Танго Предтеч

Глава 12. Призванные

— Это что, шутка? — Аврора швырнула на кофейный столик стопку листков.

Инэрис отметила, что императрица необычайно возбуждена. Никогда ещё девушке не доводилось видеть опекуншу в такой ярости. Инэрис взяла бумаги в руку и пролистала страницы.

— Это назначения выпускников Академии. На что я должна обратить внимание?

— На фамилии и на места.

— Аркан… спецотряд Ордена Звёздного Света. Фэроу… спецотряд… Тао… — Инэрис запнулась и поднял глаза на Аврору. — Дальше можно не читать?

— Все… — Аврора упала в кресло по другую сторону стола, — все наследники великих домов призваны Орденом.

Аврора глубоко вздохнула и нажала на столешнице кнопку вызова.

— Эдгар, чай с ромашкой.

— Да, императрица, — прозвучало на другом конце линии.

Инэрис ещё раз пролистала стопку бумаг.

— Обычно они назначаются в личную гвардию, не так ли?

Аврора кивнула.

— Наследники должны быть у меня перед глазами.

— Проще сказать, заложники.

Аврора прищурилась и бросила короткий взгляд на воспитанницу:

— Надеюсь, это не твоя попытка восстановить моральный облик империи?

Инэрис покачала головой:

— Нет. Я впервые вижу эти бумаги. Но у Ордена есть право призыва.

— Не говори мне о правах. Это я их дарую.

— Окей, молчу.

Вошёл адъютант с золотым подносом в руках и поставил его на стол. На чеканном дне пели птицы в райском саду. Аврора вежливо поблагодарила и взяла в руки чашку. Ей сразу стало спокойнее. Она дождалась, пока Эдгар выйдет, и проверила, выключена ли связь.

— Ладно, — сказала она, стремительно превращаясь в ту Аврору, которую Инэрис знала, — этот раунд за ними. Но у меня ещё есть пара джокеров, — Аврора улыбнулась и посмотрела на Инэрис, — и один из них ты. Приготовься, Инэрис, скоро ты встретишься с судьбой.

***

— Что думаете, магистр?

Двое мужчин в белых туниках сидели в креслах напротив большого монитора. Первый из них был магистр Хонестум. Второй — мастер Юсум, действующий начальник отдела коррекции. На низком столике перед ними стояли кофейник и чашка. Другую Хонестум держал в руках.

— Мело и Катаика — это трата времени. Мы лишь зря обратили на себя внимание, — задумчиво проговорил Хонестум.

— Совету они нужны, — напомнил ему Юсум.

Хонестум поморщился. Он не любил повторять то, что говорил уже много раз.

— Заложники… — Хонестум недовольно прицокнул языком, — риски не оправданы. Я предупреждал об этом Юдиктуса. Из того, кто не может стать даже мастером, никогда не вырастет пригодный к делу материал.

— Поэтому мы с вами и говорим.

Хонестум покосился на него, преподнес чашку к губам, подул, но тут же передумал.

— Вы со мной говорите, — ответил он, — потому что Окторитас считает необходимым учесть мнение всех троих членов совета. Я в меньшинстве, как всегда — но divide et impera. Паритет должен быть соблюдён.

— Магистр, я могу говорить от имени Окторитаса, но не решать за него.

Хонестум вздохнул. Юсум молчал некоторое время, ожидая продолжения, а затем произнёс:

— Мы могли бы провести их по статье запланированных потерь.

Хонестум покачал головой:

— Поздно. Слишком многое в мире изменится, если эти шестеро умрут.

— Если они выживут и встанут на сторону императрицы, будет не лучше.

— Я вообще не уверен, что они заняли бы его сторону. К примеру, вот этот… наследник дома Аркан. Вам он никого не напоминает?

— Вы снова уходите в мистику, магистр. Нет, он просто молодой аристократ, который вскоре получит в свои руки власть неизмеримо большую, чем может унести.

— А кому вы предпочли бы передать эту власть, а, Юсум? Ему или его брату.

— Тому, кто станет служить нам.

Хонестум покачал головой.

— Я опять в меньшинстве. Что ж, если вам так важно моё мнение, я считаю, что нужно начать с проверки. Узнаем, кто на что способен. В конце концов… Катаика обычно неплохо управляется с психическими потоками. А Мело… Ну, Мело обычно умеют находить контакт с людьми. Проведём тестирование.

— Я с вами согласен. Абсолютно бесполезных людей не бывает. А что вы думаете об остальных?

— Остальные… — Хонестум поднёс к губам чашку и сделал глоток, — Кален идеальный материал. Чистый лист. Даже странно, что он не пришёл к нам сам. В его глазах… В его глазах поиск смысла. Поиск служения. И это мы сможем ему дать. Эмбер… Эмбер неплох, но мне непонятно, чего от него ждать. Слишком рассудителен и довольно умён. Они меня не слишком беспокоят. Эти четверо в любом случае не смогут принести нам вреда. Вопрос ещё в двух…

— Эти двое были необходимы более всех. Два самых влиятельных дома, Тао и Аркан.

— Да… Тао дорожат своим Вороном так же, как Эндимион — своим полукровкой. Но любое тестирование покажет вам, что они непригодны к службе. Проблемы от них будут всегда.

— На этот случай и существует мой отдел.

— И вы сможете исправить темперамент? Юсум, это смешно. Вы можете заставить забыть, но есть вещи, которые неподвластны и вам.

— Есть и другой путь. Из таких получаются хорошие командиры.

— Командир нужен один. Что вы собираетесь сделать со вторым?

— Вы думаете, что-то делать придётся мне?

***

Дезмонд лежал на кровати и уныло разглядывал металлический потолок. Голова болела неимоверно. Вчерашний вечер вспоминался с трудом, так же, как и дорога на станцию Эцин. Будь он немного более собран, обязательно задумался бы о том, в самом ли деле оказался на легендарной космической твердыне, о существовании которой ходили лишь слухи, но Дезмонду было всё равно.

Единственное, о чём он мог думать, это Луана.

Накануне поговорить им так и не удалось. Дезмонд боялся. Боялся посмотреть Луане в глаза, потому что уверенности в том, что он сможет выполнить данное слово, не было абсолютно. Прощаний Дезмонд не любил, хоть и не знал толком, что это такое. Возможно, именно поэтому он не верил в то, что можно попрощаться навсегда.

Браки для членов Ордена не были запрещены. По крайней мере, никто не знал, если это было так. Никто вообще не знал об Ордене ничего, только то, что оттуда не возвращаются прежними. Поговаривали, что Орден отбирал душу у тех, кто брался ему служить.

Конечно, это был абсурд. Даже Дезмонд, читавший об Ордене достаточно, не верил в эти сказки. Но то, что адептов Ордена уже нельзя было назвать людьми, он знал абсолютно точно, хоть и не видел их никогда.

Вечером Дезмонд никак не мог уложить случившееся в голове. Он пил, но это не помогало, и что-то лепетал про любовь и грядущую свадьбу, а Кален слушал его и кивал. Потом дрался с кем-то — Дезмонд не помнил толком с кем. Потом забрасывал сумку в небольшой военный транспортник, который увозил из Академии всего шестерых — его и ещё пятерых детей великих домов. Ещё почему-то запомнилось, что Рейвен на посадку опоздал, и всю дорогу из темноты на Дезмонда смотрел его презрительный взгляд. Рейвен пытался о чём-то заговорить, но говорить Дезмонд не желал и только отмахивался, пока дело снова не дошло до драки.

Проснулся он в каком-то помещении, отдалённо похожем на казарму, только без окон — здесь было шесть кроватей, выставленных рядами, будто блок этот готовили специально для них шестерых. На других местах лежали все те, кого он уже знал по академии. По одну сторону от Дезмонда, так же глядя в потолок, лежал Рейвен, по другую — Кален. Кален спал. Дезмонд уже пытался разбудить его, но продрав глаза, тот не захотел говорить, да и сам Дезмонд не знал, что ему сказать. Кален, в отличие от него, назначению был почти что рад.

Дезмонд вспомнил, как накануне орал на весь кабак, что хочет выпить за Орден Звёздного Света, а когда Кален заставил его усесться на стул и стал объяснять, что посетители тут ни при чём, отвечал, с трудом ворочая языком:

— Ни при чем… Все они, побери их Безымянный, ни при чем, — затем посмотрел на Калена в упор и почти что трезво произнёс, — знаешь, у меня через неделю свадьба.

Кален не ответил, и от этого тогда стало паршиво. Дезмонд попросил принести ещё вина, и только через несколько минут услышал вопрос Калена:

— Что ты ему сказал?

— Что сказал? — переспросил Дезмонд и снова посмотрел на него. — Мне нечего ему сказать. Я дал слово. И я женюсь.

— Дезмонд… адепты Ордена не женятся.

— А я не нарушаю слово. Дилемма, да?

Кален пожал плечами.

— Нужно соотносить свои возможности со своими действиями. Ты уже не женишься. И было бы честно поговорить об этом с…

— Заткнись! — Дезмонд снова вскочил. От слов Калена стало вдруг невыносимо больно. — Что ты понимаешь, а, Кален? Ты когда-то любил? Ты… Ты же рад…

Дезмонд сам опустился обратно на стул и бессильно покачал головой.

Кален пожал плечами.

— Это служба.

— Не боишься? — Дезмонд сразу заметил, что попал в точку, потому что Кален вздрогнул.

— Знаешь, — сказал Фэроу после долгой паузы, — я в самом деле рад. Я буду делать дело, а не гнить в почётном карауле. И это важнее, чем заключить с кем-то бесплодный брак, от которого не появится даже детей.

Дезмонд горько усмехнулся. Разговор шёл по кругу не в первый раз. Нет, Дезмонд тоже хотел большего, чем просто семья. Но он абсолютно твёрдо знал, что в Ордене этого нет смысла искать.

— Он не любит, когда я напиваюсь, — сказал Дезмонд вместо ответа. Всю вселенную затопило лицо Луаны, и виски сдавило чувство вины. — Я хочу с ним поговорить…

— Дурак. Пошли лучше спать.

Дезмонд не помнил точно, но кажется, спать они так и не пошли.

Дезмонд потёр виски и в который раз обвёл взглядом комнату, в которой оказался. Эмрис был далеко и, кажется, тоже спал.

Дезмонд повернулся на бок и уткнулся взглядом прямо в мерцающие в полумраке глаза Рейвена.

Какое-то время оба молча смотрели друг на друга, а потом Рейвен спросил:

— Не спишь?

Дезмонд покачал головой.

Снова наступила тишина. Говорить хотелось до одури, будто не хватило всего сказанного ещё вечером, но что сказать Рейвену — Дезмонд не знал.

После нескольких минут молчания, показавшихся вечностью, Рейвен перевернулся на спину и уставился в потолок.

— Ты когда-нибудь любил? — спросил он ни с того, ни с сего.

Дезмонд вздрогнул, так странно резонировали эти слова с его собственными мыслями, и вместо ответа он спросил:

— Тебя там тоже кто-то ждёт?

Это «тоже» должно было одновременно послужить и ответом, но Дезмонд так и не разобрался, понял Рейвен или нет.

— Ждёт — не совсем то слово, — сказал Тао задумчиво, — просто там есть кое-кто, кого я очень хочу увидеть ещё раз. Кому я обещал, что приду, но так и не пришёл.

— Понимаю, — сказал Дезмонд тихо, и оба снова замолчали. А потом, через некоторое время, Рейвен повернулся к Дезмонду и спросил:

— А ты веришь, что Орден отбирает у людей души?

Дезмонд фыркнул.

— Ни в это, ни в Безымянного, ни в Хель.

Взгляд Рейвена стал насмешливым, и Дезмонд собирался уже огрызнуться, но Рейвен заговорил первым:

— Я тоже, наверное, не верю. Но я видел адептов Ордена. И я не хочу таким стать.

В тот вечер они не говорили больше ни о чём, а наутро начались тренировки, похожие на обучение в Академии, как сталь на сырое железо. Им устраивали тестирования на знание основных дисциплин, гоняли в тире и в зале для фехтования, но Дезмонда не оставляло чувство, что их способности тут никого не интересуют. Они все были будто дети, дерущиеся перед взрослыми на деревянных мечах. И всё же за ними не переставали пристально наблюдать.

Дезмонд, в свою очередь, наблюдал за Рейвеном. Тот вёл себя тихо, но Рейвен никогда и не был болтлив. Только тоже поглядывал иногда искоса на Дезмонда и тут же отводил взгляд. И ещё Дезмонд не переставал думать о том, что день за днём всё ближе свадьба, которой не суждено случиться. Там, в Академии, он был уверен в себе и чувствовал себя королём вселенной, он мог обещать что угодно, а Луана смотрела на него влюблёнными глазами и верила всему. Здесь он вдруг ощутил себя пылинкой в бесконечном просторе космоса — не значимой и не умеющей ничего. Это чувство выводило Дезмонда из себя, и к концу недели он принял решение. Он собирался сдержать слово.

***

После отбоя Дезмонд долго не мог уснуть. Было уже за полночь, когда он повернулся на бок и позвал:

— Рейвен…

Тот откликнулся сразу, будто тоже не спал.

— Рейвен, я собираюсь уйти.

Рейвен вскинулся и сверкнул глазами.

— Идиот, — процедил он и едва заметно кивнул на потолок.

Дезмонд понял и тут же замолк. Больше они не говорили, только на следующий день, в душе, Рейвен приблизился к нему опасно близко, так что их тела прижались друг к другу, и, наклонившись к уху, прошептал.

— Я тоже.

***

На то, чтобы составить план, ушло три дня. Детали обсуждали украдкой, стараясь не быть услышанными, и в конце концов решили, что Рейвен достанет электронный ключ у кого-то из учителей, а от Дезмонда требуется просто прийти двадцать второго к тренировочному залу. Никто особо не верил, что выбраться будет так просто, но попытаться хотели оба.

Дезмонд всё время задавал вопрос, не стоит ли сказать о своих намерениях Калену?

В конце концов он решился и, подловив того так же в душе, тихонько сообщил:

— Мы уходим, Кален. С нами или нет?

Кален посмотрел на него непонимающе.

— Мы уходим из Ордена, — пояснил Дезмонд. — Я обещал Луане — и я вернусь.

— Как хочешь, — сказал Кален после долгого молчания, — я остаюсь.

***

— Каково ваше решение? — спросил Юсум. В комнате наблюдения стоял всё тот же стол, и снова на нём оказались две чашки, только на сей раз одна из них была пуста.

Хонестум какое-то время молчал.

— Фэроу и Аркан, — сказал он наконец.

— Вы уверены?

— Да. Эти двое слишком дружны. Их в любом случае необходимо разделить.

— А Тао?

— Посмотрим. Ещё чуть-чуть.

***

Дезмонда поместили в холодное кресло с твердой пластиковой обивкой. На висках закрепили электроды. Это называлось тестом на психическую стабильность, но Дезмонд почему-то не верил больше тому, что ему говорили. В помещение вошли стройный мужчина с серебристыми волосами до плеч и два ассистента, юноша и девушка. Ассистенты были вооружены.

Девушка положила руку на лоб курсанта, и тот дёрнулся, пытаясь сбросить ледяную ладонь.

— Мастер Юсум? — спросила она. У девушки был нежный голос, от которого Дезмонду тут же захотелось спать.

Мастер кивнул.

Он встал напротив Дезмонда и сложил руки в традиционном приветствии — локоть к локтю, ладонь к ладони. Только в приветствии ладони сводят всё ближе, гася ментальную силу, а Юсум их постепенно разводил.

Между ладонями его загорелся желтоватый огонёк — и с каждым сантиметром он становился всё ярче. Когда же огонёк превратился в светящуюся сферу, Юсум поднёс руки к лицу Дезмонда, и сфера будто бы вошла в него. Мысли Дезмонда спутались. Он видел перед собой то Луану, то деда. Белые одежды повсюду. Звездное небо и горящие страницы книг. В висках запульсировала боль, и свет тут же чуть потух. Дезмонд перевёл дух. Свет снова загорелся ярче. Звёзды. Звёзды. Белые цветы Астеры, которых он никогда не видел. Белые одежды. Боль.

Свет притух.

— Сопротивляется? — спросила девушка. Она взяла его за подбородок и крепко прижала к изголовью кресла, фиксируя голову.

Свет стал ярче.

Белые одежды. Синие, острые, как осколки льда, глаза Рейвена. Боль.

Свет притух.

Второй ассистент приблизился к ним. В руках он держал шприц с голубоватой жидкость. Нащупал вену и вонзил в неё кончик шприца.

Свет снова разгорался. Всюду было белое. Белый снег и белый мрамор колоннад. Белая статуя Эаны Звёздной девы и белые цветы жасмина, облетавшие с ветвей под ноги. Он ждал боли, но боли не было. Дезмонд стоял посреди мемориального парка и смотрел на клубы тумана, плывущие по земле. Он слышал голос и шёл за ним вдоль пустой аллеи, пока не оказался у берега реки. Он долго смотрел на воду, забыв, где он и как его имя, пока вода не превратилась в пламя. Брызги водопада искрами ложились на кожу и обжигали руки. Это была боль? Он вдруг понял, что боли не почувствует, если даже сердце его пронзит платиновый клинок. А рука пылала. Пылал снег под ногами. Пылало белое ватное небо. Потом наступила тьма.

***

Он очнулся в казарме. Часы показывали половину двенадцатого. На четырех постелях лежали другие курсанты. Дезмонд встал и подошёл к окну. Постель Рейвена пустовала. Оглядевшись, он понял, что рюкзака его тоже нет.

Дезмонд подошёл к постели Калена и потряс того за плечо. Кален проснулся легко — он много спал днём и не уставал на тренировках.

— Какое сегодня число? — спросил Дезмонд.

Кален посмотрел на него, как на психа.

— Какое сегодня число? — повторил Дезмонд.

— Двадцать второе июня, — сказал друг.

— А присяга была?

— Десятого.

Дезмонд молчал. Он помнил прибытие на станцию. Помнил тестирования и тренировки. И всё же его не покидало чувство, что он что-то забыл.

Дезмонд попытался вспомнить, что именно, но не смог. В висках застучала кровь, и он сжал голову руками, старясь унять боль.

— Что мы делали вчера вечером? — спросил он, всё ещё силясь вспомнить.

— Ты читал древний язык, а я пытался уснуть, но никак не мог, потому что Рейвен жутко храпел.

— Рейвен? — имя показалось ему знакомым, но ничего не значило.

— Рейвен Тао, — медленно произнёс Кален, — привет.

Тао… Один из великих домов… но Дезмонд не мог вспомнить, чтобы знал кого-то из них лично.

Дезмонд сел на кровать и какое-то время смотрел перед собой. Кален уже собирался повернуться на другой бок и уснуть, когда тот спросил:

— Кален, мне кажется, мне не нравилось здесь. Почему?

— Из-за Луаны, — ответил Кален мрачно, — ты только и делаешь, что говоришь о ней. Эй, Дезмонд, ты что?

В голове Дезмонда сверкнула молния. Будто сорвали печать со свитка. Он согнулся пополам, сжимая виски. Кален всё ещё смотрел на него, не понимая ничего. И тогда образы хлынули сплошной волной: Луана, Рейвен, кресло, лицо матери и звёздное небо…

— Извини, — сказал Дезмонд и, отвернувшись, уставился в потолок, — давай спать. Он сжал кулаки и покосился на кровать Рейвена. Она по-прежнему была пуста.

Дезмонд выждал с полчаса, постоянно прислушиваясь к неровному дыханию Калена. Наконец тот, кажется, заснул. Дезмонд встал, накинул китель и вышел за дверь.