Татьяна Ларина как объект психиатрии

5. ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С ОНЕГИНЫМ

Какой только ерунды не наговорено про первую встречу Татьяны с Онегиным! Каких только обвинительных речей в его адрес и восторженных возгласов в адрес Татьяны не раздалось со всех сторон!

Более всех поразил меня Достоевский: "Онегин совсем даже не узнал Татьяну, когда встретил ее в первый раз, в глуши, в скромном образе чистой, невинной девушки, так оробевшей пред ним с первого разу. Он не сумел отличить в бедной девочке законченности и совершенства..."

Если Татьяна и была чистой, невинной девушкой, то исключительно в биологическом понимании и ничуть не меньше Ольги и прочих девушек из, так сказать, благополучных семей. Никакого достоинства - никакого особенного достоинства - тут нет. Как нет тут и никакого совершенства.

Какое вообще может быть совершенство в вечной бледности, некоммуникабельности, боязливости, дикости, молчаливости, безрадостности и бесконечном сиденье у окна? Где же тут "тип положительной красоты", по выражению Достоевского? И как можно было такой патологический тип назвать "апофеозой русской женщины", как это сделал, явно не подумав, Федор Михайлович?

Но мне интересен другой вопрос: была ли Татьяна по выражению Достоевского, действительно оробевшей перед Онегиным? Нет. Никакой робости - той самой, девичьей, происходящей от девичьей стыдливости и скромности, - не было в ней ни на грамм.

Что же было? Давайте посмотрим.

*

Итак, Онегин, вступив в права наследства и поначалу развлекаясь новизной своего положения, позволял себе пренебрегать добрососедскими отношениями и скрываться из дома каждый раз, когда соседи пытались нанести ему визит. Такое поведение Онегина было найдено оскорбительным (и совершенно заслуженно), в итоге ездить к нему перестали. В результате интерес к сельскому хозяйству быстро себя исчерпал, отношения с соседями были испорчены - скучища наступила смертная.

И тут в деревню приехал Ленский. От скуки они подружились. Но вот беда - для общения у Ленского есть не только Онегин, Ленский вхож ко всем, его всюду и с удовольствием принимают. И он уделяет Онегину лишь часть времени. А у Онегина - благодаря его высокомерию и презрению к людям - остался только один Ленский. Они не равны - Ленский, который, по мнению Онегина, хуже него, оказался в лучшем положении. И изменить это положение в свою пользу Онегин самостоятельно не может - хотя уже и хочет, уже не прочь бы и сам поехать к кому-нибудь с визитом, пусть даже все эти соседи и представляются ему туповатой деревенщиной, да испорченные по глупости отношения не дают ему это сделать.

Мы застаем их в тот момент, когда Ленский явно торопится проститься с Онегиным - ему пора в гости. Общение с Онегиным не представляет для него такой ценности, как встреча с какими-то другими людьми, ради которых он с нетерпением готов оставить друга. И такое происходит уже не в первый раз. И Онегин завидует ему - что Ленскому есть с кем общаться, что Ленскому интересно с кем-то общаться помимо Онегина.

Почему я так думаю? Потому что эта зависть видна по их диалогу. Сначала - при виде торопящегося Ленского - Онегин с некоторым ироническим презрением и снисходительностью в адрес друга восклицает: "Куда? Уж эти мне поэты!", а потом как бы совершенно без интереса, как бы всего лишь из простого любопытства спрашивает: "Я не держу тебя; но где ты свои проводишь вечера?" И, получив ответ ("У Лариных"), начинает всячески издеваться над Лариными, то ли пытаясь этим подбодрить себя в своем незавидном, ставшем обузой одиночестве, то ли надеясь, что Ленский, смущенный издевками в адрес этих людей, устыдиться и не пойдет. Хотя, казалось бы, тебе-то какое дело? Вот как выглядит этот диалог:

Однако Ленский на провокацию не ведется и стоит на своем. И тогда Онегин, уставший от тоски в одиночестве, заражается желанием Ленского. Однако напроситься в компанию к нему напрямую не хочет (еще бы, после всех-то разговоров о собственном превосходстве над другими людьми и невозможности найти никого достойного своей особы!).

В итоге, ощутив внезапный приступ желания поехать вместе с Ленским, но при этом не желая признаваться ему в этом, Онегин делает вид, что ему как бы вдруг, как бы внезапно пришла в голову идея поехать к Лариным вместе. И как бы исключительно для того, чтобы увидеть предмет обожания друга. И что он вовсе не признает всех этих помещиков достойными себя, а просто хочет, как и обычно, позабавиться насмешливым разглядыванием пассии друга:

Итак, "Когда же?" - с нетерпением спрашивает Онегин, всласть поерничав (в попытках сохранить реноме) и мечтая только том, чтобы это ерничанье не помешало Ленскому взять его с собой.

Далее автор, пропустив сцену визита, показывает нам Онегина и Ленского уже возвращающихся от Лариных. Онегин зевает и, по замечанию Ленского, скучает "как-то больше". И ему действительно скучно. Ларины не произвели на него абсолютно никакого впечатления. Разве что хозяйка хоть и проста, "но очень милая старушка".

А вот дальше, после шутливых опасений по поводу брусничной воды ("Боюсь: брусничная вода мне не наделала б вреда"), Онегин задает совершенно идиотский вопрос: "Скажи: которая Татьяна?" Но простодушный Ленский странности вопроса не замечает и доверчиво объясняет: "Да та, которая, грустна и молчалива, как Светлана, вошла и села у окна". После чего получает от Онегина странный ответ:

Вот как. У хмурой, беспричинно боязливой, вечно бледной бездельницы-нелюдимки, сутками сидящей у окна, жизнь в чертах, стало быть, обнаружена, а у румяной и веселой - ни грамма жизни. Как такое может быть?

Можно, конечно, очень долго уверять, что Онегин говорил про отпечаток в чертах Татьяны жизни духовной или какой-нибудь напряженной внутренней жизни, и что, дескать, именно духовной (внутренней) жизни он и не увидел в чертах румяной Ольги, а в чертах бледной Татьяны увидел.

Однако для таких уверений нет никаких причин, поскольку никакой духовной или напряженной внутренней жизни в Татьяне просто неоткуда было взяться - нельзя же назвать духовной жизнью бесконечное сидение у окна или вообразить напряженной внутренней жизнью периодическое появление на балконе ("Она любила на балконе предупреждать зари восход"). Тем более что духовная или напряженная внутренняя жизнь обязательно к чему-нибудь да приводит - к созиданию, к переменам, к открытию, к катарсису наконец. А ведь ничего такого и близко не происходит с Татьяной.

Да и с чего бы произойти? Для духовной или напряженной внутренней жизни требуется соответствующая пища - но можно ли назвать такой пищей чтение бульварной литературы? А ведь это единственное занятие Татьяны.

Так что ни о каких духовных исканиях, ни о каких напряженных внутренних раздумьях и поисках Татьяны не может и речи быть. Если только Онегину эти духовные искания в унылом облике Татьяны искренне не привиделись. Если только он сам не выдал желаемое за действительное.

Вот такое вполне могло быть - вспомните, сколько раз вы сами попадались в такую же ловушку, расставленную вашим же интеллектом...

Рассказ про Риту

Удивительно, как многогранны способы самообмана. Однажды ко мне пришла девушка поговорить о своих литературных произведениях. Она сочинила роман. И я его честно прочитала. Роман был скучный. И я бы не стала его читать, если бы не лесть, на которую я попалась. Девушка заглядывала мне в глаза и была щедра на комплименты в мой адрес. При этом весьма грязно и как бы вскользь отозвалась об одной своей знакомой, которая бегала к ней в больницу едва ли не каждый день с домашними супами и котлетками - писательница ничего не имела против ее заботы, но вот саму эту женщину считала недостойной себя, недостаточно умной и слишком простой. И я отметила в ее словах эту мерзость, но уговорила себя, что скорее всего это случайность, что девушка на самом деле вовсе не та неблагодарная свинья, как мне показалось, а трепетная романтичная особа - как должно было следовать из ее комплиментов в мой адрес. Это был первый самообман.

Я стала говорить о ее романе. Выглядело это так:

- Вот посмотри, - говорила я, - вот здесь у тебя герой делает то-то и то-то, а через абзац выясняется, то он не мог этого сделать ни при каких обстоятельствах. Как это называется?

- Непроработанный образ! - радостно восклицала девушка.

- Правильно, - изумлялась я девушкиному уму. - А вот здесь ты написала "этот бездушный робот", но про роботов так нельзя говорить. Что же вышло?

- Глупость! - радовалась девушка.

- Правильно, - снова изумлялась я тому, как, оказывается, умна эта девушка, ну прямо не по годам.

Пересказывая нашу беседу подруге, я рассыпалась в восторгах по части интеллектуальных способностей моей визитерши. Однако подруга скептически заметила:

- В чем же проявился ее ум? Ты же сама все ей сначала объяснила, разжевала и привела доказательства. А она только кивала и соглашалась. Разве ты этого не заметила?

И я ахнула. Девушка-то, оказывается, и впрямь только выглядела умной, всего-то и делая что вовремя поддакивая чужим словам.

*

Однако подобный самообман мог бы с Онегиным случиться, если бы Татьяна произнесла хоть слово или дала бы повод для какого-нибудь события, в котором как раз и раскрылась бы ее богатая внутренняя жизнь. Если бы их встреча обнаружила хоть какой-нибудь смысл, способный дать пищу для самообмана. Но Татьяна молчала. Она даже и сидела все это время в отдалении - у окна. Причем только и делала что сидела.

Но тогда что могло заставить его дать Татьяне такую характеристику? Как могло получиться, что Ольга, которая "всегда как утро весела" и на щеках которой всегда румянец, которая так любила в детстве "играть и прыгать", - как могло получиться, что эта улыбчивая, со здоровой психикой девушка оказалась в глазах Онегина хуже, чем девушка мрачная, некоммуникабельная, боязливая, печальная, бледная, молчаливая, дикая? Кому может понравиться такая нездоровая девушка? И главное - чем? Ерунда какая-то, ей-богу.

Да, с позиции здравого смысла - ерунда. И опасная ерунда, способная вызвать нездоровое желание подражать этой нездоровой девушке, которую все вокруг почему-то называют идеалом. Но если с позиции здравого смысла это ерунда, то почему же Онегин все-таки высказывает это ложное утверждение?

Но давайте подумаем, о какой такой жизни идет здесь речь? И какова собственная жизнь Онегина? Скука смертная, порожденная духовной ленью, - вот какова его жизнь. И однажды духовная лень Онегина, тысячекратно усиленная бездельем, превратится в порок. Любой же наш недостаток, грозящий перерасти в порок, делает нас не только уязвимыми для чужого порока или болезни, но и полностью готовыми поддаться их воздействию.

Рассказ про друга

Один мой друг, устав от психически здоровых женщин, с которыми ему стало нестерпимо скучно - и в этой скуке он винил, разумеется, не себя, а других, дескать это другие не способны наполнить его жизнь интересом и смыслом, - стал мечтать встретить девушку, способную на безрассудства, что называется - с огоньком. "С чертовщинкой", по его выражению.

Я, к тому времени панически бежавшая от всех, в ком наблюдалась та самая чертовщинка, возражала ему, что женщина с чертовщинкой - это либо алкоголичка, либо шизофреничка, третьего не дано, и что безрассудные поступки хороши только издали, а добровольная жизнь с безрассудным человеком - это всего лишь один из способов самоубийства, и что лучше бы покопаться в себе и выяснить наконец, пока не поздно, почему психически здоровые люди наводят на него такую скуку и сон. И даже пыталась привести в пример собственный печальный опыт.

Но, разумеется, мой друг меня не услышал. И разумеется, женщина с чертовщинкой очень быстро нашлась. То, что она оказалась алкоголичкой с давно съехавшей крышей, мой друг понял очень быстро. И очень быстро всерьез испугался за свою жизнь...

*

Безделье и духовная лень - вот что превращает в смерть наше существованье с ошибочным поиском избавленья от этого на стороне. Вот почему появление человека, способного произвести сильное внешнее колебание, для Онегина не могло пройти незамеченным.

Однако подобные колебания производят исключительно разрушительные, губительные воздействия. И никакого отношения к настоящей любви такие колебания не имеют - любовь всегда умиротворяет, а не разрушает. Однако именно поэтому именно такого человека он непременно и должен был почувствовать.

Но пока - только почувствовать. Психическая болезнь Татьяны еще не вошла в свою силу, развитие ее недуга еще не получило той формы, которая окажется способной воздействовать на порок Онегина. Да и самого порока пока еще нет - духовная лень Онегина находится пока в последней стадии недостатка. Правда, осталось недолго - всего пару-тройку лет.

Кроме того, любая губительная страсть - это выбор самоубийцы, человека, мечтающего, но при этом и боящегося умереть. И тогда он выбирает способ медленного самоубийства, будь то обжорство, алкоголизм, страсть или любой другой объект для разрушительной зависимости.

Онегин выбрал то оружие для самоубийства, к которому у него всегда была склонность, которое он хорошо знал - "науку страсти нежной".

Однако для самоубийства - при всей его подспудной желанности - нужен внешний толчок. Нужно спровоцированное обстоятельствами длительное, незаживающее чувство вины, которое будет заставлять искать наказания и казни. Таким внешним толчком станет для Онегина убийство Ленского - убийство друга, о чем он так и не сможет забыть, чего так и не сможет себе простить.

Но пока еще ничего не случилось - нет ни чувства вины, ни порока. Еще нет ничего, что однажды окончательно подготовит его психику к потрясению и подсознательному желанию умереть - именно это он и назовет любовью. Я же назову это страстью - эмоциональной болезнью, которая, как и всякая болезнь, разрушает и убивает, поскольку вызывает в прямом смысле слова наркотическую зависимость от объекта своих чувств.

Проще говоря, время для Онегина еще не пришло, а потому ничто не мешает ему спокойно уехать от Лариных и через несколько дней забыть о Татьяне.