Танго Предтеч

Глава 9. Надежды

— Моё тело — Оружие Звёздного Света. Я — Оружие Вечного Света. Я, — стройный хор голосов разбился на множество отдельных, когда пришло время произносить собственное имя, а Инэрис произнесла, — Инэрис Танирон, — голоса снова слились в один, — клянусь стоять на страже порядка и равновесия до своей смерти и за её пределом. Я клянусь драться за идеалы Ордена, пока могу двигаться, защищать идеалы Ордена, пока могу говорить, и до последнего вздоха оставаться верной девятьсот девяноста девяти катранам Книги Звёзд. Я, Инэрис, клянусь всегда выбирать меньшее из зол и никогда не искать собственной выгоды в служении Свету. Я, Инэрис, пришла в цитадель Ордена безымянной и слабой. Я, Инэрис, переродилась и стала другой. Пусть выйдет за пределы Энира Тарди не Инэрис, но Танирон.

Хор смолк и наступила тишина.

Магистр Ординатиус двинулся вдоль шеренги неофитов, прочерчивая на лбу каждого ритуальный символ и превращая его в мастера.

Инэрис искоса поглядывала на него, рассчитывая мысленно, когда Ординатиус приблизится к ней. Кроме магистра она не знала здесь никого — да и того видела лишь мельком, когда он произносил ежегодные речи. С тех пор, как умер Дарен, Инэрис больше не пыталась ни с кем сближаться. Боевые операции ей после этого поручались ещё несколько раз, и почти всегда её назначали командиром Звезды. В первый раз после свей роковой неудачи Инэрис запаниковала, услышав о том, что её снова ставят во главе звена. Но отказаться было нельзя, и Инэрис приняла назначение молча. И снова двое погибли. Боль и чувство вины оказались куда меньшими, чем в первый раз. Впрочем, нет. Чувство вины никуда не делось, и новое просто добавилось к нему, как несколько капель к стакану воды.

И в первый, и во второй раз Инэрис не переставала задавать себе вопрос — что она сделала не так? Могла ли она сделать лучше? Мастер сказал, что она не разбирается в людях. Инэрис никогда и не стремилась овладеть этим искусством, ей вполне хватало тех немногих, кто составлял её окружение, да и из них она кое-кого, пожалуй, исключила бы — например, Элеонор. Но после неудачи Инэрис вынуждена была сократить количество занятий по истории и физике и часть освободившегося времени занять изучением психологии. Это была первая наука в жизни, которая давалась ей с трудом, потому что Инэрис не видела ей практического применения и, сократив количество занятий ещё сильнее, она вынуждена была обратиться к Тобиану с просьбой отпустить её на планеты на несколько дней. Инэрис не особенно рассчитывала на согласие, потому что, насколько она знала, увольнительные не выдавались даже в том случае, когда семья ученика срочно требовала его присутствия дома, даже болезнь или смерть кого-то из родственников не являлись поводом к пропуску занятий. Однако Тобиан неожиданно согласился.

Почти месяц Инэрис провела на небольшой планетке в пограничье, попросту шляясь по барам и знакомясь с людьми — для многих учеников такой отпуск был бы пределом мечтаний, но Инэрис и не думала использовать его в своё удовольствие. Она испытывала к людям исключительно научный интерес. Она училась управлять.

Третья её миссия прошла без потерь. Хотя в звезде не было ни одного знакомого лица, Инэрис признали командиром.

С тех пор дело пошло легче, однако друзей Инэрис так и не завела. Люди теперь были для неё расчетными единицами, механизмами, к каждому из которых она пыталась подобрать инструкцию. Тем легче было смотреть, если они всё-таки умирали.

Магистр подошёл вплотную и начертил символ порядка на лбу Инэрис. Палец замер, и глаза Инэрис встретились с глазами магистра.

— Erit magna, aut mori, — произнёс он, и Инэрис вздрогнула, потому что такую формулу он произнёс только для неё.

Инэрис не ответила, потому что ритуал не подразумевал ответа, и магистр двинулся к следующему ученику.

***

После окончания церемонии Инэрис достала из шкафчика сумку с одеждой, которую так и не разбирала с самого приезда и, открыв её, побросала сверху предметы обихода. Если чему-то её так и не научили, то это аккуратности.

Она вышла за дверь и, не обращая внимания на таких же вчерашних неофитов, шнырявших тут и там и шёпотом переговаривавшихся о чём-то, направилась к ангару.

Яхта стояла на том же месте, где она оставила её три года назад. Она казалась маленькой и смешной, а мысль о том, чтобы довериться автопилоту — до невозможности абсурдной.

Инэрис забросила вещи в кают-компанию и прошла в рубку. Погладила спинку кресла и устроилась в нём, приноравливаясь к непривычной позе. Подала сигнал к открытию люка и нажала на старт.

Едва оказавшись в открытом космосе, она заложила несколько виражей, проверяя, на что способно это в высшей степени не боевое судно. Удостоверившись, что способно оно не на многое, Инэрис всё-таки ввела на всякий случай координаты цели в компьютер и стала смотреть, как проплывают на мониторе звёзды. В истребителе она видела живые светила. Тут — только их проекции. Ощущение близости космоса от этого таяло, становясь иллюзорным, и Инэрис с тоской подумала, что какова бы ни была её судьба теперь, вряд ли у неё часто будет возможность смотреть на настоящие звёзды. Она любила занятия по лётному мастерству, пожалуй, даже больше, чем историю и физику, хоть и понимала, что от последних двух ей будет куда больше пользы. Эту маленькую слабость она обнаружила у себя в первый же месяц тренировок — ощущение бескрайнего простора со всех сторон пьянило, заставляя забыть о любой пользе.

Инэрис закрыла глаза, представляя, как движется это небо со всех сторон, как чуть покачиваются крылья истребителя, улавливая направление, и сама не заметила, как задремала.

Она проснулась оттого, что датчики пронзительно сигналили о прибытии, а на приборной панели моргал огонёк вызова.

Продрав глаза, Инэрис помотала головой, разгоняя сон, и включила связь.

— Инэрис Магдаро прибыла для встречи с императрицей Авророй.

Секунду лицо диспетчера выражало недоумение, потом он наклонился в сторону, будто прислуживаясь к кому-то сидящему рядом, а затем торопливо залепетал извинения.

Инэрис поморщилась.

— Просто дайте мне зелёный коридор.

Она отключила автопилот и повела яхту вниз.

На Селесте было три часа пополудни. Погода стояла жаркая и, отдыхая с дороги в библиотеке императорского дворца, Инэрис мысленно возблагодарила тех, кто придумал просторные одеяния служителей Ордена, через которые ветер мог гулять насквозь. Стоило ей подумать об этом, как двери открылись. Двое гвардейцев щёлкнули каблуками и заняли своё место по другую сторону входа, а в залу вошла Аврора — в своей вечной багряной мантии, будто и не чувствовала жары.

Инэрис встала и поклонилась, приветствуя императрицу, но Аврора не ответила на официальное приветствие. Вместо этого он захлопнула дверь и, преодолев разделявшее их пространство, поймала лицо Инэрис в ладони.

— Девочка моя… Я бы тебя не узнала.

— Ты преувеличиваешь, — Инэрис улыбнулась, — прошло всего три года, уверена, для тебя это только миг.

Аврора ничего не ответила, лишь покачала головой и вгляделась ей в глаза.

— Ты нашла, что искала? — спросила она. Инэрис показалось, что она уже слышала этот вопрос, но она отмахнулась от ненужной сейчас мысли.

— Не знаю, — сказала она задумчиво, — но нашла или нет, я вернулась домой. Так?

Аврора кивнула.

— И я ждала тебя. Нам многое нужно обсудить. Твою дальнейшую судьбу, твои и мои планы… но прежде всего у нас есть кое-что срочное. Ты знаешь систему Андромеды?

Инэрис кивнула, хотя пока что ничего не понимала.

— Они всё ещё не присоединились. Сейчас это главное, что меня беспокоит.

Инэрис снова кивнула.

— Их посол сейчас здесь. Я хотела познакомить вас.

— Зачем? — спросила Инэрис, всё ещё недоумевая.

— Он уже видел тебя три года назад. Он очень заинтересован тобой. И у него с собой документы, которые позволят предъявить ультиматум его правительству.

Инэрис всё ещё понимала не до конца.

— Ты хочешь проверить, как я справлюсь? — спросила она. Отчего-то стало тоскливо. Она, конечно, хотела обучиться, чтобы приносить пользу императрице. Но не думала, что первым, что будет заботить Аврору при встрече, окажутся её новые навыки.

— Я хочу решить этот вопрос. И тогда мы сможем, наконец, поговорить как должно.

— Само собой, — Инэрис вздохнула, — где он?

— Не так быстро. Переоденься вначале. И я очень прошу тебя, Инэрис, не появляйся в этом доме в такой одежде.

Инэрис поджала губы на секунду.

— Почему бы всем не увидеть, что Орден служит императрице? — спросила она с вызовом.

— Потому что все прекрасно знают, чего стоит эта служба, — отрезала Аврора, — ты знаешь, я люблю тебя и готова потакать любому хобби, но ты так же знаешь достаточно, чтобы понимать — в моём дворце адептам Ордена не место.

— Хорошо, — Инэрис вздохнула. — Правда, я не представляю, что сейчас носят. Да и моя старая одежда вряд ли подойдёт по размеру.

— Я пришлю к тебе швею. У тебя два часа, чтобы привести себя в порядок.

— Да, Ваше Величество, — Инэрис вздохнула и побрела к себе.

***

Двух часов, как оказалось, в случае необходимости вполне достаточно, чтобы соорудить в меру сложное платье из белого бархата. Всё остальное было подобрано уже готовым. Инэрис едва успела принять душ в промежутках между примерками и к концу выделенного ей срока уже стояла перед зеркалом, безо всякого удовольствия изучая результат. Умом она понимала, что эта одежда необходима этим вечером так же, как в бою необходим истребитель, но примириться всё равно не могла.

Она всё ещё смотрела в зеркало, когда вошла Аврора и оглядела её с ног до головы.

— Очень хорошо, — сообщила она, — тебе нужно будет заняться волосами, в остальном ты бесподобна.

— Что с моими волосами не так? — спросила Инэрис недовольно, снова поворачиваясь к зеркалу и разглядывая струящиеся по плечам пряди.

— Ничего, просто сейчас так не носят. Мода на естественность прошла давным-давно. Не беспокойся, утром к тебе заглянет стилист. Заодно подберём тебе драгоценности.

— Аврора… — сказала Инэрис осторожно и замолкла. Вздохнула и решила промолчать. Серые равнодушные коридоры Энира Тарди постепенно начинали казаться ей потерянным раем.

— Идём, — сказала тем временем Аврора и подставила локоть. Инэрис взялась за него и последовала за императрицей.

***

Посол ожидал их в парке, и Инэрис оставалось лишь удивляться тому, как он может терпеть такую жару. У него были длинные чуть вьющиеся и уже немного седые волосы, в остальном он сохранял моложавость и мог выглядеть вполне привлекательно для того, кто вообще испытывал к подобным мужчинам интерес.

— Что я должна сделать?

— Забрать документы.

— Это я поняла. Какие-то идеи как это осуществить?

— Документы хранятся у него в спальне. Я точно не могу сказать где. Он очень осторожен и не употребляет ничего в пищу, не проверив состав, так что подсыпать ему что-то не пытайся — только сорвёшь переговоры. Нужно просто проникнуть к нему в спальню и дождаться, пока он уснёт.

Инэрис внимательно посмотрела на Аврору.

— Проникнуть… и дождаться, пока он уснёт. Что должно произойти, чтобы он уснул?

— Инэрис, ты всё поняла. Если это слишком сложно — скажи сразу.

Инэрис молчала. Признавать, что это в самом деле слишком сложно, она не хотела. Да, её обучали справляться с противниками и так. Но куда легче ей было бы застрелить кого-то или пройти на бреющем полёте над базой противника, чем залезть к кому-то в постель.

— Не слишком, — сказала она спокойно. — Ты представишь меня или мне самой?

— Лучше сама. Так вам быстрее удастся сойтись.

Инэрис кивнула. Отпустила локоть императрицы и замерла на некоторое время, рассматривая противника и стараясь представить, что это тоже всего лишь расчетная единица, к которой следует подобрать подход.

Посол щурился и то и дело поглядывал в сторону моря — ещё бы, в такую жару. Однако почему-то оставался на месте. Что держало его здесь, гадать было бесполезно, и Инэрис решительно шагнула вперёд.

— Вам не жарко? — спросила она с улыбкой.

Посол повернулся к ней и склонил голову набок.

— Я вас знаю? — спросил он.

— Меня зовут Инэрис. Когда-то обо мне знали многие, а теперь, должно быть, забыли все.

Посол усмехнулся.

— Вы не слишком молоды, чтобы говорить о себе в прошедшем времени?

— А разве возраст так легко определить?

Инэрис выставила руку, предлагая взять ей за локоть.

— Пойдёмте, покажу вам в этом парке места куда более интересные и прохладные.

Если посол и колебался, то не больше секунды, а затем сам подставил локоть, и Инэрис взялась за него. Она сразу же повернула идущего рядом с ней мужчину к морю и, невзначай рассматривая его профиль, принялась расспрашивать о том, что он делал в парке и почему оказался один. Некоторое время Инэрис обдумывала, не прижаться ли к послу плотней, а затем отказалась от этой мысли, решив, что вокруг слишком жарко, и это не доставит удовольствия ни послу, ни ей самой.

— Значит, вас зовут Юрген, — повторила она, пробуя имя на вкус, — и вы уже устали от этих переговоров.

— Я этого не говорил.

— Это написано у вас на лице.

Инэрис остановилась у края узкой лестницы, серпантином убегающей к пляжу.

— Красивая и разбирается в политике… Ты не шпионка?

Инэрис повела плечами и ответила невпопад:

— Мы пришли. Здесь лёгкий ветерок, но я бы предложила вам ещё и искупаться. Я сама не была здесь пару лет, но, когда была в последний раз, дно было просто замечательным.

Не дожидаясь ответа, Инэрис принялась стягивать камзол, а заметив немного удивлённый и жадный взгляд мужчины, пояснила:

— Я просто не переношу жары. И камзолов. Это как скафандр, только хуже. Вы знаете, что за пределами нашего узкого круга высокомерных ублюдков давно уже не носят такой мучительной одежды?

— Они просто не ценят изящество и красоту, — сказал Юрген, внимательно наблюдая, тем не менее, как пальцы Инэрис ложатся на ворот блузки и дёргают вниз воротник. Застежки подались на удивление легко, и полы вмиг разлетелись, открывая взгляду Юргена небольшую грудь в белом эластичном корсаже.

— Не ценят изящество? — спросила Инэрис и криво улыбнулась. — Хотите сказать, мой камзол изящнее меня?

Юрген сглотнул.

— Мне сложно судить.

Инэрис повела плечами.

— Я бы вам показала, — сказала она, — но спускаться к пляжу вы не хотите, а застав меня в таком виде посреди аллеи, многие будут удивлены.

Она коснулась кончиками пальцев горла и будто бы невзначай провела вниз по груди, к самой кромке корсажа.

— И мы, безусловно, в неравных условиях. А вот если бы вы тоже взялись показать мне настоящую грацию, у нас мог бы получиться любопытный обмен опытом.

— Кто вы такая? — спросил Юрген. Слова должны были прозвучать резко, но вместо этого голос его, как оказалось, охрип.

— Я — никто, — сказала Инэрис спокойно, — приживала при этом доме. Но я не буду просить вас о чём-то, если вы сами не захотите продлить наше общение.

Юрген хмыкнул и подошёл к Инэрис вплотную, а затем резко опустил руку ей на поясницу и дёрнул на себя, прижимая к груди. Инэрис не смогла сыграть искреннее желание, но в свете последних слов желание красивой девушки соблазнить состоятельного мужчину не выглядело странным. Впрочем, Юрген никогда не считал, что может быть что-то должен таким, как она.

— Приходите ко мне сегодня после полуночи, — сказал он, проводя ладонью по корсажу до самых лопаток, — быть может, в моём доме на Андромеде вам будет лучше, чем здесь.

Инэрис опустила ресницы и улыбнулась.

— Как мне найти ваш флигель?

— Он справа от дворца императрицы. Надеюсь, вас не задержит охрана?

— Не волнуйтесь, — Инэрис выскользнула из его рук, — я доберусь.

Подхватила камзол и стремительно скрылась за поворотом аллеи. Лишь удостоверившись, что Юрген не наблюдает за ней, она упёрлась рукой в ствол дерева и согнулась пополам, тяжело дыша и пытаясь справиться с тошнотой. Отчего прикосновения чужого тела были так противны, Инэрис понять не могла.

Двое гвардейцев, проходивших в отдалении, заметили её и несколько секунд смотрели издалека, а потом, видимо, один из них узнал девушку и бросился к ней.

— Принцесса, вам плохо?

Инэрис покачала головой. Гвардеец попытался подхватить её за талию, но Инэрис вывернулась, от этого прикосновения её скрутило по новой.

— Идите, всё хорошо, — сказала она и заставила себя разогнуться, — видите, я стою.

***

В назначенное время Инэрис постучала в двери, и ей открыла девушка лет шестнадцати.

Юрген был жадным и нетерпеливым, и Инэрис старалась изо всех сил, чтобы возбуждение мужчины выплеснулось, наконец, через край.

Наконец это случилось. Инэрис не сдержала стона — больше от неожиданности, чем боли. Она была рада, что Юрген не стал затягивать дело ответными ласками.

— Вы позволите мне остаться до утра? — спросила она. — Я не хотела бы, чтобы кто-то увидел меня ночью выходящей от вас.

Юрген поколебался и махнул рукой. Он уснул, отвернувшись к стене, а Инэрис встала и принялась бесшумно обшаривать шкафчики. Нашла запертый ящик, когда успела уже осмотреть добрую половину комнаты и, вернувшись к вороху своей одежды, выловила спрятанную шпильку. Проверила, не проснулся ли Юрген — тот лежал неподвижно, уткнувшись носом в подушку — и вернулась к ящику. Замок поддался легко, и Инэрис извлекла оттуда кипу бумаг. Разбираться в них не хотелось — она закрыла ящик, подхватила свои вещи и, кое-как одевшись, выскочила в коридор.

Она сразу же направилась к Авроре. Та не спала. На всклокоченную и едва одетую воспитанницу императрица отреагировала спокойно и даже, кажется, равнодушно.

Инэрис швырнула бумаги на стол перед ней. Их глаза встретились, но оба молчали. Инэрис отвернулась и направилась к двери, но на полпути её нагнал голос Авроры:

— Тебе лучше какое-то время не появляться при дворе.

— Я рада, — буркнула Инэрис. Затем не выдержала и, повернув голову, спросила через плечо, — неужели это не мог сделать никто другой?

— Нет. Эти бумаги я могла доверить только тебе.

Инэрис качнула головой. В эту секунду её меньше всего интересовало доверие императрицы. Она и сама не заметила, как произнесла про себя это слово — «императрица» — вместо обычного «Аврора».

Добравшись до своих покоев, Инэрис сбросила одежду и закрылась в душе. Сползла по стенке и, обхватив колени руками, уронила на них лицо.

Вокруг были слуги, охрана, учителя и императрица… Множество людей. И в то же время не было никого. Почему-то всплыло в памяти лицо старшего внука герцога Аркан. Это лицо всегда всплывало у неё в голове, когда паршиво было так, что не хотелось шевелиться. За последние три года таких мгновений было больше, чем Инэрис хотела бы признать.

Она так и не пришла в себя ни ночью, ни на утро. Хоть и улыбалась Авроре, пришедшей утром разделить с ней завтрак и поговорить о планах. Случившееся большой тяжёлой каплей упало в чащу накопившейся вины и оставило на воде чёрное пятно несбывшихся надежд.