Тайна эльфийских струн

Глава 26 Страусы и кареты

В тревогах и терзаниях о невинно пострадавших из-за меня, наконец, прошла эта беспокойная ночь, в течение которой я так и не смог больше сомкнуть глаз.

Как только начало рассветать, подполз к краю моста и посмотрел вниз.

Карета стояла полностью погружённая в воду и над гладью была видна только слегка обугленная крыша. Вся местность возле обоих берегов была также частично оплавлена и словно вспахана. То тут, то там валялись всё ещё тлеющие останки деревьев, выкорчеванные пни и расколотые валуны. Даже неискушённому в военном ремесле человеку можно было понять — тут был нешуточный бой.

— Вот это поворот, — держась за сломанный штырь от перил, что торчал из доски, сказал я, поднимаясь на ноги.

Выпрямился и стал смотреть по сторонам в поисках подмоги, но ни с одного берега никого видно не было. Постоял пару минут и, решив не терять времени даром, пошёл вниз.

Карета стояла метрах в трёх от песчаного берега и слегка покачивалась, тревожимая течением реки.

— И как же мне тебя достать? — хмыкнул я и по уже сформировавшейся привычке почесал за ухом.

Лезть в воду не хотелось. Во-первых, я не знал, что тут за течение и насколько оно сильное. Во-вторых, в воде могли обитать не только безобидные сигушки, но и другие более опасные хищники. Хотя и сигушки не были агнцами. Я видел их в деле, и моя кровь у них буквально башню срывает. И что будет, если я вот залезу сейчас в карету и случайно намочу рану? Уверен, ничего хорошего уж точно не случится. Не пройдёт и секунды, как вода опять закипит, и на этот раз, чавкая, будут есть уже меня. Этого допустить я не могу. Следовательно, нужно быть очень внимательным и аккуратным.

«Тогда как мне попасть внутрь? Конечно, можно прыгнуть с моста на крышу кареты. Но это ровным счётом ничего не даст. Карета утоплена, акваланга у меня нет. Да я и не дайвер-водолаз».

В который уже раз оглядел горизонт. Никаких тягловых животных не обнаружил. Единственный, кто был относительно рядом — это пасущийся на травке неагрессивный страус двух с половиной метрового роста.

Постоял с минуту, прикидывая все «за» и «против», и, в конечном итоге, решил:

«Страус так страус».

Достал из сумки верёвку, соорудил что-то типа удавки или лассо, не спеша подошёл к красивой и гордой птице и аккуратно перевязал его верёвкой не только через шею, но и обхватил крылья, дабы тот в порыве предстоящей работы себя не задушил.

Страус на мои инсинуации особо никак не реагировал, а лишь косил глазом и продолжал щипать травку. Потихонечку, аккуратненько вбил колышек в землю и подвёл птицу к воде. Та, если и почувствовала что-то неладное, то вида не подала, а пару раз крякнув, продолжила выискивать вкусности на земле.

Достал вторую верёвку, вновь соорудил лассо, закинул его в сторону кареты. С третьего раза мне удалось надеть петлю на одну оглоблю. Подёргал, проверяя. Верёвка вроде хорошо закрепилась и не слетала.

Конец верёвки с привязанным страусом связал с концом веревки, что была привязана к карете. Видя мои действия, птица, почуяв что-то неладное, распушила крылья и негодующе курлыкнула.

Я ещё раз проверил узел и решил, что конструкция довольно прочная. Можно было начинать.

— Давай! Тяни её! Пошёл! — скомандовал я, начав подталкивать животину в сторону луга.

Но, к сожалению, потуги мои ничем не увенчались. Страус дёрнулся пару раз и, бросив это занятие, опустил голову и вновь принялся за траву.

— Эй, браток, так дело не пойдёт! Вытащи мне её, а я за это тебе вкусной травки насобираю. Идёт? — попытался я дать взятку животному.

Но птица безразлично пропустила мои слова мимо ушей, абсолютно не собираясь мне хоть в чём-то помогать.

— Ну и жучара ты. Ну да ладно, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, — пообещал я и стал скручивать обе веревки между собой завязывая узлы.

Импровизированный поводок, тянущийся от кареты к страусу, с каждой секундой становился всё меньше и меньше.

Не прошло и пяти минут, а птица уже стояла по шею в воде, примотанная к оглоблям, словно заправский жеребец.

Когда я коммутировал данное соединение, то в воде действовал только левой рукой. Я боялся намочить рану и спровоцировать очередное нашествие прожорливых сигушек.

Пришлось, конечно, повозиться, но вскоре моя упряжка была готова.

Погладил явно недоумевающего страуса по шее и скомандовал:

— Ну, всё, моя лошадка. Теперь давай, беги на сушу! Аллюром марш!

Результата опять не последовало. Тупая курица непонимающе вращала своими глазами и абсолютно не собиралась становиться тягловым животным.

— Ну, стегать мне тебя что ль?! Плётки захотел? Прошу же по-хорошему! Вперёд! На сушу! Марш! Но-о-о! Пошёл! Давай. Эй, ухнем… Вытащи мне эту чёртову карету на сушу и иди на все четыре стороны! — продолжал увещевать я, ища по сторонам, чем бы мне пригреть заднее место новоиспечённой кобылки.

На эти мои увещевания птица всё же отреагировала. Но отреагировала несколько не так, как я ожидал. Страус негодующе посмотрел на меня, недовольно гаркнул и, отвернувшись, стал смотреть в другую сторону.

— Игнорим, значит? Ну-ну. Смотри сам… В игре всем новичкам предлагается выбрать путь. Считай теперь, что свой путь ты уже выбрал.

Сказав это, я тяжело вздохнул, снял с руки повязку и, размахнувшись закинул её прямо на немного торчавший из воды хвост птицы.

«Чавк». «Хлюп». «Шмяк»…

Многообещающие звуки не заставили себя долго ждать. Вода вокруг страуса ожила.

«КАР!» «КАР!!» — через пять ударов сердца раздался душераздирающий крик бедной птицы, которая всё же решила впрячься в работу.

Вода под куцым страусиным хвостом забурлила.

Птица широко распахнула глаза и, истошно заорав на всю степь, сс места в карьер с юзом и на максимальных оборотах, вспенив воду, словно миксером молоко, стала вытягивать непомерную ношу на песчаный берег.

Брызги летели во все стороны, река позади страуса ревела, карканье достигло запредельной частоты и это не могло не сыграть своей роли. Потихоньку, полегоньку, скрипя всеми рессорами, вибрируя дверями и крышей, сантиметр за сантиметром карета поползла в сторону берега. Малая Эльфийка с явной неохотой начала отдавать мне мой трофей.

— Хорошо, — кричал я. — Пошло! Пошло!

— Каар-р-р-р-р!! — поддерживала меня птица, чьи перья и пух летели во все стороны.

— Чавк! Чавк! — радовалась живая серебристая масса плавников и челюстей, обгладывая хвост невольного тяглового животного.