двора мы еле успели убраться – к нему стали подходить стражники, а рядом с ними проявились и сутаны священников. Ясно – собираются ловить того, чей вой был слышен прошедшей ночью. Уж не знаю, какими будут успехи этой ловли, но посетители постоялого двора вовсю уносили отсюда ноги – как говорится, не хватало еще попасть под раздачу, так что наш поспешный отъезд ни у кого не вызвал подозрения.

– Ну, и куда мы сейчас?.. – поинтересовалась я у сидящего рядом Патрика. Что касается Вафана, то он с удовольствием держал в руках вожжи – как видно, вспоминал свою жизнь в родном поселке.

– Я у нашего кучера дорогу расспросил...

– До того места, где живет лесная ведьма?

– Нет, этого делать не стоило. Я кое-что помню из того, где мы проезжали, когда впервые ехали к ней. Вот до одного из этих городов и выспросил дорогу. Дальше, как ты понимаешь, мы дойдем сами.

– Интересно, сколько времени нам добираться придется?

– С седмицу, не меньше. По-счастью, время у нас пока еще есть.

– Ну и хорошо... – и тут я замерла. Удивительно, но в этот момент на меня вновь нахлынула волна невероятного счастья, я словно оказалась в облаках, и теперь с неба смотрю на землю, проплывающую внизу. Святые Небеса, какая красота! Такой местности ранее я никогда не видела, и даже не имела представления, что подобное существует: высокие скалы, о которые бьют волны, где-то чуть дымит вулкан, стая странных птиц с широкими крыльями, летящая неподалеку... А еще стала видна огромная зеленая равнина, и где-то очень далеко чуть заметная кромка леса... Прошло несколько мгновений – и все исчезло, растаяло, словно дымка, оставив в сердце тоску... Святые Небеса, как жаль...

– Черил, что с тобой?.. – Патрик стал трясти меня за плечи. – Да приди же в себя!

– Что стряслось?.. – я в недоумении посмотрела на Патрика.

– Не знаю! Ты замерла, не шевелишься, словно находишься где-то очень далеко!

– Я, и верно, была очень далеко... – несколько раз вздохнула, приводя дыхание в норму и успокаивая бьющееся сердце. – Вы не поверите! Нлий только что мне сказала, что добралась до своих родных мест! Она очень устала, но счастлива, и с детишками, кажется, все в порядке!

– Ничего себе!.. – молодые люди переглянулись, и я поняла, что они крепко сомневаются в моих словах. Вообще-то я их хорошо понимаю – сама усомнилась бы в подобном, если б мне об этом сказал кто-то другой. Пришлось в мельчайших подробностях описывать то, что я успела рассмотреть и запомнить за те короткие мгновения, когда Нлий дала мне понять, что ее путь к родным берегам благополучно завершен. Зато теперь я знаю, как выглядит мир, в котором живут драконы, и, кажется, отдала бы все на свете, лишь бы вновь увидеть его с высоты.

– Я о таком только в сказках слышал... – сделал вывод Вафан, выслушав мой рассказ. – Чтоб здесь увидеть то, что находится где-то далеко, да еще и услышать то, что тебе говорят... Тут не знаешь, что и сказать!

– Удивительно... – развел руками Патрик. – Рискну предположить, что твоя летающая приятельница с длинными зубами передала нам всем привет и наилучшие пожелания, а также радость от того, что для нее закончилось все самое страшное! Да уж, чудны дела Небес!

– Ты, главное, об этом никому не рассказывай... – посоветовал оборотень. – Если кто из церковников узнает об этих твоих способностях, то еще неизвестно, кому первому осиновый кол достанется – тебе или мне.

Ну, с этим я не спорила.

Несколько следующих дней прошли просто замечательно. Дороги были оживленные, погода стояла прекрасная, и иногда мы забывали обо всем плохом, жизнь казалась радостной, а все беды и неприятности находились где-то там, вдали, и я совсем не задумывалась о том, что нас ждет впереди. Мы ехали в телеге, иногда шли пешком, разговаривали, смеялись, и наслаждались тем, что можно ничего не делать, а просто жить, не задумываясь ни о чем. Останавливались в придорожных гостиницах, и на постоялых дворах, но пару раз все же нам пришлось встать на ночевку в лесу, тем более что теперь мы большей частью передвигались по лесным дорогам.

Заканчивался пятый день нашего пути, и мы решили переночевать в одной из придорожных гостиниц, тем более что она находилась возле большой деревни, на перекрестке нескольких дорог. Когда мы подъехали к гостинице, там было шумно и многолюдно – народу собралось немало, подошло несколько больших обозов, и, кажется, на всех не хватало места. Лично я считаю, что в этом нет ничего страшного – можно переночевать в конюшне, или на сеновале, но, похоже, мое мнение разделяли далеко не все. Во всяком случае, из открытых дверей доносился мужской голос, и, судя по всему, его владелец находился далеко не в лучшем расположении духа!

– Мне дела нет до того, что у тебя, канальи, нет свободной комнаты! Нам нужно две, и побыстрррей! Мне плевать, кого ты вышвырррнешь отсюда под зад коленкой, но если у нас черррез пять минут не будет двух комнат, то ты недосчитаешься ррруки или ноги!

Ничего себе кто-то разошелся! Интересно, что это за человек такой, раз позволяет себе подобный тон. Я посмотрела на Патрика – он стоял, прислушиваясь в чужую речь, и придержал меня рукой – мол, не двигайся! Заодно Патрик остановил и Вафана, который собирался сойти с телеги на землю.

Меж тем раздраженный голос продолжал:

– И поторрропи своих бездельников – наши лошади все еще стоят во дворрре! Заодно ужин на стол поскорррее ставь, и вина дай получше – мы в доррроге весь день провели, с ног валимся! А нам завтррра с утррра в путь, чтоб его!..

– Уходим!.. – Патрик повернулся к нам. – И поскорей!

Вафана не надо было просить дважды – он стазу же тронул телегу с места. Мы минули гостиницу, проехали деревню, и направились дальше по дороге.

– В чем дело?..– спросила я, когда за нашими спинами остался последний деревенский дом.

– В лесу переночуем... – Патрик оглянулся назад, но за нами никто не следовал. – В гостиницу нам путь закрыт. Знаете, почему? Я узнал этот голос – его не спутать ни с чьим иным, он очень запоминается.

– И кому же он принадлежит?

– Одному из слуг герцога Малк, вернее, не самого герцога, а его сына. Должен сказать, что это более чем неприятный человек.

– Кто именно – сын герцога, или этот, с каркающим голосом?

– Оба.

– Может, просто голоса похожи?.. – с надеждой спросила я.

– Не стоит себя обманывать... – подосадовал Патрик. – И я очень сомневаюсь в том, что этот человек отправился сюда по своим надобностям. Его дела целиком относятся к семейству Малк. Скорей всего, он ищет меня.

– Тут не знаешь, что и сказать...

– Хреново дело... – сделал вывод Вафан.

– Это верно... – согласился Патрик. – Мне другое покоя не дает: этот человек – один из самых преданных слуг сына герцога Малк, и наверняка тот послал его не абы куда, а в то место, где, скорей всего, я и должен находиться. Дорог в здешних местах немало, но он движется по той дороге, что и мы. Не считайте меня излишне мнительным, но в простое совпадение я не верю, тут что-то другое. Вопрос: откуда он знает, что я могу оказаться в этих местах?

А действительно, откуда?